Ленин в авторитете

Григорий Родственников
Лениниана
 
ЛЕНИН В АВТОРИТЕТЕ
Всем бы стоило поучиться ленинской принципиальности, последовательности. Вот уж если Ильич взял за правило ненавидеть весь мир, то он себя первого не любил. Со сна встанет, к зеркалу подойдет, отражению язык покажет, глаза выпучит, ладошкой по лысине похлопает и смеется, потешно передразнивая собственную картавость:
– Сто пьяснулся, адвокатиска пайсывый! Иди, давай делай леволюцию! – Потом подойдет к спящей Надежде Константиновне, плюнет ей на загривок, пинка по толстой заднице отвесит и кричит, – Надюса! Вставай жирная коговуска! Вова чаю хочет!
Крупская даром, что из интеллигенции, на каторге хорошо феню блатную выучила, так и застрекочит на Ильича: «Петух продырявленный! Фуфло обмыленное! На кого, сявка барачная, грабки выпендрил?!». Ильич отскочит в сторону, знает, с Надюшей лучше поосторожнее. Она такая, может и финарь в печень засадить, или того хуже, из нагана шмальнуть, он у нее завсегда под подушкой покоится. Так и бежит Володя натощак, без чая на работу в Смольный пешком, успевая на ходу кого под трамвай подпихнуть, беспризорникам шалобанов отвесить, а часовых красноармейцев дразнит неприличными жестами, этому средний палец покажет, тому руку в локте согнутую. Каменев с Зиновьевым навстречу шли по лестнице, он приставил два пальца к горлу, мол, хана вам, вилы.
 Те опешили:
–За что вы нас так, Владимир Ильич?
– За оппогтунизм, батеньки. За левый и пгавый уклон!
И дальше бежит. Видит Сталин в курилке трубкой дымит:
– А! Сосо Дзугасвили! Эко ты газожгался, боов! Аз фгенч на телесах тьещит! Еще яз увижу, что табачищем пролетайский воздух пойтись, велю тебе трубку в зопу засунуть и на Сахалин!
 Дальше бежит, хвать Дзержинского за бороденку:
– Ты почему мои дигективы саботигуешь?! Велел тебе десять тысяч недовольных кгестьян гасстрелять, а ты только восемь слепнул! Что залостливый стал?! С соплями и слезами леволюцию не делают!
– Это меня Троцкий к революции ревнует. Не восемь, а восемнадцать тысяч расстрелял, а он единичку подтер, гад, сыкло ржавое!
– Эх, батенька, эгоизм, один эгоизм кгугом, все я, да меня, а про Гоэлро кто думать станет, про НЭП, про Рабкрин?! Это вы не Вовку Ульянова спихнуть хотите, а я ведь тоже человек и кокаину хочу, и кугсисток, и спигтяжки, и моченого яблочка! Надоели волованы с икрой, совдепия проклятая! Все шлют Ильичу арбузы, а мне яблочка охота, да кокаину!
 Дзержинский достал табакерку:
– Угощайтесь, Владимир Ильич. Кокаин чистенький, у купца одного экспроприировал.
– Ну, кась, попгобуем, – Ленин сунул в табакерку палец, облизал его и довольно осклабился, – Нистяк майафет! Я весь забираю, а ты гляди, еще достань. Мы с Иннесой любим кайфануть перед сном. И Наденька любит.
 Спрятав табакерку в карман, Ильич побежал дальше. Дзержинский плюнул ему в след и выругался, по-польски, – «Пся крев!»
Смотрит Ленин Менжинский в зубах ковыряется, мясо выковыривает. Ильич его хрясь по загривку, у того аж два коренных выскочили:
– Попался, вогюга! Не мое ли мясцо сожгал?!
– Помилуйте, как можно, что я без понятий, это фраер один американский, Хаммер, «Молоток» по-нашему, поляну братве накрыл, мы ему тут за зелень концессию подогнали!
– Смотри, Слава, не забудьте в общак, в партийную кассу то есть, отстегнуть, надо когешей из Комминтегновской группиговки подогреть, им ещё мировую революцию делать!
– Без базара, Старик, сделаю!
– Ну, то-то, смотри, а не то вилы!
– Век воли не видать, папа!
– Ништяк! Устал я сегодня. Сколько бегать плиходиться, от вегтухаев
столько не бегал, веришь, на киче легче было. Ладно, брагуха, домой погребу.
     Надежда Константиновна курила косяк и метала ножи в гардеробную дверь. Не взглянув на Ильича, она процедила сквозь зубы:
          -- Чекисты маляву прислали. Эсеры завалить тебя задумали. мокрушницу наняли, зовут Фани Каплан, погоняло «Ведьма». Ты бы поостерегся, Вован…
Ильич сплюнул  на дорогой ковер, принял из рук верной спутницы косячок, смачно затянулся и сказал:
     --Не пристало нам, Автогитетам, от сявок ховаться. Мы еще им всем кишки на шнобель намотаем! Век воли не видать!

                5 апреля 2008 года