Я сидел на лавочке в чужом дворе и курил сигарету одну за другой. Я поругался со своей девушкой Лидой, которую очень люблю, и сейчас мне было чертовски плохо. Мы знакомы с ней два года и за все это время ни разу не ругались. А сейчас. Первый раз, да так серьезно, что она не хочет меня больше видеть. Нет, мне она так не сказала, но я в этом уверен, что хотя бы сейчас. А все из-за ревности.
Я заревновал ее к бывшему однокласснику, просто, по ее словам, приятелю и очень хорошему человеку. Знаете, бывают такие весельчаки, что носят почетный титул: «душа компании». Так вот, ее одноклассник Димка был одним из них. Он непрерывно что-то рассказывал, смешил, не давая никому раскрыть рта. Лида не сводила с него глаз и все смеялась над его несмешными шутками. Меня же это очень злило, и почему-то казалось, что я становился лишним. Конечно же, она не давала ни малейшего повода ее ревновать. Лида просто общалась со своим старым приятелем, которого давно не видела.
Дмитрий приехал в наш город по каким-то делам и вот уже какой вечер ходит с нами. У Лиды много друзей, с которыми я довольно хорошо общаюсь. Но этот появился черт знает откуда, и за эти несколько дней я возненавидел его, как, наверное, никого никогда на свете. Я понимал, что он всего лишь друг, просто весельчак и ничего серьезного. Но при встрече с ним я начинал сердиться, как глупый мальчишка. И я сказал Лиде, что не хочу его больше видеть. Она естественно стала за него заступаться, а меня это еще сильней разозлило. Мы разругались, и Лида молча от меня ушла.
Мы не виделись два дня, и все это время я не перестаю думать о ней. Где она, чем занимается? Наверняка слушает глупенькие шутки одноклассника и весело над ними хихикает. Ревность не давала мне покоя. Я несколько раз караулил ее возле дома, но так и не застал. Вот и сегодня, простояв несколько часов под ее окнами, не дождался. Так хотелось зайти к ней, постучаться и извиниться, но что-то детское и жалкое внутри меня не пускало. И вот я здесь, в чужом дворе, сижу на лавочке и курю. Рядом детская площадка, и дети на ней резвятся и играют. Мальчики и девочки. Все вместе. Беззаботное время, и нет никакой любви и ревности. Как же я им сейчас завидовал. Но недалеко от качелей и детворы в крохотной песочнице играла маленькая девочка, лет пяти. Она очень выделялась от других детей. В красном стареньком грязном и заплатанном платьице она играла одна, не обращая ни на кого внимания. Светловолосая такая, немного серьезная, с голубенькими маленькими глазками. Симпатичное ее личико и локти были слегка испачканы. Я остановил на ней взгляд и стал наблюдать, как она играет. Игрушками же ей служили пивные бутылки и пробки. Она строила крепость, засыпая бутылки наполовину песком. Пивные пробки, как я догадался, служили человечками. А одноразовыми пластмассовыми стаканчиками лепила рядом из песка куличики.
Девочка давно заметила на себе мой взгляд и, наконец, закончив работу, обратилась ко мне:
- Красиво?!
- Красиво, – ответил я ей и поднял палец кверху. – А что это, замок?
- Это мой дворец, а я принцесса, – объяснила она мне. – Ведь у всех принцесс должны быть дворцы, верно?
- Верно. – Кивнул я головой. – А где же твой принц?
- Я же еще маленькая принцесса, – улыбнулась девочка, – вот когда я подрасту, тогда у меня и будет принц.
Я весело улыбнулся. Молодец. Умная девочка, размышляет толково. Она вылезла из песочницы и, вытерев о платье ладошки, протянула мне руку.
- Меня Настей зовут, а тебя?
- Иван, – тоже представился я и пожал девочке ладошку. – А разве мама не говорила тебе, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать?
- А мы же уже познакомились.
- Да, но ведь ты все равно меня не знаешь.
- Нет, мама мне ничего такого не говорила.
И девочка присела на лавочку. Она то разглядывала свои грязные босые ноги, то, улыбаясь, посматривала на меня. Я снова закурил.
- Ваня, а знаешь, я могу считать. Хочешь, покажу как? – Я кивнул головой, и Настя стала считать. Она иногда сбивалась, забывала и начинала все заново, но как никак она досчитала до двадцати пяти.
- Молодец! – похвалил я ее. – Сколько же тебе лет?
- Шесть, – ответила девочка и указательным пальцем почесала нос. – А тебе?
- Двадцать один.
- Ой, да ты уже дяденька! – воскликнула моя юная подруга. Я улыбнулся и, глядя на Настю, действительно почувствовал себя взрослым. Взрослым дураком.
- А, что ты здесь делаешь?
- Да вот, присел отдохнуть.
- А почему у тебя глаза грустные? С тобой что-то случилось?
- Да нет, ничего, все хорошо, - я обманчиво улыбнулся.
- Тебя, наверное, мама отругала, да? – Настя сказала это так смешно, что улыбка сама расплылась по моему лицу. – У меня тоже грустные глаза бывают, когда меня мама отругает. Я в зеркало видела. И плакать хочется, да?
- Да нет, мама меня не отругала, и плакать не хочется. Просто немного грустно, – и, докурив сигарету, я бросил окурок под ноги.
- А почему тебе грустно, тебе не с кем играть? – все расспрашивала меня маленькая шестилетняя девочка с удивительно голубыми глазами. – Со мной тоже никто не играет, а я не расстраиваюсь вовсе, честно. Играю одна.
- А почему с тобой никто не играет?
Настя пожала плечами. Она и сама не знала ответа.
- Понимаешь, Настя, просто человек, которого я люблю, меня теперь не хочет видеть. И виноват во всем этом я один.
Я посмотрел на девочку, что внимательно меня слушала. Хороший ребенок. Говоришь с ним и на душе как-то становится легче.
- Ну, так попроси у него прощения, если ты его любишь.
- Эх, Настя, Настя, да все не так просто, – вздохнул я.
- А что здесь тяжелого, просто скажи: извини. И он тебя простит, – настаивала на своем Настя. – Я вот маму люблю и все ей прощаю.
- То мама, а то…, - я промолчал.
- Если любишь человека, то простишь ему все, – и Настя встала с лавочки. Я подумал над ее последней фразой и, пожалуй, согласился.
- Настька! – послышался вдруг чей-то голос, и девочка обернулась. В нашу сторону шла женщина, грязная и пьяная, и вела под руку еще более выпившего мужика. – Давай домой!
- Мама с дядей Витей идут, надо идти, а то заснут и домой не пустят, – тревожно сказала девочка и побежала к подъезду.
Женщина с мужчиной прошли мимо, гремя бутылками в пакете, даже не посмотрев на меня, хотя я только что общался с их ребенком. И я понял, почему Настя была такой грязной и в рваном платье, и почему с ней не играли другие дети. Бедный ребенок. Ведь ей всего шесть лет, а она уже так толково размышляет. Знает, что любить это самое важное в жизни.
С Лидой мы помирились в этот же день. Я купил ей букет цветов и сам пришел к ней просить прощения. И она меня простила. Ведь правильно сказала Настя, если любишь, то простишь. Димка уехал обратно к себе домой, и я больше о нем не вспоминал. Но у меня все не выходила из головы та девочка в красном платьице. Я купил большую и красивую куклу и снова пришел к тому месту, к той самой песочнице, чтобы подарить ее Насте. Ведь у нее наверняка не было игрушек, раз она играла с пивными бутылками и пластмассовыми стаканчиками. Но Насти не было. Я еще много-много раз приходил к этому месту, но так больше и не встретил ту маленькую девочку в рваном грязном платьице, светловолосую, с голубенькими глазками и испачканным личиком.
Антон ЛУКИН.