Он любил сыр, звёздное небо, и зимой писать на запотевшем стекле автобуса «Скоро лето…». В Его голове с невиданной скоростью проносились яркие цвета и складывались в картины, согревающие в холоде и серости повседневной жизни. Ему снилась она. Регулярно. Она была очень далеко, как счастье - далеко и практически недостижимо. Иногда он думал, где она живёт, а иногда планировал их встречу, в мельчайших подробностях…
Она всегда удивлялась надписям в зимнем автобусе. Любила встречать рассвет, закат, запах прибывающего поезда метро, и лето. Часто представляла, как сидя на крыше, в лучах заходящего солнца она смотрит вдаль, а сзади подходит он и тихо шепчет: «Пойдём, тут становится холодно», берёт её за руку, и они вместе смотрят вдаль, прежде чем уйти…
Каждый день он искал встречи с ней. На улице, в транспорте, куда бы он ни шёл – вот-вот в толпе (или вне толпы?) появится она. Он не знал, как она выглядит, но должен был узнать с первой секунды. Ведь во сне он так часто видел её ангельскую улыбку…
Она знала, что он где-то есть. «Не важно, близко или далеко, ветра, разлуки, потери бессильны, когда мы вдвоем». Они встретятся, и это будет лучший день в их жизни. Иначе просто быть не может. Но… искать особо было некогда, она полностью возложила их встречу на судьбу, которая, кажется, не слишком взволнована этим событием…
Шло время, он перестал смотреть в лица в толпе, ездить в автобусе и носить шапку. Дни сливались в недели, месяцы, утром метро, днём учёба, позже – работа, вечером метро, сон, повторить… Единственным верным его спутником стал плеер, в котором рандом выбирает песню, одну за другой. А в жизни рандом его старательно обходил…
Она не страдала от недостатка внимания, к которому никогда не стремилась, ведь в сердце её давно жил он. Тот, что где-то есть, и в то же время его всё никак нет… Она ездила в метро каждый день. Это было не в радость, но она понимала, что без высшего ей мало что светит. В эти длинные поездки только телефон, со строго упорядоченной музыкальной библиотекой шептал, что: «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, мы как птицы садимся на разные ветки, и засыпаем в метро…»
Однажды, он придет к её дому. Не важно, как он достанет адрес, просто придет. Наберет на домофоне номер квартиры, дождётся её «Да?» и напоёт «открой мне двери я войду, и принесу с собою осень. И если ты меня попросишь – тебе отдам её я всю…» в ответ. Да, это будет осень. И она тут же выбежит на улицу. Тот самый день наступит...
Она уже почти забыла, или просто очень хотела забыть, как раньше она мечтала о бескрайнем небе, легком ветерке в волосах… Где-то кто-то поёт: «Step close to the edge to believe the absurd, the wind in your hair is the freedom we share…», а он поправляет съехавшую набок прядь её волос…
Его будущее перестало быть светлым как раз тогда, когда наступило. Оно было столь же серое, как и прошлое, в котором он придумал, что будущее обязано быть светлым. Но, погрязнув в рутине, некогда оглядываться на прошлое. В то же время она страдала от одиночества. Быть может, она бы уже давно была с кем-то, но это всё не то. Слишком долго судьба и рандом решают такие вопросы…
Четыре секунды назад в их доме свет лился лишь из двух окон.
Четыре минуты назад они старательно выводили буквы.
Она – перьевой ручкой в блокноте, он – маркером на обоях. Четыре часа назад он искал ключ от сейфа и бутылку, она – стакан для виски и плоскогубцы.
А сейчас, по прошествии четырех секунд свет из окон льется рекой. Взрыв газа, многочисленные пулевые ранения – сухо скажут некрологи.
И только люди, обои и блокнот в почтовом ящике вспомнят, что: «Мы в легендах и песнях, но под этим рассветом, нас уже нет…».