Продолжение, начало : http://www.proza.ru/2010/12/30/1112
Внук Мишутка сидел и пил с двумя нехорошими парнями. Были бы парни хорошими, они бы с ним не пили, а молились бы акафисты, например. А эти пили. Однако Мишутка считал их хорошими, и потому пил с ними, если бы он считал их плохими, конечно бы он с ними не пил.
Лет Мишутке было мало, Павсикакия сама точно помнила, что двадцать пять. Что бы не мешать, (хотя как она могла помешать, ведь она была бестелесной?) Павсикакия устроилась на люстре, это ей показалось самым удобным, и точка обзора хорошая и все слышно, рядом зашуршали кружавчики Светика, «синтетические наверное» , почему то подумала Павсикакия.
-Бабка у меня померла,- в который раз Мишутка объяснял товарищам причину застолья.- Божественная была, все нас с матерью пыталась голодом морить, посты всё соблюдала. В церковь ходила как на работу…
- Ну, земля ей пухом,- прервал излияния Мишутки собутыльник сидевший справа, по виду помладше Мишутки, совсем желторотый, и поднял налитой стакан. Выпили не чокаясь.
-Да злая бабка была, на «Парфюмера» ходила, потом радовалась, говорила, -«духовное кино, девок блудливых за развратность там убивают.» Да еще ходила, всем рассказывала, как именно.
Павсикакия возмутилась, и обращаясь к Светику, чьи ножки свешивались с люстры едва не касаясь Мишиной головы, сказала, - Но ведь наказание за грех, смерть, в Писании сказано. А кино я ходила смотреть по благословению иеромонаха Раздолбая Купоросова, он книжку писал «Антихрист в современном кинематографе», для журнала «Словесное научание», ему надо было выведать есть ли в том кине Антихрист. Так никакого Антихриста там и нет, одна только кара за блудныя грехи.
В ответ была тишина.
Павсикакия пыталась сообразить, как ей с Мишуткой попрощаться, ведь он её не видит и не слышит, а если бы увидел, то принял бы за галлюцинацию, почтенная старушка в монашеском облачении, а сидит на люстре...
Тут уста Светика разверзлись, и произнеслось, - Гляди Павсикакиюшка, они уже пятую бутылку открывают, а ведь все за твой упокой. Заливают тебе дорогу в Рай, еще бесы набегут, спичек набросают, начнешь гореть прямо тут. Даже райской дверочки не узришь. Взмолись своим святым заступникам, должны помочь.
Давным давно, из книжки православной писательницы Анны Ильиной читала Павсикакия про одну блаженную монахиню. Пришла она в монастырь еще до революции в юном девическом возрасте, куда отдали её родители что бы не кормить. Нарекли тоя инокине имя «Прекрасное благоухание», что звучит греческим языком как Калофимиама. До сорока лет она подвизалась как самая обычная монахиня, а как закрыли их монастырь, стала юродивой. По особому обету никогда не мылась, одежды не меняла, круглый год она босая и ходила принципиально под себя. И от этого юродства, никакое НКВД не спасало, потому как, от Калофимиамы шел такой сильный запах по причине её обетов, что даже милицейские собаки падали в изнеможении, а сами слуги антихристовы убегали в панике. Однажды прислали за ней роту солдат в противогазах, и даже уже посадили её в черный воронок, да шофер как закричит, - «хоть расстреливайте, а не повезу, все одно помирать». Его бы может, и расстреляли, да возможности противогазов тоже не безграничны.
Отпустили старицу, а воронок потом не могли избавить от скверного запаха, уж и щёлоками мыли, и кислотами травили, - ничего не смогли поделать, так и сдали в металлолом.
А народ старицу полюбил. Перед чьим домом наделает да ногами растопчет, тому особая благодать. После её прохода по улице, запах неделю стоит, если дождя конечно нет. Померла она сверхчудотворно, за день до смерти сама пошла на кладбище, сама вырыла могилку, легла в яму и померла. И только через десять дней, увидели, что более не шевелится, и догадались её засыпать. По запаху догадаться не смогли бы, поскольку и при жизни старица пахла изрядно. Отпевать её явился старец, тайный схиархиепископ Приснодурий (Пустозвонов), и то смог подойти к могилке только на сороковой день, такова была благодать старицы Калофимиамы.
Тут Павсикакия и прозрела, взмолилась Калофимиаме, и тотчас из всех щелей заструился такой крутой дух, такой запах, что хаврошилькино кадильце с горелой резиной показалось благоуханием лавандовым. Потолок разверзся и явилась собутыльникам сама юродивая старица Калофимиама, грозно погрозила перстом, и сверкнула очами. Они конечно приняли её за галлюцинацию, но запах то настоящий, пробойный жесткий. И извлеклась водка из них, прямо с закускою на пол. Бегом побежали из квартиры и споткнувшись попадали, а попадавши остались лежать кто где упал.
Впоследствии стало известно, что ни Мишенька, ни собутыльники его с тех пор даже слабейшего пива не употребляли, а от спиртного духа, тотчас бежали в отхожее место. Так то молитва кодирует получше всяких докторов.
Ой Светик, благодарствую тебе деточка, от великия напасти я теперь избавлена, только прошу отметь мне талончик на отбытие. Нету мне, с кем более прощаться на земле. На дочь развратницу и смотреть не желаю, за армянина ведь последний раз вышла, поди забавляется со своим басурманином.
Без лишних слов. Светиковы рученьки поставили штампик отбытия, и Смерть уже поджидала Павсикакю в форточке.
Впереди были мытарства.
(Иллюстрация предоставлена Васей Ложкиным)
Продолжение по ссылке: http://www.proza.ru/2011/02/25/893