Глава двадцать шестая
Горький привкус любовного напитка, настоянного на долгой разлуке. Нежелательные родственные связи
– Если она Гемма, тогда кто я? – произнёс срывающийся ломкий голос.
Долгорукий замер и медленно развернулся.
Не замечая попадавших на колени вампиров, из сгустка темноты выступила хрупкая девушка в коротком подростковом пальто и красном шарфе, обмотанном вокруг тоненькой шеи.
– Глоб!.. – она протянула к нему руки. – Это же я!
– Гемма! – судорожно вздохнув, молодой человек стиснул её в объятиях. – О боже! Малявка, ну я и дурак, если мог перепутать тебя с другой…
Он заглянул в бездонные провалы тёмных глаз и отшвырнул её от себя.
– Тварь! Да как ты смеешь выдавать себя за мою девочку! – в его руках появился магический меч. – Я убью тебя за это!
Но девушка не пыталась защититься. Она лежала на земле, и её худенькие плечи мелко вздрагивали от беззвучных рыданий. На лице Долгорукого промелькнуло сомнение. Меч исчез и он, склонившись над скрюченной фигуркой, нерешительно тронул её за плечо.
– У-уходи! – девушка закрыла лицо ладонями.
– Ну, ты чего? Перестань реветь! – он неловко прижал её к себе. – Да, ладно тебе, малявка! Ведь мог я не узнать тебя после стольких лет.
– Глоб!.. – захлёбываясь от слёз, девушка порывисто его обняла. – Даже не верится, что наша встреча происходит наяву, – она отстранилась и слепо провела пальцами по его лицу. – Господи! Столько времени прошло!..
Не замечая, что всё больше выпадает из образа Геммы, Царица вампиров жадно вглядывалась в полузабытое лицо. Пришелец из далёкого прошлого возмужал и по-прежнему выглядел, как небожитель, но для неё это уже давно ничего не значило, – ведь роскошный фасад зачастую маскирует внутреннее убожество или заумную пустоту. Но сейчас она искала именно признаки деградации; ей очень хотелось найти подтверждение тому, что не только она растеряла себя на трехсотлетнем пути к этой встрече. Искала и не находила. Из Долгорукого по-прежнему била через край жизненная сила, а черты красивого лица выдавали ум и недюжинное упорство, и оттого радость в её душе соседствовала с печалью, а нежность – с досадой на себя за глупую сентиментальность.
«А братец по-прежнему хорош собой и харизматичен до невозможности, – подумала Царица вампиров с грустной усмешкой. – Жаль, что нас снова разделяет непреодолимая преграда». Она даже не пыталась разобраться в смеси противоречивых чувств, и призрак былой любви постепенно обретал плоть и кровь и она, заметив это, посмеялась над собой.
«Эй, Гемма, – обратилась она к той, что спала в её душе, – а у тебя губа не дура, мальчишечка очень даже ничего. Чем-то он до сих пор волнует меня».
«Возлюбленный мой!» – отозвался внутренний голос, преисполненный щемящей душу нежности.
«Дура! Ты любила не живого человека, а свою мечту!» – прошипела Царица вампиров.
«Глоб и мечта – это одно и то же!» – стояла на своём девушка из прошлого, чей облик она украла.
«Какая наивность, граничащая с глупостью!»
«Пусть так, мне нет до этого дела. Он рядом и я счастлива».
«О боже!.. Кстати, о нём. А ведь божок прокололся со своим отказом. Теперь даже не знаю, радоваться этому или огорчаться».