СТРЕНЬ-БРЕНЬ-ГУСЕЛЬКИ.
Сегодня артист Зверьков стоял на остановке и ждал служебный Пазик. С утра моросил дождь, но было тепло, поэтому ветровку Женя надел не для тепла, а скорее от дождя. Да еще чтобы успокоить мать. Редкие порывы ветра ерошили его нечесаные артистические лохмы, а сумку оттягивал том Филдинга, которого надо было обязательно прочитать.
Нет, артист Зверьков читать любил, и даже очень, но есть литература – и есть обязательная для прочтения литература. Филдинг относился ко второму разряду. Он, конечно, классик, великий писатель, однако читать его было тяжело и неинтересно. Но надо. Это «надо» никогда не добавляет интереса, скорее наоборот отвергает от чтения.
Но вернемся к нашему герою. Он стоял на остановке в половине восьмого утра, когда дорога еще достаточно свободна от транспорта и несильно загазована, того теплого июньского утра, даже в дождливую погоду сохраняющего свою природную привлекательность. Артист Зверьков не просто так стоял на остановке и ждал своего транспорта. Сегодня намечалась поездка в Дальнеконстантиновский район. И уже один факт того, что поездка будет долгая, расстояние от дома огромное, прибавьте к этому, всего на один спектакль да за одну палку. Еще вчера, стоя перед расписанием и отыскивая свою фамилию среди участников этой злополучной поездки, Женя вместе с товарищами по несчастью, кому предстояло это «увлекательное путешествие», кипел от возмущения и громко призывал всех кого можно в свидетели такой несправедливости. Единственное, от чего удалось отбояриться Жене, так это от утренней поездки в театр, в Дзержинск. Его должны были подобрать по дороге. Все равно автобус поедет через Нижний Новгород, значит, ехать в театр не имеет смысла. Тем более, что весь реквизит они в Володей загрузили в автобус вчера вечером, перед уходом домой. Минут через пятнадцать любимый пазик и водитель его Ринат должны были появиться на дороге. Поэтому имело смысл спрятаться от дождя под крышу остановки. Но все места там уже были заняты потенциальными пассажирами городского транспорта. Под дождем не почитаешь, поэтому приходилось терпеливо ждать и надеяться, что ожидание будет недолгим.
Когда же Пазик и водитель его Ринат через полчаса! появились на горизонте, настроение было испорчено абсолютно. И даже тепло заботливо согретого автобуса и сочувствующие взгляды собратьев артистов не сильно подняли упавший градус настроения. Пришлось всем погрузиться в пучину сна, этого спасительного средства от длинной дороги. Когда Женя вошел в автобус, почти все спали или усиленно старались это делать. Лариса по началу как обычно травила анекдоты, но потом тоже притихла. В общем, спальный вагон на колесах. Только главный администратор Наталья Фаиловна что-то все считала в своих бумагах. Ей одной почему-то не спалось.
Все места в автобусе были распределены и занимались «согласно купленным билетам», то есть так, как привыкли за долгие месяцы совместных поездок. У каждого человека было свое любимое место. И даже если человек садился позже, то есть не в театре, его место все равно оставалось незанятым. Поэтому Женя сел на свое любимое место во втором ряду справа, на правом заднем колесе.
Спать пока не хотелось. Переехали мост. Пошла полоса заводских застроек. Потом пейзаж за окном запестрел зелеными и желтыми цветами полей, темной листвой перелесков и коричневыми плешинами бурелома. Дождь добавлял пейзажу серый цвет, поэтому краски, яркие в солнечную погоду сейчас поблекли и казались размытыми.
Некоторое время Женя смотрел в окно, потом достал книгу. Читать не хотелось. Но надо было отвлечься, чем-то занять свои мозги. И Филдинг мог в этом деле помочь. И он помог, только несколько по-другому. После второй страницы стало клонить в сон, а после пятой глаза сами собой закрылись. Снотворное под названием Филдинг сработало.
Не доезжая Лыскова, остановились, несколько размяли ноги, разбежались по сторонам: мальчики налево – девочки направо, в магазине купили кое-что перекусить и поехали дальше. Оставшуюся часть пути жевали и вяло переговаривались с Ринатом. Ему надоело одному сидеть и работать, когда все спят. Все это понимали, но говорила в основном Лариса.
Но вот приехали. Или как сказали артисты:
- При-е-ха-ли!!!
Стены здания, к которому привезли артистов, обветшали настолько, что краска уже не просматривалась на их поверхности. Амбарные ворота с торца здания были завалены кучей мусора, Правда, над маленькой дверцей рядом с воротами была прибита рисованная детской рукой табличка со словом «Клуб», а противоположная входу стена была обожжена и покрыта золой и сажей, что было, видимо, следствием пожара. Однако стена была кирпичная, поэтому потрохов здания артистам увидеть не удалось.
- Наталья Фаиловна, мы в этом сарае работать будем? – спросил Сережа Мирошниченко.
- Будем, будем, выгружайтесь, – был ответ главного администратора.
- Это еще ничего, - сказала Лариса, - мы раз приехали к воротам с надписью «Добро пожаловать», а там за ними разрушенный до основания клуб, битые кирпичи и пустырь с голодными собаками. Картинка из серии «Нарочно не придумаешь» для юмористической передачи.
Благо, сразу открыли двери клуба, этого забытого цивилизацией культурного заведения села Большие Криуши. Здание клуба было, видимо, когда-то амбаром или конюшней, поэтому ни одного окна внутри не было, зато был яркий электрический свет, что хоть частично радовало. Не надо было выставлять много света для спектакля. Можно было обойтись парой софитов, по минимуму.
Все вместе быстро выгрузили реквизит и ящики с аппаратурой.
- Лариса, куда стойки ставить с фонарями? – спросил Сергей.
- Поставь пока около ширмы, я потом подвину сама, – ответила Лариса.
- Я провода за ширму тогда кину.
- Да, оставь ты, я тебе говорю, я сама все сделаю. Займись уже магнитофоном.
- Да что там им заниматься. Я его уже подключил. Пойдем, покурим.
- Ну, пойдем.
- Эй, курилки! Куда пошли? – встряла в их разговор Ирина Абахова. – Давайте все быстро сделаем, и курите, сколько влезет.
- А мы все свое сделали.
До начала спектакля оставалось полчаса, поэтому надо было быстро все поставить, подготовить, разложить реквизит, кукол. Все артисты помогали артистке и по совместительству реквизитору Ирине и монтировщикам.
- Наталья Фаиловна, а зрители-то здесь будут? – спросила Татьяна Феоктистова.
- Конечно, сейчас приведут. Обещали, что будет полный зал. Детей у них тут не много, но всех собирают как на собрание колхоза.
- Что, у села сегодня праздник? Цирк приехал? – спросил Саша Чиндясов.
- Не, цирк уехал, одни клоуны остались, - пошутил Женя.
- Да ладно, что вы паникуете? Сейчас все будет. Деньги по гарантии, – сказала Наталья Фаиловна.
- А, ну тогда нам по фигу, сколько зрителей, хоть полтора землекопа. – Это уже Сережа.
- А гримерки нам дали? – спросила Лена Гузева?
- Дали. Только вы смотрите, там в одной гримерке побелка после ремонта. Еще не убрали, – проговорила Наталья Фаиловна.
Ирина возмутилась:
- Может, нам еще убраться тут?! Блин, Наташ, ты хоть раз можешь сделать спектакль без приключений? Чтобы спокойно отработать и уехать домой. Еще спектакль не начали, а нервы людям уже все подняли.
- Да чем я вам нервы подняла? Я-то тут при чем? Это не от меня зависит.
- А от кого это зависит? – спросила опять Ирина. – Ты же договариваешься с площадкой.
Пошли смотреть гримерки. Точнее одну гримерку. Одну на всех. Вторая, действительно была вся в мелу и пыли. Поэтому решили, что жить во время спектакля все будут в одной гримерке. Тем более что, времени для отдыха и подготовки осталось совсем мало.
- Сюрпризы продолжаются? – спросила в конец раздраженная Ирина.
- Переоденетесь по очереди.
- Наталья Фаиловна, идите уже, мы разберемся, - сказала Татьяна.
Когда Наталья Фаиловна вышла, мужчины принесли костюмы. Эта комната была только недавно чисто вымыта, пол был еще влажный, стулья расставлены вдоль стен и около стола.
- Так, мальчики, на выход! – распорядилась Ирина.
- А может, мы хотим поприсутствовать, – пошутил Сережа.
- Давайте, давайте, быстро, – подали голоса и другие артистки.
Мужчины вышли на крыльцо.
Народ начал потихоньку собираться. Появилась женщина с маленьким мальчиком. Потом подошли три девушки школьницы лет пятнадцати, видно городские на отдыхе. Бабушки одна за другой стали появляться с разных сторон, кто с лукошком, кто с ведром, некоторые в фартуках. Мужчины приехали на тракторе вчетвером. Потом еще и еще. За десять минут, что артисты стояли у входа и курили, все скамейки посреди зала и стулья вдоль задней стены были заняты людьми. Тихое полупустое здание наполнилось голосами и запахами, стало тепло и тесно. Детей посадили на пол вдоль первого ряда, постелив для них две конские попоны.
Подошла Наталья Фаиловна, позвала артистов переодеваться. В гримерке на столе уже стоял горячий чайник, несколько чашек, целлофановый пакет с сахарным песком и отдельно в большой тарелке дымились горячие с пылу с жару пирожки. Около стола хозяйничала средних лет женщина, улыбчивая и добрая. Речь ее была тихой, но ясной, она не говорила, больше пела про свое деревенское житье-бытье, про пирожки, что напекла к приезду артистов, про корову у соседки, которая второй день отелиться не может, про сына пьяницу, который третий день не ночует дома, где его черти носят.
- Ну, я пойду, пожалуй, - спохватилась женщина, - вам же подготовиться надо.
После того как переоделись, все вышли на сценическую площадку за ширму. Сергей сел к магнитофону, посмотрел в зал.
- Слушайте, народу-то набежало! Не продохнуть.
- Дети-то есть?
- Два с половиной человека.
- Нет, ну, правда, скажи, сколько?
- Сейчас… Так… Семь… Нет, восемь.
- Что, правда? – подняли головы все артисты. – И на кой черт мы тащились столько времени ради восьми детей? Кому это надо? Детский спектакль для взрослых играть будем? Надо же, угораздило…
Мнения артистов в данном случае совпали полностью. Сейчас они были единодушны в своем возмущении и негодовании. Правда, негодование это было тихим и приглушенным, чтобы не услышали зрители. Но сдержанное здесь, оно могло вылиться в разборки и скандал на обратной дороге. Поэтому Наталья Фаиловна, как виновница всех сегодняшних бед и несчастий, предпочла не появляться до спектакля за кулисами, а быть среди зрителей и организаторов спектакля в кабинете директора клуба. В десять минут двенадцатого она пришла, велела еще подождать и тут же ушла обратно.
- А что мы сегодня играем? – спросил Саша Чиндясов.
- Стрень-брень-гусельки, Саша. И ты играешь главную роль, – ответила Татьяна.
- Да вы что?! – Саша раскрыл глаза от удивления. – Я играю? А кого я играю?
- Кота, Саша. Ты куклу-то помнишь как держать?
- Так мы в куклы играть приехали? Е-мое! Мама, забери меня обратно.
- Ира, а я чего-то не поняла, - спросила Татьяна, - ты сегодня зачем поехала-то? Женя же петуха играет. Ты могла не ехать. Вы же в паре.
- Женька будет петуха играть, а она кукарекать. У нее лучше получается. – прошептал сзади Ринат. Он только подошел и встал в дверях.
- Ой, не говорите мне ничего про это, - сердито проговорила Ирина. – Вечно Казаченко перестраховывается.
- Начальник, он всему голова. Или головка… - проговорил Ринат.
Артисты поднимали себе настроение.
- А может, ну, его, этот спектакль? – спросила Лариса.
- Точно, поехали домой. Я сегодня не выспался, - прошептал Ринат, устраиваясь где-то на заднем плане, чтобы не мешать, но все видеть. Обычный водитель, человек нетворческой профессии, сидел на каждом представлении и смотрел спектакль от начала до конца.
Наконец, зрители нетерпеливо начали кашлять, раздалось несколько хлопков, детский голос проговорил:
- А когда начнется?
- Пора бы уже.
- Мы готовы, начинайте! – раздался с задних рядов нетрезвый мужской голос.
- Мы тоже готовы, - тихо проговорили все артисты.
И тут свершилось чудо. Прибежала запыхавшаяся Наталья Фаиловна. Сказала:
- Начинайте, - и опять скрылась.
И они начали. Начали дело, ради которого приехали сюда издалека, в эту забытую богом и людьми деревню. Зазвучала музыка, на сцене появился Кот, несущий гусельки и играющий на них временами. Ему встречались лесные жители. Лиса хотела похитить Петуха, а Кот заиграл на гуслях, и Лиса пустилась в пляс вместо того, чтобы сожрать Петуха.
Действие спектакля катилось своим чередом, декорации менялись, одни артисты уходили со сцены, другие приходили на их место, с куклами в руках вели действие сказки вперед к финалу. Кот от одной сцены к другой переходил и в каждой пел неизменно одну и ту же песенку:
- Стрень-брень-гусельки, золотые струнушки.
Гусельки были волшебные, они творили чудеса, они уносили всех зрителей от мала до велика в мир сказки. Дети затихали, распахнув глаза, смотрели на сцену, сопровождая любое действие кота своими тихими комментариями. А взрослые, подобно детям, забывали на время спектакля о горестях и проблемах, погружаясь с головой в эту прекрасную жизнь, называемую сказкой.
Когда спектакль закончился, и артисты вышли перед ширмой на поклон, в первую минуту наступила тишина, люди замерли, все смотрели на сцену, завороженные и умиротворенные. Наконец, шаркнул ногой один, кашлянул другой, раздались первые несмелые хлопки, потом зрители зааплодировали громче и дружнее, лица осветились улыбками. Зрители стали подходить к артистам, благодарили.
Постепенно зал опустел. Ирина и Женя, остались на сцене убирать реквизит и кукол. И вот тут подошла к ним маленькая старушка. Лицо ее было сморщено, из-под платка выбилось несколько седых волосков, глаза были заплаканы. Она подошла и взяла Ирину за руку.
- Спасибо вам, - проговорила бабушка, - прожила всю жизнь в деревне, никуда не выезжала, ничего не видела. А мне уж восемьдесят годков. А вы приехали, и такую радость мне доставили.
Бабушка продолжала еще что-то говорить, а Ирина и Женя смотрели на нее, и каждый из них понимал, что вот ради таких зрителей, ради таких обездоленных людей, говорящих искренние слова благодарности и надо ездить, давать вот такие спектакли, тратить время и силы, чтобы подарить им частичку своего сердца, поделиться радостью и дать им возможность глотнуть каплю свежего воздуха. И не важно, ребенок перед тобой или взрослый человек; если он пришел в твой зрительный зал, ты работаешь для него, значит ему это нужно. Ради этого стоит жить и творить.
12-13 февраля 2011 года