"Дежурка": новогодний наряд.
Новый 1990-ый год я праздновал на службе. За пререкания с начальством и за некоторые другие грешки меня поставили дежурным следователем на двое суток подряд, с 31-го декабря уходящего года по 2 января нового.
Это и был мой новогодний наряд, если говорить по-военному. Вот только наряжаться мне пришлось не Дедом Морозом, а милиционером. В том смысле, что на праздники всю дежурную смену обязали надеть парадную форму.
Без особого расстройства я пришёл на службу. Дежурить, – так дежурить. Выдержу как-нибудь. В армии доводилось неделями в караулах стоять, а тут всего-то двое суток. Правда, в карауле периодически разрешалось поспать отдыхающей смене, а здесь приходилось вертеться одному.
За весь день не произошло ни одного происшествия, что не столько радовало, сколько настораживало: вот как начнётся ночью…
Первое заявление о квартирной краже поступило в шестом часу вечера. Дом, где совершили кражу, находился рядом с отделом, и я пешком направился туда. Нашёл нужную квартиру и постучал в двери. Они оказались незапертыми.
- Новые замки ещё не установили, - сказал мне хозяин, предлагая пройти в комнату.
Я начал составлять протокол осмотра места происшествия, когда раздался звонок в дверь. Явился эксперт Сашка Хватаев, в недалёком прошлом тоже следователь. Вот уже несколько месяцев, как он перевёлся на работу в ЭКО (экспертно-криминалистический отдел), ранее окончил специальные курсы при Волгоградской школе милиции и стал дипломированным специалистом-криминалистом.
Увидев Хватаева, подумал: тоже, видать, не за примерное поведение на Новый год дежурить поставили. Вместе с приходом Сашки в обчищенную квартиру проник свежий запах спиртного. Хватаев начал обрабатывать мебель различными порошками, пытаясь выявить отпечатки пальцев преступников. Я подошёл к нему и тихонько спросил:
- Уже празднуешь?
Саня поднял на меня глаза и громко сказал:
- Представляешь, поехал сейчас на данное происшествие и перед уходом укололся шилом.
Я понял шутку. Шилом называют спирт, который у экспертов всегда водился для наружного применения, но вряд ли когда использовался для подобных целей. Это считалось глупостью, ведь что-то протереть можно и другим веществом, хотя бы тем же ацетоном.
Хватаев быстро переснял обнаруженные «пальцы» на дактилоскопическую плёнку, потом взял отпечатки пальцев у потерпевших, чтобы в дальнейшем отделить их от отпечатков предполагаемых преступников, если те по неосторожности заляпали полировку. Завершив работу, Саня развалился в кресле и начал каламбурить:
- Нет, ты только подумай… Надо же такому случиться. Уже поехал к вам сюда и укололся шилом. Хорошо причём укололся, - хохотнул Сашка.
Я молчал, а Хватаев после небольшой паузы продолжал:
- Ты вот всё пишешь и пишешь, аккуратно работаешь, и уколоться тебе нечем. А мы же с инструментом дело имеем: то поцарапаешься, то уколешься… как я, например, только что шильцем...
Потерпевшие, очень интеллигентные люди, конечно, так и подумали, что эксперт поранился. Они внимательно слушали его словесные излияния, смотрели на Сашкины руки, пытаясь обнаружить след от укола. Наконец хозяйка нерешительно сказала:
- Товарищ эксперт, позвольте вам предложить лейкопластырь и зелёнку…
- Спасибо, нам не привыкать. На мне, как на собаке, всё зарастает в один момент. Не поверите – рана уже затянулась.
Когда мы вышли из квартиры, спросил Хватаева:
- Чего ты так рано начал? Скоро ведь начнут дёргать. Вот народ напразднуется…
- Это не проблема. Боюсь, как бы без меня весь спирт дорогие коллеги не оприходовали. У нас дамы из него такую сладкую настоечку сообразили. Так что поскачу обратно.
Однако ничего серьёзного больше не произошло, и около полуночи меня пригласили в дежурную часть. Там уже накрыли небольшой столик. Шампанского не наблюдалось, зато стояло по бутылке водки и коньяка. Я немного смутился: не ожидал, что в «дежурке» состоится мини-банкет и не внёс своей доли. Впервые ведь на новый год дежурить заступил.
Под бой курантов мы подняли «разнокалиберную» посуду, кто немного, а кто и побольше выпили, закусили. Сержант Коля Ушаков крутил ручку радиоприёмника и «поймал» знакомую всем мелодию марша «Прощание славянки».
- Ты запусти её по рации, - посоветовал я, и Николай тут же приложил трубку от радиостанции к динамику. Музыка зазвучала в рациях всех милиционеров, несущих службу в районе. Кто-то отозвался выкриком: «Дембель давай!» (В народе этот марш называют «дембельским». Как известно, под него провожают в армию и отправляют домой отслуживших.)
И музыка на служебной волне, и чей-то выкрик являлись засорением эфира, но дежурный по УВД, всегда одёргивающий личный состав за подобные вещи, на этот раз промолчал. Видать, ему тоже понравилось…
До четырёх утра никто не обращался в милицию, а потом пошло дело… Почти одновременно поступило шесть заявлений от граждан: кому-то поддали на улице пьяные, а кто-то обнаружил, что его жилище обворовали, пока он находился в гостях. Пришлось поднимать запасного дежурного, находящегося дома, и до утра работать.
Помню, допрашивал молодого парня, который с кем-то подрался по пути домой, и в драке у него оторвали рукав от шубы. Парень еле ворочал языком, и мне пришлось попросить его прийти в ОВД после того, как он проспится. Он, конечно, не пришёл. Рукав ему, полагаю, пришила жена, как раз и вызывавшая милицию. А дежурный похвалил меня: одним нераскрытым делом в его смену стало меньше.
Потом нам пришлось заехать в частный дом. Там воры разбили окно и украли что-то из вещей. Войти во двор не удавалось, на нас с оперативником кидалась маленькая дворняжка, отчаянно лая.
- Да вы идите, не бойтесь, - тараторила хозяйка. - Она не укусит.
- Чего же она тогда бросается с таким остервенением? - спросил я и вытащил из кобуры пистолет. - Вот только попробует кусаться – пристрелю её… как собаку.
Собачонка, увидев в моей руке незнакомый предмет, на всякий случай отскочила в сторону. Я пошёл к дверям, а подлая собачка (вот с расхитителями бы так) на большой скорости промчалась мимо, успев на бегу цапнуть зубами мой ботинок. Стрелять по ней я, естественно, не стал, но опер, Вовка Богачёв, что был со мной на выезде, позже, шутя, распространил такой слух.
- Наш следователь, как увидел собачонку, - рассказывал Вовка, - то сразу пистоль выхватил и говорит потерпевшей: «Если ты сейчас же не уберёшь животное, то я сначала пристрелю её, суку, а потом и тебя, такое же ты слово».
Шутник нашёлся. А вдруг бы до начальства докатилось? Попробуй потом докажи, что всё было по-другому. Пистолет-то я вытаскивал, обнажал, так сказать, ствол…
Вернулись в отдел, а там нас задержанный «дожидается» в камере.
- Это кто такой? - спрашиваю у дежурного.
- Интересный кадр. Его патрульные с ПМГ задержали. Ты только посмотри на него. Ничего не замечаешь?
Присмотрелся. Передо мной стоял черноволосый парень маленького роста, одетый в огромную для него овчинную шубу, из-под которой виднелось пальто.
- У него ещё при себе два дипломата было. Вот пээмгешники и обратили внимание.
- Ага, - догадался я, - кого-то обокрал. Ворованную шубу поверх своего пальтишка нацепил и ещё чемоданчик прихватил.
- И ведь не сознаётся ни за что. Говорит, холодно тут, а он с Кавказа приехал.
Я переговорил с предполагаемым ворюгой, но он лишь твердил: вещи принадлежат ему, а то, что он не мог рассказать о содержимом одного из саквояжей, объяснял забывчивостью и плохим знанием русского языка.
А вскоре в отдел пришёл другой кавказец, Магомет Делиев, и заявил о краже у него из гостиничного номера шубы, «дипломата» с вещами и крупной суммы денег. Делиев пояснил, что подозревает в краже земляка, с которым познакомился в гостинице. Они вечером хорошо выпили. Делиев улёгся спать. Когда проснулся, обнаружил пропажу вещей и денег. Сосед по номеру отсутствовал.
- Этот? - спросил я, показав потерпевшему задержанного вкамере.
- Он, конечно он! И шуба на нём моя.
- Шубу и «дипломат» мы сейчас изымем в присутствии понятых, а вот денег у него не обнаружено.
- Как не обнаружено? Больше никто украсть не мог.
Я провёл очную ставку между земляками. Воришка признался в краже вещей, но деньги, утверждал по-прежнему, не брал. Что делать, его отвели в место содержания, а я стал беседовать с потерпевшим. Возникла мысль: а вдруг он наговаривает на недавнего собутыльника из чувства мести?
- Да я вам хоть чем клянусь, он мои деньги украл, - чуть не рвал на себе рубаху потерпевший.
- Но ведь землячка вашего задержали неожиданно для него, на улице, здесь несколько раз обыскали, а денег нет.
- Товарищ следователь, пойдёмте к нему. Я с ним по-своему поговорю. Он точно признается.
Видя, что потерпевший находится в ужасном состоянии (приехал в чужой город в командировку, где остался без рубля) и, поверив ему, решил сделать то единственное, что мог для него. Пусть поговорит, думаю, с землячком на родном языке и подумает, где сам мог посеять деньги. Со вчерашнего ведь дня поддавал.
Вместе с потерпевшим мы подошли к камере.
- Можете пообщаться, - кивнул Магомету.
Тот действительно сначала начал возбуждённо говорить на своём наречии, после чего неожиданно ударил подозреваемого кулаком в лоб сквозь металлические прутья. Делиева тут же оттащили назад.
- Вот что вы имели в виду, сказав, что поговорите по-своему? - рассердился я на него. В это время раздался слабый голос задержанного:
- Гражданина начальник, можна на один вас минут?
Подошёл к решётке.
- Ты уж извини, что так получилось, - только произнёс я, а воришка вдруг как-то странно изогнулся, присел и достал из-под полы пальто небольшой бумажный свёрток, протянул его мне. В бумаге оказалась пачка денежных купюр.
- Простите, что сразу не признался, дурак мы такой, - сказал подозреваемый.
Я посмотрел на сержанта, до этого производившего личный обыск.
- И как это понимать?
Тот выпучил глаза и пролепетал:
- Сам не знаю, как не обнаружил, три раза ошмонал его…
- Эх, ты… Шмонщик. Обыскивать надо качественно, а не просто по карманам хлопать. Опозорил всех перед пострадавшим.
А Магомет, уже успокоившись, заметил:
- Говорил же вам, пустите меня к ворюге – и делу конец. Маленько сильно стукнул его, но это ничего, один польза будет. Мне можно, милицейским сотрудникам никак…
…На следующий день я сдал наряд и тут же вновь заступил на смену.
Днём в районе происшествий не случилось. А как стемнело, поступило заявление о грабеже. С девчонки сорвали на улице шапку. Чуть позже наша дежурная группа съездила ещё по одному сообщению от гражданина, у которого неизвестные «бомбанули» квартиру, пока он находился в гостях.
Обокрали лектора общества «Знание» Ларского. Он не так давно читал у нас лекцию о международном положении. В память врезалось, как «международник» называл республику Зимбабве, делая ударение на последний слог – ЗимбабвЕ.
Более в ОВД никто не обращался. Всю ночь я проспал в кабинете. Утром, наконец, покинул отдел. Для меня наступил законный день отдыха...