Я больше не хочу писать стихи,
И раньше-то по памяти писала
В очередях вокзальной шелухи,
И в туалетной камере вокзала
Накрашу губы – и замкнется круг
Избитых слов, строфой неосторожной
О, как банально – на перрон разлук
Я выскочу. Уйти в себя – несложно.
Толпа. Менты. Заплеванный перрон.
Трудней всего себя в себе дождаться.
Часы стоят – без четверти двенадцать
И занят неприцепленный вагон…
***
Все обязательно исполнится,
Не в этой жизни – так потом.
А мы? Что мы – мы подождем…
Когда ведро водой наполнится.
Вот кто придумал, что страдать
Важней гораздо, чем блаженствовать
Что мужество сильней, чем женственность
Что иногда полжизни ждать,
Необходимо,
Чтоб заметили,
Еще полжизни – чтоб нашли.
А жить когда? На этом свете ли?
Или на том? Да все пошли…
Куда-нибудь…
А после встретимся
Как будто бы, не уходив,
Ну а земля как прежде вертится,
И лишь Господь – во мне – ленив.
***
И в стае ворон белых
Ворона была черной
Ну что тут теперь сделать?
Послать бы ее к черту.
Не улетает сволочь,
И портит колор стаи
Не видно ее в полночь
И в полдень – не
улетает
Ее перекрась мелом
И станет как все – чистой,
Прекрасной, невинно-белой,
Лишенной любого смысла.
***
Люди снова стали читать стихи
Наверное, в их жизни, и правда что-то не так
Стихи ужасны как могут ужасными быть
чужие грехи
И среди ночи лай во дворе бездомных собак
А люди снова стали стихи писать
Ведь не остановишь, не прекратишь – прет,
Послушайте, так нельзя, это неправильно –
на-
плевать…
Мы в творчестве счастливы, а это ведь главное
вот
***
Я специально сочиняю – плохо,
Извергаю, блюю звуки,
Достучаться бы мне к Богу,
Да попасть бы к нему в руки.
Может быть, пропустив рифму,
Он поймет: как же мне тошно,
Может, вспомнит, может - окрикнет
И заплачу я: «Сколько ж можно?
Просто вынь из души тело»
Он ответит: «Сама захотела!
Тренировка, не то, чтоб сразу
Я попробовал – вынул разум…»
Слезы женские, что – пустое,
Разве что-то они стоят?
Заключим договор – ты довольна?
«Я попробую…»
«Как мне больно…»
***
Будь – все равно когда-нибудь
И кем-нибудь
Будь.
Я уверена, что найду
Тебя в саду,
Ненадкушенное яблоко на ветку верну,
Мир переверну,
А потом под проливным дождем
Мы уйдем…
Туда, где нас никто не найдет,
Где Бог – умрет.
Умирая, он поймет – как же мне самой
Умирать было страшно,
Повернется лицом, а не какой-то там спиной,
Все остальное – неважно,
Он поймет и простит,
И никаких обид…
Ведь у Бога тоже
Есть сердце.
И оно
болит.