СКАЗКИ
Посвящается
девочке Наташе
и всем, кто мечтает
научиться летать
РОЗОВОЕ
ОБЛАКО
Он плыл по небу, сам не зная куда, повинуясь небесному закону движения облаков. Если ты большой и тяжёлый, то медленно тащишься над самой землёй, а если чуть полегче, то есть помоложе, несёшься себе в высоченной высоте, слыша, как внизу ворчат старики рокотом грома и чихают ослепительными молниями.
Его приятель Ветродуй прилетал через каждые пять минут – узнать, как дела, что нового, и снова уносился неизвестно куда, взлохмачивая белоснежные кудри Розового облака. Прозвали его так потому, что однажды во время заката он поднялся очень высоко, и лучи заходящего солнца превратили его из белоснежного в бледно-розовое – и таким он остался навсегда. Но это вовсе не было плохо, даже наоборот. Симпатичные кудрявые тучки заглядывались на него, а он летел себе вдаль в розовых мечтах и никого не замечал.
Когда наступала ночь, небесное движение ни на минуту не прекращалось, все куда-то парили по небу. Правда, некоторые, решив немного отдохнуть, спускались туманом на самую землю и дремали там до утра, а с первыми лучами солнца, позёвывая и клубясь, неохотно поднимались с земли и занимали своё место на небесах.
Однажды решило Розовое облако спуститься на ночь далеко вниз, к самой земле. И спустилось оно не куда-нибудь в лес на полянку или на берег озера, а в тёмное ущелье среди высоких гор и заснуло там сладко-пресладко под шум горной реки. А когда наступило утро и солнце начало подсчитывать своё небесное стадо, сразу же хватилось оно Розового облака. Несколько раз Ветродуй собирал в кучу облака, потом разгонял их в разные стороны, пытаясь найти розового шутника, а тот сопел себе в горном ущелье и даже не подозревал, что там наверху творится, потому что солнечные лучи туда не проникали. Тогда солнце отправило ветер поискать его у земли, в разных потаённых уголках. Долго искал Ветродуй, где его заблудившийся приятель, и уже отчаялся его найти, как вдруг увидел, что в одном ущелье скалы какие-то розоватые. Лёгким ветерком он подлетел поближе и увидел, что там, глубоко внизу, малиновым киселём разлеглось Розовое облако. И собравшись всей своей мощью, Ветродуй ворвался в ущелье, в одну секунду растормошил небесного соню и загнал его под самые небеса.
После этого случая, как наступал вечер, все облака предупреждали его, чтобы он больше не забирался так далеко на ночь. Розовому облаку от этого становилось очень стыдно, и оно превращалось в багряное. Такая вот заоблачная история.
ОТРАЖЕНИЕ
В тёмной зеркальной луже Филипп увидел огромную луну в окружении маленьких мерцающих звёзд. Он осторожно подкрался к луже и, размахнувшись, ударил по ней длинной, тонкой палкой. Луна и звёзды вмиг перемешались и закрутили в луже сумасшедший хоровод, раскачиваясь на поднятых волнах. Филипп, довольный, смотрел на поднятый им переполох. Постепенно рябь ушла, и вода слегка колыхалась вместе с луной и звёздами из стороны в сторону, как в блюдечке с чаем. Вот тут-то он и посмотрел на небо, и вдруг увидел, что и там звёзды и луна качаются так же, как в луже. «Может, это у меня просто в голове качается?» – подумал он. И, размахнувшись изо всех сил, ещё раз ударил по луже и посмотрел вверх. Что тут началось! Ему показалось, что небо со всеми своими звездными жителями сейчас обрушится ему на голову. Но оно всё-таки удержалось, и только одна голубая звезда из созвездия Рака столкнулась с яркой жёлтой-красной звездой из созвездия Рыб, и обе они, описав по небу огненные дуги, упали где-то за соснами на берегу моря. Филипп весь сжался и со страхом глядел туда, где упали ночные нежданные гости, а в голове всё время крутилась, как заевшая пластинка, одна и та же мысль: «Ой, что мне за это будет! Ой, что мне за это будет!» – и так без конца. Постепенно вода в луже успокоилась, и в ней отразилась луна со всем своим окружением. На небо Филипп смотреть боялся, а в лужу на всякий случай заглянул. И точно – там не хватало двух звёзд.
Филипп перебегал от одной сосны к другой, прячась за толстыми стволами. У самого берега моря сосен не было, только редкие ветки вербы еле-еле прикрывали любопытного мальчишку, который пытался разглядеть во тьме упавших небесных странников.
На самом берегу моря стояли мальчик и девочка, окружённые неярким сиянием. Вокруг мальчика струился голубой звездный свет, а девочка была окружена светом, напоминающим закат летнего солнца. Филипп напрягался изо всех сил, пытаясь услышать, о чём они там говорили. Тёплый летний ветер донёс до него две фразы: «А где он сейчас?» – спросила девочка с двумя смешными рыжими косичками. «Да тут, рядом, за кустами, пытается нас подслушать». Филипп сразу понял, что пора отсюда улепётывать, и стал потихоньку задом отползать от кустов, как вдруг услышал за спиной голос: «Ну, вот видишь, разворошил всё небо и хочет побыстрей дать дёру». Рыжеволосая и русый мальчик уже стояли за его спиной, мерцая своим сиянием. Он никогда не был трусом, но в такой ситуации ему оказываться ещё не приходилось, всё было, как в сказке. Вначале захотелось заизвиняться изо всех сил: «Простите меня, я не хотел, так получилось», – ну, в общем, как всегда в подобных случаях. Но ему показалось, что ребята смотрят на него дружелюбно и даже как-то сочувственно, и в общем-то они, наверное, даже его одногодки, поэтому, набравшись духу, он спросил почти как ни в чём не бывало: «Привет, а… а… а вы… вы откуда?» «Догадайся», – ответила девочка с косичками. Филипп понял – притворяться бесполезно, покачал головой и виновато произнёс: «Уже догадался», – и сразу добавил: «Ребята, я ж не думал, что случится такое, правда!» «Да мы на тебя не обижаемся, ты ведь и сам оттуда же, откуда и мы, просто ты этого не помнишь, поэтому многого и не знаешь». Филипп совсем растерялся, потрясенный услышанным: «Я – оттуда?» Он посмотрел на свои руки, ноги – они совсем не светились и были обычными, как всегда, а эти двое стояли и мерцали далёким звёздным светом. «Как же это получилось?»
Девочка протянула к нему руки, и Филипп увидел на её ладонях большую белую бабочку. «Ты видишь, крылья её замерли, но стоит ей ими взмахнуть, как что-то всколыхнётся в пространстве, и на другом конце Вселенной, быть может, пронесётся страшный ураган. А ты палкой по звёздам!» Филипп стоял совсем уже растерянный и виноватый, не зная, что сказать, ведь бил он по луже, в которой отражались звёзды. Девочка подбросила бабочку вверх, и нежное создание, отталкиваясь от темноты крыльями, растворилось в ночи. «В этом мире никто не знает, что от чего отражается – сегодня небо отражается в море, а завтра море отразится в небе, но иногда они соединяются в одно целое».
Мальчик за это время не произнёс ни слова, и вдруг его голубой звёздный ореол ярко засветился и через мгновение исчез вместе с ним. Филипп замер и от удивления приоткрыл рот: «А что с?..» – только и смог произнести он. Девочка успела на прощанье взмахнуть сиянию рукой и тихо произнесла: «До встречи». «А куда он?» – спросил Филипп, поражённый этим волшебным исчезновением. Девочка посмотрела на звёздное небо над головой, потом на стоявшего перед ней ничего не понимающего мальчишку: «Когда мы смотрим с высоты на далёкую землю, нам так хочется сюда поскорее вернуться, но когда возвращаемся, от нас уходит воспоминание, что мы были звёздами. Но всё равно что-то остаётся, и когда на небе высыпает бесконечное количество звёзд, мы, сами не знаем почему, смотрим вверх и не можем оторвать от него взгляда. Наверное, тоже тоскуем по своему дому, ведь наш дом и тут, и там».
«Слушай, так значит, это не метеориты падают, это просто мы возвращаемся домой?» Девочка ничего не ответила, продолжая смотреть в небо. Казалось, она пыталась запомнить там всё до мелочей, а может, просто отыскивала какую-то звезду. Но Филиппу было ужасно интересно узнать ещё что-нибудь, да и рассказывать об этом обо всём он никому не собирался – мальчишки не поверят, а девчонки засмеют. «А как тебя зовут?» – спросил он. «Когда мне придет срок родиться на земле, меня назовут Мари, а пока у меня земного имени нет». «Скажи, а там, далеко, где мы – звёзды, если мы там дружим, то на земле потом встречаемся?» Звёздная девочка грустно улыбнулась: «К сожалению, не так часто, но если встречаемся, то люди назвали это словом Любовь, и когда мы друг друга встречаем, нам говорит об этом наше сердце». Только она успела это сказать, как её жёлто-красный ореол ярко вспыхнул, и она исчезла. Долго ещё Филипп сидел на берегу, слушал, как шумит море, смотрел на звёзды и думал про звёздную девочку.
Когда на следующее утро он пришёл в школу, его соседка по парте радостно сообщила – нынешней ночью её мама родила ей сестрёнку. Филипп осторожно спросил: «А как вы её назвали?» «Пока никак, но папа хочет назвать её Мари». И сердце Филиппа почему-то очень сильно забилось.
МАГИЧЕСКИЕ
ЗВУКИ
Давным-давно, когда на земле ещё кое-где происходили чудеса, и люди, как и сейчас, мечтали о прекрасном, случилось чудо. Далеко в горах, в небольшой деревушке, жил-был юноша по имени Рай. Он, как и все местные жители, с утра до вечера трудился в поле на склоне высокой горы, выращивая рис, а вечерами сидел на корточках возле своей хижины и наблюдал, как солнце растворяется за снежными вершинами, оставляя осколки своего света в ярких звёздах на чёрном небе. И вдруг он услышал какие-то волшебные звуки, – они лились со всех сторон, то приближаясь, то убегая вдаль. Юноша всматривался в темноту и ничего не мог разглядеть, а они окружали его со всех сторон, завораживая своим волшебством, и только под утро, когда уже появилось солнце, они исчезли, как будто заснули. Никто никогда на земле ещё не слышал такого чуда, а видеть просто не мог – ведь звуки были невидимы. Весь день во время работы в поле Рай только и мечтал – скорее бы наступил вечер, чтобы встретиться с этим чудом вновь. А когда солнце ушло на покой, Рай, всматриваясь в темноту, снова стал ждать чуда. Оно долго не приходило, и только далеко заполночь его вновь окружили удивительные звуки, но вскоре исчезли. Он терпеливо ждал, когда же они появятся, но их всё не было и не было.
Шли дни, сменяясь ночами, но звуки не приходили. И понял он, что не сможет больше без них жить на этом свете. Однажды ночью взмолился он великому Шиве, чтобы тот показал ему это чудо и никогда-никогда его не лишал, поклявшись быть слугой этих звуков до конца своих дней. И в ночи раздался голос Великого: «Эти звуки не простые – они живут в эфире, но у них нет своего дома, поэтому они скитаются по всему свету, не оставаясь подолгу на одном месте. Но если ты сможешь построить им дом, такой же лёгкий и изящный, как они сами, и будешь им верно служить, то я исполню твою просьбу», – и голос пропал.
Много дней Рай пытался построить для них дом, чтобы он был для них удобным, но ничего не получалось. И когда он совсем отчаялся, Шива направил его стопы в бамбуковый лес, который находился далеко внизу, у подножья горы. Но когда Рай дошёл до него, силы совсем его оставили. Он присел на корточки отдохнуть и стал смотреть на тонкие бамбуковые стволы, как вдруг его осенило – а что, если сделать маленький домик из бамбука? Рай вытащил острый нож, срезал несколько бамбуковых стволов и поспешил домой. Весь вечер он любовно вырезал изящный тонкий домик со множеством маленьких окошек и небольшим входом, но дверей делать не стал – зачем звукам двери, они ведь так легки, что не смогут их даже открыть.
Домик был готов, он был изящен и лёгок, но звуки не приходили. Рай опять взмолился Шиве и поцеловал своё творение, приглашая звуки придти в него. И в тот момент, когда он прикоснулся к домику губами, Шива вдохнул в бамбук жизнь звуков. Люди назвали этот домик флейтой, а звуки – музыкой.
Рай верно и преданно служил музыке всю свою жизнь и обучил, как ей служить, ещё множество людей. И в наших дни многие люди посвящают ей свою жизнь, а она взамен одаряет нас волшебными звуками.
ОРЛАНА
Bысоко в небе на облаках стоит Сказочный город, и в этом городе живут волшебники поднебесья, которые управляют нашим небесным миром. Им подчиняется ветер, он пасет бесконечные стада белоснежно-пушистых облаков и чёрных-пречёрных туч. Это они зажигают на небе звёзды и вешают под самым небом огромный фонарь, который мы называем Луной. Кто-то скажет, что всё это враньё, и земные космонавты побывали на Луне, и всякое такое. Да, это так, но для кого-то Луна – небесное тело, а для кого-то – просто фонарь. И, конечно же, эти волшебники следят за нашим миром и порядком на земле. Не может их увидеть обычный человек, закрыты они от взора простых людей невидимой пеленой, поэтому никто о них ничего и не знает.
Вот там, высоко, жил-был один волшебник по имени Лаур. Он был еще не очень большой, ему недавно исполнилось двенадцать. Как и положено всем волшебникам, он был мечтателем и большим фантазером. Целыми днями он лежал на краю мягкого пушистого облака и наблюдал, что там творится внизу, на земле. А иногда возьмёт, да как сфантазирует огромную переливающуюся радугу, так что у людей от такой красоты аж дух захватывает, они завороженно смотрят на небо и не могут налюбоваться. А ещё он очень любил приходить к людям во сне и исполнять их сонные желания. Ведь у людей жизнь разделена на две части – наяву и во сне, но многие этого не знают, поэтому им кажется, что им ничего не снится, а если что-то и приснится, то это полная ерунда, и в это можно не верить. К таким Лаур никогда не приходил, но ему было их жалко – ведь они никогда не смогут научиться летать. А иногда он превращался в маленького храброго воробья и прилетал вниз на землю к одной особенной девочке, которую в её снах он научил летать. И таким же воробьём, каким он заглядывал к ней в окно, он сопровождал её во снах, охраняя от разных неприятностей.
Как она мечтала научиться летать! Закрыв глаза, она взмахивала руками и мысленно парила, подобно белокрылой чайке, над самым морем, чуть задевая крыльями пенные гребешки волн, а потом на потоках воздуха поднималась высоко вверх и нежилась на упругой спине ветра. Но, к сожалению или к счастью, она была просто маленькой девочкой с непослушными вихрами рыжих волос, озорными зелёными глазами и непоседливыми ногами. Больше всего на свете она любила мечтать о далёких неведомых странах, где белоснежные вершины самых высоких в мире гор подпирают голубое небо, и горные реки кипящей водой скатываются с высоких ледников до самого синего океана. Но как туда добраться, она не знала. И тогда она закрывала глаза, мысленно расправляла руки-крылья и летела в далёкие страны. Иногда она вот так замирала с раскинутыми руками прямо у себя во дворе, у дома, за что ребята прозвали её Орланой. И это прозвище так к ней пристало, что даже её мама иногда громко звала её: «Орлана, быстрей кушать!» Но никто даже не подозревал, что она и на самом деле умеет летать, и когда она закрывала глаза, то улетала в такие далёкие дали, которые трудно себе даже представить.
Она летела высоко-высоко над синими морями, зелёными лесами, к далёким огромным горам, покрытым белоснежными шапками снега. Там, далеко внизу, расположились крошечные дома, прилепившиеся к склонам гор, и люди, похожие сверху на маленьких гномов, суетились, выполняя какую-то работу. Орлана боялась опуститься к ним ниже – ей казалось, они её заметят и обязательно поймают, но она просто не знала, что никто не может её видеть, кроме неё самой. Внизу бурлили непокорные горные реки, а с вершин срывались снежные лавины и с гулом уносились вниз, поднимая тучи снежной пыли до самых небес. И вдруг она увидела, что на одной из вершин кто-то стоит и машет ей рукой, приглашая подлететь поближе. Она собралась уже туда полететь, как откуда-то издалека раздалось знакомое мамино: «Орлана, кушать!» Она открыла глаза и оказалась у себя во дворе, рядом с кустами жасмина, а из окна наполовину высунулась мама и глядела по сторонам, разыскивая свою дочурку. «Иду, мамочка!» – крикнула она, но сама опять закрыла глаза в надежде быстро вернуться туда, где побывала, и посмотреть, кто же её звал. Но мама настойчиво звала и звала, пришлось отменить это путешествие, и она пошла подкрепиться вкусным холодным супом.
Вот так всегда – на самом интересном месте или заставляют идти кушать, или ложиться спать. Она отлично понимала, что всё равно никуда не денешься, и надо выполнять, что тебе говорит мама, а не то заработаешь неприятности, и хорошее настроение пойдёт насмарку, да и гулять могут не пустить. Конечно, всё это досадно, но деваться некуда.
И вот однажды, поздно вечером, когда все уже спали, Орлана закрыла глаза и улетела в дальние дали, где видела кого-то, кто махал ей рукой. Когда она туда подлетела, он оказался там же, на вершине горы. Это был мальчик примерно одного с ней возраста, черноволосый и с чуть раскосыми смешливыми глазами.
– Ты кто такая, чего сюда летаешь? – спросил он, не дав ей опомниться. Вначале она даже как-то растерялась, но потом собралась и ответила:
– Я Орлана, а ты кто?
Тут пришёл черёд удивляться ей – у мальчишки округлились глаза, и он сказал:
– Я так и знал! Меня тоже прозвали Орлан. – И вдруг спросил:
– Хочешь торта со сливками?
– Конечно, хочу!
– Ну, тогда вперед!
И они взмыли в небо. Вскоре они прилетели к очень высокой горе, а там, у самого края обрыва, прилепилась небольшая хижина. Посередине этой хижины стоял огромный-преогромный торт с толстым слоем сладких сливок, политый сверху клубничным вареньем.
– Откуда он у тебя тут? – спросила Орлана.
– Ты знаешь, когда я куда-нибудь улетаю, то обязательно представляю, что здесь должна быть хижина, а в ней огромный торт с вареньем. Прилетаю – а он здесь, как по волшебству, свеженький и вкусненький. Ну, давай, что ли, приступим.
И они принялись уплетать за обе щёки этот сказочный торт, не говоря друг другу ни слова – уж очень было вкусно. Только вот чая к нему не было, поэтому они запивали его холодной родниковой водой.
А когда утром Орлана открыла глаза, то чувствовала себя совсем невыспавшейся. Она подошла к зеркалу в ванной и вдруг увидела, что её щёки перемазаны сладкими сливками с клубничным вареньем. Она быстро умылась, чтобы мама не задавала лишних вопросов, и уже попыталась выскочить на улицу, как опять раздалось обычное мамино «Кушать!» Представляете себе, как неинтересно есть бутерброды или яичницу после такого ночного объеденья!
Целыми днями Орлана ждала, когда же наступит вечер, чтобы отправиться в путешествие к своему новому другу, а когда всё вокруг погружалось в глубокий сон, она снова парила вместе с Орланом над его восхитительным миром с вкусными тортами и многими, многими другими чудесами.
На самом-то деле все дети умеют летать, и только из-за того, что они боятся, что их будут ругать взрослые, редко увидишь, чтобы кто-нибудь из них вот так, с расправленными в разные стороны руками-крыльями, стоял посреди двора, улетая в свои мечты. Наверное, родители бояться, что дети не прилетят назад, а может, просто очень завидуют, потому что сами разучились улетать в мечты.
Маленький воробей быстро стучал своим клювом по жестяному карнизу, собирая крошки хлеба, насыпанные для него Орланой. Но он очень боялся её полосатого, похожего на маленького тигра кота, который пристально глядел на него через закрытое окно и лапой пытался процарапать тонкое стекло. Это был необычный воробей, он тоже умел летать в своих мечтах и часто встречал там, далеко, Орлану и её нового друга, и там она тоже угощала его вкусными крошками от торта и всякой другой всячиной. Воробьи – птички бесстрашные, иногда они даже выхватывают свои крошки прямо из-под клюва грозных чёрных ворон и быстро упархивают в безопасное место, весело чирикая над своими проделками. Орлана смотрела на птичку, и ей казалось, что она её где-то уже встречала, а воробей, как будто понимая её мысли, подмигнул ей хитрющим глазом и, махнув ей крылом на прощанье, взлетел вверх. Орлана смотрела ему вслед и не могла понять, куда же он летит, а воробушек поднимался всё выше и выше, пока не превратился в маленькую точку и не исчез в белоснежном облаке. Орлана долго смотрела на это облако, но так и не дождалась, когда же вернётся оттуда смелая птичка.
А Лаур тем временем уже лежал на краю облака и отлично видел, как Орлана пытается разглядеть его среди облаков. Лауру были известны все мечты Орланы, и он знал, что больше всего на свете она хотела бы сейчас полететь ввысь за этим воробьём. Но это был не сон, и поэтому Лаур не выполнял её желания до вечера. А вот когда пришла ночь, и она заснула, то сразу же взлетела к небесам и увидела сидящего на краю облака необыкновенного мальчика. Он был в светящихся одеждах, сотканных как будто из самого неба, и с рыжими, как огонь, волосами. Казалось, что если до них дотронешься – обожжёшься, но таких смешливых и необычных глаз Орлана не видела никогда. Если он смотрел в небо – они были голубыми, если на облака – белыми, вниз на деревья – зелёными. Он похлопал по облаку рядом с собой и показал головой – присаживайся. Орлана подлетела к облаку и потрогала его рукой – оно было мягким, как перина, не таким, через которые она пролетала со свистом и становилась вся влажной, оно было пушистым и уютным, какими облака кажутся снизу.
– Садись, не бойся, не провалишься, – успокоил её Лаур. Она осторожно присела на край облака, свесив ноги, и спросила:
– А ты кто такой? Давай знакомиться – меня зовут Орлана!
– А я тебя знаю. Ты воробья, который улетел с твоего подоконника, помнишь? – Орлана кивнула.
– Это был я.
– Но ведь ты же не похож на воробья! – и вдруг перед ней на облаке вместо мальчишки появился тот самый воробей, которого она кормила крошками на своем подоконнике. Воробей открыл клюв и спросил:
– Ну что, не похож? – и сразу снова превратился в мальчишку. У Орланы от удивления приоткрылся рот.
– Закрой рот, муха залетит, – сказал мальчишка, и продолжил:
– Торт с малиновым вареньем, который вы уплетали с Орланом, помнишь? Это я устроил. И вообще за все желания во сне отвечаю я.
– Ну, так как же тебя зовут? – переспросила Орлана.
– У меня самое необычное и самое лучшее имя – меня зовут Лаур.
– Лаур, а ты и Орлана знаешь?
– Я знаю всех мальчишек и девчонок на земле, и пока они умеют оставаться детьми, сколько бы им не было лет, я выполняю все их желания во сне – вот сижу тут на облаке, рядом с тобой, и одновременно нахожусь ещё в разных других местах.
– Лаур, а что это значит – оставаться детьми? – спросила Орлана. Он посмотрел на неё с видом полного превосходства:
– Уметь мечтать о самом необыкновенном, верить в настоящие чудеса, ну и всякое такое.
И тут Орлана увидела, как недалеко от них пролетел их сосед дядя Миша, взмахивая руками, переворачиваясь через голову с жутко довольным выражением лица. Орлана показала на него рукой:
– А этот как тут очутился? Ему же сорок шесть лет!
– Объясняю для непонятливых – он классный малый, во всё верит, мечтает и любит летать не меньше твоего. Просто не может в этом никому признаться – положение не позволяет, а так он такой же, как и мы с тобой, просто выглядит старше.
– А куда он полетел?
– На помощь своему другу, индейскому вождю Чингачгуку, который борется против бледнолицых, – он вчера снова начитался Фенимора Купера.
– А кто такой Фенимор Купер?
– Читать надо больше, а не по заборам с мальчишками лазить.
На его ехидство она даже внимания не обратила.
– А откуда ты знаешь, что я люблю лазать через заборы?
– Это знаю не только я, это знают все твои соседи, да и когда тебя мама ругает за порванные чулки, я тут наверху отлично это слышу: «Мамочка, я больше не буду, в последний раз!» – поддразнил он Орлану. – Ну, ладно, мне пора, – сказал Лаур и тут же исчез. Орлана смотрела на место, где только что сидел этот удивительный мальчик, а там просто клубилось облако.
Вот такую её и застал Орлан, сидящую на краю облака и с удивлением рассматривающую место рядом с собой, будто она что-то потеряла.
– Привет! – прокричал он и плюхнулся рядом, на то самое место, где ещё секунду назад сидел Лаур.
– Ну, что, слетаем – и по тортику, – с ходу предложил Орлан.
– Давай.
Они взмыли ввысь и, прорезая мокрые облака, хохоча, стремительно полетели к хижине на краю обрыва, где их уже ждал вкуснющий торт.
Время летело так же быстро, как летят по небу облака, подгоняемые неутомимым ветром, и вот однажды Орлана не смогла найти своего друга в снах-мечтах. Она облетела всю землю, но его нигде не было. «Наверное, он устал от путешествий и никуда не полетел, и я увижу его завтра», – подумала она. Но и на следующий день она нигде не могла его найти, и тогда она подумала: «Вот бы увидеть Лаура!» И не успела она даже глазом моргнуть, как рядом с ней на своём любимом облаке, как на диване, сидел Лаур, болтая ногами над головокружительной высотой.
– Ну, что, проблемы? – полюбопытствовал он.
– Лаур, миленький, Орлан куда-то пропал! Как его найти? – Лаур вздохнул, отвёл взгляд в сторону и нехотя сказал:
– Ты его не найдешь.
– Почему?
– Он перестал мечтать.
– Но почему?!
– У него пропали мечты.
– Лаур, это невозможно, мечты пропасть не могут! – Лаур, как и в первую встречу с Орланой, похлопал рядом по облаку, приглашая сесть, и стал рассказывать:
– В той далёкой стране среди гор, где живёт Орлан, детство кончается очень быстро, и уже в шестнадцать лет он работает, как взрослый, и очень устаёт – ведь у твоего друга много маленьких братьев и сестёр, и он должен помогать своим родителям. А когда вечером после работы он приходит домой, у него не остаётся ни сил, ни времени на мечты, и он просто спит.
– Лаур, а мы не можем слетать к нему и посмотреть? – попросила Орлана.
– Ну что ж, полетели. Но учти, поговорить тебе с ним не удастся – он спит.
В маленькой хижине на склоне горы, в окружении рисовых полей, жил Орлан со своими родителями, братьями и сёстрами. Лаур и Орлана подлетели к его хижине и заглянули внутрь: на соломенной циновке недалеко от входа спал Орлан, утомлённый дневной работой. И видно было по его лицу, что ему снятся совсем другие сны, что и во сне он снова сажает рис или перетаскивает тяжёлые камни.
Когда они летели назад, Орлана спросила:
– Лаур, скажи, а я тоже разучусь летать? – Лаур внимательно на нее посмотрел и сказал:
– Честно говоря, мне кажется, что такая мечтательница, как ты, ещё долго будет бороздить эти небеса.
– Лаур, а ты можешь помочь людям вернуть их мечты, если они вдруг ушли?
– А зачем? Ты представляешь, какое у меня тут было бы движение, если бы люди не переставали мечтать? Все бы только и летали туда-сюда! А так – тихо, спокойно, ну а если по-честному, мне запрещено: человек сам себе хозяин, а я лишь выполняю то, о чём он мечтает в своих снах. Ну ладно, мне пора, мечтай дальше, – и Лаур исчез.
Утром Орлана во всех подробностях вспоминала ночное путешествие, пытаясь придумать, как помочь своему другу вернуть мечты. Но в голову ничего не приходило, кроме каких-то совершенно невыполнимых планов. И тут она случайно увидела, как мимо её дома прошла какая-то старушка с коробкой для торта, и к ней сразу же пришла идея. А когда наступила ночь, она улетела в свои мечты и вскоре оказалась на облаке у Лаура.
– Привет фантазёрам и фантазёркам! – приветствовал её маленький повелитель желаний. – Что на душе – торт со сливками, крем-брюле или ещё что-нибудь? – без лишних предисловий спросил он.
– Лаурчик, миленький, помоги снова научить Орлана мечтать, ну хотя бы немножечко, один разочек!
– Ну я же тебе говорил – не могу! Я не учу вас мечтать, я просто выполняю ваши желания, да и то – только во сне.
– Тогда у меня есть одно желание – я хочу, чтобы он снова вспомнил о наших путешествиях. И у меня есть идея, как это сделать.
– Ну, что ж, попробуем, – согласился Лаур.
В маленькой хижине была открыта дверь. Они залетели внутрь, увидели спящих детей и сразу принялись за дело. Лаур держал в руках огромный торт с клубничным вареньем, а Орлана брала с него сливочный крем и обмазывала им щёки Орлану и его братишкам и сестрёнкам. Закончив свою работу, они упорхнули на любимое облако Лаура и хохотали над своей проделкой, представляя завтрашнее утро.
Всё получилось так, как и хотела Орлана. Когда утром он увидел перемазанные щёки своих братьев и сестёр, то долго над ними смеялся, а они над ним. А потом он подумал, что где-то всё это уже было, и тут он сразу вспомнил все свои приключения во сне. А уже следующей ночью они с Орланой опять были вместе и снова путешествовали по всему свету.
Говорят, что когда они выросли, то отправились искать друг друга, и не во сне, а наяву. И я не сомневаюсь – они друг друга нашли.
СПОР ЦВЕТОВ
Это произошло в самом начале лета, когда все растения пышут зеленью, не успев повянуть под жгучим летним солнцем. С самого утра я долго бродил по лесу, наслаждаясь пением птиц и запахами свежего леса, и уже после полудня вышел на огромный луг, покрытый сказочным разнообразием цветов и луговых трав. Утомлённый долгой прогулкой, я прилёг отдохнуть в высокую траву и, уставившись в небо, стал прислушиваться к окружающему меня миру. Над головой сновали птицы, стрекотали кузнечики, в траве раздавались какие-то шорохи, и вдруг я услышал неподалеку тихий разговор, скорее похожий на шелест листвы. Я долго прислушивался и вскоре стал разбирать отдельные слова и фразы: «Да перестаньте вы, самая хорошенькая тут я, даже имя у меня какое – Маргаритка, – нежное и звучное». Но потом послышался другой возглас: «Ничего подобного, вот я – Незабудка, кто меня увидит – никогда не забудет».
Я тихонько приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть споривших, и увидел, что это спорят луговые цветы, а они были так увлечены, что меня даже не заметили.
Один маленький цветочек своим тоненьким голоском заявил: «А вы видели девочку Анюту? Так вот, все говорят, что я похожа на её глазки, и поэтому я самая красивая». Стоящая чуть поодаль дикая Роза показывала всем своим видом, что она аристократка, и эти глупые споры ей ни к чему – мол, и так всем видно, кто она и как хороша. Красный тюльпан на изящной тонкой ножке и с ещё более тонкими лепестками повторял одну и ту же фразу: «Ну, что вы тут всё спорите, меня все равно покупают чаще вас всех». Но тут сиреневые колокольчики как зазвенят своими голосочками: «Это потому, что ты дешёвка, поэтому и покупают». У тюльпана от обиды чуть не отвалились лепестки, но за него сразу заступилась крапива, цветущая маленькими белыми цветочками: «Неправда, он красивый!» – и тюльпан сразу успокоился. Но другие цветы тут же набросились на крапиву: «Чего вмешиваешься, щипучка, ты вообще не цветок!» – и крапива обиженно замолчала, ведь ей тоже хотелось, чтобы её считали цветком. Лесная гвоздичка, наклонив свою маленькую головку, произнесла: «Моя старшая сестра очень известна, и я тоже скоро стану знаменитой». Спорить с ней никто не стал. Жёлтый одуванчик, указывая на всех своими лепестками, важно заявил: «Мне на вас чихать, одуванчиков больше всех, значит, мы самые-самые, а скоро нас будет ещё больше». Возвышавшийся над всеми подсолнух бросил вниз: «Болтун, ты наших в поле видел?» – и одуванчик сразу как-то пожух. Только один синенький цветок, стоявший рядом с Ромашкой, вмешался в спор: «А вы своим количеством не давите! Вот тракторист Вася нас всё время в свою кепку вставляет», – и мне сразу стало ясно, это Василёк. А Ромашка ни с кем не спорила, она влюблённо смотрела на Василька и кивала в такт лёгкому ветру своей милой головкой, и мне сразу стало понятно, почему они так часто растут вместе.
Вскоре на небе показались чёрные тучи, предвещая близкую грозу, и цветы замолчали, да и мне уже было пора. Поднявшись с земли, я собрал огромный букет из разных полевых цветов и, когда вернулся домой, поставил их в большую вазу на столе и любовался ими ещё много-много дней. И каждый из них был прекрасен по-своему.
ВЖЖИК
Вжжику от роду было несколько дней, и летать он научился только-только. Его мама, большая, мохнатая, со строгим жужжанием шмелиха, смотрела за ним внимательно из-под крыши большого деревенского сарая, который был их домом со всеми удобствами, с замечательным, вкусным запахом сена из разных трав и цветов, и следила за его первым самостоятельным полётом по огромному крестьянскому двору. А он, тонко жужжа, ну почти как комар, летел над самой землёй, удивляясь и радуясь новым запахам и новым ощущениям, лёгкости полёта. Но потом он засмотрелся на пролетавшую мимо стрекозу и со всего размаху врезался головой в одиноко стоявший седой одуванчик, и вмиг оказался на земле, в окружении десятка семян-десантников на белых парашютах. Перед глазами в разные стороны разбегались большие розовые круги, он даже не понял, что с ним случилось, и испугался, но потом услышал знакомое строгое жужжание мамы и успокоился.
А вечером, сидя дома под крышей сарая на краю кроватки, он слушал нравоучения мамы, а сам просто засыпал под стук дождя, кивая на каждое мамино: «Ты понял?» – и мечтал побыстрей свалиться в кровать и заснуть. Постепенно мамино жужжанье улетело куда-то вдаль, а ему стал сниться интересный сон про то, как он ловко летает между кустами и цветами, потом поднимается ввысь и летит над самыми макушками деревьев. Только почему-то к нему в сон прорывался мамин голос: «Никогда не летай в город, там нет цветов с нектаром, зато там много машин, а это очень опасно», – потом голос исчезал, и ему снова что-то снилось.
Утро его разбудило весёлым криком забияки-петуха, который жил этажом ниже на специальных насестах вместе со своими многочисленными степенными жёнами и пушистыми жёлтыми детьми. После его крика спать было невозможно, весь гарем закудахтал и ожил, а ведь до восхода можно было ещё запросто подремать. Вжжик вылез из-под одеяла и высунулся одним глазом на улицу, посмотреть, как там погода – лётная, или ещё идёт дождь. На небе не было ни одного облачка, и в нём только-только заканчивали растворяться звёзды, а на востоке зарницами вспыхивало небо, предвещая появление доброго солнца, которое так любят полевые цветы. Раскрывая свои лепестки, они нежатся под его лучами, полные нектара, который так любил Вжжик. И он так захотел полететь навстречу солнцу, что не удержался и, крикнув маме: «Ма, я скоро!» – соскользнул вниз и, жужжа своими неутомимыми крыльями, полетел вперёд к рассвету. А мама даже и жжикнуть ничего не успела, как он исчез из виду. «Ну, ладно, – решила она. – Как прилетит – всё расскажу Шмелю, пускай принимает меры».
Но Вжжику было всё равно, он летел весь в своих мечтах и планах путешественника. Его дом был уже далеко позади, а пейзажи менялись каждую минуту. Внизу вдруг, откуда ни возьмись, появлялось какое-то озеро или небольшая речка. А на цветущем лугу паслась одинокая чёрно-белая корова, которая привлекла внимание Вжжика. Он спикировал вниз и приземлился ей точно на спину. Вдруг корова как хлопнет мощным хвостом с кисточкой на конце совсем рядом с ним – Вжжика просто отбросило в сторону сильным потоком воздуха. Он очень испугался её смешного, но нешуточного хвоста. Задерживаться на таком нервном животном он не стал и полетел дальше.
Время летело быстро, и вскоре очень захотелось кушать. Вжжик сверху присмотрел небольшую полянку с цветами и быстренько спустился к ним, радостно жужжа. Но их головки были плотно закрыты, и добраться до сладкого нектара было нельзя. Он прожужжал: «Жжжилы» – и полетел дальше. Откуда-то снизу пахнуло таким ароматом, что у Вжжика просто слюнки потекли, – и тут перед ним раскинулся цветущий яблоневый сад. Таких шмелят, как он, тут было великое множество, они набивали свои брюшки свежим нектаром и с довольным жужжанием улетали куда-то дальше. Вжжик расположился на ветке, полной бело-розовых цветков, и принялся за обед, а настроение у него было такое, как будто он прилетел на обед к своей бабушке, и она ему приготовила объеденье. А потом он полетел дальше, довольно жужжа: «Жжжить хорошо, жжжизнь хороша!»
Так незаметно подкрался вечер, и солнце склонилось головой к самой земле, готовясь ко сну. Вот тут-то Вжжик и спохватился – пора домой. И вдруг он увидел впереди огромный дом, но не такой, в каком жил он сам, а совсем другой – высокий, со множеством окон. Маленький Вжжик не знал, что такое прозрачное окно, и поэтому, пытаясь подлететь поближе и рассмотреть, кто там живёт, он на всей своей скорости врезался в стекло и оказался на полу одного из балконов. Его голова гудела от удара, как пчелиный улей, а перед глазами опять летали розовые круги, как тогда, когда он столкнулся с одуванчиком. Но, правда, сейчас мама-шмелиха не появилась, успокаивая его своим ласковым жужжанием, а через окно на него уставился кто-то с большими любопытными голубыми глазами и взъерошенными волосами. Этот кто-то за окном позвал кого-то другого, и вот они уже вдвоём рассматривали, как оглушенный Вжжик развалился на полу их балкона. Потом один из них – по всей видимости, главный шмель в этой семье – куда-то ушёл и вернулся с блюдцем, полным вкуснющего малинового сиропа. Он открыл дверь и поставил блюдце перед Вжжиком. От такого угощенья гудеть в голове сразу перестало и розовые круги исчезли, он забрался на край блюдца и налакомился по самые уши. Потом Вжжик поднялся в воздух, прожужжав им на прощанье: «Жжждорово, жжпасибо!» – и быстрей полетел домой, удивляясь, какие разные шмели живут на белом свете.
Дома его ждали-заждались, и как только он очутился под крышей, строгий Шмель сразу же спросил, где он был. И Вжжик всё подробно рассказал шмелю и шмелихе о своих приключениях. Они его, конечно, немножко пожурили и положили спать. А он залез маме под крылышко и почувствовал себя впервые за весь день в тепле и полной безопасности.
ДОЧЬ СОЛНЦА
Когда она впервые появилась на небе, даже птицы от удивления перестали петь, а проказник Ветер затаился в листве и с удивлением наблюдал за красавицей, что распустила свои разноцветные волосы с неба до самой земли. Он боялся своим неутомимым дыханием спугнуть её и просто любовался этой неземной красотой. Но вскоре её разноцветное сияние поблекло и растворилось в синеве бескрайнего неба. «Кто она, откуда?» – мысли бурей вскружились в его ветреной голове – «Как её найти, где? А может, она дочь Неба? Надо спросить у него». Но Небо молчало и не выдавало тайны красавицы. Тогда дождался Ветер ночи и спросил у Месяца, не знает ли он такой красавицы. Удивился тот рассказу Ветра и поплыл дальше по тёмному небу вокруг земли, пообещав, если где увидит, обязательно рассказать.
Долго летал Ветер по белу свету, но ничего не смог узнать о таинственной красавице, и когда уже совсем отчаялся, ему повстречалось белое, совсем седое Облако, много повидавшее на своём веку. «Кто она, откуда, где её найти?» – засыпал он вопросами старого путешественника. Облако долго хмурилось, клубясь в небесах, и не хотело выдавать тайны красавицы, зная непостоянный характер Ветра. Но потом пожалело его и предупредило: «Увидеть её ты сможешь, но должен забыть свой буйный нрав и сидеть тихо-тихо, чтобы не спугнуть её – ведь она дочь Солнца, и иногда после дождя она любит нежиться в небесной росе, переливаясь своей красотой». Согласился Ветер и полетел вслед за Облаком в поисках неземной красоты.
И вот всё небо заволокли тучи, засверкали молнии, гремя раскатами грома. Ветер пытался увидеть свою возлюбленную, но вокруг были только вспышки молний. Разозлился он, подумал, что обманул его седой странник, и в гневе стал рвать чёрные тучи и пригибать к земле деревья, а потом, устав, прилёг отдохнуть в берёзовой роще. Тут из-за разорванных туч вышло солнце, и появилась Она, переливаясь своей красотой. Ветер, затаив дыхание, смотрел на свою возлюбленную и не мог ею налюбоваться. Но вскоре она опять растворилась в небесной синеве.
С тех давних пор летает Ветер по всей земле за облаками и тучами, чтобы хоть краешком глаза на мгновение увидеть дочь Солнца, а потом снова лететь на её поиски.
ЛУННЫЙ КОТ
Его серые усы топорщились в разные стороны, придавая ему какую-то немыслимую важность, а шерсть под волшебным светом полной Луны казалась просто серебряной. В округе все давно уже спали, а он не мог оторвать своих светло-жёлтых глаз от яркого ночного светила и, лёжа на столе посередине сада, мечтал о чём-то своём, кошачьем. Что он там видел и о чём думал – это было известно только ему, и желания рассказать что-нибудь своим хозяевам у него совершенно не было: ведь если кот заговорит, все вокруг подумают, что он с ума сошёл. А как иначе, ведь если какой-нибудь человек возьмёт и перестанет говорить, про него сразу скажут: «С ним не всё в порядке», – и, наверное, покрутят пальцем у виска. Вот поэтому все коты и молчат, только иногда специально мурлыкают и мяукают, выражая своё недовольство или радость. И вообще, о чём говорить с людьми – ведь ничего нового от них не узнаешь. Но этот кот был очень необычным, и на Луну он смотрел по ночам не просто так – ему было ужасно интересно, живут там коты или нет. Всю эту чепуху о том, что там нет атмосферы, а без неё жизнь невозможна, он слышал, но в неё не верил. Если там нет воздуха и всего остального, что есть на земле, значит, там коты другие, из другого состава, для нас невидимые, и дышат они безвоздушным пространством. А может, им этого дыхания и вообще не надо – это тут, на земле, то много кислорода, то не хватает, а там – совсем другое дело.
Да, это был очень мудрый кот. Соседские коты иногда даже приходили к нему посоветоваться, а заодно и рассказать последние новости – у кого чем занимаются хозяева, кто где побывал и что нового видел, – поэтому он всегда был в курсе всех событий. Но однажды, когда ему всё надоело здесь, на земле, он решил как-то связаться с теми невидимыми котами на Луне. Когда наступало полнолуние и все уходили спать, он оставался в саду, ложился на стол и, не отрывая глаз от ночного неба, пытался разглядеть тех далёких невидимых лунных котов. И вот как-то раз во время этих наблюдений ему пришла в голову необыкновенная мысль: «А может, там, на Луне, коты главней человека? Они там свободно беседуют, а люди мяукают себе потихоньку и урчат, когда их кормишь, и всё нормально, никакой дискриминации животных». Честно говоря, этот кот относился к людям терпимо: не царапался, не кусался, но, как и все коты, делал только то, что ему нравится. «Хочешь чесать мне живот – чеши, но только пока мне это нравится, а захочу – и написаю тебе в сандалии, если что не так. А выкинуть меня не сможешь – хозяйка и дети заступятся. Ну, кто хозяин в доме?» Вот такие мысли были иногда в его усасто-ушастой, голове, но что поделать – кот есть кот, и этим все сказано.
Ему казалось, что там, на Луне, кто-то шевелится, но это просто далёкие облака создавали впечатление какого-то движения. А потом он вдруг обратил внимание, что Луна похожа на огромную кошачью голову. «А может, она и есть такой громадный круглый космический кот? Висит себе на небе и смотрит на нас, земных котов. А вдруг она наша главная кошачья мама?» И чего он там себе только не надумал за эту летнюю ночь, а утром, когда хозяева проснулись и открыли двери, он с утомленным видом важно прошествовал в дом, улёгся на своё мягкое кресло и заснул.
И снился ему такой приключенческий кошачий сон, будто он не просто кот, а кот-космонавт, и будто бы летит он в гости к самой главной кошачьей маме, чтобы не с чужих слов рассказать ей, как обстоят дела у ее детей на земле, рассказать, в каких условиях живет основная часть кошачьего мира и посоветоваться, как можно улучшить подвальное проживание основной части усаcто-ушастого населения и спросить, как бороться против кастрации котов их хозяевами-людьми, и многое другое, что так волнует её детей. И ещё интересно было бы узнать, правда ли, что она является ещё и мамой всех собак, и поэтому они во время полной луны задирают вверх морды и плачут противным воем, жалуясь на свою собачью жизнь на земле? И правда ли, что они ещё и поэтому так ненавидят котов, что ревнуют их к ней? Но долететь до неё в своём сне он не успел, потому что младший сын хозяина захотел именно в этот момент погладить его за ухом. Конечно, он очень разозлился, и ему хотелось всё послать к чёртовой бабушке, но коты – народ воспитанный, поэтому он стал просто урчать, не открывая глаз. Он уже забыл про свой сон и, посмеиваясь в усы, стал вспоминать, как хозяева пытались научить его ходить в общий туалет, где поставили для него коробку со специальным песком, а он придуривался, что ничего не понимает, и с удовольствием гадил по всей комнате, особенно в местах общей дислокации, наблюдая из-под дивана, как они попадают на заминированную территорию. Единственное, что ему крайне не нравилось, – это когда тебя вытаскивают из-под дивана и тыркают мордой в следы собственного хулиганства. Да ладно, плевать на них, кормили бы вовремя, ну и не жались на хорошую пайку, а то сожрут самое вкусное, а что останется – или на помои, или тебе: «Кушай, маленький, кушай на здоровье!» – слушать противно.
Кот открыл глаза, смачно зевнув, вытянул передние лапы во всю длину, потом поднялся, выгнул спину и потянулся на всех четырёх лапах, играя каждым позвонком своей спины – «пора подкрепиться». Мягким беззвучным прыжком он соскочил с дивана и чрез мгновение уже уплетал свой вкусный кошачий корм – его, к счастью, кормили хорошо, в отличие от многих и многих других. Вообще-то у котов есть среди людей свои святые – это те сердобольные бабули, которые на свою скудную пенсию обязательно покупают немного рыбки или другой кошачьей снеди и оставляют возле лазов в подвалы и в других известных им и всем котам местах. Этих людей коты узнают даже просто по обуви – если обувь новая, лакированая, подошва кожаная – из подвала лучше нос не казать, ну а если калоши, шаркающая походка – это люди наши: и накормят, если есть чем, и просто жалеючи погладят по тощей спине. Но это касается только котов, относящихся к рабочему классу, то есть тех, кто ловит мышей и крыс, промышляет на помойках и в других местах добывания пищи. А котов из высшего света эти святые совершенно не интересуют, до поры до времени.
Наш кот был не просто котом – он был котом-философом, мечтателем. Ему хотелось, чтобы всем котам на земле жилось хорошо, и он думал об этом каждый день, наблюдая за чёрным-пречёрным небом, так похожим на шерсть соседского кота, усыпанную блёстками звёзд. «Нет, жизнь на других планетах всё-таки есть», – рассуждал он про себя. «По-другому быть просто не может, иначе куда же будут переселяться души котов, не в людей же!» Но вдруг он услышал, как в саду хрустнула ветка на любимой хозяйской яблоне, и кто-то шмякнулся на середину зелёной лужайки с непонятным жалобным: «Вяу!»
Шерсть его моментально поднялась дыбом, а спина выгнулась колесом – так он пытался напугать невидимого врага. Но никакого врага не было, и глаза нашего кота это ясно видели в темноте. И вдруг оттуда, с середины поляны, опять раздалось «Вяу!» Тогда наш кот набрался мужества и спросил: «Кто это там вяукает, а?» И из темноты бодренький голосочек объявил: «Это я, Жумпа». «Жумпа?» – удивился кот, – «А кто ты?» «Как – кто?» – обиделся голос. «Я самый настоящий кот, такой же, как и ты. И, кстати, как тебя зовут?» – полюбопытствовал он. Наш кот растерялся, но представился в темноту: «Меня зовут Сус», – и спросил: «А где ты, Жумпа?» «Я прямо перед тобой, и вот сейчас прохожу сквозь тебя и оказываюсь за твоей спиной. Да не верти ты головой, ты меня всё равно не увидишь. Я лунный кот и живу вон там, высоко, у нашей кошачьей мамы». Тогда Сус спросил: «А что, у вас там, наверху, не говорят “мяу”, а говорят “вяу”?» «Да нет», – успокоил его Жумпа. «Просто я так шепелявлю, и всё – вместо “вяу” говорю “вяу”, тебе понятно, абориген?» На слово “абориген” Сус почему-то очень обиделся, и ему даже захотелось подраться, но он взял себя в руки, точнее, в лапы, и спросил у невидимки: «Слушай, а как там наша мама, она хорошая?» И тут на всю округу раздалось восторженное: «Вяу, вяу вяу! Лучше не бывает! Это она прислала меня. Она же сверху видит, как ты каждую ночь смотришь на неё и вслух с ней разговариваешь, а она ведь тебя слышит и жалеет. Вот и прислала меня, сама-то она говорить не может, а то все люди её услышат и от страха – того, ну, ты меня понимаешь, Сус». На некоторое время они оба замолчали и уставились на огромную, круглую, самую красивую на свете главную кошачью маму. А она сверху смотрела на своих деток и улыбалась им мягким жёлтым светом. Сус посмотрел по сторонам и спросил: «А люди там у вас наверху есть?» «Да есть, есть…» – почему-то недовольно пробурчал Жумпа. «Бегают себе, как очумелые, только гадят вокруг, метят территорию… Короче, как вы их тут донимаете, будто ничего не понимаете, так и они нас, только там, наверху. Выгодная позиция – сам знаешь, чего объяснять».
Время уже перевалило за полночь, Жумпа на прощание ещё несколько раз прошёл сквозь Суса, посоветовал ему не измываться над своими хозяевами и улетел на первом солнечном луче домой. А Сус дождался, пока хозяева откроют двери, завалился в дом и улёгся спать на мягком кресле, прямо на штанах своего хозяина.
ВЕСЕННИЙ ВЕСТНИК
Он не знал, кто его придумал и откуда он взялся, просто однажды ранним мартовским утром он появился в середине огромного, белого, как облако, сугроба. Он даже не знал, как его зовут, и узнал это только от мальчишек, которые восторженно кричали: «Ура, первый ручей появился!» А он даже не успел с ними поболтать и быстро пробежал мимо них, растекаясь по ещё мерзлой земле радостной весенней улыбкой. Он струился между высоких колючих сосен, любуясь снизу их густыми кронами, между обнаженных белых берез, и каким-то неведомым чутьём он ощутил, что все в этом мире ему очень, очень рады. Большие чёрные птицы подлетали к нему и приветствовали громким скрипучим криком: «Карр, карр, карр!» Белки с пушистыми серо-рыжими хвостами спускались с деревьев и нежно прикасались к нему своими мордочками. Ему было так интересно узнать, кто же он такой, кто его мама и где она. Но этого он не знал и просто мчался куда-то всё дальше и дальше.
Вскоре со всех сторон к нему начали присоединяться такие же ручьи, как он, все они были весёлые и озорные, и им всем хотелось узнать, ну кто же их мама. Когда они спорили между собой, наш ручей начинал сильно шуметь и бурлить. Потом они снова растекались в разные стороны и успокаивались, а он опять тихо бежал в неведомую даль. Тем временем вокруг всё оживало, из-под талого снега выглянули своими голубыми головками-глазками первые цветы, радуясь теплым лучам солнца и пробегавшему мимо ручью. Вскоре он забежал в огромный дремучий лес. Высокие ели закрывали своими ветвями-лапами всю землю, не давая лучам солнца растопить горы снега и льда. Ручей, согретый первыми весенними лучами, смело ринулся на борьбу с остатками зимы, но уже приближался вечер. Солнце скрылось далеко за лесом, и ручей, уставший от дневных приключений, прикрылся от ночного холода корочкой льда и заснул до утра.
Спрятанный мохнатыми елями от света, спал он долго-предолго, и только днём, когда солнце смогло пробиться сквозь ветви, ручей вылез из-под покрывала-льда и лениво побежал дальше, с любопытством останавливаясь перед каждым сугробом, превращаясь в огромную лужу. Потом он пробирался под этими грудами снега и бежал дальше. Вскоре лес закончился, ручей выбежал на огромное поле, разбежался по нему до самого края и с разбегу прыгнул с обрыва. Рассыпавшись на бесчисленное множество водяных пылинок, он полетел куда-то вниз, играя радугой в лучах солнца. Внизу обрыва его ждала широкая-широкая река, на ней уже треснул лёд и со всех сторон к ней бежали весёлые весенние ручьи. И каждый из них мог рассказать интересную историю о том, откуда он прибежал и что видел вокруг. Но это была бы уже совсем другая история.
ЧУДО-ЦВЕТОК
В одной далёкой стране, где дожди льют несколько месяцев, а потом так же долго горячее солнце нещадно жжёт землю, там, где горы подпирают тёмно-синее небо и питают своими ледниками горные реки, растёт необыкновенный цветок – ярко-красный, с голубыми листьями. И если кому встретится он, считают это великим счастьем и чудом.
Давным-давно, когда на земле было совсем мало людей, и они ещё не знали, что такое ложь и обман, высоко в горах вырос этот сказочный цветок. Но долгое время его никто не видел и не знал. И вот однажды юноша по имени Гимал захотел увидеть, где небо соединяется с вершинами гор. Он то поднимался по кручам под самые облака, то опускался в бездонные пропасти, иногда его путь преграждали бурлящие реки и ревущие неукротимой злобой водопады, но он шёл всё выше и выше. И вот, когда вокруг него возвышались одни голые скалы, а над ними ещё выше – белоснежные вершины, вдруг он увидел в расщелине горящий, как огонь, цветок с ярко-красными лепестками на тонкой талии-стебельке с голубыми, как утреннее небо, листьями. Гимал смотрел на это чудо и не мог оторвать глаз от такой красоты – ничто не могло сравниться с ним на земле. Он стоял, глядя на цветок, и думал: «Надо отнести его людям в долину, чтобы они смогли увидеть эту неземную красоту». Но рука не поднималась сорвать его. Тогда решил он, что, когда вернётся, просто расскажет о нём – пускай все порадуются вместе с ним, а сам стал подниматься всё выше и выше. И вскоре он достиг одной из самых высоких гор и увидел, что небо не опирается на вершину, а подобно мягкому одеялу укрывает и горы, и долины, и всю землю, защищая её от мрака и холода космоса.
На обратном пути Гимал снова навестил чудо-цветок и, налюбовавшись им, стал спускаться вниз. Много ещё прошло времени, пока он достиг своего селения. Обрадовались его возвращению соплеменники и стали расспрашивать: «Ну, что там, наверху? Как крепко держится небо на вершинах гор?» И он всё им рассказал, что увидел за облаками. Но кто-то из племени произнёс: «Не может быть!» И все, как один, стали повторять друг за другом: «Не может быть, не может быть...» Удивился Гимал их неверию и, чтобы убедить, рассказал им об удивительном заоблачном цветке, о его пламенеющих красных лепестках и голубых, как небо, листьях. Но ещё больше не поверили ему люди, с сомнением качая головами и, посмеиваясь над его рассказом, спросили: «Что же ты его не сорвал и не принёс показать?» Тогда вскричал Гимал: «Но ведь этот цветок, может быть, единственный! Вы мне не верите – пойдёмте со мной, и вы всё увидите сами». Но никто из них не хотел рисковать и из-за кого-то цветка идти ввысь.
Так многие и живут до сих пор, уверенные, что небо лежит на верхушках гор и не бывает в мире таких чудесных цветов. А Гимал ещё много-много раз навещал этот чудо-цветок и смотрел, как небо укутывает землю.
НОВОГОДНЯЯ СКАЗКА
На одной из тихих улочек старого города – улице Художников – расположился небольшой кабачок с разноцветным названием «Палитра». Летом по этой улице туда и сюда снуют туристы, с любопытством заглядывая в окна кабачка и фотографируясь возле чугунной ограды старинной работы, а вечерами они приходят сюда, пьют светлое пиво и поют свои родные песни на разных языках, и если кто-то не понимает, о чём поют, то просто подпевает: «тра-ла-ла» или «ля-ля-ля». А поздно вечером, когда на небе зажигаются звёзды, они неохотно расходятся, чтобы рано утром продолжить свои путешествия в дальние страны. Но никто из них не знает, что хозяин этого кабачка – добрый сказочник-волшебник. Летом он кормит и поит своих гостей, а зимой, когда стоит сильный мороз и снег заваливает со всех сторон улицу Художников, он садится в кресло, что возле камина, и сочиняет новую Новогоднюю сказку – и от этой сказки зависит, какой будет следующий год. Если сказка получится добрая, то и год выпадет удачный, а если не очень… Но не зависит это от сказочника – перед ним на столе стоит огромный хрустальный шар, в котором он видит новую сказку, и не позволено ему высшими силами что-то в ней менять.
И вот однажды, когда на улице разыгралась пурга и весь народ сидел по домам, боясь высунуть на улицу даже нос, а бездомные коты забились в тёплые подвалы, произошла эта необыкновенная история, от которой должен был измениться весь мир.
Сказочник долго смотрел сквозь замерзшее окно на улицу, и только когда убедился, что в такую непогоду посетителей не будет, запер двери на ключ и, удобно устроившись в кресле возле пылающего камина, поставил перед собой на стол хрустальный шар, отражавший огненные блики, и заглянул сквозь него в новую сказку. В хрустале кипела неведомая жизнь, видения проносились перед ним, убегая безвозвратно в никуда и снова возникая из небытия. Он напряжённо смотрел перед собой, боясь что-нибудь пропустить и не запомнить, а под утро с первыми лучами солнца жизнь в хрустале замирала. Сказочник ещё долго не мог оторвать от него взгляда, а потом брал в руки старинное гусиное перо и начинал писать. «Да, да, именно так, не на пишущей машинке или компьютере, а гусиным пером, как и положено писать самые правдивые сказки, а всё, что написано по-другому – неправда». И только когда утром в окошко стучал дворник, напоминая, что надо выключить ночные фонари, он откладывал в сторону перо, выключал фонари, бережно заворачивал хрустальный шар в бархатную ткань, укладывал его в шкатулку из чёрного дерева и отправлялся спать. А вечером он опять сидел возле камина и смотрел через шар продолжение «Зимней новогодней сказки», самой необычной из всех предыдущих, – ведь это была сказка о грядущем третьем тысячелетии.
Тем временем за окном разыгралась сильная пурга, завалив снегом все подходы к домику сказочника, а он, склонившись над столом, всё время что-то писал. Но тут ветер с неистовой силой налёг на окна и, разбив хрупкие стёкла, влетел внутрь, противно завывая. Он устроил в домике настоящую бурю, опрокидывая стулья и поднимая к потолку исписанные листы. Сказочник пытался удержать на столе хрустальный шар, но ветер вырвал шар у него из рук и ударил его о камин, разбив на тысячи мельчайших хрустальных пылинок, а потом мощным вихрем подхватил эту пыль и унёс её вон.
В комнате и за окном наступила тишина, белые листы бумаги, кружа, как осенние листья, падали на пол, а за окном медленно и тихо опускались хлопья белого снега. Сказочник смотрел сквозь разбитое стекло куда-то в небо и не знал, что делать – без хрустального шара он больше не сказочник, а такой же человек, как все. Но знал он и то, что без новой Новогодней сказки не будет третьего тысячелетия, и надо что-то делать. И тогда он принял решение.
Утром, застеклив окно и дав своим домашним наставления, он простился с красавицей-женой и двумя сыновьями и отправился в дальний путь к своим сказочным героям, в надежде, что они знают, о чём будет следующая сказка.
Мир был огромен, и его герои жили по всему свету – от Северного полюса до Южного, а как их всех найти – этого он не знал, ведь они существовали только в его сказочном мире. Он прошёл сотни километров, переплыл множество морей, но найти их не мог. И ему стало страшно: «Неужели мои герои, готовые отдать свою жизнь за любовь и доброту, существуют только в моём воображении? Тогда жизнь бессмысленна!» Но он всё равно продолжал искать.
И даже высоко в поднебесье, где обитают только горные орлы и заканчиваются узкие тропы над бездонными обрывами, он искал своего сказочного героя, который во имя любви превратился в волшебный ручей, но не мог найти ни этого юноши, ни этого ручья. А однажды, когда, утомлённый долгим путешествием, перед самым закатом он прилёг отдохнуть на цветущей альпийской поляне и увидел, как лучи уходящего дня осветили вершины гор, ему показалось, что он видит на каждой из этих вершин своего героя. Он вскочил, стал громко к ним взывать и размахивать руками, и казалось, они тоже что-то кричат ему в ответ, радуясь долгожданной встрече. Но солнце быстро скрылось за остроконечными вершинами, и наступила ночь. Сказочник долго не мог заснуть, разглядывая чёрные силуэты гор, но в конце концов усталость сомкнула его веки, и к нему пришёл сон. Ему снилась его далёкая маленькая страна с тысячей озёр и красивым серо-синем морем, окруженным песчаным берегом, покрытым бесчисленными стройными соснами, на которых каркают чёрные вороны, заменяя песнеголосых соловьёв. А ещё ему снился его маленький домик в старом городе, камин, возле которого возятся его дети и, конечно же, красавица-жена, а потом вдруг поднимается пурга, и это всё уносится с ветром куда-то вдаль…
Над его головой простиралось бесконечное чёрное небо в мириадах звёзд, которое подпирали громады гор своими остроконечными вершинами. Где-то вдали с глухим шумом сходили лавины, а потом снова приходила тишина. А когда наступило утро, и солнечные лучи заиграли радугой на снежных вершинах, то он увидел, что там, высоко, под самым небом, нет никого из его сказочных героев, только взвивается клубами снежная пыль – и всё. Тогда он поднёс руки ко рту, сложил их рупором и закричал: «Где вы? Отзови-итесь!» И эхо, разбиваясь о скалы, отвечало со всех сторон: «Здесь, здесь, здесь!»
Он поднимался на самые кручи и продолжал искать, но там он находил таких же людей, как он, которые тоже что-то искали, рискуя жизнью, лезли далеко за облака, как можно ближе к звёздам. А вечерами, спустившись с остроконечных вершин, они садились у яркого костра или шипящего примуса и разговаривали на одном только им понятном языке, состоящем из всех языков мира и дополняемом мимикой и разными жестами. Но было понятно, что они все искали одно и то же – они искали Сказку. Эти люди были со всех концов света, и каждый из них был сказочником, и даже если он сказки не писал, то обязательно просто сочинял и рассказывал другим. Они рассказали друг другу множество сказок, и все они были про Доброту и Любовь, и была бесконечна их радость, ведь, найдя друг друга, они нашли новую сказку нового тысячелетия.
Когда Сказочник вернулся домой, до Нового года оставалось уже очень немного. Снег завалил улицу Художников, не оставив даже тропинки для прохожих, а за окном его домика в глубине пылал в камине жаркий огонь, возле которого сидела его жена, а рядом играли дети. Как они обрадовались возвращению своего сказочника! А он, расцеловав их тысячу раз, и даже, наверное, не одну, сразу сел писать новую сказку, которую нашёл там, высоко в поднебесье. И, наверное, все его новые друзья-сказочники со всех концов света тоже сочиняют эту же сказку, сказку, в которой побеждает только добро и любовь.
СОКРОВИЩЕ
Это произошло в одной далёкой, затерянной среди гор стране. Сотни лет люди там не знали войн и никогда не враждовали друг с другом, уважая себя и своих соседей. Когда их правитель уходил в мир иной, они выбирали себе нового правителя среди маленьких детей. Объезжая все отдалённые уголки государства, они находили его по одним только им известным тайным признакам и увозили во дворец, где в течение многих лет обучали доброте, любви и справедливости, всему тому, что накопил их народ за тысячи лет. Когда мальчик становился совершеннолетним, то по велению верховного совета его объявляли правителем страны. Так продолжалось из века в век. Народ здесь жил небогато, скудная почва не позволяла собирать большие урожаи или держать много скота, но поделиться куском хлеба друг с другом и со своими гостями они были готовы всегда.
Один путешественник, побывав в этой стране, очень удивился – вроде бы ничего у них особенного и нет, а они всем делятся и улыбаются друг другу. Может, у них есть какие-то богатства, о которых никто не знает? И, вернувшись на родину, поведал об этом правителю. Тот сразу послал своих слуг выведать о том далёком крае всё, что возможно. Когда слуги вернулись, они только подтвердили слова путешественника – все бедны, но подозрительно счастливы.
И вот однажды, когда выбранный в правители ребёнок был ещё маленьким, на эту страну напали её соседи. Они пришли с оружием в руках, злобно поглядывая по сторонам. Но с этими воинами никто не собирался воевать, все удивлённо смотрели на них и спрашивали: «Что вас к нам привело? Заходите к нам, мы вас напоим чаем и накормим, чем сможем». Но воины ни о чём их не просили, просто шагали дальше и удивлялись, почему никто им не сопротивляется, все остаются добрыми и приветливыми. Они шли всё дальше вглубь этой страны, пока, наконец, не добрались до дворца правителя. Разбив перед дворцом лагерь, стали готовиться к бою, но в это время из дворца вышли люди, и не с оружием в руках, а с громадными чанами, полными еды для гостей. Еще больше удивились войны, но поели как следует и пошли во дворец – сокровище отвоёвывать. И там никто не сопротивлялся, им открывали все двери, показывали всё, что они пожелают, но не нашли они никакого сокровища, а на маленького мальчика-правителя и вовсе не обратили внимания. Так ни с чем и вернулись домой – и доложили обо всём своему государю.
Наказал он крепко своих воинов за то, что вернулись ни с чем, а спустя несколько лет снова стал готовиться к войне – уж очень ему не нравилось, что счастливы люди в этой стране, хотя вроде ничего у них там и нет. Приказал он своим воинам напасть на них и отобрать всё, что у них есть. Выполнили воины приказ своего государя, обобрали всех в этой стране до последней нитки, но никого не убили, потому что никто им не сопротивлялся, просто отдавали – и всё. Когда воины вернулись назад, радовался их государь этой победе, а потом спросил у них: «Ну, как, не улыбаются они там больше?» «Нет, государь, улыбаются, отдают последнее и улыбаются, говорят – если вы у нас это забираете, значит, вам очень нужно». Рассвирепел от этих слов государь – в его стране люди не то что смеяться, глаза боялись поднять друг на друга.
Тогда один знающий советник, приблизившись к государю, сказал: «Я слышал от верного человека, что их сокровища хранятся в монастырях на самых вершинах гор, а главное сокровище, которому нет цены на всей земле – во дворце».
Через несколько лет опять поскакали на своих конях воины добывать невидимое сокровище, но были злы они за прежние неудачи и убивали беззащитных монахов и монахинь, когда они не давали им сжигать древние рукописи. Принял тогда решение совет этой страны – отправить сокровище своё, в котором была собрана вся любовь и доброта этого народа, в далёкий край, куда не могли добраться воины кровожадного государя. Оседлали они своему повелителю коня и отправили его в окружении преданных людей через высокие горы в надёжное место. Говорят, что воины до сих пор ищут невидимое сокровище, а народ, несмотря на все беды, до сих пор улыбается и делится с другими всем, что у них есть. А доброту и любовь этого народа раздарил их правитель по всей земле, и стали они от этого ещё богаче.