http://shtetle.co.il/Shtetls/vitebsk/alesker.html
Майя Марковна Алескер – была младшей из всего многочисленного, богатого на детей, семейства Алескеров. Младший из Козлянских Михаил Файвишевич 1948 г.р. Скоро ей исполнится 70 лет. Она родилась в 1941 году в Витебске.
«Год страшный для всех, но зато день моего рождения – 9 Мая. Правда, тогда еще никто не знал, что этот день станет особенным для мира».
Алескеры и Козлянские – витебляне во многих поколениях.
Мама Майи Марковны – Рахиль Хаимовна Козлянская родилась в Витебске в 1909 году, здесь же окончила Еврейский педагогический техникум. Судя по датам, это был последний выпуск техникума, перед самым его закрытием. Потом работала в отделе земельного хозяйства, и перед самой войной, непродолжительное время, в Октябрьском райкоме партии Витебска.
Выпускной класс 1-й опытно-показательной школы при Евпедтехникуме. Витебск, июнь 1927 г.
Рахиль Хаимовна была из многодетной семьи, где все с раннего детства привыкли к труду. У Песи Рахмильевны Козлянской – бабушки Майи Марковны – было девять детей. Двое умерли еще маленькими, а вот семерых она с мужем поставила на ноги.
«Бабушка была с 1879 года рождения, а дедушка – с 1870, – рассказывает Майя Марковна. – Дед Хаим Иоселевич не блистал грамотностью, но его называли «безграмотный инженер». Он работал на стройках. Хорошо разбирался в чертежах. Участвовал в строительстве таких зданий как Витебская ветеринарная академия, штукатурил Ратушу. Когда строительной работы не было, а большую семью надо было кормить, дед был извозчиком. У бабушки хватало работы по дому. Мы жили до войны на Песковатиках, улица Велижская. Был свой дом, и там я росла первые месяцы своей жизни».
Семья Алескер.
Тем, кому удалось эвакуироваться из Витебска на восток в первые недели войны – были счастливчиками, несмотря на все тяжести и невзгоды, которые выпали на их долю и по дороге на восток и на новом месте. Те, кто остались в Витебске – лежат в расстрельных ямах в Туловском рву, и на Улановичской горе, в пойме реки Витьба…
В Витебске остались бабушка и дедушка Майи Марковны по отцовской линии – Алескеры. Бабушка Хая-Сора погибла в гетто, дедушка Мендель не захотел отдавать немцам или полицаям корову, и они, недолго думая, застрелили его.
Мордух Менделевич Алескер.
Отец Мордух Менделевич до войны работал на фабрике «КИМ» в бухгалтерии. Там же работал его старший брат. В 1941 году отцу было тридцать лет. Его и брата мобилизовали в армию в первые же дни войны.
Рахиль Хаимовна не получила от мужа ни одного письма. Она посылала многочисленные запросы. Но ответ был один – «пропал без вести». Вероятно, погиб в мясорубке первых месяцев войны, когда повсюду был хаос и паника. Брат Мордуха прошел всю войну и вернулся домой. Алескеры, как и Козлянские, – многодетные семьи. Все сестры и братья Мордуха пережили войну.
Рахмиэль Хаимович Козлянский с женой.
«Как мы сумели эвакуироваться, с такой большой семьей? – повторила мой вопрос Майя Марковна. – Мамин старший брат Козлянский Рахмиэль Хаимович, до войны работал на швейной фабрике «Знамя индустриализации» начальником цеха. И когда эвакуировали фабричное оборудование, он способствовал, чтобы всех нас забрали. До города Мензелинска в Татарии, добрались бабушка и дедушка, мама с двумя детьми, жена Рахмиэля с матерью и семьёй брата Израиля. А сам Рахмиэль Козлянский не успел уехать из Витебска. Пока эвакуировал оборудование, немцы заняли город и он погиб в Витебске.
Как мы жили в эвакуации? Дедушка умер в 1943 году, и в Татарии похоронен. Мама с первых дней пошла работать. Грамотные люди были нужны и ее поставили инспектором отдела социального обеспечения, а потом даже – начальником отдела. Местное население относилось к нам хорошо, люди помогали, чем могли. В 1944 году, как только освободили Витебск, маму вызвали на работу в райком партии. И в сентябре 1944 года, мы всей большой семьей вернулись в Витебск. От нашего дома следа не осталось. Где жить? Мамин брат Козлянский Гиль Хаимович в годы войны воевал в Смоленском партизанском соединении. После освобождения Витебска он вернулся домой и стал работать начальником гаража в обкоме партии. С его помощью нас поселили сначала в какую-то времянку, потом дали лучшую комнату. Мы всей семьей стали жить в бывшей немецкой конюшне. На улице Богдана Хмельницкого, 14 стоял длинный деревянный дом на восемь окон. Его потом снесли и сейчас на этом месте дорога, ходит троллейбус.
Мама пошла работать, брат – в школу. Мы с братом получали пенсию за погибшего отца – 240 рублей. Когда брат окончил школу, на меня одну уже пенсия была 200 рублей. Выходит, что на брата платили всего 40 рублей».
Сегодня такие подсчеты воспринимаются с грустной, но все же улыбкой, а в те годы от каждого рубля зависело: будут дети голодными или нет, будут одетыми, обутыми?
«Мы не шиковали, но и не голодали, – вспоминает Майя Марковна. – Покупали на зиму картошку, она всю зиму хранилась в погребе, капусту квасили. Во дворе дома был небольшой участок, там что-то сажали. В 1948 году мама на один месяц осталась без работы. Ее, после райкома партии, отправляли на работу в торговлю, она боялась, не хотела этим заниматься. Мы, кончено, безработицу сразу почувствовали, перебивались как могли. У бабушки была пенсия за потерю мужа – 160 рублей. (Азухун вей, – говорит М.М.). Помогли мамины братья, поддержали нас. Потом мама стала работать в горпромторге инспектором отдела кадров, а после – завмагом в комиссионном магазине. Коренные витебляне, наверное, помнят, был такой магазин на улице Ленина, напротив кинотеатра «Спартак». Там она отработала до пенсии.
Козлянские были заметными людьми. Получившие по тем временам неплохое образование, инициативные (наверное, передалось по наследству), честные (так воспитывали дома), они достигли немалого в жизни.
Старший – Иосиф Хаимович, до войны жил и работал в Белостоке, всю войну прошел в интендантской роте. После службы вернулся в Витебск и работал начальником швейной артели «Вперед».
Следом в семье шел Гиль Хаимович. До войны работал в Витебском обкоме партии. В июне 1941 года, когда немцы наступали на Витебск, посадил жену и детей на баржу и отправил по Западной Двине в район Суража. Баржу немцы разбомбили и вся семья погибла.
Вероятно, по заданию партийного руководства, Гиль Хаимович остался на оккупированной территории для организации партизанского движения. В партизанском отряде он, судя по документам, уже с 6 июля 1941 года. Тогда еще немцы не оккупировали Витебск, а тем более Смоленскую область, где действовал потом отряд. Гиль Козлянский организовывал базу этого отряда. Во время боевых действий был политруком. Награжден медалью «Партизан Великой Отечественной войны» 2-й степени и орденом Отечественной войны 2-й степени. После освобождения работал снова в Витебском обкоме партии, потом начальником нефтебазы, заместителем директора завода железобетонных изделий. Умер в 1981 году.
Давид Козлянский. 1945 г.
Давид Хаимович Козлянский окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Когда началась война, его призвали в армию. Служил в железнодорожных войсках, оборонял Ленинград. Во второй половине августа 1941 года попал в окружение. В книге «Магистрали бесстрашных» (Чивилев, Ефимов, Матросов, Синельников, Лениздат, 1971 г., с. 39) написано: «Более двух недель бойцы и командиры-восовцы выходили из окружения, пробиваясь сквозь вражеские тылы. Удалось выйти лишь капитану Трещилову, старшему лейтенанту Громову, младшим лейтенантам Козлянскому и Эйдельману, четырем красноармейцам…»
Давид Хаимович принимал участие в прокладке «Дороги жизни», по которой через Ладожское озеро в блокадный Ленинград поступали продукты. Был награжден орденом Красной Звезды, другими правительственными наградами. Дослужился до подполковника. В мирное время преподавал в военном училище, занимался переподготовкой офицерского состава. Прямо на работе сдало сердце.
Младший – Файвиш родился в 1915 году. Года рождения, вероятно, соответствуют истине, а даты – писались произвольно. Дней рождения раньше не отмечали, да и не очень помнили в семье, как это ни странно, когда кто родился. Как-то пошел Хаим Иоселевич регистрировать детей в государственную контору. Собрал дома все документы, которые были. Но дата в них не была записана. У него спросили: «Когда родилась Рахиль?» Он ответил: «Пишите в декабре 1909 года», – «Когда родился Гиля?», – недолго думая, сказал: «Пишите в мае 1910 года». Так и записали. Получается, что Гиля родился недоношенный-пятимесячный, а такие не живут.
Все братья Козлянские в Витебске учились в хедере. Дома рассказывали такую историю. Однажды младшие Давид и Файвиш пошли кататься на коньках. Их увидел раввин и сделал отцу мальчиков замечание, сказал, что детям нельзя кататься на коньках. Поскольку таких запретов в иудаизме не существует, думаю, что дети катались на коньках в субботу или какой-то другой праздник. Во всяком случае, дома Хаим Иоселевич строго-настрого наказал детям не кататься на коньках. Файвиш его послушал, а Давид тайком продолжал кататься.
Файвиш, как и Давид, учился в Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта. Учился на год младше брата. До войны получил высшее образование и уехал работать по распределению в Ярославль. Его биографию мы можем подтвердить документально. Файвиш Хаимович Козлянский в конце 40-х годов был депутатом Сталинского районного совета депутатов трудящихся г. Ярославля. Сохранилась предвыборная листовка, призывающая голосовать за кандидата Сталинского блока коммунистов и беспартийных Файвиша Хаимовича Козлянского. Там приводится биография кандидата.
«В 1931 году по окончанию семилетней школы в Витебске поступил работать в строительный отдел чулочно-трикотажной фабрики в должности десятника. В 1934 году после окончания вечернего рабфака в г. Витебске поступает учиться в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. По окончании института работает на строительстве в должности прораба, инженера и начальника производственно-технического отдела г. Ярославля. С 1941 года работает начальником производственно-технического отдела, а с 1945 года – директором предприятия. Член ВКП (б) с 1943 года». С именем Файвиша Хаимовича, в Ярославле его звали на русский манер Федор Ефимович, связано строительство моста-дублера через Волгу. И сегодня эта тема вызывает интерес у историков: «Зачем строился мост, считавшийся важнейшим и секретным стратегическим объектом, мост, который сыграл огромную роль, но не был использован в деле?»
Файвиш Козлянский у моста-дублера. Ярославль, 1948 г.
Начальником производственно-технического отдела строительства и главным конструктором моста был назначен молодой инженер Федор Козлянский. В случае, если бы действующий железнодорожный мост через Волгу был разрушен, а гитлеровцы не раз пытались это сделать, мост-дублер принял бы на себя весь поток грузов. Ближайший мост через Волгу был за сотни километров. Сооружение было почти полностью деревянным, из цельных балок и бревен, только верх клепаный. Внешне и по габаритам деревянный мост был очень похож на своего железнодорожного собрата, он не просто соединял два берега и мог выдержать тяжелый состав с вагонами, но и был достаточно высоким, чтобы под ним могли проходить речные суда. По другой версии, мост-дублер отвлекал противника от основного моста. Оставался резервным сооружением всю войну и был разобран в 1947-1948 годах.
За участие в проектировании и строительстве моста-дублера и выполнение других ответственных заданий Ф.Х. Козлянский был награжден орденом Трудового Красного Знамени.
После войны завод № 50, директором которого на протяжении двадцати лет был Козлянский, поставлял металлоконструкции и оборудование для метромоста в Москве, аэропорта Домодедово, новых мостов через Волгу, Обь, Енисей, Иртыш, Амур. Подробности о работе этого «почтового ящика» в городе знал узкий круг людей, завод около станции Филино жил своей замкнутой жизнью.
Чтобы понять, каким человеком был Козлянский, приведу цитату из статьи «Когда мост через Волгу был деревянным», опубликованной в ярославской газете «Северный край» 10 февраля 2001 года.
«Жил-был директор завода. Пришло время, и дали директору квартиру в новом доме – три комнаты. Перевезли вещи, жена радуется, а директор пришел вечером после работы, сел на кухне и голову повесил. Жена и так и сяк, а он о своем думает – сразу видно, плохо человеку.
Уступая ее расспросам, в конце концов, признался: не будем им счастья на новом месте. Как они станут жить втроем – он, она и сын – в трех комнатах, когда столько семей еще по баракам ютятся?!
Наутро, когда электрики пришли проверять проводку, директорская квартира оказалась пуста. Мастера отправились в поиски по наполовину заселенному дому и, к своему изумлению, обнаружили директорскую супругу, разбиравшую вещи в ближайшей «двушке». Так и прожили Козлянские в этой двухкомнатной «хрущёвке» всю жизнь.
Файвиш Козлянский. 1985 г.
Федор Ефимович проработал директором завода двадцать лет. На машину так и не накопил. Когда вышел на пенсию насчитали ему 110 рублей – жить можно, хотя когда прихватило со здоровьем, на лекарство уже не хватало.
Нынешним, да и многим прошлым руководителям все это покажется сказкой…»
Несколько слов о жене и сыне. Надо иметь особый склад характера, чтобы жить вместе с таким директором. Жена Эcфирь Лазаревна и сын Михаил Федорович Козлянский. Сын пошел по стопам отца, работал главным инженером по реконструкции железнодорожного вокзала Ярославль-Главный.
На доме, где в скромной «двушке» жил директор завода установлена Мемориальная доска в его честь.
Разъехались по стране братья Козлянские, но старались каждый год во время отпуска, приехать в Витебск к маме. Крепкая и дружная была семья. Присылали маме письма, фотографии. Майя Марковна жила с бабушкой и сейчас семейный архив, оказался у нее.
– Как сложилась судьба Вашего брата и Ваша судьба? – поинтересовался я.
«Мой брат с 1937 года. После школы поступил учиться в военное училище в Ленинграде. Служил. В начале 60-х годов, во время сокращения армии был демобилизован. Вернулся в Витебск. Надо было начинать все сначала. Пошел учиться в техникум, потом окончил политехнический институт. Человек способный и работящий, нашел свое место в жизни. Работал конструктором на заводах, в проектном бюро. Сейчас живет с семьей в Германии.
Я, после пяти лет работы нянечкой, медрегистратором, все же поступила в медицинский институт, несмотря на все препоны. После его окончания, работала участковым врачом в Минской области, в Витебском районе».
Члены большой-большой семьи Алескеров-Козлянских сейчас живут по всему миру, в Витебске осталась Майя Марковна – хранитель семейной памяти.