год 1998.
Борсуков прошел в помещение приемного покоя.
В коридоре на кушетке сидел знакомый рыбак и охотник, голова у которого была перевязана бинтами сверху вниз. В районе правого уха бурела намокшая кровью повязка.
-Ты, Лешка, самострел?- поздоровавшись за руку, спросил Олег.
-Какой самострел? Случайно выстрелил из ружья.
-Один был?
-Один.
-Ну, посиди чуток, я к дежурному доктору загляну и поедем.
-Куда поедем?
-В милицию.
-Зачем?
-Затем, что ты, Леха, выпивший, и ружьем баловался. А у тебя дети, если бы и им досталось? Кочерга и то раз в год стреляет! А тут ружьё хранишь не правильно. Короче жди, сейчас поедем, изымем ствол, и в милиции разберемся.
Олег заглянул к дежурному врачу.
-Можно?
-А, Борсуков, заходи, заходи.Крути этого самострела по полной программе. Не мог он без посторонней помощи в себя так стрельнуть. У него ухо и затылок опален выстрелом, и на щеке порошинки следы оставили. А так ничего страшного, ухо зашил, йодом смазал, жить будет Савраска,- пояснил врач.
-Ладно, спасибо Семеныч, пойду пытать негодяя,- пожав руку, попрощался опер.
-И еще. Его привезли в камуфляжной куртке, а значит, был охоте. Поди, глухаря не поделили и разодрались по пьянке, - сделал умозаключение доктор.
-Спасибо, вот это как раз важно.
Борсуков вышел в коридор.
Там никого не было.
Леха испарился.
Охранник ЧОП развел руками:
-Убёг окаянный! Пока больного принимали, он и слинял из отделения.
Лехин Уазик стоял во дворе больницы. Вокруг него суетилась оперативная группа. Майор при осмотре сразу же обратил внимание на разбитое и покореженное правое боковое зеркало. Более повреждений на машине не было. На передней панели валялся обгорелый пыж. Если Леха сидел на переднем пассажирском сидении, то стреляли в затылок, но видать на кочке промахнулись и заряд дроби, выйдя через отрытое окно автомобиля, пришелся в зеркало.
Тут же на заднем сидении валялись два охотничьих ружья. Два патронташа и закусон.
-Сына, Максимку нужно найти,- решил майор, покидая место осмотра.
Он понимал, что Леху сейчас будет разыскать трудно.
Раз "встал на лапу", то это надолго. Кто стрелял неизвестно.
Но по второму ружью найти можно. Если Лешка сидел на пассажирском сидении, значит за рулем мог быть только сын.
Руль хозяин первому встречному не доверит.
Как ни странно Максим оказался дома.
Обычно этого пострела найти было трудно.
Когда Борсуков вошел в вагончик – бочку, где проживала семья, он сразу же обратил внимание на замоченную куртку в тазу на табурете.
-Привет Макс! А где батяня?
-Так он в больнице. Где ж ему быть еще,- дрожащим голосом ответил подросток.
-А у тебя водительское удостоверение есть?
-Нет.
-А почему за руль садишься?
-Так они пьянющие были, вот и пришлось.
-Кто они?
-Да папка с другом.
-С каким другом?
-Да дядя Вова. Который с ним на КрАЗе работает.
-Ружьё то его второе?
-Его дурака, чье же еще.
-А почему дурака?
-Да чуть папку не застрелил придурок, - вздохнув, проговорился мальчишка.
-Так не нарочно что ли?
-Ну, конечно, нет.
-Ежели не нарочно, давай рассказывай, а то дядю Вову уже ищут,- схитрил опер.
Они прошли в кухонное помещение, и, разложив на столе бумаги, Борсуков попросил:
-Давай с самого начала и поподробнее.
-А отцу и дяде Володе ничего не будет?
-Если всё было, как ты говоришь, то отделаются легким испугом,- пообещал майор.
Максим раньше состоял на учете, как условно осужденный.
Парнишка был хороший, но желание иметь свой лодочный мотор его подвело.
Ночью с подростками они сняли двигатель с лодки, которую беспечно оставил на берегу речки какой-то пьяный рыбак.
На том и попались.
Максим уже достиг возраста уголовной ответственности, а остальные отделались поркой родительскими ремнями. С отцом он постоянно таскался по рыбалкам. И часто виделся с Борсуковым, который весь полярный день, на своей лодке бороздил протоки Обского бассейна в поисках мальчишек - побегушников.
-Давай пока расскажи, а потом что нужно запишем,- предложил Олег.
-А что рассказывать? Вечером вчера выехали на глухаря в сторону Пальянова. Там по дорогам он и выходит камешки клевать. Батя с дядей Вовой всю ночь пили. А под утро поехали вдоль дороги. Заехали на один КУСТ, потом на другую качалку. Проехали к ДНС, ни одного глухаря не встретили. Они потом еще позавтракали.
И я сел за руль. Папка рядом, с ружьем. А дядя Володя совсем склеился и уснул на заднем сидении.
Где-то через минут двадцать вижу глухарь сидит на обочине. Пока тормозил, я его проехал. Пыль осела. Смотрю в зеркала а он не улетел.
Ну и кричу им:
–Глухарь сидит!
А папка:
- Где? Где?
Дядька Вовка как заорет:
-Пригнись, я его вижу!
Папка только и успел пригнуться. Тут выстрел как бухнет! Боковое зеркало вдребезги! Глухарь в тайгу! Это он, этот долбень, дядя Вовчик, в зеркало спросонья лупанул с ружья. Хорошо окошко было открытое, а так бы оглохли в машине. У меня до сих пор в ушах звенит,- улыбаясь во весь рот, закончил рассказ Максимка.
-Родного отца сдал! Павлик Морозов! -раздалось из под кровати.
Леха кряхтя выползал из убежища.
-Молчи! Бим - Рваное Ухо!-улыбаясь подпольщику, отпарировал майор.
Борсуков собрал нетронутые бумаги в офицерскую сумку - память об армии и, попрощавшись с Максимом, поехал с Лехой в отдел.
Нужно было спешить, пока следователь не возбудил уголовное дело.
Картинка: Бьющиеся глухари. Картина Фердинанда фон Райта (фин. Ferdinand von Wright, 1822—1906; Финляндия), 1896
продолжение:http://proza.ru/2011/03/20/790