Абитура
Ворота распахнуты настежь. Слева от ворот, снаружи, стоит недостроенная многоэтажка, обрамленная по периметру кучами битого кирпича и строительного мусора. В окна первого этажа проложены шаткие мостки, по которым иногда проходят военные строители. Они, как и везде небольшого роста, пыльные, грязные, без ремней, в застиранной форме на несколько размеров больше, и глядя на их возню невозможно определить – строят они этот дом или сносят. Иногда они гортанно перекликаются как неизвестные науке птицы, но слов не разобрать, и они скрываются в оконных проемах. Стройбат. Буквально через два года многие из нас будут прочесывать город в поисках таких вот «бойцов», но об этом еще ни они, ни мы не догадываемся, и те, кого мы будем ловить, еще пасут высоко в горах своих овец.
Вглубь территории училища уходит обсаженная тополями дорога. Среди деревьев и стриженых кустов сирени угадываются какие-то строения. Перед воротами прохаживается прапорщик с повязкой дежурного на рукаве. Двое курсантов с красными повязками, лениво курят в тени КПП. На них хорошо-пригнанная светло-зеленая форма, фуражки и начищенные, сломанные небольшими ромбиками сапоги. Прапорщик делает слабую попытку покомандовать:
- Так, давайте, заканчивайте там курить. Пусть один посидит у телефона.
Тем не менее, на него никто не обращает внимания, и он, для солидности поддав сапогом небольшой камешек, удаляется. «Вот здорово!» - глупо мелькает в голове.
Через ворота непрерывно в обоих направлениях ходят парни моего возраста. Решаю перекурить с этой стороны ворот, а то кто их там знает с их порядками. Приближаюсь к группе ребят. Прикуриваю.
- Тоже поступать?
- Не, блин, на экскурсию, - усмехается один из них и сразу представляется, - Игорь.
- Борис, - я жму протянутую руку.
- Сергей.
- Валера.
- Там уже были? – я киваю на открытые ворота.
- Успеем.
- Без нас не начнут.
Смеемся.
- Вот сейчас разведчики придут, тогда…
Только сейчас замечаю, что сумок и чемоданов больше, чем присутствующих. Вещи сложены в кучу, вокруг которой мы образуем подобие круга.
Ну вот. Уже не один. Сразу чувствую себя намного увереннее. С интересом разглядываю своих товарищей. Сергей сосредоточенно молчаливый, весь какой-то основательный и серьезный. На нем голубая клетчатая рубашка с коротким рукавом и черные, кажущиеся чересчур теплыми, брюки. Обут он, как и многие, в синие кеды. Он рыжий, и весь покрыт веснушками. По крайней мере, я думаю что весь, глядя на его лицо, шею и обнаженные по локоть руки. Шуткам он смеется хоть и искренне, но коротко, сразу уходя в себя и думая думу.
Валера прямая противоположность Сергею. Он небольшого роста, жилистый, вертлявый, непрерывно что-то высматривающий, находящий и обращающий на это наше внимание. Через плечо у него висит дерматиновая сумка, с которой он еще недавно, наверняка, бегал в школу. Хотя от школьной, эту сумку отличает свеженарисованная ракета, или точнее то, какой представляет себе ракету Валера. Сумка довольно тощая, и по этой причине очень к лицу Валере.
- О, еще одна компашка пожаловала! – радостно сообщает он, указывая на идущую со стороны остановки группу ребят, - а кто в курсе какой конкурс?
- Приемная комиссия там? – спрашивает один из ребят.
Игорь с видом аборигена неспешно поворачивает голову в сторону приближающихся и указывает на ворота:
- Там, - и уже обращаясь к нам, добавляет, - Чё-то много народу собирается… Борь, а ты откуда приехал?
- Из Свердловска, а ты?
- Куйбышев. Серега вон из Житомира. А Валерка местный – ему лучше всех.
- Ага, - довольно оскаливается Валера, устремляя взгляд за ворота училища.
- О, почти земляк, - улыбаюсь я Игорю, - Я там учился когда-то.
Мне вообще лучше всех. У меня земляков много. Харьков, Куйбышев, Кустанай, Свердловск...
Игорь заметно оживляется. Он ниже меня, но немного крупнее в кости. Веса в нем килограмм восемьдесят против моих шестидесяти восьми.
- А жил где?
- На Стара-Загоре.
- Да ладно! Я тоже там живу.
- Оп-па, - говорю я. Это ж надо – приехав из Свердловска в Саратов, встретить человека, с которым жил на одной улице в Куйбышеве! – Где бы еще встретились! Я в 36-ой школе учился.
- А я в двадцать девятой. А дом какой?
Называю дом. Рассказываю, что недалеко была кондитерская фабрика «Россия». А потом начинается самое интересное.
- Ты Славика Карева не знаешь? – с надеждой интересуется Игорь.
- Не-а. Я вот помню у нас в классе один придурок был - Витя Кривченков. Не встречал?
- Не, не встречал, - с улыбкой отвечает Игорь, у которого в классе наверняка были свои придурки. К чему еще и чужих знать!?
- Вот в нашем доме Светка Молодцова жила…
- КТО!?
Глаза у Игоря становятся большими как крышка термоса, торчащего из чьего-то рюкзака.
- Кто… - передразниваю я, - Светка!
Валера, собрав лоб в гармошку, с интересом переводит взгляд с меня на Игоря и обратно.
- Так значит ты Светку знал? – с ударением на словах «ты» и «знал», нарочито спокойно произносит Игорь, и что-то в нем меня настораживает.
- Так мы в одном классе учились.
- В одном классе…- пережевывает Игорь мой ответ.
Даже Сергей отрывается от своих размышлений, и, склонив рыжую голову набок, как хорошо дрессированная овчарка, вперивается взглядом в Игоря. У меня складывается ощущение, что меня собираются побить. «Ну ни фига себе, встретил земляка!». Медленно, очень медленно, но до меня начинает доходить:
- Ты чё, со Светкой… это… встречаешься что ли?
Игорь пожевывает губами, борясь со словами, которые уже готовы с них сорваться. Некоторые слова он сглатывает, некоторые сплевывает в пыль у нас под ногами.
- Ну, - коротко бросает он, и его ноздри дергаются как у лошади, учуявшей волка.
- Ну ты дурак! – убежденно протягиваю я.
- Что!?
И чтобы не получить чем-нибудь в голову я быстро добавляю:
- Я там в третьем классе учился. Потом в Харьков уехал. Потом в Свердловск, – выстреливаю я свое алиби, и, снимая напряжение, добавляю, - Балбес!
Валеркин лоб разглаживается. Ситуация проясняется. Игорь закуривает, и по его глазам понятно, что он действительно балбес. Я тоже закуриваю. Сергей смотрит на нас, явно так ничего и не поняв, пожимает плечами, и, ни к кому конкретно не обращаясь, говорит:
- Чё-то пацаны ушли и с концами…
- Давайте я за ними сгоняю, - демонстрирует готовность Валера.
- Ага, а потом тебя ждать, - произносит Игорь, окутанный облаком не то дыма, не то выходящего из него пара.
- Чего меня ждать? Я шмотки с собой возьму, - Валера хлопает ладошкой по висящим на плече «шмоткам», - а потом я сам вас найду.
- Ну давай.
Валера как застоявшийся конь, срывается с места. Пробегая через ворота, останавливается, рассматривая какую-то бумажку, прикрепленную к створке ворот, потом несильно свистит, привлекая наше внимание. Увидев, что все повернули в его сторону, Валера в жанре пантомимы, ставит нас в известность, что там нарисована стрелка и все понятно, как Божий день.
Игорь неожиданно, но дружелюбно хлопает меня по плечу.
- Тебе нигде не жмет? – интересуется он.
- В смысле?
Игорь кивает на кирпичный «недострой».
- А-а-а-а. Ну давай.
- Сергей, посторожишь? Мы сейчас.
Осторожно ступая по мосткам из покрытых слоем раствора досок, мы проходим в полумрак здания по своим неотложным делам. Судя по характерному запаху – место популярное. Приобщаемся.
- Ты это… я чё-то… - Игорь не поворачивая головы, пытается что-то мямлить, явно чувствуя нелепость ситуации и всю глупость свой недавней реакции.
- Да иди ты, - беззлобно бросаю я, делая светло-коричневый кирпич темно-коричневым.
На этом инцидент считается исчерпанным до самого дна, и мы возвращаемся почти друзьями, знающими друг друга, по крайней мере, с детского сада, в который я, честно говоря, не ходил.
Рядом с Сергеем стоят двое парней. Как я понимаю – вернулись разведчики.
- Борис, - протягиваю я руку.
- Саня.
- Алекс.
- А, ну тогда я Боб.
Назвавшийся Алексом рыхлый, обильно потеющий парень, поясняет:
- Просто я тоже Саша. А так… Ну чтоб не путаться.
- Да ладно.
Отношения завязываются легко и непринужденно. Делить нечего. Неопределенность теперь уже не давит, а интересует. Алекс продолжает, прерванное нашим с Игорем появлением, повествование:
- В общем, там народа уже куча. Человек сто, может больше. Это около спортзала. Там, - он машет куда-то в сторону кирпичного забора, которым обнесена эта часть училища. – А в самом спортзале столы. Там по спискам проверяют…
- Там еще паспорта надо сдавать и вызовы, но еще ничего не началось. Только готовятся, - добавляет Саня, - Валерку видели.
- А медкомиссия? – подает голос Сергей.
- Не-е, медкомиссия, говорят, будет на полигоне.
- Где?
- На полигоне, - повторяет Алекс и на всякий случай пожимает плечами, чтобы не донимали вопросами, на которые он не знает ответов.
Игорь сосредоточенно кивает:
- А про конкурс ничего не известно?
- Ну кто говорит, что три на место, кто – пять. Черт его знает.
- Ладно, там видно будет. Ну что? Идем? Или что?
- Может в магазин сгоняем, а то я сегодня не завтракал, - виновато говорит Алекс, и, глядя на его покатую фигуру, мы понимаем, что до обеда он может не протянуть.
- А кто завтракал!? – изрекает Игорь. – Боб, ты идешь?
- Да я толком и не ужинал, - улыбаюсь я, подхватывая свой чемодан.
Плотной группой, мы поворачиваемся спиной к воротам училища. Идущие навстречу, смотрят на нас со смесью непонимания и ужаса: «Уже оттуда!? Так быстро!?». Мы загадочно улыбаемся.
В ближайшем магазине обнаруживается очередь из нам подобных.
Покупаем большой кулек печенья и трехлитровку яблочного сока. Алекс предлагает взять по паре банок консервов про запас. Берем, свято веря, что теперь всегда будем вместе. Саня, кроме всего прочего, берет десять пачек «Примы».
- Здоровья хватит? - интересуется Игорь, глядя на щуплого Саню.
- Хватит, хватит. Вот попомни мое слово, еще будешь у меня чинарики стрелять!
- Ты к этому времени уже скуришься, высохнешь и помрешь, - ржет Игорь.
- А дайте мне еще десять «Примы», - обращается Саня к продавщице.
- Больше десяти в одни руки не даем, - устало сообщает продавщица, уже зная, что за этим последует.
- Тогда мне дайте, - неожиданно протягивает деньги некурящий Сергей.
- Пожалуйста, - сдерживая раздражение, отсчитывает пачки сигарет продавщица.
Мы с Игорем, переглянувшись, берем по блоку болгарского «Интера». Дорого, конечно, но пока деньги позволяют.
«Завтракаем» прямо около магазина. Кулек с печеньем зажимаем вертикально двумя чемоданами, а в крышке банки просто делаем ножом две дырки, через которые поочередно пьем сок.
Оставшееся печенье отдаем на хранение Алексу, как самому прожорливому из нас. Там как раз порция на троих – ему, если что – хватит до обеда. Кстати, с обедом пока ничего не понятно. Вдумчивый Сергей взял на всякий случай две буханки хлеба – так что не пропадем.
У спортивного зала, который мы находим без труда, следуя по указателям «Приемная комиссия», снабженным теми самыми стрелками, которые так живописно описывал Валера, шевелится бесформенная разношерстная масса. Людей много. Так, навскидку, человек пятьсот-шестьсот. Кто-то говорит, что уже зарегистрировалась тысяча, но мы не верим. Просто не хочется.
Валера появляется внезапно, как птичья какашка на плече.
- Блин, я вас потерял уже. Где вы ходите? Короче – вот там, - Валера широким жестом показывает открытые двери одноэтажного строения, которое и есть тот самый спортзал, про который мы уже сегодня слышали, - столы. Там все написано. Сдаете паспорта и вызовы. Кстати, там же распределяют по командам. Я попал в первую.
- Это хорошо? – спрашивает любознательный Сергей.
- А я знаю!? Просто, если быть вместе, то надо тоже в первую!
- Да понятно… - тянет Игорь. – Идем?
- Идем.
- Пожрать есть чего-нибудь? – по Валере чувствуется, что эмоции сожгли у него все имевшиеся калории.
- У Алекса печенье, у Сереги хлеб. Вот только пить ничего нет.
- А, кстати, там термосы такие зеленые, большие… с чаем. Правда он уже остывает, но ничего…
- Блин, ты здесь как будто год прожил.
Валерка, роясь в рюкзаке Алекса, через плечо довольно улыбается.
Алекс заметно нервничает, но Валерка извлекает всего несколько печенюшек, и уже нацеливается к термосам с чаем.
В большом спортивном зале гулко. По стенам прикреплены «шведские стенки», в дальнем углу сложены маты. Рядом со стопкой матов застыли «кони» и «козлы». Много. Прыгать – не перепрыгать. С высокого потолка свешивается десяток канатов. Гири, гантели, две штанги и блины насыпью. Посреди зала стоят столы, заваленные папками со списками. За столами, уже издерганные одними и теми же вопросами офицеры.
Живая очередь. Чтобы держаться вместе, становимся друг за другом. Потом, без удовольствия, замечаем, что на столах стоят таблички с буквами. Мы с Игорем уходим к крайнему правому. Сергей с Алексом к соседнему.
- Соболев, - представляюсь я.
- Паспорт давай. Так. Вызов.
- А аттестат?
Старший лейтенант поднимает на меня красные глаза:
- Вот когда скажу – тогда и дашь. Понятно?
- Понятно.
- В армии все делается по команде. Есть команда – делаешь…
- А нет команды – не делаешь, - смело, и как мне кажется, достаточно логично, продолжаю я офицерскую мысль.
- А вот если нет команды, то проявляешь разумную инициативу.
То есть дали команду – беги, делай. Не дали команды – все равно беги и делай, типа по собственной «разумной» инициативе. Круто. Что ни делай – все равно делай. И всегда есть повод наказать за то, что не сделал.
Передо мной открывается бездна армейской мудрости, которую я буду постигать долгие годы, но так и не смогу ее охватить и оценить в полной мере. А начало познания было положено в курилке около спортзала, где прапорщик, похожий на переодетого грузчика, на вопрос, начинавшийся со слова «можно», доходчиво и красочно объяснил, что «можно - Машку за ляжку и козу на возу, а в армии - разрешите!». Относилось ли это суровое слово «разрешите» в равной степени к многострадальным Машке и козе, или только сугубо к служебным вопросам, мне так до конца службы выяснить и не удалось.
- Комсомолец?
- Конечно.
Офицер хмыкает и рисует в списке рядом с моей фамилией какой-то хитрый значок.
Ну да, судя по разговорам, будет несколько этапов отсеивания. Мандатная комиссия, медицинская комиссия, экзамены, собеседования… И каждый из этих этапов мы представляем себе мутно, а от этого нам всем немного страшно. И каждый прячет свой страх по-своему. Кто-то терзает гитару, кто-то делает вид, что дремлет, привалившись спиной к побеленному стволу дерева, кто-то сыплет бородатыми анекдотами. Основная масса непрерывно курит и также непрерывно знакомится.
- Первая команда, - не поднимая головы, бросает старший лейтенант, и я, выждав пару секунд, понимаю, что со мной процедура закончена.
- Следующий.
- Шаболкин. – представляется Игорь.
Выхожу на свежий воздух. Состояние, как будто уже сдал экзамен. Те, кому только предстоит проследовать на регистрацию, лезут с вопросами. Отмахиваюсь: «Да все нормально». Как в старом мультике про бегемота, который боялся прививок: «- Скажите, а это больно? – Что вы, р-раз и готово!».
Несколько ребят, уединившись под кустами сирени, сидят с таким заговорщицким видом, что сразу понятно – выпивают. Они зыркают по сторонам, потом ненадолго склоняются головами в центр импровизированного стола, из накрытого газетой чемодана, после чего один из них резко запрокидывает голову и вытирает рукавом рот. Снова вся компания крутит головами в поисках опасности, и все повторяется в исполнении следующего по очереди.
Одному пареньку уже, а может еще, плохо. Он сидит с зеленым лицом, вяло отмахиваясь от нескольких сердобольных абитуриентов старательно закрывающих его своими телами от проходящих мимо офицеров. Парень в ответ на какие-то советы и предложения монотонно мычит традиционное «не на-до» и встряхивает головой. Вообще-то винный выхлоп чувствуется почти повсеместно. Еще стоя в очереди в магазине за нашим безалкогольным печеньем с соком, мы заметили как плотная компания единомышленников взяла три бутылки яблочного вина со звучным названием «Шафран». Позже это слово станет традиционным в обиходе, и появятся даже ребята с такой кличкой, которых можно будет различить, только уточнив, из какой он батареи: «- Это какой Шафран? Из пятой? – Не, из второй!».
Из спортзала выходит Игорь.
- Ну что? – интересуемся мы.
- Нормально. Тоже первая команда.
- Слушай, а Шаболовку не в твою честь назвали? – с самым серьезным видом интересуюсь я.
- А? Ну конечно в мою, – усмехается Игорь.
- А вот к примеру, слово «шобла»…
Игорь не дает мне закончить мысль и делает в мою сторону резкий выпад, имитируя удар. Я отклоняюсь назад, имитируя блок.
- Ага, вот так, значит, - удовлетворенно кивает Шаболкин.
- Значит так, - отвечаю я, и наши отношения становятся еще более теплыми, что ли.
Сергей с Алексом тоже попадают в первую команду. Пока мы все вместе, и искренне этому рады. Начинает сказываться голод. Из раскрытого рюкзака Алекса, бесформенным комком торчит то, что еще недавно было домиком для печенья.
Глядя на этот ком серой оберточной бумаги, Игорь, сморщив нос, жалуется:
- Жрать охота. Надо было колбасу брать.
- Так там же не было, - как бы оправдываясь, говорит Саня.
- Тут что, всего один магазин? Понятно, что наши все смели, но где-то же она есть?
- Где-то есть…
- С той стороны, на «живых и мертвых» большой гастроном, - подсказывает вездесущий Валера.
- На чем гастроном? – ошарашено переспрашивает Сергей.
- Район такой – «живые и мертвые». Здесь когда-то еврейское кладбище было, - просвещает Алекс.
- Ага, вот за этим зданием новый корпус построили. Так, когда котлован рыли, весь забор в черепах был, - подсказывает Валера.
- В каких черепах? - ахаем мы.
- Ну, в человечьх! Каких еще!? Днем поснимают, а курсанты ночью опять…
- Ты-то откуда знаешь, - с недоверием смотрит на Валеру Игорь.
- Мне ребята рассказывали.
- Трындёшь! – убежденно произносит Саня и закуривает неизменную «Приму».
- И ничего не трындёшь, - обиженно тянет Валера, - вот потом поспрашиваете…
- А, да ну… Может по консервам ударим?
Алекс ловит мысль на лету:
- У Сереги хлеб.
- У меня еще банка сухпая, - вспоминаю я.
- Годится! – обрадовано реагирует Игорь.
План приобретает конкретику. Высматриваем местечко поуютнее. Обойдя здание слева, внезапно обнаруживаем, установленную на постамент, пусковую установку с настоящей ракетой. Ракета большая, свежевыкрашенная серебрянкой, она блестит на солнце и выглядит очень внушительно.
- Во, блин!
Обходим памятник вокруг, разглядывая четырехлапую станину с огромными гайками. Поочередно засовываем любопытные носы в сопло ракеты. Что мы там надеемся увидеть – сами не знаем, но не сделать это – мы просто не в силах.
- Да-а-а, - протягивает Игорь, - серьезная штука.
- Вот на таких нас и будут учить летать, - с каменным лицом произносит Серега.
Секунду все молчат, вникая в услышанное, потом раздается такой взрыв хохота, что проходящий мимо офицер делает нам замечание:
- Товарищи абитуриенты! Вы же на территории военного училища.
Мы мучительно сдерживаем спазмы смеха, дожидаясь пока офицер отойдет подальше, отчего второй взрыв получается гораздо сильнее первого. Офицер оборачивается через плечо, и даже притормаживает, но, решив не связываться, демонстративно смотрит на часы, неодобрительно качает головой, и уходит.
- Там внутри только Валерка поместится… А как же Алекс? – интересуюсь я у Игоря.
- Те, кто внутри не помещается – верхом ездят!
- Ага, есть такие специальные седла…, - Сергей, активно жестикулируя, показывает какие седла, и как на них удобно.
- Ага, сидишь-рулишь, красота!
За памятником располагается летний кинотеатр с многочисленными рядами лавок, вкопанных перед эстрадой с установленным на ней огромным деревянным щитом для экрана. Вокруг стоят высоченные тополя, покрывая густой тенью этот очаг культуры. Замечаем две группы, которые сориентировались быстрее нас, и уже поглощают импровизированный обед. На некоторых лавках, растянувшись во весь рост, и сложив руки на груди, спят наиболее утомленные. Смотрится диковато, тем не менее, Алекс тут же следует их примеру, видимо для того, чтобы поберечь силы для еды. Лавки узкие, поэтому его тело равномерно висит с двух сторон, а упитанные ляжки вызывают нездоровые ассоциации с окороком. По-видимому, это связано с чувством голода, которое обостряется при виде консервов, хлеба и разнокалиберных свертков с остатками наших недоеденных ужинов и завтраков.
Пока мы выставляем наши запасы, Валера садится поудобнее, пристраивает на коленях дерматиновую сумку и начинает самозабвенно что-то рисовать цветными пастами. Заглянув через его плечо, вижу кривоватую надпись «Super-Abetur». Буквы отдают готикой, и Валера явно гордится своим произведением.
Рядом с летним кинотеатром – спортгородок. Стоящие рядами турники, металлические брусья, наклонные доски для качания пресса. На последних, подставив лица летнему солнцу, дремлют, оголив животы, вездесущие абитуриенты.
Мимо нас ускоренным шагом проходят два курсанта. Они скрываются за экранной частью летнего кинотеатра, и вопреки нашим ожиданиям, через две минуты не появляются. Мы с Игорем переглядываемся. За короткое время нашего знакомства у нас уже установилось взаимопонимание, едва ли не на подсознательном уровне. Не сговариваясь – направляемся в ту же сторону. За высоченным деревянным сооружением, служащим для размещения экрана, располагается кирпичный забор. Несколько заботливо поставленных друг на друга кирпичей, позволяют без особого труда, преодолеть эту нехитрую преграду. Курсантов, естественно, нет.
- В самоволку свалили, - констатирует Игорь.
Мы возвращаемся. Серега нарезает хлеб:
- Ну где вы лазите?
- Где-где – в Караганде. Окрестности осматривали. Там, - Игорь тычет пальцем через плечо, - через забор удобно скакать.
- Так эти двое…, - догадливо произносит Саня, замолкая на полуслове.
Игорь делает многозначительное лицо. Саня, понимающе кивает.
Алекс уже некоторое время сидит, непрерывно вертя головой.
- Тут вообще туалеты есть?
Игорь отработанным жестом снова тычет пальцем в сторону деревянной стены летнего кинотеатра.
- Не-е, мне нормальный нужен…
- А-а-а-а-а, - понимает Игорь и помогает Сане вскрывать банки с консервами.
- В казарме есть. Там же объявляли. На первом этаже, - блещет познаниями Валера, с удовлетворением рассматривая свою сумку.
- Кто со мной? – подрывается оживившийся Алекс.
- Угощаешь? – подначиваю я.
- Типа того, - улыбается Алекс, и мы, прихватив за компанию Игоря, идем на экскурсию.
Казарма – это большое, четырехэтажное здание, стоящее буквой «Г». Из разговоров мы уже знаем, что жить будем в другой его половине, которая, по понятным причинам, сейчас закрыта. В помещении пахнет краской, мастикой для пола и еще чем-то, что, даже закрыв глаза, можно определить как «запах казармы». Ряды заправленных и идеально выровненных коек, между которыми лежат коврики, а в изголовье стоят серые тумбочки. Перед каждой койкой деревянный табурет. Дневальный встречает нас без энтузиазма:
- Поаккуратнее там…, - напутствует он.
Хотя мы и вытирали ноги, обувь оставляет пыльные следы, поверх таких же, оставленных ранее. Следуя по пыльной тропе, попадаем туда, куда шли.
Мы уже знаем, что наш дивизион (курс) назывался «китайским». Просто потому, что на всех курсах было по три батареи, а на нашем - четыре. И тех, на чье место мы пришли было много как китайцев. И лишняя батарея должна была быть тринадцатой. Но… Побоялись. И правильно. Зачем лишний раз провоцировать? И сделали ее четырнадцатой! Как оказалось – это мало что изменило…
Выйдя на большой плац, ограниченный с двух сторон зданием казармы, с интересом вертим головами, и вдруг сверху:
- Сваливайте, пока не поздно! Куда вас, дураков, несет!?
Мы задираем головы. Из распахнутого окна третьего этажа свешивается тело в майке:
- Дёргайте, пока присягу не приняли! Потом поздно будет!
«Ага, щас! Сами-то не сваливаете…» - думаем мы и, дабы не поддаваться неожиданной провокации, выбираем направление, чтобы ретироваться.
Из-за спины человека в майке появляются заботливые руки, которые аккуратно, но настойчиво, тащат его внутрь помещения.
- Жалеть же будете! – орет глашатай, и уже куда-то за плечо, - всё-всё, иду.