( все даты в тексте - по старому стилю )
Любит праздновать Россия. И умеет. И главное: делает это с удовольствием. И хотя осень и зима сдерживают крестьянина двумя самыми длинными постами - Рождественским и Великим - праздников в осенне-зимний период - с лихвой. Хватило бы мяска, да кваска. А охота праздновать всегда есть. И подоплёка у праздников - разная. Но душа русская, необъяснимо и интуитивно, пробует напитаться светом и радостью на все серые будни - до следующего праздника. И потом, на этом следующем, истово и бесшабашно любить и обнимать мир и ближних своих, бескорыстно и искренне, не требуя взаимности.
И если Никола-зимний - праздник "большаков", глав семейств и родов, то Масленица склоняется больше к молодым. Кипит село звоном и смехом, молодыми голосами, да рассыпной трелью гармошек.
Кузьма Кулыгин стоИт на крыльце, жмурится от солнца, ждёт. Клавдия снаряжает сноху Катерину с внучкою в гости к сватам. До среды она будет у Погореловых. Первый выезд с маленькой Надей, и полгода девочке нет. Из-за этого все опасения и заботы.
- Клава! - напоминает о себе Кузьма, - Хватит.
Не останови - до зАговенья будут собираться.
Ну, вот, наконец, и Катя. Поехали.
Казалось бы: для молодых праздник, зачем же Кузьма... А затем. Сегодня вечером встретятся сваты за столом - разве не ради молодых? Егор Кулыгин заявится в среду к тёще на блины - не ради взаимопонимания? А потом, в пятницу, будет ждать тёщу у себя дома для закрепления союза с нею.
Всё для молодых. Дети с горок не уходят целую неделю; кумовья встречаются ради крестников; сваты - ради молодых семей. Игры - тоже все молодёжные.
А пожилым Масленица - повод и причина обсудить дела и заботы ежедневные, серые, обыденные.
- И кто пахать будет? - повторяет Кузьма вопрос, заданный Гавриле на Власия. - Тебе одному не хватит десяти дней на вспашку. А если будешь двоить, второй раз пахать, то в борозде и останешься.
Они с Гаврилой стоЯт в хлеву возле Бублика, разговаривают, пока женщины готовят стол.
- На вторую вспашку и Данька сгодится.
- Может и сгодится. Но ты первую не осилишь. Сколько у тебя озими?
- Две десятины.
- Две под пАром, две - овёс, ржица, пшеница, греча... Когда ты всё успеешь?
... В избе Гаврилы дух стоИт вкусный и ароматный: вроде ромашки, или чабреца. Аграфена постаралась. Утром велела детям принести свежей пшеничной соломы на земляной пол избы, накалила в печи большой булыжник, да и поливала его время от времени квасом на чабреце -
от того и дух.
У Погореловых - пятистенок, редкость для Крутоярова. И в комнатке за стеной, где пол деревянный, а лавка мягкая, спит внучка Надя.
- Ну, с богом, - говорит Гаврила, подняв чарку. - Простите, если что не так!
- Рано, сват! Ещё в пятницу встретимся! - смеётся Кузьма.
- Ах, да! Извиняйте, - смущается Гаврила.
Он выпивает, крякает, смотрит на зятя.
- А когда парень будет? На девок земли не дают.
- Дак, вить... - теперь смущается Егор.
- Успеется, - весело говорит Кузьма.
- Успевай, пока в ополчении, - говорит Гаврила. - А то так, это... - и остановился.
Егору Кулыгину 21 год. И ему пора быть на действительной: шесть лет служить и девять быть в ополчении, то есть - в резерве. Но Россия сейчас не ведёт никаких военных действий
и Егора оставили в ополчении на пятнадцать лет.
- Нам земли хватает. И мужиков тоже, - со значением сказал Кузьма и посмотрел на Гаврилу.
- Ну, извиняйте, если что не так.
- Да что ты, сват, заладил! Лучше давай по шкалику!
Любит Кузьма выпить.
Наподдавались, как всегда, до Кузьмовой пляски, и Егор усадил отца, семью - прощевайте.
Масленица на то и Масленица: на семь дней себя побереги и доставь.
В четверг только уложила Катерина свою Наденьку, как у ворот послышалось:
- Поберегись!
Санный поезд с молодыми парнями и девчатами подъехал к дому Кулыгиных. Егор вышел к ним, улыбаясь:
- Плетни не перепутали?
- Да ты нам и не нужен! Жёнку подавай!
В прошлую Масленицу Егора уже забрасывали снегом, а Катерина выкупала. А теперь вот с бороной приехали.
- Дитя кормит она.
- Иди поменяй её! Дай свою титьку.
- Чего бурОвишь, оболтус! Щас колоду привяжу! - нахмурился Егор.
А тут и Катерина появилась. Красивая, статная, счастливая! Шаль на плечах.
- На чём на горку поедешь, Катерина Гавриловна? На санях, аль на боронЕ попрыгаешь?
- Неси, Катя, магарЫч этим мамАям, - говорит Егор.
... И мамАи покатили дальше.
- К Погореловым, давай!
- Так там же - Дарья. Вроде мала ещё.
- Мала - пока без кола, - загадочно сказал парень. - Поехали!
Ты, Алайка-балалайка,
Белый берег, Белый брод,
На гармони подыграй-ка,
Моя милка запоёт!
А там уж Аграфена подсказала Даше: что, да как. И увёз санный поезд вторую дочь.
Вот уже и Даша на выданьи.
В субботу отправились Погореловы к своим крестникам: Петру, да Савве. С "прощенником" и подарками.
Как болячку трогают и ковыряют со всех сторон - и больно и сладко - так и Гаврила свой вопрос неутомимый "потрогал" ещё раз.
- А вот дадут тебе на ребятёнков землю, что будешь с ней делать? - спросил он за столом Федота.
- В аренду сдам. На треть урожая, По-божески.
О, как! А что? Правильно. Пусть другие обрабатывают землицу. А то на Федота уже больно смотреть.
Уходя домой, Гаврила с Аграфеной попрощались:
- Простите нас, если что не так.
Отдался эхом рождественский разлад и погас.
- И вы будьте милостивы к нам, - сказала Евдокия. - Чего не бывает, простите.
... А в воскресенье вечером зазвучали колокола церковные, остановилась Россия, как споткнулась - всё.
Пост.