Убийство иерусалимского нищего. 5 Борька

   
         
   
    Борька Балабан - кареглазый, с золотистыми патлами, с  дерганым веснущатым лицом – примчался к месту происшествия одним из  первых, едва вой полицейской свирели оповестил улицу.
    Далеко бежать не пришлось: несколько прыжков по лестнице с четвертого этажа, где он и  еще  двое  парней  снимали  на троих комнату и салон за 500 долларов в месяц.
    Все трое приехали из СНГ по молодежной программе как школьники. Приняли израильское гражданство. Теперь в ожидании призыва в армию вели  самостоятельную  жизнь. 
    Балабан слушал, всем нутром отзываясь на разговоры вокруг.
    По первости, это никому не  бросилось  в глаза.
    Парни жили  своей  жизнью. Соседи -   в основном,
 выходцы  из  Марокко  и тайманцы - смуглые, похожие на арабов,  симпатичные уроженцы Йемена - тесных  отношений с  ними  не поддерживали.
     - Кетель...  -  Раздавалось  на всех этажах.
    " Надо же… Чисто по фене! – В СпецПТУ у себя ,в Питере,  Борька  достаточно нахватался блатных словечек. – Кецель… У нас ведь тоже!  " Укецали " – значит, " убили"!
    Балабан вертел головой, перехватывая отдельные фразы.
    Кто-то вспомнил:
    - Амран жаловался, что у него хотят  отобрать  место  на Кикар Цион, где он сидит. А  отдавать не собирался...
    Сосед с третьего этажа  вытянул перед  собой  сложенные  щепотью пальцы:
    - Люди перестали жить по Торе! А ведь умирать будем!
    Он повторял одно и то же по каждому поводу много раз в день.
    Собеседник, такой же старик-курд, возразил:
    - Может, наследники прикончили! Не считаешь?
    Тайманец удивился:
    - Я тут десять лет! И ни разу не появлялись  ни  брат,  ни сестра...
    - Какая сестра?! Я говорил о сестре?!
    - Я хочу сказать, что он один все годы! Да и какое наследство!
    - Что б нищий и без денег?!  А куда он исчезал каждый год?! Не бывал месяцами! - Кто-то еще вмешался. - И дома не каждую ночь!
      Разговор  вертелся вокруг финансового состояния убитого.
     - Можешь не сомневаться!  -  седой  уроженец Йемена дернул облезлым подбородком. - Амран стоял на Кикар Цион лет пятнадцать. Каждый день! Меньше ста долларов оттуда в день не приносят... Наследник появится! И не один! Если деньги, конечно, не украли. Убийцы ведь тоже поживились!
     С ним согласились.
      Несколько человек  беззвучно  молились,  раскачиваясь  и опустив головы над молитвенниками.
    У квартиры Амрана Коэна на площадке  зажгли  поминальные свечи - в  плоских  станиолевых  баночках  со  стеарином.
    Колеблющиеся  светлячки  напоминали  об  огоньке  жизни, который может быть  задут  в  любую  секунду  могущественным Провидением...
   
       .
    
    - Борька...
    Балабан  оглянулся  -  Ленка  длинноногая,   с   гладкой
прической, узкой талией - на первом этаже внизу просунула голову в  колодезь  между  лестницами,  подмигнула хитро.
    На ней было широкое лимонного цвета платье "до живота", обтянувшие зад блестящие тайцы  и  ниже  - спущенные  "гармошкой"  черные  шерстяные  чулки  и  высокие ботинки - "Док Мартинъ".
    Ленка не  расставалась  с  тяжелыми  ботинками  и  жаркими чулками в  любой  зной.  Одевалась  и  вела  себя  абсолютно независимо.
    " Прямо, израильтянка..."
    Она и в дом,  где  лежал  убитый  Амран  Коэн,  вошла  с собакой - с кэри-блю - терьером,  тщательно  причесанным,  с курчавой копной черных с голубым отливом волос на глазах.
    Израильтяне, в массе своей невероятно  боявшиеся  собак, боязливо озирались.
    - На минутку...
    Она поманила Балабана рукой.
    - Ты чего?
    Ленка считалась его - х а в е р о й, хотя они  только целовались во всю, едва оказывались вдвоем - в темном подъезде, в сквере.
    Несколько раз, ему удавалось просунуть пылающую ладонь вдоль бедра ей под коротко обрубленные разлохмаченные джинсы, где, впрочем, оказывались еще и тесные плавки.  Ленка извивалась, гнулась, льнула, стонала...
    Иногда она позволяла поцеловать ее цветную наколку -"бабочку-махаон" на изгибе груди, но на  другой день могла пройти, не здороваясь.  Каждый вечер  ее  приходилось завоевывать заново. На несколько ночных часов.
    - Борька...
    Она снова махнула  ему рукой.
    Балабан как бы нехотя спустился. Внизу людей было еще  больше. Они пугливо  оглядывались на собаку.
    - Выйдем...
    На Бар-Йохай стояло несколько полицейских машин. Синие  форменные  куртки  с шапочками, на манер бейсбольных, сновали из машин  в подъезд и обратно.
    Ждали   Яира  Ицхаки  -  командующего иерусалимской окружной полицией.
    На  галлерее,  тянувшейся  вдоль  здания,  повсюду  тоже виднелись возбужденные люди. В основном, женщины. Мужчины были  на  работе. 
    Вдоль тротуаров с криками  носились  дети.
    Палило нещадно. На солнцепеке было не меньше сорока.
    - Я сейчас...-Она нагнулась, подняла обтянутый жаркими тайцами  зад, подтянула чулки.
    " Сама напрашивается... - подумал Балабан.  -  Давно   следовало ее трахнуть..."
    В принципе для этого были все условия: два  его сожителя и он работали в разные смены.
    " На следующей недели, когда обоих не будет..."
    - Насчет вечера сегодня... - Ленка разогнулась. Нарочно, чтобы позлить старух у домов, обняла  его  за  талию.  -  Не забыл?
    С заходом солнца наступал светлый иудейский праздник Лаг ба-омер. По преданию во время оно в этот  день  прекратилась эпидемия, унесшая множество тысяч жизней.
    Праздник отмечали кострами и  пением.  Что-то  наподобие православного Ивана Купалы.
    - Нет, конечно.
    Ленка передвинула руку ему на живот,  он  напряг  пресс. Каждое движение нежного пальчика больно  отдавалось  у  него внизу.
    Кэри-блю-терьер на ходу терся о ногу.
    Она остановилась у детского скверика. Аттракционы были залиты испепеляющими прямыми лучами, сейчас тут не было ни души.
    - Здесь постоим!
    - Ну чего? - спросил он недовольно.
    Она подтянула ему на шее золотую  цепочку  -  ладошку  и глаз против порчи. Ладошка подтянулась под горло.
    - Ваша работа?!
    - Ты о чем?
    Она дернула плечом  в  сторону  дома,  из  которого  они только что  вышли.
    - Об Амране- нищем!
    - Охренела?!
    - Да ладно! Не маленькая.
     Балабан фыркнул:
    - Больше нам делать нечего, как нищего прибить...
    - Не доверяешь?  Или и в самом деле больше по  качалкам?        - Ладно. - Она пренебрежительно прищурилась. - Бай!  Мне  еще  в  лавку.  Мать  заказала  постного масла купить. -  Она, не обернулась, двинулась между домами.
    Бар Йохай была третьей из концентрических окружностей, опоясывавших  округлый   склон.   Вершина   приходилась   на перекресток Йаков  Пат.  Подъем  был  крутой:  перепад  между улицами составлял метров пятьдесят.
    Впереди была лестница.
    Борька пошел следом. Свистнул несильно:
    - Ленк, погоди, вместе пойдем!
    Она дернула собаку, рванувшуюся, было, с поводка к кошкам на мусорном ящике, напоминавшем бронетранспортер. Взглянула на подходившего Балабана.
    - Тайманцы говорили, у нищего денег куры не  клюют...  - Ленка подождала, пока он поравнялся.  -  И  знаешь,  чего  я подумала?
    Они снова пошли рядом.
    - Почем я знаю?
    - Мы бы теперь могли смотаться с тобой ненадолго...
    - Ты о чем?
    - Испания. Восемь дней, двухразовое питание… Всего восемьсот сорок девять долларов. Экскурсии на русском языке...  Сама  читала.  Без  портовой пошлины и чаевых. Чаевые можно вообще не давать. Перебьются.
    - А матери, что сказала бы?
    - Выиграла , мол, путевку в "лотто"!
    - И она поверила бы?
    - А какие  возражения?  Мадрид,  Севилья,  Толедо...Мать любит, когда экскурсии с историческим уклоном.
    - А какое агентство?
    Ленка назвала.
    Балабан вытер бледный потный лоб. Веснущатое лицо его  загар не брал.
    - Дерьмо...
    - Можно найти другое.  Честно  говоря,  я  предпочла  бы Канары или Гавайи...
    Она остановилась.
    Теперь они стояли совсем близко друг к другу. Она огляделась.
    - Это вы, Борька! Кроме вас некому!
    - Ты в своем уме?!
    - Я слышала, вы говорили:" нищий-миллионер..."
    - Не помню!
    - Ладно! Бай!
    - Ленка!
    Ленка вернулась,  снова  положила  руку  ему  на  плечо. Провела вверх по голове, убирая патлы.
    Борька оглянулся вокруг.
    Никого.  Выжженная   трава,   неровный выщербленный камень. В  галереях  на  первых  этажах  домов малыши гоняли на роликах...
    У мусорного ящика румын или араб, а, может, свой  брат - новый российский репатриант - разглядывал выброшенные вещи...
    - Значит, все-таки вы! Я так и знала! С Гией?!