Сказки для детей и взрослых
Собиратель звезд
Это была очень маленькая звёздочка во Вселенной, с Земли её почти не было видно, и только в морозную ясную ночь, когда высыпает миллиардами звёзд Млечный Путь, показывается и она, переливаясь сине-красным цветом. Но человек так устроен, что по ночам обычно спит и очень редко смотрит в звёздное небо, поэтому все звёзды кажутся ему одинаковыми, и только огромная полная луна привлекает его внимание своим пушистым жёлтым цветом, который пробивается сквозь незашторенное окно, освещая всю комнату и проникая под ресницы, мешая спать. Человек ворочается с боку на бок, потом обычно садится на край постели, и некоторое время они смотрят друг на друга с любопытством, как бы пытаясь переглядеть, но сон обычно берёт верх над гипнозом луны, и наш герой закрывает глаза, зарывшись носом в подушку. Но совсем другое дело, когда над головой расстилаются странники чёрного космоса — эти удивительные звёзды. Перед ними меркнут все земные проблемы, кажущиеся никчемными и пустыми в океане бесконечности. Если человек смотрит в небо и мечтବет — значит, он живёт.
Маленький Жак спать ложился очень поздно, — его отец работал дворником, и ночью, когда все люди уже спали, он выходил на улицу гасить ночные фонари, а малыш сидел у окна и смотрел на океан звёзд над крышами домов. Когда возвращался отец, мальчик нырял с головой под одеяло и притворялся спящим. Жак ужасно гордился своим отцом, он считал его самым главным на всей улице, разные люди обращались к нему с вопросами, а он всё им разъяснял — куда, как пройти и что где посмотреть. И Жак был уверен, что когда он вырастет, то обязательно станет самым лучшим дворником на земле, как его отец. Ведь все мальчишки очень хотят быть похожими на своих отцов, так же, как и девчонки на своих мам.
И вот однажды, когда его отец пришёл домой поздно ночью, погасив все фонари на самой узкой улице старого города, он тихонько подошёл к кроватке Жака проверить, спит он или нет. Малыш притворялся, как мог, и дышал тихо-тихо. Отец постоял у кроватки, посмотрел, потом взял свою метлу, огромный совок и тихо вышел за дверь, боясь разбудить сына. Жаку было ужасно любопытно, куда же направился отец с метлой в такую темень. Он быстро надел штаны, натянул свитер и тайком побежал за своим отцом, даже забыв захлопнуть дверь.
Сбежав по ступенькам вниз к подъезду, он осторожно выглянул и увидел, что отец стоит посередине улицы и смотрит в звёздное небо. И вдруг сверху, описав в небе огромную дугу, прямо на булыжную мостовую упала маленькая звёздочка, за ней другая, потом ещё несколько, и так их было много, что Жак даже перестал считать. А его отец очень аккуратно сметал метлой звёзды с мостовой в свой огромный совок. Звёзд было столько, что они все ярко светились и переливались, освещая всю улицу. У малыша от удивления открылся рот, он затаил дыхание и смотрел, смотрел, смотрел.
Наконец звёзды перестали падать, отец прикрыл их своим пиджаком и понёс домой. Жак, перепрыгивая через две ступеньки, побежал домой, быстро разделся, залез под одеяло и стал ждать. Вскоре скрипнула дверь и тихонько вошёл отец. Жак сделал щелку под одеялом и стал подсматривать, а когда отец стащил пиджак с совка, звёзды так засияли, что Жак зажмурился изо всех сил. Их скромная квартирка превратилась в какой-то волшебный дворец, а отец стоял перед звёздами такой красивый и сильный, как сказочный добрый волшебник. Потом он накрыл звёзды, зачем-то посмотрел через окно в небо и лёг спать на свою широкую кровать. Жаку было не до сна, ему так хотелось потрогать хотя бы одну звёздочку, проверить, горячая она или холодная, но он боялся разбудить отца, ведь тот так устал за целый день. Тогда малыш поднялся с кровати и подошёл к окну посмотреть на небо — и увидел, что там нет ни одной звезды. Малыш чуть не расплакался, но он же был маленький мужчина, и поэтому решил, что звёздам надо помочь вернуться на небо. Он поднял большущий совок и отправился с ним на чердак — оттуда ведь ближе до неба. (Вы же знаете, что всем детям ужасно нравятся чердаки старых домов, ведь оттуда через маленькое окошко на крыше можно достать почти до самого неба.) На чердаке Жак осторожно снял со звёзд отцовский пиджак, и они засияли так сильно, что он испугался — вдруг случится пожар. Но звёзды просто ярко сияли и были совсем не горячими, а чуть-чуть тёплыми и удивительно красивыми. Жак брал какую-нибудь звёздочку в ладонь и поднимал её высоко над головой в надежде, что она взлетит на небо, но звезда нежно грела руку и никуда не улетала. Долго пытался малыш отправить небесных гостей домой в небо, но безуспешно. Тогда он их накрыл и понёс в свою квартирку. Там он осторожно поставил совок на место и залез под одеяло.
А на востоке по небу уже начинали разливаться первые признаки рассвета. Вот тогда-то все звёзды выскользнули из совка и закружили по маленькой комнате весёлый хоровод, выскальзывая по одной в открытое окно, улетая в темное небо. Зачарованно смотрел Жак на утреннее представление, а когда за окном скрылась последняя звезда, он выглянул на улицу и увидел, как звёзды тают в наступавшем рассвете.
В этот день он спал очень долго и не заметил, как отец утром ушёл из дома, а когда проснулся, вспомнил вчерашнее приключение и подумал, что наверное, ему это всё приснилось. Но тут он увидел, что под кроватью у отца что-то сияет. Жак нагнулся и увидел необыкновенно красивую звезду, отливающую всеми цветами радуги.
Жак спросил у неё: «Ты чего там сидишь?» Звёздочка ярко засияла и тихонько произнесла: «Я проспала, а когда светит солнце, я не вижу своё место на небе и не знаю, куда мне лететь». Жак первый раз в жизни разговаривал со звездой и просто не знал, что ему у неё спросить, и он задал самый нормальный для нас вопрос: «Кушать хочешь? У меня есть хорошая чайная колбаса». Звёздочка весело рассмеялась, но почему-то с сожалением сказала: «Звёзды колбасу не едят». Жак про себя подумал: хоть и не едят колбасу, но, наверное, очень хочется, и уже вслух добавил: «Ну, чего ты сидишь под кроватью, вылезай, мы с тобой поиграем».
Тогда ночная гостья объяснила малышу, что если она появится на солнечном свете, её перестанет быть видно, как и её сестёр на небе. Жак перестал стесняться и всё время её расспрашивал — про небо, про звёзды, вот так он и узнал от неё одну необыкновенную тайну.
Когда на земле рождается человек, далеко в космосе загорается новая звезда, и у каждого человека на земле есть в звёздном небе своя звезда, правда, найти её очень трудно. Давным-давно звёзды прилетали на землю в гости к своим земным братьям и сёстрам, но люди со временем стали алчными и злыми и пытались использовать своих небесных братьев в своих земных распрях, и тогда решили звёзды больше на землю не прилетать; но всё это было так давно, что на земле никто этого уже не помнит.
Жак спросил звезду: «А как же мой папа? Он же вас ночью собирал!» Засветилась ярко звезда и сказала: «Твой папа — великий собиратель звёзд, и мы все его хорошо знаем». И потом она рассказала, что иногда, когда все люди города спят, звезды по старой привычке залетают на эту узенькую улицу и ночуют в большом совке в их квартире.
«А сколько тебе лет?» — спросил Жак. «Мне, как и тебе, недавно исполнилось семь». «Так мы с тобой одногодки!» — обрадовался малыш. «И даже однодневки», — добавила звёздочка. И говорили они ещё очень долго, весь день и весь вечер, а когда зашло солнце и на небе показались звёзды, ночная гостья вылетела в раскрытое окно и исчезла среди бесчисленных звёзд на Млечном Пути.
Но теперь, когда малыш поздно ночью не спит, отец берёт его с собой собирать звёзды, и они вместе мечтают о том времени, когда звёзды будут опять прилетать ко всем людям.
Неразлучимые
У самого края света в середине тёмно-синего океана стоит огромная гора-остров. Если к ней подплывать на корабле, вначале замечаешь светлые барашки облаков, скрывающие её вершину, а потом, как бы из глубин океана, вырастает сама гора. По самому побережью её опоясывает ожерелье из яркой тропической зелени, а ближе к вершине зелень исчезает, уступая серо-коричневому цвету, и дальше на самой вершине ярко-белой шапкой лежит снег. Люди называют эту гору Влюблённым великаном из-за одной старинной истории.
Когда на земле ещё были правителями справедливые люди, когда человеческая любовь была дороже всего на свете, а честь ни у кого не была запятнанной, тогда и произошла эта удивительная история.
В одном королевстве жила-была прекрасная принцесса с золотыми, как утренняя заря, волосами, а слава о её красоте облетела все страны. И прискакали на своих конях принцы со всего света, чтобы добиться в честном поединке её руки. Но принцесса мечтала не о том, кто завоюет её руку, а о том, кто сможет покорить её сердце. Принцы приезжали, показывали свою воинскую доблесть и уезжали ни с чем в свои далёкие страны. Но однажды в королевство приехал один колдун, он был прекрасен собой, но страшен своими мыслями. Околдовал он своими чарами великое множество людей и решил овладеть молодой принцессой при помощи своего колдовства.
Но жил в королевском дворце шут, он всегда веселил короля и молодую принцессу своими шутками и смешными выходками. Он появился во дворце несколько лет назад, его нашли во время охоты королевские слуги привязанным к дереву в тёмном лесу. Не помнил, кто он и откуда, да как туда попал, но одет он был в дорогое платье неместного покроя. Выходили его, вылечили и назначили на должность главного шута, за то, что он обладал тонким юмором и проницательным умом. Да одна беда — как надел он первый раз шутовской колпак и показался перед принцессой, сердце его пронзила, как молния, любовь. Он был поражён её красотой, и вместо шуток и ожидаемого веселья остановился напротив неё и не мог оторвать от неё завороженного взгляда. Но все приняли это за шутку и стали заливаться весёлым смехом, и чем дольше он стоял и смотрел на неё, тем больше все смеялись, а принцесса веселей всех. И только потом, когда случайно их глаза встретились, она увидела в его глазах огонь любви, но юноша быстро отвёл свой взгляд и уже по-настоящему стал веселить придворных, подшучивая надо всеми из присутствующих. Принцесса в этот вечер долго не могла заснуть, так её растревожил этот взгляд. Потом она успокоилась и заснула, ведь он для неё был просто шут.
А юноша был счастлив, что может каждый вечер видеть принцессу и веселить её своими шутками. Однажды она даже обратилась к нему, назвав: «Милый дурачок». Вначале он обрадовался, но потом грусть овладела всем его сердцем, и стало так тяжело оттого, что его никогда не назовут: «Милый, любимый». Он всю ночь смотрел с балкона на звёзды и думал о ней. И не знал, что в это же время принцесса думает о своём шуте, жалея, что он не принц.
В один из дней был назначен бал, на который прибыли разные принцы; пришёл туда и колдун. Каждый из приглашённых пытался изо всех сил понравиться принцессе, но все их попытки были тщётны. Правда, все заметили, что её высочество много внимания уделяет своему шуту. По обычаю этого королевства все приглашённые принцы имели право на один танец с принцессой, но она отказалась танцевать, сославшись на усталость. Недовольны были принцы, но больше всех был недоволен чёрный волшебник, и увидел он странную привязанность принцессы к своему шуту. Встал он посреди зала, произнеся страшное заклинание, и сказал: «Пусть тот, кто полюбит тебя, исчезнет навсегда из этой страны, а если вы с ним встретитесь, превратится в огромную гору». В это самое мгновение бедный шут на глазах у всех растворился в воздухе и исчез. Принцесса вскочила с трона и бросилась к месту, где исчезал юноша с протянутыми к ней руками. В зале все зашумели, загалдели: «Надо же, исчез; и осмелился же он принцессу полюбить!» Но заметили, что и принцесса не равнодушна к своему шуту. Опять колдун произнёс заклинание и сказал: «А если ты, принцесса, встретишь свою любовь — превратишься в белое облако», — а через мгновение и сам исчез на глазах у всех.
Больше никто не приезжал на балы к ним во дворец, да правда, они никого и не приглашали, а спустя некоторое время принцесса отправилась в далёкое путешествие.
Говорят, что влюблённые нашли друг друга на самом краю света, чтобы никогда не расставаться. И стоит этот юноша горой-великаном, а его вершину нежно обнимает белоснежное облако.
Дети солнца
В небольшом городке, на самой окраине, родилась девочка с удивительно рыжими солнечными волосами. Родители смотрели на малышку и думали, как же её назвать. Папа сказал: «Если бы было такое имя, я бы назвал её Солнышком, но таких имен нет, давай назовем её…» И они назвали ее очень красивым именем. Но её родители даже не подозревали, насколько они были близки к истине — ведь эта девочка пришла на землю, чтобы родиться, с самого Солнца, вот поэтому у неё и были огненно-рыжие волосы, совсем как лучики тёплого светила. Родители не могли нарадоваться на свою дочурку. Отец её днём работал, а после работы торопился пораньше приехать домой и полюбоваться на свое маленькое солнышко в детской кроватке. Только вот соседи смотрели на неё и говорили: «У, какая рыжая, как огонь», — и, конечно же, были правы, но в их словах были какие-то недружелюбные нотки, наверное, от зависти.
Время пролетело быстро, девочка подросла и пошла в школу, но и там нашлись дети, которые дразнили её, называя: «Рыжая, бесстыжая». Но это была неправда, она была очень доброй и в душе тёплой, как майское солнышко. Но если тебя каждый день кто-то обижает, признайтесь, это никому не понравится, даже если ты и с самого Солнца. Тогда она убегала далеко на берег моря, садилась на корточки у самой воды и, подняв вверх глаза, о чём-то шептала Солнцу, наверное, жаловалась на то, что её так дразнят. А Солнце нежно прикасалось своими лучами к её щекам и отвечало: «У тебя на Земле великое множество братьев и сестёр с огненно-рыжими головками, и все могут им только завидовать — ведь рыжие бывают разного цвета кожи, но их солнечные волосы всегда подскажут, где их братья и сёстры». Девочка успокаивалась и возвращалась обратно к другим детям. А однажды она увидела на улице мальчишку с такими же огненно-рыжими волосами, они встретились глазами, и он ей дружелюбно подмигнул. Он же знал, кто они, но это большая тайна, и они её строго держат в секрете от всех, делая вид, что не знают друг о друге. Правда, вы же знаете, что золотоволосые мальчишки часто бывают большими забияками, но своих, солнечных, никогда не задирают. Да они и других никогда бы не трогали, но ведь дразнятся же, а так они тоже очень добрые. И вот однажды наступил такой день, что все у нас узнали, кто они, рыжики, и откуда.
Была долгая холодная зима, на улице всё время стоял сильный мороз, дети смотрели на заиндевелое солнце сквозь ледяные узоры на окне и ждали, когда же придёт долгожданное тепло. А если чего-то очень захотеть, это обязательно исполняется, тем более, что вся детвора ждёт весну, ну и, конечно же, взрослые тоже.
Когда по календарю начинала приближаться весна, я решил прогуляться по лесу вдоль моря и забрёл далеко-далеко, туда, где совсем не бывает людей. И вдруг увидел на самом берегу моря множество рыжих головок, освещённых ярким весенним Солнцем. Дети протягивали к нему руки, а оно расцеловывало их в щёки после долгой зимней разлуки, наверное, очень соскучилось. А они совсем не заметили меня, потому что я спрятался за деревом и из его тени наблюдал за этой трогательной встречей. Потом они расцеловались между собой, попрощавшись до следующей весны, и разбежались в разные стороны, но я успел заметить: у многих из них на щеках появились веснушки — следы от солнечных поцелуев.
И теперь я раньше всех узнаю, что пришла весна — мне стоит только взглянуть на щёки солнечных детей. Сегодня об этом узнали и вы. Правда, моя маленькая знакомая, наверное, очень рассердится за то, что я открыл их тайну. А может быть, и не рассердится.
Весенний роман
Далеко-далеко, где кончается Северное море и начинается Ледовитый океан, рождаются огромные, как горы, белоснежные айсберги, и плывут они беззвучно, покрытые дымкой тумана, затаив в себе опасность для кораблей. Птицы не гнездятся на этих горах льда, только иногда, уставшие от полёта, присаживаются отдохнуть и продолжают свой путь дальше. А когда поднимется вьюга, они сливаются с горизонтом и становятся невидимыми в белой снежной карусели.
И вот однажды там, далеко, родился огромный белый айсберг. Он возвышался надо всеми льдами вокруг и чувствовал себя хозяином этих холодных мест. Посматривая вдаль со своей высоты, он видел бесконечно белые поля льда, которые иногда покачивались во время сильного ветра, треща и раскалываясь на части. Но потом льдины смыкались между собой, превращаясь в огромное белое поле. И казалось, ничто не может изменить это ледяное царство. Но однажды в начале мая далёкий ветер принёс в ледяные просторы запахи прекрасной весны. Закружился перед айсбергом весь мир, так его взволновали эти волшебные дуновения. И решил он увидеть, что это и откуда.
Громыхая всей своей мощью, он оторвался от своих собратьев и медленно двинулся вдаль. Перед ним раскинулась ширь океана, а он, величественно покачиваясь на огромных волнах, плыл куда-то вперёд, откуда прилетел чудесный ветер. С каждым днём этот прекрасный аромат становился всё более сильным, и его чувство становилось всё больше и больше. Он полюбил то, чего никогда не видел. И стремился туда, где никогда не был. Сам океан был против него, ужасные шторма пытались остановить его путь, но он не сдавался и двигался вперёд.
Чем дальше он продвигался навстречу весне, тем становилось теплее и теплее. Но он этого не боялся, ему хотелось хоть одним глазком посмотреть на свою любимую. А она, шальная, уже летала над ним, он её чувствовал, но не видел, просто любил — и всё, за то, что она где-то есть. И может, от этой любви начал медленно таять, а когда вдали показалась земля, на которой стали расцветать сады, он превратился в маленькую льдинку. А она всё кружила над ним и кружила.
Вечное время
Эта странная история случилась не так давно в одном из часовых магазинов города Женевы. На прилавках, красуясь меж собой, удобно устроились на своих подставках разнообразные часы и часики разных швейцарских фирм. Это были ужасно дорогие и гордые часы, и когда какой-нибудь посетитель брал их в руки, чтобы примерить, то они так незаметно пренебрежительно морщили свои усы-стрелки, но продолжали так же точно тикать вперёд. Часики для женщин были очень нежны и строили милые мордашки своим посетителям, которые, соблазнившись их прелестями, выкладывали немалые суммы. Но в этом магазине были и другие часы, которые никто не замечал. Они висели для интерьера на стенах зала, просто как историческая достопримечательность.
Стеклянные песочные часы уже давно никому не показывали время, весь песок собрался в колбе внизу и, казалось, совсем затвердел. Но они со стены хорошо видели, что творится в магазине, и им было интересно наблюдать, как люди покупают время.
Другие старинные часы лежали на витрине и продолжали показывать время, как и тысячу лет назад. Ночью они спали вместе со всеми людьми, а с восходом солнца начинали трудиться до самого захода. Это были самые обыкновенные солнечные часы, только им было больше тысячи лет, и единственная стрелка, через которую солнце показывало время, никогда не отставала и не убегала вперёд.
Модные часы с витрин относились к своим экспонатным соседям с пренебрежением: на руку их не наденешь, никакой красоты, ни грамма золота и не одного завалящего бриллиантика, даже не тикают — разве это часы? Но старые товарищи по времени не обращали внимания на своих раззолоченных собратьев, продолжая выполнять своё предназначенье.
И вот однажды глубокой ночью, когда всем уже снятся сны, в магазине произошла удивительная история, из-за которой чуть не остановилось время.
Одни большие золотые часы с бриллиантовой отделкой посреди ночи произнесли хорошо поставленным голосом: «А не пора ли вот этому песочному барахлу убраться со стены и не позорить наш часовой мир?»
И сразу подхватили своими писклявыми голосами часики: «Да, да, эти песочные часы надо убрать, они нас позорят!»
Солнечные часы в это время, как всегда, спали и не слышали, как пытаются избавиться от его старинного друга. А утром, когда взошло солнце, в магазин пришёл хозяин, снял со стены песочные часы и куда-то унёс. Видно, хозяин понимал язык часов и подслушал их ночной разговор, решив для себя, что так и надо сделать. Солнечные часы никак не могли успокоиться, куда же унесли его друга, может, ремонтировать. Но прошло много дней, а песочные часы не возвращались.
Но однажды наступило солнечное затмение, и мрак опустился на всю землю. В магазине стало темным-темно, испугались часы, заговорили между собой: «Сколько времени сейчас — четырнадцать часов или два часа ночи?»
Только солнечные часы были спокойны, за свою долгую жизнь они наблюдали это явление много раз, и поэтому не заснули, а просто ждали, когда оно пройдёт. Вот тут и узнали они, что произошло с их другом, песочными часами.
Одна из часиков воскликнула: «Если бы с нами были песочные часы, они бы рассказали, что происходит, а мы их взяли и выгнали, потому что они старые».
Как тут рассердились солнечные часы! Они редко с кем разговаривали за свою долгую жизнь, но тут произнесли своим хриплым сильным голосом: «Ну, что блестючие созданья, испугались без солнца, не знаете сколько времени, и не узнаете. Без солнца времени нет, только тьма, а время выдумал человек, он же придумал и песочные часы, чтобы отсчитать короткие мгновения, и время потом опять замирало, а вы бежите вперёд, сами не зная, зачем и куда».
Услышал это и хозяин магазина, стыдно ему стало, что послушал он этот блестящий народец, и когда затмение прошло, вернул песочные часы на место. Только они стали ещё более красивыми, подновил их хозяин. И висят они на стене, остановив время, переглядываясь со своим старинным другом — солнечными часами.
Сестры
Эта планета была самой голубой во всей бесконечной Вселенной, и если кто-нибудь из космических странников пролетал рядом, то обязательно наведывался к ней на орбиту, полюбоваться бесконечным океаном, покрывавшим всю её поверхность.
И вот однажды дочери великого волшебника Вселенной — прекрасная Франция, грациозная Италия, горячая, как огонь, Испания, вызывающе сдержанная Англия и другие, совсем ещё юные сёстры — прилетели на землю искупаться и понежиться в водах бесконечного океана. Голубая вода баловала их ласковым прикосновением и теплотой, они играли с резвившимися неподалёку дельфинами и смеялись над неповоротливыми китами. Только Англия не веселилась вместе со всеми, ей их выходки казались глупыми, и она просто плавала неподалёку, наблюдая за шумными сёстрами.
Но тут одна из младших сестёр, любуясь грациозной Италией, воскликнула: «Ты самая прекрасная!»
Вот тут всё и началось. На самом-то деле все они были прекрасны, но каждая по-своему. Но искра спора была брошена и сразу разгорелась, превратившись в костёр. Одна говорила, что самая прекрасная — это она, а другая — что она. Шум поднялся невообразимый, каждая пыталась отыскать в другой какой-нибудь порок, но безуспешно.
Тогда они решили, что пока не найдут среди них лучшую, с этой планеты не улетят.
Шло время, продолжался бесконечный спор, и лучшую никак не могли найти. Долго великий волшебник ждал своих дочерей, но их всё не было. Тогда отправился он сам к этой голубой планете. И там с небес стал наблюдать за своими дочерьми, а они всё спорили и спорили. Для него они были все одинаково хороши, что младшая, что старшая. И увидел он — спора их не разрешить. Тогда, взмахнув волшебным жезлом, превратил он своих дочерей в земные страны. Франция, Испания и Италия оказались навечно рядом друг с другом, да и остальные рядом, только чуть в стороне, посматривая на своих сестёр, расположилась чопорная Англия. Рассказывают, что иногда, когда все люди в этих странах спят, можно услышать в ночи тихий шёпот — это сёстры продолжают спорить, кто же из них прекрасней.
Пи-и
Огромная скала неприступной крепостью возвышается над бескрайним океаном и с высокомерием смотрит на тщетные попытки волн взять штурмом эту крепость. Но они разбиваются о вечный гранит и откатываются назад, чтобы начать новый приступ; и только чайки, постоянные союзники, живущие на самой вершине скалы, парят над водяными гигантами, пытаясь пронзительным криком испугать их, заставить отступить. Но волны только ещё сильнее стремятся вперёд, рассыпаясь в бессилии на тысячи брызг. Как долго длится эта битва — не знает никто; когда на земле появились люди, она уже шла. Лишь в редкие мгновения замрёт океан, успокоятся чайки, и небольшие барашки волн раболепно лижут подошву скалы, как бы признавая своё поражение. Но это просто передышка перед новым штурмом, а вскоре снова вздыбится океан, и тысячи пернатых защитников бросятся отражать атаку.
Но когда-то давно эти парящие в небе парусники звали совсем другим именем, и не носились они с криком над волной, а одиноко бродили по берегу, прижимая к себе единственное крыло. У одних птиц это крыло было с правой стороны, а у других с левой. Это были очень гордые и себялюбивые птицы, они совершенно не обращали внимания друг на друга, жили так, словно они одни в этом мире. Иногда высоко в небе, у самых облаков, пролетали какие-то другие птицы, размахивая красивыми белыми крыльями. Кто они, откуда и почему у них по два крыла, думала каждая из этих птиц, и почему мы не можем летать с одним. Они непременно пробовали взмахивать одним крылом, но ничего из этого не получалось, только шум стоял от рассекающих воздух крыльев.
И вот однажды белоснежная птица по имени Пи поднялась на самую вершину скалы и, в надежде взмыть в небо, расправив единственное крыло, разбежалась и прыгнула в бездну над океаном. Закружил её ветер, швырнул на скалу, а потом, совсем беспомощная, она упала в океан. К счастью, она не разбилась о воду, и волны вынесли её на берег. Много времени прошло, пока птица поправилась, но забыть ощущение полёта она уже не могла и с затаённой в сердце болью смотрела над пролетавшими высоко птицами. И тогда громко, громко, чтобы её слышали все члены стаи, крикнула: «Мы должны научиться летать!» Зашумели птицы, загалдели: «Зачем нам это, мы никогда не летали и не будем, сам летай».
Посмотрел на своих сородичей Пи и стал подниматься на скалу, но тут раздался звонкий голос: «Пи, я с тобой», — и к нему подошла красивая статная птица. «Как зовут тебя, красавица?» — спросил он. «Меня зовут И». Две прекрасные птицы поднялись на самую вершину, а вся стая снизу наблюдала за ними, встревоженно галдя. Они подошли к бездне, И вдруг очень испугалась, она попросила: «Обними меня, вдвоём будет не так страшно». Пи нежно обнял прекрасную И, они взмахнули крыльями и полетели над бездной. Вся стая завороженно смотрела, как высоко в небе парит прекрасная белая птица, в восторге крича: «Пи-И, Пи-И, Пи-И!»
В поиска солнца
Далеко на берегу холодного океана, где солнце шесть месяцев в году прячется за горизонтом, жил маленький мальчик по имени Рун. Он очень любил солнце, и когда после долгого перерыва оно показывалось на самом краю горизонта, Рун неотрывно смотрел на красное светило, боясь, что оно опять исчезнет. Однако солнце никуда не уходило, оставаясь на небосводе долгие шесть месяцев. Но для Руна они пролетали, как один день, и опять наступала тьма. Однажды малыш узнал, что на земле есть место, где солнце бывает каждый день, и он, не задумываясь, отправился в путь. Это был очень смелый мальчик, а путь был долгий и опасный. Перед ним то возвышались горы, то простирались равнины или преграждали путь фиорды и реки. Но он мужественно шёл вперёд, ведь он искал солнце.
И вот однажды, когда силы начали его оставлять и сон склонил его голову на мягкую траву у склона горы, малыш заснул сладким сном, а когда он проснулся, то увидел, что там, далеко за горами, становиться светлее, и он пошёл быстрее вперёд. И чем дольше он шёл, тем больше становилось солнца. Вначале оно было далеко на горизонте, но постепенно поднималось всё выше и выше. Правда, на некоторое время оно уходило за горизонт, и наступала ночь, но потом опять приходило утро, и так было без конца. Рун шёл всё дальше, он надеялся найти место, где солнце будет всё время и не будет никакой ночи, а будет только день, но такого места на земле не было. Правда, чем он дальше шёл, тем становилось теплее и теплее, и днём солнце нещадно пекло, стоя в зените над самой головой, а вокруг простирались бесконечные пески, и всё время хотелось пить. А ночи мало чем отличались от дней, в воздухе стояла духота, оставленная знойным днём, и только под утро до восхода солнца становилось немного прохладней. В эти недолгие ночи маленький Рун вспоминал своё солнце, большое и красное, как весенний мак, не палящее, а нежно ласкающее северным теплом, и понял он, что не найти ему тут своего солнца.
Долог был его путь домой, но чем ближе он подходил, тем больше становилось его солнца.
А когда он пришёл домой, уже стояла полярная ночь, но знал маленький Рун, что через некоторое время к нему вернётся его Солнце.
Новый мир
Как долго продолжался этот страшный шторм, точно определить уже не мог никто, пассажиры и команда корабля выбивались из последних сил, чтобы как-нибудь противостоять неумолимой стихии. Мужчины, как могли, помогали экипажу, а женщины сидели в тесных каютах, прижимая к себе детей, успокаивая их от страшного воя ветра и грохота волн океана. Волны обрушивались на корабль, круша всё на палубе, пять шлюпок были сметены ещё в первый день шторма, а одна каким-то чудом ещё держалась, болтаясь из стороны в сторону у самой кормы. Вода начинала просачиваться в трюм из образовавшихся в обшивке корабля щелей, и, несмотря на все усилия плотников, она всё прибывала и прибывала. Все понимали — спасения ждать неоткуда, и верней всего их ждёт погибель, да и не влезть всем в одну шлюпку. И тогда команда вместе с пассажирами приняла решение — посадить всех детей в единственную шлюпку, задраить её и пустить на волю ветра и волн, в надежде на их спасение.
Вскоре детей, а их там было много, мальчишек и девчонок со всех концов света, усадили в шлюпку и под слёзы родителей да завывание ветра оттолкнули от борта. Не прошло и секунды, как волны подхватили утлое судёнышко и увлекли в темень. Долго ещё стояли родители на палубе, пытаясь различить в темноте надежду на спасение своих детей, но из темноты поднимались только громады волн, готовые в любую минуту утащить всех на дно океана.
Наутро ветер успокоился, и, как по волшебству, водная гладь сделалась тихой-тихой. Родители были в смятении: получилось так, что они остались живы, а детей отправили на гибель. Ещё множество недель бороздили они воды океана, но так никого найти и не смогли. И пришлось им отправиться в свои далёкие страны.
А в это время маленькие скитальцы, тесно прижавшись друг к другу от холода, потихоньку подплывали к прекрасному острову посреди океана, а когда лодка ткнулась в прибрежный песок, они выглянули из-за натянутого над лодкой полога, и удивлению их не было предела. Перед ними возвышался над океаном огромный зелёный сад, в котором пели райские птицы, стрекотали насекомые и резвились разные животные.
Они осторожно выкарабкались все из лодки и, опять прижавшись друг к дружке, с интересом и страхом рассматривали новый мир. Животные тоже перестали играть и с любопытством разглядывали разноцветных мальчишек и девчонок, многие из которых ещё только начинали говорить. Потом животные подошли поближе, ну а вскоре они были уже совсем рядом друг с другом, шершавые языки облизывали детские лица и руки, а маленькие ручки гладили местных обитателей. Так и началась их удивительная жизнь на этом острове. Животные заботились о своих маленьких гостях и помогли им выжить, вырасти хозяевами этого небольшого царства посреди океана.
Время летело быстро, и дети превращались в статных юношей и стройных девушек. Они разговаривали между собой на совершенно новом языке, которому их научили природа и сердце. Чернокожего мальчишку из далёкой Африки назвали Тёмная Ночь за цвет его кожи и сверкающие, как две звезды, глаза. Девушку из Китая назвали Жёлтой Луной, а белокожего парня с севера называли Чайкой, и все их имена были прекрасны. Но сами они не знали, кто они и откуда, просто были детьми океана. Они во всём помогали друг другу; если над островом стояла сильная жара, ребята с белой кожей прятались в тени деревьев, а их работу выполняли их братья с тёмной кожей. Если же на улице становилось прохладно, то белокожие сразу же заменяли своих чернокожих братьев. Они берегли и любили друг друга.
Но вот однажды мимо их острова проплывал корабль. Очень удивился капитан этой маленькой стране, где живут разноцветные братья и сёстры. И вскоре эта весть облетела весь земной шар.
Узнали об этом и их родители, и поплыли со всех стран света на этот остров корабли. Через некоторое время они бросили в бухте якоря, и счастливые родители бросились на берег в поисках своих детей. По одним только им известным приметам они отличали своего ребёнка и тянули за собой на корабль. Вскоре все дети были разобраны, и остров опустел. Но не могли понять родители своих детей — они говорили на разных языках, и не могли понять дети своих родителей — они жили в разных мирах. На следующее утро, когда собрались корабли отплывать в свои дальние страны, то увидели родители, что нет их детей на кораблях, а стоят они все у берега океана и машут на прощанье руками.
Прекрасен тот мир, который построил ты сам.
Волшебное слово
Там, где от зноя трескаются камни, где вода дороже всех богатств на свете, солнце утром встаёт не из-за океана, а из-за моря песка, названного сухим словом пустыня, и вдали вместо громад белоснежных парусов медленно торжественно плывут по барханам двугорбые корабли. Но редко в глубине пустыни можно увидеть караван жизни, только мёртвое море песка и раскалённое солнце, как звезда смерти, висит над головой, напоминая каждое мгновение, кто здесь хозяин. Губы пересыхают от невыносимого жара, бесконечно хочется пить, и каждая капля дороже всего на свете.
Но когда-то давно на этом месте цвели прекрасные сады, а густые леса были полны живности, и с неба вместо палящей звезды нежно светило солнце, отдавая своё тепло людям. И всё в этой стране было прекрасно; жители её никогда не воевали со своими соседями, а те не нападали на них, потому что знали — есть у них одно волшебное слово, которое им завещал Создатель. И пока они его помнят, никто не сможет их победить, а природа будет верно им служить и помогать. Это великое слово оберегало их от бед и учило, как относиться друг к другу и ко всему, что их окружало. Шло время, из поколения в поколение на протяжении многих тысяч лет передавали люди друг другу это волшебное слово, и всё у них было хорошо. Но однажды, а как это произошло — никто не знает, не передали родители своим детям чудное слово. И вскоре, когда умер последний знающий это слово человек, сразу пришли бедствия на эту красивую землю, и люди стали чужими друг другу, а сухой ветер принёс им совсем другие слова, заменившие то волшебное и самое первое среди всех слов.
Солнце с каждым днём палило всё больше и больше, облетела листва с деревьев, и они превратились в какой-то страшный мёртвый лес, засохли созданные человеком прекрасные сады, испарились все моря, озёра и реки, оставив после себя сухой солёный песок, а животные, что не успели убежать в другие края, остались лежать белесыми костями у краёв бывших водоёмов. Люди стали обвинять друг друга в этой беде, пролилась братская кровь, и многие погибли, кто в войне, а кто просто от жажды и тоски. А люди, что остались в живых, разделились на разные племена и отправились в разные уголки пустыни искать то самое первое слово, которое сможет их спасти и вернуть прекрасную страну.
Вот поэтому бредут по пустыне караваны в самые отдалённые места, где витает жаркая смерть, и ищут они хотя бы одного человека, знающего это волшебное слово, и если смогут найти, снова разольются бескрайние воды и зашумят зелёные леса. Говорят, что имя этому волшебному слову — ЛЮБОВЬ, но многие в это не верят, и становится пустыня всё больше и больше, растворяя караваны в своих песках.
Ночной гость
Когда все гости разошлись, и надо было бы идти спать, я услышал тихий голос ниоткуда: «А может, чаю ещё попьём?»
Первым желанием было куда-то убежать, но бежать было некуда, это была моя единственная квартира, и, пересилив страх, я сказал вслух: «Поздно уже, спать пора». И тот, ниоткуда, просто сказал: «Спокойной ночи», — и замолчал. Но спать мне уже расхотелось, а заговаривать с голосом из ниоткуда было страшно.
И вдруг опять этот голос насмешливо-весело спросил: «Тебе страшно, наверное, очень. Боишься, да?» Собравшись с духом, я честно ответил: «Да, побаиваюсь». «Да не бойся, мы с тобой давно знакомы», — успокаивающе произнёс голос ниоткуда.
Я сразу стал перебирать в памяти всех своих знакомых, но, к сожалению, этот голос слышал впервые, но опять, собравшись с духом, спросил: «Извините, конечно, но я вас что-то не припоминаю. Может, вы мне напомните, когда и где мы встречались?» Как он стал смеяться, это невозможно описать, это надо было слышать; такой заразительный смех бывает только у школьных весельчаков-разгильдяев, которые на уроке ни с того ни с сего начинают так заливаться, что вскоре весь класс весело хохочет, сам не зная над чем. Вот так я ржал минут десять, не зная над чем и не зная с кем. Потом утер выступившие слёзы, веселье прекратилось, и голос поинтересовался: «А ты на конях ещё ездишь, не трусишь, как раньше?» Как я возмутился: «Я трушу? Да я никогда лошадей не боялся!». Но голос с сожалением произнёс: «Да! И врать тоже не перестал!» В голове моей мысли гудели пчелиным роем: кто он такой, откуда меня знает, может, вместе со мной конным спортом в детстве занимался, но ответа себе найти не мог. И чтобы как-то прийти в себя, пошёл на кухню и поставил на плиту чайник, достал две чайные чашки и поставил на стол; печенье в доме я не держал, но мои любимые шоколадные конфеты, к счастью, всегда были, они и украсили наш стол. Но голос почему-то молчал.
За окном стояла густая тёмная ночь, звёзды показывались в редких проталинах и снова скрывались за тёмным ночным покрывалом, сотканным из туч и облаков, а совсем недалеко шумело море; наверное, начинался шторм. И вскоре в окна стал биться ветер, пытаясь проникнуть ко мне на кухню; может быть, тоже чаю захотел, а может, захотел разбить стекло. Мне ужасно нравится наблюдать за непогодой за окном, когда вокруг всё свистит, бушует, а ты сидишь в тепле, припав лбом к стеклу, и смотришь на эту чехарду. Ветер рвёт покрывало из облаков, его куски разлетаются по всему небу, и как ярко сияют звёзды на черном полотне ночи. А вскоре появляется луна и освещает мягким светом барашки пены на гребнях разбушевавшихся волн. Как мне нравиться эта живая картина за окном, написанная великим художником — Стихией!
Не удержавшись и не дождавшись своего странного ночного гостя, я одеваюсь и иду в ночь на берег моря. На улице ветер рвёт завязанный на шее узлом шарф, хлещет порывами по щекам, пытаясь загнать меня обратно домой, видно, боится, что я узнаю какие-то его тайны. Но я всё равно иду по узкой дороге среди тёмного леса к морю. Издалека видно, как над дюнами вздыбливаются огромные волны, обрушиваясь на песчаный пляж, пытаясь огромными водяными языками дотянуться до ближайших сосен. Я бреду по пляжу, отбегая от назойливых волн ближе к лесу, а ветер всё не может успокоиться и крутит вокруг меня вихри песка и морских слёз. Кажется, что в ночи всё спряталось, замерло и ждёт — кто же победит. Но тут не бывает победителей и побеждённых, это просто картины, которые рисует великий Художник.
Вдали вспыхивает маяк, ободряя меня и предупреждая далёкие корабли. Понемногу ветер начал меня побеждать, забираясь под куртку и даже каким-то образом в штанины; концы пальцев совсем онемели от холода, не помогли даже тёплые перчатки, а бедный нос, исполняя роль флюгера, уже сам поворачивал к дому. Пос-ледние метры перед домом я уже бежал бегом, и ветер с треском захлопнул за мной дверь, как бы говоря: «И больше не высовывайся». Мысленно я пообещал этого не делать.
В доме было тепло и тихо, тут не завывал промозглый ветер, и тонкий аромат давно заваренного и уже остывшего чая висел в воздухе, возбуждая желание согреться этим спасительным напитком. И не успел я зажечь на кухне газ, как опять раздался знакомый голос: «Да, чайку бы сейчас не мешало, что-то я замёрз на этом ветродуе». Во мне от неожиданности всё вздрогнуло, и я замер с зажжённой спичкой в руке. Мне казалось, что стоит мне обернуться, и я увижу, кто со мной разговаривает, но все мои попытки были безуспешны — я крутился как юла вокруг своей оси, но никого, увы, не увидел. Потом, взяв себя в руки, я спросил: «Ты что, был со мной на море?» — обращаясь к невидимому гостю. «Да, был, а ты что, меня не заметил?» — и опять, как в первый раз, весело стал смеяться. «Ишь, какой смешливый», — подумал я про себя, — «Ходит за мной по пятам».
Над чашками тонкой струйкой поднимался пар, одна чашка была предназначена для моего ночного невидимого гостя, вторая для меня. Я сидел на своём любимом месте за столом возле окна, рядом с плитой, а чашку для своего гостя я поставил на другом конце стола, напротив себя. Чай был ароматный, и три ложки сахару сделали его вкусным и сладким. Я медленно его потягивал через край чашки, немного обжигая губы, но мне всегда доставляло удовольствие пить очень горячий чай.
Когда я путешествовал в поисках пришельцев с других миров по далёкой тайге, тёмными морозными ночами мы отогревались таким вот горячим сладким чаем; наши обожжённые губы с удовольствием тянули кипяток, согревая всё внутри, даже на сердце становилось намного теплее. Мы вспоминали далёкий родной дом, и никакой мороз нам был не страшен. Я с детства не любил кашу, а там, далеко, у пылающего костра, среди бесконечной тайги, наворачивал её за обе щёки, и не надо было меня упрашивать, а потом мы опять разогревали в походном котелке чай, и начинались долгие истории и рассказы, от которых тоже становится теплей.
И тут я увидел, что напротив меня за столом кто-то сидит; сквозь его прозрачную фигуру я видел дверной шкаф, холодильник и спинку стула, на котором он сидел, но я точно разглядел, что это был мальчишка. На нём, кроме смешных трусов до самых колен, больше ничего не было, но и не было заметно, что ему прохладно. И я торжественно объявил: «Я тебя вижу, и ты совсем ещё маленький, но скажи мне, кто ты и откуда?» Малыш положил руки на стол, положил их одна на другую, как на школьную парту, посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Я пришёл к тебе из своего сна — мне очень хотелось узнать, кем я буду, когда вырасту». Мне стало не по себе: напротив меня сидел я же сам, но лет на тридцать моложе. Эти прозрачные очертания даже отдалённо не напоминали мою нынешнюю фигуру, но мне были так знакомы эти острые коленки, торчащие рёбра и вихрастая голова с большими ушами, ну и, конечно, глаза, любопытные и стреляющие взглядом из одной стороны в другую. Он то рассматривал электрический чайник (который не работал уже целую неделю), то смотрел на кухонную люстру с неподдельным удивлением, потом произнёс: «Если расскажу ребятам — ни за что не поверят, скажут, что я, как всегда, вру», — и посмотрел на меня с просящим выражением, чтобы я как-нибудь это подтвердил. Но он был неглупым малым и быстро понял, что это невозможно — ведь это был просто сон. Малыш посмотрел в темень через окно и, указав пальцем по направлению к морю, сказал: «А тут рядом наша дача». Я, соглашаясь, кивнул, но не стал его расстраивать, рассказывая, что там уже много лет живут другие люди. И каждый раз, когда я иду гулять на море с собакой, всегда вспоминаю, как бегал вот таким малышом по дюнам или поздно вечером забирался на крышу маленького дачного домика и, затаив дыхание, смотрел на небо, усыпанное звёздами. Мне было так интересно, кто там, далеко, живёт и почему они не прилетают ко мне, ведь я их так жду, чтобы они взяли меня с собой, показали другие миры и рассказали по секрету что-то очень важное для Земли, и я бы спас весь мир от страшной опасности. Но, к сожалению, люди не могут читать мысли друг друга, и соседи по даче считали меня просто страшным шалопаем, за которым надо обязательно следить, чтобы он чего-нибудь не натворил.
Этот малыш из моего детства даже и знать ещё не может, что многие и сегодня считают меня довольно странным и необычным, но сейчас мне это даже немного льстит — всё-таки не такой, как все. «Слушай, а что это за двое мальчишек спят у тебя в маленькой комнате?» — спросил мой маленький гость. Мне стало так смешно — он спросил о своих будущих детях, о которых ему сейчас ещё и думать рано, но я сказал ему, кто они. Как он обрадовался и стал просить меня, чтобы я их разбудил; ему хотелось немного с ними поболтать, но я его убедил, что этого делать нельзя, потому что, может быть, они как раз сейчас тоже во сне узнают, кем они станут, когда вырастут. Он немного расстроился, но уже через минуту снова спросил меня: «Как ты думаешь, когда я проснусь, я вспомню, что был у тебя в гостях?» Я с сомнением покачал головой и ответил: «Ведь я же не помню». «Да, ты знаешь, вот иногда приснится — и всё-всё помнишь: как прыгаешь, отталкиваясь от земли, до самых небес, или сидишь на карнизе шестиэтажного дома, и ни капельки не страшно», — и он с сожалением улыбнулся. «А иногда утром проснусь — и ничего не помню. Слушай, а может, я к тебе уже приходил?». Я отрицательно покачал головой: «Нет, это в первый раз».
В это время из спальни вышла моя жена, зашла на кухню, странно на меня посмотрела и сказала: «Ты чего не спишь, сидишь тут, чего-то бормочешь… Иди ложись». Но спросонья не смогла разглядеть моего маленького гостя, а может, видеть его мог только я. А он так настороженно смотрел на нее, и когда она ушла, спросил: «Слушай, а что это за рыжая тётка?» — кивнув головой в сторону спальни. «Знаешь, это моя жена, но ты не думай, она добрая, просто она совсем сонная», — постарался я его успокоить. Но он так насупился, и смотрел на меня явно недружелюбно, а потом, собравшись, спросил: «А как же Ритка, как ты мог её бросить?».
И тут я вспомнил самую первую симпатию моей жизни. Это была моя соседка по даче, стройная весёлая девчонка. Она мне нравилась больше всех девчонок на свете, а когда мы с ней в кустах первый раз в жизни поцеловались, для меня перевернулся весь мир, и я представлял её своей будущей женой. Мы с ней мечтали о том далёком времени, когда мы вырастем, и у нас будет много детей; но это были просто детские мечты, которые рассеялись, как утренний туман. Но как я мог объяснить это мечтателю, фантазёру, которому было только двенадцать лет, и для него лучше неё не было девчонки на всём свете?
И всё-таки я ему сказал: «Понимаешь, она, когда выросла, то встретила другого мужчину, и у них сейчас тоже есть дети, правда, две девчонки, а не мальчишки, как у меня, ну а я, разумеется, встретил другую девушку, мы с ней друг друга полюбили и поженились. Ты не расстраивайся, мы с Риткой дружим и иногда семьями встречаемся». Малыш пожал плечами и сказал: «Не знаю, мы с Риткой никогда бы не расстались». В кухне повисло молчание, мой гость, видно, на меня обиделся и не хотел со мной разговаривать, уж я-то его хорошо знаю: если, что не по нему, вот так замкнётся — и всё, отец даже не мог напугать ремнём. Но я знал и его слабые стороны — он ужасно любил истории о путешествиях, и я как бы невзначай сказал: «А знаешь, я на Камчатке был, лазил по вулканам, летал там на вертолёте, а медведей там столько видел, что ты даже представить себе не можешь, их там так много, как кошек у нас во дворе было». Он весь преобразился, его глазёнки засверкали, и он сказал: «Врёшь, наверное». «Не вру, зуб даю», — и я щёлкнул ногтем по зубу. «Вот здорово! Значит, и я там побываю», — и просительно добавил: «Ты главное побольше езди, это же так интересно!» Но потом почему-то опять насупился и замолчал, и у него было такое выражение лица, как будто он хочет о чем-то спросить и боится, я это заметил и попросил его сам: «Ты можешь меня спрашивать о чём хочешь, давай». Он ещё долго собирался, а потом наконец спросил: «Это самое главное, зачем я к тебе пришёл… Скажи мне, ты стал космонавтом?» — и его глаза с надеждой смотрели на меня, ожидая, что же я отвечу.
И я вспомнил то детское звёздное небо, когда невозможного просто не существует, и наши мечты кажутся нам явью; мы представляем себя героями за штурвалами космических кораблей, да в те мгновения мы ими и являемся, и покоряем просторы Вселенной в своих мыслях. Соврать ему я просто не мог, но слов успокоения не нашел, просто сказал: «Не получилось». Он положил голову на свои маленькие ладони и заплакал. Не выдержал и я. Мы с ним сидели за чайным столом, и слёзы бежали по нашим щекам, как убежавшие вдаль мечты. Да, я очень хотел стать космонавтом, но, к сожалению, не сложилось, как и многое другое.
А за окном начинало понемногу рассветать, ветер разогнал громады облаков, и небо стало совершенно чистым и полным утренних звёзд. Мой маленький гость допил свой чай и спросил: «А кем ты стал?» «Знаешь, малыш, я очень много работаю и путешествую по свету, а ещё я пишу сказки для детей». «Ты пишешь сказки для детей?!» — если бы вы знали, как он обрадовался. «Значит, я буду сказочником! Да это же ещё лучше, чем космонавтом, ведь меня будут знать все дети на земле», — и он так громко выражал свою радость, что я испугался второго прихода своей жены. Потом он взобрался ногами на стул, громко сказал: «Это классно!» — и исчез.
Я остался один на своей кухне, весь дом понемногу просыпался, звеня будильниками и свистками чайников, наступало утро.