Глядевшие в окна замерли в ожидании провала. Дембеля же, до этого о чем-то разговаривавшие, вдруг замолчали и повернулись в нашу сторону. Я покрылся холодным потом.
- Здорово… кхе, кхе, - в горле пересохло и я запищал, закашлял, но тут же взял себя в руки.
- Здорово, пацаны! – сказал я и оглянулся проверить, стоят ли за мной мои провожатые. Они стояли с такими свирепыми и страшными мордами, что во мне проснулась уверенность.
– Что, призывники, что ли? – спросил я.
- Да нет, увольняемся уже сегодня.
Возникла немая сцена. Дембеля глядели то на меня, то на моих телохранителей, явно заинтересованные, а я судорожно искал слова.
- Чё, с застав?
- Да.
Опять тишина.
- Закурить найдется? – спросил я, забыв, что за ухом у меня торчит сигарета. Один дембель достал из кармана портсигар и протянул мне.
- Ух ты! Дай, погляжу!
- Я взял портсигар и, покрутив, спросил:
- Подгони, а?
Дембель начал что-то говорить, я его перебил и засунул портсигар в карман:
- Вот спасибо, ты на гражданке найдешь себе кучу таких. Пацаны, бабки есть?
- Да откуда!
- Да ладно, что вы мажетесь, я же знаю, что на заставах море бабок крутится.
- Дембеля молчали. Я подошел к одному и с наглым видом стал щупать его куртку.
- Почем взял? Ну-ка, расстегни. С подкладом, да? – говорил я быстро, хлопая руками по карманам. Дембель не успел раскрыть рта, как из его кармана ко мне в руки перешла солидная пачка денег.
- Ого, бабки! Четыре штуки… Так, три в гарнизон.
Опомнившийся дембель начал что-то возражать и попытался забрать деньги, но опоздал: три тысячи уже перешли в карман здоровенного оленя, стоявшего за моей спиной.
- Ладно ты, не кипишись. Зато теперь у тебя железная крыша будет. Если кто в гарнизоне на тебя наедет, скажешь, что Фиме уже заплатил и можешь спокойно увольняться, понял? А вот эти, - я показал на остальных, - уволятся в рваных комках и без копейки в кармане. Так что, брат, считай, что тебе повезло.
- Вдруг один из них вышел из толпы и протянул мне смятую купюру:
- Фима, на, возьми, у меня только пятьсот.
- Ладно, давай. Все деньги идут в фонд пацанов гарнизона. Как твоя фамилия?
- Симонов.
- За тебя, Симонов, скажу, так что будь спокоен.
Один за другим дембеля стали протягивать мне деньги, часы и прочее, покупая себе крышу.
Вдруг на выходе из казармы я увидел Сыну, Заю и Жака. Это были настоящие положенцы. Дело близится к провалу, смекнул я.
- Опа, пацаны, сека! Начальник штаба из окна смотрит, прикройте меня. Курим как ни в чем не бывало, понятно? Так, я сваливаю. Кто наедет, скажите, что у вас крыша, что меня знаете.
Дембеля кивали головами, уверенные, что теперь-то им бояться нечего. Я с сумкой, пригнувшись, побежал вдоль казармы и затаился на углу. Зая, Сына и Жак, постояв немного на выходе, пошли в курилку, а - я в казарму.
В каптерке я отдал по полтине оленям, а сам с пацанами, которые были от увиденного в сильном возбуждении, принялся примерять гражданскую одежду.
Всю неделю, день за днем, шли партии дембелей, везущих с собой деньги и одежду, отобранные у духов. День за днем я собирал с них дань. Я не испытывал угрызений совести: деньги и гражданку духам высылали из дома, может быть, последнее, а дембеля отбирали все это, обеспечивая себе шикарный отъезд. Я же не забирал посылки у духов, не отбирал пришедшие им из дому деньги. Я обманывал тех, кто наживался на слабых и бесправных.
Но все рано или поздно заканчивается, закончился и созданный мной лохотрон.
Однажды меня вызвали в штаб. Я моментально переоделся в самый грязный камуфляж, в сапоги на два размера больше, стоптанные и нечищеные, туго затянул ремень и прибыл в таком одеянии, как последний олень, в кабинет начальника штаба. Там находились командир части и другие офицеры, а также здоровенный дембель с синяком под глазом, с которого я снял куртку.
- Это он, да, это он. Он снял с меня куртку.
- Так значит, ты и есть тот самый Фима? – спросил начальник штаба.
- Так точно, - тихо ответил я, опустив глаза в пол и сделав жалобный вид.
- Скажи мне, боец, так это ты забираешь деньги и все время предлагаешь крышу нашим дембелям? – спросил НШ и все офицеры засмеялись.
- Да что вы. Как я могу, - сказал перепугано я. – Они сами хошь кого разденут.
НШ, перестав смеяться, хлопнул кулаком по столу:
- Долго ты нам будешь мозги пудрить? Кто с тебя снял куртку – этот божий одуванчик? Этот зачуханный душара? Пошел вон из моего кабинета!
Дембель вышел, а НШ обратился ко мне:
- Если он тебя тронет, обращайся ко мне. Я не допущу в моей роте неуставняк. Что с твоим камуфляжем?
- Износился, - ответил я, шмыгая носом.
- Выпрямись, боец, не бойся! Что с твоими сапогами, не жмут?
- Да нет, чуть-чуть большеваты.
- Выдать новые сапоги!
И мне выдали сапоги.
Придя в роту я переоделся и пошел ловить дембелей. Но только я начал вешать им лапшу на уши, как по плечу меня похлопала чья-то большая рука. Обернувшись, я увидел двух убегавших телохранителей, а передо мной стояли Зая, Сына и Жак.
- Так вот он, Фима. Наслышаны, наслышаны. Новая крыша, значит? Пойдем…
Били меня долго.
…Время летело незаметно. Заботы, хлопоты, караулы, тревоги и стрельбы. Дни сменялись ночами, а рота редела. Вот уже 45 человек осталось в наших рядах. Денег стало не хватать.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/02/24/490