"Выхожу один я на дорогу". Там есть пророческие строки:
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
...Надо мной чтоб вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел...
Отец Лермонтову М.Ю.
«...ты одарен способностями ума, — не пренебрегай ими... это талант, в котором ты должен будешь некогда дать отчет Богу! ...ты имеешь, мой сын, доброе сердце, — не ожесточай его даже и самою несправедливостью и неблагодарностью людей, ибо с ожесточением ты сам впадешь в презираемые тобою пороки. Верь, что истинная, нелицемерная любовь к Богу, к ближнему есть единственное средство жить и умереть спокойно».
Ища свободы и покоя
Жизнь Лире с Музой посвятить
Живым вернуться с поля боя
Мечтал журнал он свой открыть(Отечественные записки)
ОН как всегда стрелял "на воздух"(дуэль с Барантом)
С улыбкой на устах-убит
Друзья примчались слишком поздно
С пробитым сердцем ОН лежит
Ф.В.П
Кузминский пишет: “Я остановлюсь на описании некоторых личностей, которые окружали в Пятигорске Лермонтова, и в нескольких слогах очерчу их характер.
Мартынов был замечательный эгоист и льстец; был очень навязчив и пользовался не особенно завидной репутацией в Пятигорске. Желая подражать во всем тогдашним горцам, он завел черкеску, брил не раз голову, украсил себя серебряным оружием, вполне нарушая этим ту простоту, которая составляла неотъемлемую принадлежность одежды черкесов. В этом наряде он всегда казался спешным, и поэтому не удивительно, что и Лермонтов посмеивался над ним. Его не любили в пятигорском обществе; одною лестью прокладывал он себе нередко путь в дом того или другою из гостеприимных обывателей Пятигорска. Квартиру Лермонтова он также посещал часто, хотя Лермонтову он никогда не нравился за свою лесть и за свою неестественность.
Из других знакомых Лермонтова большой его привязанностью пользовались Глебов и Столыпин. Глебов при добром своем характере соединял необыкновенную простоту и чистосердечность. Он был очень доверчив, скромен, и Лермонтов любил его, как он выражался не раз, как своего брата, а тот, в свою очередь, обожал друга и был готов сделать для него все. На него весть о неизбежности дуэли произвела удручающее впечатление; он всеми силами старался уничтожить и прекратись ее, но это оказалось трудным и невозможным.
Другой из друзей, Столыпин, был также любим поэтом за свой холодный, но вместе с тем прямой характер, в связи с которым в нем проглядывала непомерная честность. Он горячо любил Лермонтова и не раз спасал его в жизни, когда тому не раз приходилось платить за свою прямоту. Он до последнего времени не верил, чтобы состоялась дуэль; он считал Мартынова трусом и был положительно уверен, что там, где дело коснется дуэли, Мартынов непременно отступит. Он поэтому и немного хлопотал о том, чтобы затушить это дело. Думали также, что Мартынов предпринял дуэль с тою целью, чтобы сбросить с себя мнение, которое существовало о нем в тогдашнем обществе, как о необычайном трусе. Столыпин последнее время до дуэли провел с Лермонтовым в Железноводске; он, а более всего Лермонтов, не думали о дуэли, в которую положительно не
Из других в лермонтовском кружке пользовался общей любовью Лев Сергеевич Пушкин, брат покойного поэта Александра Сергеевича. Он служил в Нижегородском драгунском полку. Это был необыкновенно даровитый человек своего времени. Он обладал неимоверной памятью и знал отлично историю и словесность. Лермонтова он очень любил и был всегда доволен, когда ему приходилось с поэтом вести беседу, в которой он мог высказать ему и свои убеждения, и свои критические оценки... На вечере, где произошла ссора Мартынова с Лермонтовым, Пушкин был около него. От него скрывали о назначенной дуэли; он узнал печальную весть, поразившую его до глубины души, в то время, когда после дуэли князь Васильчиков заехал нему и сообщил об этом. Это на него очень подействовало. Большую часть хлопот по похоронам принял на себя он.
Дорохов — это был необыкновенно ловкий, изворотливый человек, очень уважавший и преклонявшийся перед Лермонтовым. Это был один из отчаянных дуэлистов: он имел 15 дуэлей, остался невредим и носил в кружке название бретера. Он очень старался разбить дуэль, но это ему не удалось.
Одной из антипатичных личностей в кружке являлся студент Дерптского университета князь Васильчиков. Оправдывая вполне название фата, он постоянно проявлял тон и манеры и не был долюбливаем никем почти из лермонтовского кружка. Он изъявил согласие быть секундантом Мартынова
О том, как это произошло, Кузминский рассказывает со слов отца следующее (этот эпизод перепечатывала “Петербугская газета”). Чтобы дать забытье ссоре, члены кружка решили спровадить Лермонтова и Столыпина в Железноводск. Но в тот же день после их отъезда пришел “сильно взволнованный” Мартынов, заявивший, что он не отступит от дуэли. “Тогда Дорохов, известный бретер, хотел попытать еще одно средство. Уверенный заранее, что все откажутся быть секундантами Мартынова, он спросил последнего:
— А кто же у Вас будет секундантом?
— Я бы просил князя Васильчикова, – ответил тот.
Лица всех обратились на Васильчикова, который к изумлению всех согласился быть секундантом”.
Сведения, сообщенные Кузминским, представляют большой интерес для лермонтоведов. Характеризуя людей из ближайшего окружения Лермонтова и их отношение к поэту, они помогают нам более объективно отнестись к свидетельствам лермонтовских современников о пятигорской трагедии. Вот почему мы больше верим показаниям погибших на Кавказе друзей поэта Глебова и Дорохова, дошедшим до нас в пересказе других людей, чем, казалось бы, подробным и беспристрастным воспоминаниям о дуэли князя Васильчикова, дожившего до старости, но так и не пожелавшего раскрыть до конца обстоятельства гибели поэта.
В середине 80-х годов исследователями обнаружена ранее неизвестная запись об обстоятельствах дуэли Лермонтова и Мартынова. Запись сделана Петром Диковым, по косвенным данным — родственником В.Н.Дикова.
Василий Николаевич Диков (1812—1875), знакомый Лермонтова, ногайский пристав, поручик, впоследствии генерал; жених (1842г – муж) А.П. Верзилиной. Есть сведения, что Диков вместе с поэтом и Мартыновым вышел из дома Верзилиных 13 июля 1841 года и оказался свидетелем вызова на дуэль.
“Когда они отошли от дому на порядочное расстояние, Мартынов подошел к Лермонтову и сказал ему:
— Лермонтов, я тобой обижен, мое терпение лопнуло: мы будем завтра стреляться; ты должен удовлетворить мою обиду.
Лермонтов громко рассмеялся.
— Ты вызываешь меня на дуэль? Знаешь, Мартынов, я советую тебе зайти на гаубвахту и взять вместо пистолета хоть одно орудие; послушай, это оружие вернее — промаху не даст, а силы поднять у тебя не станет.
Все офицеры захохотали, Мартынов взбесился.
— Ты не думай, что это была шутка с моей стороны.
Лермонтов засмеялся.
Тут видя, что дело идет к ссоре, офицеры подступили к ним и стали говорить, чтобы они разошлись”…
И вот настал роковой вторник — 15 июля 1841 года. В записи П.Дикова так отображен поединок у подножия Машука:
“Лермонтов хотел казаться спокойным, но на его лице выражалось болезненное состояние. Он поднял пистолет и опустил его тотчас же:
— Господа! Я стрелять не хочу! Вам известно, что я стреляю хорошо; такое ничтожное расстояние не позволит мне дать промах…
Мартынов задрожал, но промолчал.
Лермонтов… поднял пистолет и выстрелил вверх над его головой”.
Затем грянул выстрел Мартынова.
Поэт упал…
“Мы подбежали, говорили мне бывшие в толпе, он едва дышал; пуля пробила руку и правый бок. По увещеванию секундантов, Мартынов подошел к Лермонтову и сказал: “Прости, Лермонтов!”. Последний хотел что-то сказать, повернулся и умер со своей ужасною погубившею его улыбкою”.
Этот документ подтверждает, что в ходе следствия секунданты скрыли один факт — пожалуй, самый важный: Мартынов стрелял в Лермонтова не только будучи уверенным, что тот в него не целится и не выстрелит, но именно в тот самый момент, когда Лермонтов поднял руку с пистолетом и, возможно, даже успел выстрелить в воздух. Это последнее характеризует необычный угол раневого канала, послуживший в свое время поводом для фантастической версии: будто в Лермонтова стрелял не Мартынов, а некто другой в кустах на скале.
По материалам
В.Корнеева и В.Латкина, “Л., И. и другие”// Известия. — 1985. — 25 апреля. — С.3
Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон,
Но Соломонов сын.
Не мудр, как царь Шалима, но умен,
Умней, чем жидовин.
Тот храм воздвиг, и стал известен всем
Гаремом и судом,
А этот храм, и суд, и свой гарем
Несет в себе самом.
К моменту гибели Лермонтов уже был широко известным поэтом и автором романа "Герой нашего времени", однако на его смерть ни один из талантливых поэтов того времени не откликнулся вдохновенными и горькими стихами. Почему? Дело не только в характере Лермонтова, его остром языке и отношениях с окружающими людьми. Дело прежде всего в том, что большинство из тех, кто знал его, видели в нем молодого человека и офицера невысокого чина: как будто великий поэт обязан быть пожилым генералом. Повторялась история с Пушкиным: великий поэт и камер-юнкер. Увидеть в Лермонтове великого поэта, наследника Пушкина могли только такие передовые люди того времени, как Белинский. А язвительно-презрительный характер поэта отталкивал от него многих знакомых. На личность и характер Лермонтова наложили свой отпечаток многие обстоятельства: ранняя смерть матери, разлука с отцом, военная муштра в юнкерской школе, реакционная обстановка в России после подавления восстания декабристов, надзор и цензура, интриги царского двора и окружения самого поэта, гибель его кумира Пушкина, мгновенная слава после написания стихов на его смерть, арест и ссылка на Кавказ в 1837 году, суровая военная служба и, конечно, главное - создание поэтических шедевров, неразделенная любовь, постоянные болезни, злосчастная дуэль с де Барантом и вторая ссылка в 1840 году, жестокие бои на Кавказе, невозможность выйти в отставку для литературной деятельности, ненависть и зависть врагов. И все это уместилось в короткую, 26-летнюю жизнь! Да, характер у Лермонтова был сложный, даже противоречивый. Поэт то веселился, то грустил, то часами молчал, то был желчным и саркастичным. Падчерица генерала Верзилина Э.Шан-Гирей, жившая в Пятигорске, вспоминала о Лермонтове: "...характера он был неровного, капризного, то услужлив и любезен, то рассеян и невнимателен". Лермонтов любил поострить, даже высмеять кого-нибудь, любил распоряжаться на пикниках, потанцевать. А ведь при его неважном здоровье (как он тянул военную лямку?) ему часто приходилось лечиться на Кавказе горячими серными ваннами.
В это время в Пятигорске проживал отставной майор Мартынов, с которым Лермонтов постоянно встречался. Николай Соломонович Мартынов был старым товарищем и однокашником Лермонтова еще со времен совместного обучения в военной школе. Они были знакомы более восьми лет. Мартынов, как человек довольно ограниченный, не отличался особыми способностями. Ему подходило его прозвище "Мартышка". Зато он был очень самолюбивым.
Отец Мартынова - статский советник, владевший с 1798 года селом Знаменским под Москвой. Мартынов не только понимал превосходство Лермонтова над ним, но и признавал его поэтический и художественный талант, прощая Лермонтову и в военной школе, и при последующих встречах в Москве его язвительные насмешки и колкости. Мартынов был красивым, высоким блондином. Он мечтал, обучаясь в военной школе, о чинах и орденах, хотел стать генералом, то есть был тщеславным человеком. Современник вспоминал, что в 1839 году Мартынов выглядел изящным молодым офицером и хорошо исполнял песни.
Но в феврале 1841 года он неожиданно подал прошение об отставке и был уволен с военной службы в звании майора. История темная. Ходили слухи о его нечестной картежной игре. Помня о мечте Мартынова дослужиться до генерала, можно полагать, что ушел он в отставку отнюдь не по собственному желанию. Это был крах его военной карьеры, его перспективы на будущее. Мартынов остался на Кавказе и поселился в Пятигорске, не желая с позором возвратиться к матери и сестрам в Москву. Да и в Петербурге ему было делать нечего среди его знакомых.
Мартынов резко изменился: стал мрачным, молчаливым и начал носить кавказский наряд, подражая горцам: черкеску с газырями, папаху на бритой голове. На поясе у него висел кинжал. Действительно, Мартынов выглядел экзотично среди русского населения Пятигорска. 2 июля 1841 года Николай I отказал Мартынову в награде, к которой тот представлялся за участие в осенней экспедиции (военных действиях) в 1840 году. Этот факт подтверждает вынужденный уход Мартынова с военной службы в отставку. Теперь внимание: отказ в награде Мартынову состоялся за 10 дней до его ссоры с Лермонтовым и, значит, нервы Мартынова были взвинчены этим отказом накануне ссоры (однако неизвестно: дошло ли известие об отказе в награде Мартынову из Петербурга в Пятигорск до его ссоры с Лермонтовым). Хочу подчеркнуть, что до дуэли с Лермонтовым Мартынов в поединках не участвовал, героем скандалов не был и вообще задирой не являлся. И один важный момент: Мартынов, почти ровесник Лермонтова и его однокашник по военной школе, был все-таки майором в отставке, а Лермонтов (может быть, из-за "крамольных" стихов и дуэли с де Барантом) был только поручиком. Поэтому Мартынов мог рассчитывать на уважительное отношение к нему Лермонтова, а тот насмехался над ним по-прежнему.
В 1841 году в Пятигорске враги Лермонтова, играя на чувствах Мартынова, подстрекали его к дуэли с поэтом. Видимо, князь Васильчиков, отец которого был приближенным Николая I, оскорбленный колкостями и эпиграммами на него Лермонтова, исподтишка натравливал на поэта Мартынова.
Наш князь Василь-
Чиков — по батюшке,
Шеф простофиль,
Глупцов — по дядюшке,
Идя в кадриль
Шутов — по зятюшке,
В речь вводит стиль
Донцов — по матушке.
В наше время на странице одной книги тех лет обнаружена анонимная, написанная от руки печатными (!) буквами, насмешливо-оскорбительная эпиграмма на Лермонтова, относящаяся к преддуэльному периоду. На ней рукой Лермонтова написаны карандашом два слова: "Подлец Мартышка", то есть Мартынов. Значит, появление эпиграммы Лермонтов связал с именем Мартынова, и этот факт сильно задел поэта. Скорей всего, Мартынова "подбили" на эту эпиграмму враги Лермонтова, и, хотя авторство Мартынова не доказано, эпиграмма достигла своей цели, вызвав раздражение поэта. Над Мартыновым насмехалось даже его окружение, а Лермонтов называл его "горцем с большим кинжалом". Сам же Мартынов после дуэли с Лермонтовым показал на суде, что "поединок этот был совершенно случайным" и что к Лермонтову он "злобы... никогда не питал, следовательно, мне незачем было иметь предлог с ним поссориться".
Спустя годы Мартынов объяснял, что он вызвал Лермонтова на дуэль за то, что поэт в 1837 году оскорбил его семью и сестру, вскрыв и прочитав посланное с ним письмо его сестры Натальи, чтобы узнать ее мнение о нем. Чего же Мартынов молчал почти 4 года до вызова Лермонтова на дуэль 13 июля 1841 года?! Конечно, Мартынов придумал себе оправдание убийства великого поэта, ведь Е.Майдель свидетельствовал, что, действительно, в октябре 1837 года Лермонтов приехал в Ставрополь совсем без вещей, которые у него дорогой были украдены, и поэтому он явился к начальству не тотчас по приезде в город, а когда были приготовлены мундир и другие вещи, за что и получил выговор, так как в штабе нашли, что он должен был явиться сразу в чем приехал.
Интересно, что в 1870 году Мартынов написал стихотворение "Декабристам", в котором он восхищался их подвигом, не понимая его сущности. Повторю, что причин дуэли Лермонтова с Мартыновым много, но конкретная, явная причина поединка пока не выяснена. Между прочим, Лермонтов уже собирался уезжать в свой полк из Пятигорска и даже 12 июля 1841 года (за день до вызова на дуэль!) предъявил в Пятигорское комендантское управление свою подорожную к выезду в Темир-Хан-Шуру. Не судьба!
Подчеркну, что Лермонтов представлял Мартынова своим знакомым в Пятигорске не только как давнего товарища, но и как своего друга! Итак, вечером 13 июля 1841 года в зале дома генерала Верзилина находились несколько человек. На диване сидели и оживленно беседовали Лермонтов, дочь хозяйки Эмилия Александровна и Лев Сергеевич Пушкин (!) - младший брат великого поэта. Фортепиано, на котором играл князь С.Трубецкой, стояло в северо-восточном углу большого зала. Около фортепиано - перед ссорой - стояли и разговаривали Надежда Петровна Верзилина и Мартынов в своем кавказском наряде. Лермонтов, повернувшись к собеседнице и имея в виду Мартынова, сказал ей шутливо, чтобы она была осторожна с этим опасным "горцем с большим кинжалом", который может убить. К несчастью, в этот момент Трубецкой прекратил играть на фортепиано и слова Лермонтова ясно прозвучали в большом зале.
Все, что копилось годами в душе Мартынова, против обращения с ним Лермонтова, все, что Мартынов тщательно скрывал в себе, вышло наружу. Да и его мать постоянно внушала сыну неприязнь к Лермонтову. Самолюбие Мартынова было задето насмешкой поэта над ним в присутствии дам. Мартынов "взорвался" и резко заявил, что он долго терпел оскорбления господина Лермонтова и терпеть их больше не намерен. В приведенных мной обстоятельствах ссоры могут быть некоторые неточности, но суть причины ссоры верна. Позволю себе, основываясь на косвенных свидетельствах, предположить, что Мартынов был неравнодушен к одной из присутствовавших дам, за которой он ухаживал, и насмешка Лермонтова над ним в ее присутствии вывела Мартынова из себя. Между прочим, по словам Э.А.Шан-Гирей, свидетельницы ссоры, на ее замечание поэту после этой ссоры, но еще до вызова на дуэль: "Язык мой - враг мой", - Лермонтов ответил спокойно: "Это ничего, завтра мы будем добрыми друзьями". Лермонтов не воспринял эту ссору всерьез, не думая о ее возможных последствиях.
Но после этого вечера на лестнице дома Верзилина между Лермонтовым и Мартыновым состоялся разговор на повышенных тонах. Безусловно, Лермонтов, не придавая серьезного значения произошедшей ссоре, не стремился извиниться перед Мартыновым и успокоить его, и возбужденный разговор закончился вызовом Лермонтова на дуэль.
Получается, что Лермонтов сам спровоцировал эту дуэль и главной ее причиной стал язвительный, задиристый характер поэта и, конкретно, его острый язык. Ведь Мартынов знал о дуэли Лермонтова с де Барантом, знал, что Лермонтов хороший стрелок и храбрый человек. Как же не герой Мартынов, к тому же позднее заявлявший, что он почти не умел стрелять из пистолета, решился вызвать Лермонтова на дуэль?! Что толкнуло его на вызов: крах военной карьеры, насмешки над ним Лермонтова и окружающих, подстрекательство врагов поэта, оскорбление при даме, к которой он был неравнодушен, и, наконец, отчаяние? Или он просто был уверен, что Лермонтов стрелять в него не будет? Как бы то ни было, дуэль стала неизбежной.
Дуэль Лермонтова с Мартыновым
В 1963 году в архивах найдена эпиграмма, якобы принадлежавшая перу Николая Мартынова:
«Mon cher Michel!
Оставь Adel…
А нет сил
Пей эликсир…»
Под текстом эпиграмм имеется помета: «Подлец Мартышка!». Чьей рукой сделана надпись, не выяснено до сих пор. Но в любом случае здесь содержится явный намек, почему отношения поэта с Мартыновым должны были испортиться.
У Мартынова недалеко от Пятигорска стоял шатер «вроде калмыцкого улуса», и, по его словам, накануне поэт провел там целый день, желая «отвести душу».
Обстоятельства этой дуэли настолько противоречивы и запутанны, согласно показаниям Мартынова и секундантов М.Глебова и А.Васильчикова, что до сих пор трактуются по-разному. Секунданты в сговоре с Мартыновым дали искаженные показания суду, чтобы облегчить свою участь. Лермонтов не только не желал убить Мартынова, но он не хотел и самой этой дуэли. Он прекрасно понимал, что все-таки это он оскорбил, хотя и в шутку, Мартынова, не ожидая такого последствия, как вызов на дуэль. Более того, Лермонтов ясно осознавал, что если дуэль состоится, то даже при бескровном исходе его будущее станет трагичным и все мечты об отставке и литературной деятельности рухнут: Николай I, ненавидевший его, поставит на нем крест.
Поэтому Лермонтов, стремясь предотвратить дуэль, заявил после вызова Мартынова, что он отказывается от своего выстрела. Но Мартынов, подталкиваемый своим окружением, был уже ослеплен накопившейся злобой к Лермонтову и категорически отказался от примирения. Он боялся, что, взяв вызов назад, он станет посмешищем для всего Пятигорска. Сам Лермонтов еще в 1832 году, поступая в военную школу, пророчески писал: "Умереть с свинцовой пулей в сердце стоит медленной агонии старца". Сохранился и рисунок Лермонтова того же времени, изображающий двух дуэлянтов, стоящих почти рядом, один из которых выстрелил в другого, а тот качнулся с пистолетом в руке у пояса, почему-то направленным дулом в сторону.
Утром в день дуэли 15 июля 1841 года к Лермонтову в Железноводск приехали его друзья, в том числе Лев Пушкин, брат поэта. Лермонтов был весел, шутил, и никто даже не подозревал о предстоящей дуэли, но, оставшись вдвоем со своей кузиной Катей Быховец, он ужасно грустил. Лермонтов прекрасно понимал, что, не стреляя в Мартынова, он ставит на карту собственную жизнь.
Что же касается секундантов, то с ними удивительная история. Много лет спустя Васильчиков заявил, что секундантами на дуэли были Столыпин (родственник поэта), Глебов, Трубецкой (друг поэта) и он, Васильчиков. На следствии было сказано, что Глебов был секундантом Мартынова, а Васильчиков (!) - Лермонтова. Присутствие Трубецкого скрыли потому, что он приехал в Пятигорск без отпуска, а присутствие Столыпина скрыли потому, что тот уже раз был замешан в дуэли Лермонтова с де Барантом и их обоих ждало бы серьезное наказание.
Дуэль состоялась 15 июля 1841 года между 6 и 7 часами вечера. Раньше считалось, что она произошла у подножия горы Машук возле Пятигорска, и на месте дуэли в 1915 году был установлен обелиск, созданный скульптором Микешиным, но в советское время было установлено, что на самом деле дуэль была в другом месте - у Перкальской скалы. Условия дуэли были жестокими: стреляться до 3-х раз (!) при барьерах в 15 шагов (10,5 метра). А ведь такие условия могли быть только при тягчайшем оскорблении! Иногда пишут, что расстояние между барьерами было в 6 (!) шагов (4,2 метра)! Это несерьезно, хотя исключительные дуэли случались даже при барьерах в 3 (!) шага! Раз Лермонтов заранее отказался от своего выстрела, то, по сути, это был не поединок, а убийство.
Теперь - внимание! По мнению известного лермонтоведа Э.Гернштейн, когда перед дуэлью началась буря, то, видимо, Столыпин, Трубецкой и, может быть, Дорохов на какие-то минуты не успели подъехать к месту дуэли до ее начала. Столыпин и Трубецкой, друзья и секунданты поэта, не думали, что поединок начнется при грозе и проливном дожде, тем более до их приезда. Но Мартынов торопил Лермонтова, и тот принял дуэль при двух секундантах. Так получилось, что Глебов и Васильчиков стали одновременно секундантами и Лермонтова, и Мартынова. Подчеркну, что Глебову Лермонтов доверял. Лермонтов, наверное, до конца не верил, что Мартынов будет стрелять в него, будет стремиться убить его. Отказываясь от своего выстрела при жестоких условиях стреляться до 3-х раз, Лермонтов, по сути, поступал как самоубийца, предоставив свою жизнь воле рока или случая.
Теперь - важный факт. Дело в том, что Мартынов, вызвавший Лермонтова на дуэль, не имел права выстрелить в воздух, так как тогда поединок считался бы недействительным, фарсом, ведь оба не подверглись опасности. А если бы Мартынов стрелял явно не прицельно, мимо Лермонтова, то он стал бы посмешищем. Так что отступать Мартынову было некуда.
Он действительно желал убить Лермонтова и этим убийством хотел заткнуть рот всем тем, кто насмехался над ним. Мартынов был в исступлении, ослеплен ненавистью к Лермонтову за годы унижений от него, был зол на весь мир за крах своей военной карьеры. В таком состоянии он, конечно, не мог целиться Лермонтову в ноги, чтобы только ранить его. Цель у него была одна: убить Лермонтова. Интересно, чем занимался Мартынов 2 дня до дуэли? Нет, Мартынов не был хладнокровен и рассудителен во время дуэли, хотя отлично понимал все происходящее, не задумываясь о последствиях. Какое там благородство, достоинство офицера, дворянина: Мартынову далеко даже до Дантеса. Есть сведения, что перед дуэлью Лермонтов хотел объяснить Мартынову, что он не хотел оскорбить его достоинство, но тот даже не стал его слушать, торопясь начать дуэль-убийство.
Итак, по сигналу секундантов дуэль началась при грозе и ливне. Лермонтов при виде торопливо шедшего к барьеру и целившегося в него из пистолета Мартынова, не желая стрелять и не трогаясь с места, вытянул над головой руку с пистолетом дулом вверх, презрительно глядя на Мартынова. Иногда пишут, что Мартынов, вне себя, взбешенный спокойствием Лермонтова, закричал ему, чтобы тот стрелял в него. Но Лермонтов выстрелил в воздух, а Мартынов, дойдя до барьера, безжалостно расстрелял неподвижного, безоружного Лермонтова. Пуля пробила грудь поэта навылет, вызвав его мгновенную смерть.
Мартынов на следствии показал, что у Лермонтова осечки пистолета не было. Значит, Лермонтов, отказавшийся от выстрела в соперника, разрядил свой пистолет в воздух. Мартынов свидетельствовал сам против себя. А вот Васильчиков, видимо, с ним не сговорился и заявил, что Мартынов выстрелил, а Лермонтов не успел выстрелить (подразумевается, в Мартынова) и он, Васильчиков, позже произвел выстрел из пистолета Лермонтова в воздух. Правда, никто этого факта не подтвердил. Хитер Васильчиков! Ведь в этом случае получается, что Мартынов успел выстрелить в вооруженного Лермонтова раньше, чем тот в него. Все по правилам дуэли. А Мартынову на эту выгодную для него ложь ума не хватило. Без сомнения, даже в этом случае, промахнись Мартынов, и Лермонтов выстрелил бы в воздух. Но дуэль до 3-х раз! По-Мартынову, Лермонтов выстрелил (куда?), а по-Васильчикову, пистолет Лермонтова остался после дуэли заряженным. Такая таинственная история.
Можно, конечно, допустить, что, направив дуло пистолета вверх, Лермонтов не успел выстрелить в воздух, но ведь в его интересах было сделать это как можно быстрей, демонстрируя нежелание драться. Но все равно направленный вверх ствол пистолета Лермонтова Мартынов видел, и стрелял он в человека, не желавшего стрелять в него, то есть, по сути, безоружного. А это - убийство, ведь Мартынов знал, что Лермонтов не будет стрелять в него. Видимо, Мартынов уже не владел собой. А Глебов писал после ареста Мартынову: "Я и Васильчиков защищаем тебя везде и всем, потому что не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова". Удивительное признание, тем более что Глебову Лермонтов доверял. Смысл написанного таков: оправдывай нас, ведь мы тебя оправдываем.
Еще раз подчеркну, что точные обстоятельства дуэли неизвестны до сих пор. Думаю, что если бы Столыпин и Трубецкой присутствовали при дуэли, то хотя бы через годы они рассказали о ней, но этого не случилось. Вернемся к дуэли. Напомню, что ни врача, ни повозки не было. Ливень прекратился. С телом Лермонтова остался один Глебов, а Мартынов и Васильчиков ускакали в Пятигорск за врачом и людьми. Поздно вечером приехал Васильчиков с людьми, но без врача, и тело поэта перевезли в дом Чиляева, где он жил вместе со Столыпиным. На другой день при огромном стечении народа Лермонтова похоронили на Пятигорском кладбище, а позднее по просьбе его бабушки Е.А.Арсеньевой Николай I разрешил перевезти его тело в свинцовом и засмоленном гробу в Тарханы, где его и погребли 23 апреля 1842 года в фамильном склепе Арсеньевых, рядом с могилой его матери. Подчеркну, что Мартынов в дуэли с Лермонтовым, безусловно, выступил как убийца.
Н.А. Лопухову 1839г из Петербурга в Москву
.....Вышел-бы в отставку,да бабушка не хочет-надо-же ей чем-нибудь пожертвовать ....
С.А. Раевскому 1837 г
......серьёзно думаю идти в отставку .....
«Когда его убили, то одна высокопоставленная особа изволила выразиться, что „туда ему и дорога“» («Русский архив», 1872, № 1, стлб. 209). П. П. Вяземский в воспоминаниях отметил что Николай I, узнав о смерти Лермонтова сказал: «Собаке — собачья смерть».