Зима пришла в Душанбе как всегда внезапно в виде сырого, холодного ветра, бьющих в лицо хлопьев мокрого снега; серого, неуютного неба; слякоти и луж на неровном в «заплатах» асфальте…
Узенькая, неухоженная улочка, ведущая к УВД железнодорожного района в такие дни была особенно неприглядна. Портил вид ряд покосившихся от времени глинобитных хибар – по левую сторону дороги и мусорная куча – по правую. Причем, последняя, раскисшая и размытая уже месяц идущим дождем, зловонными лужами расположилась на пешеходной дорожке и грозила переползти непосредственно к зданию близлежащей нотариальной конторы.
Сер и уныл был и двор самой милиции. То и дело в него въезжали и выезжали побитые «москвичи» и «жигулята», важно припарковывались сплошь «затонированные» джипы с мрачными людьми в «камуфляже» внутри…
Шел обычный трудовой день. У всех в УВД … и у следователя Каюмова – тоже…
В который раз он, задумчиво перекладывал с место на место (то открывая, то закрывая его) дело Александра М…
«Скучно… Уныло… Наркоша-Сашка лет тридцати отроду опять попался с «шаной»! Ничего казалось бы необычного… Но… два килограмма?! У Сашки?! Да ему ж столько даже под кайфом не пригрезится?! Ну, десять-двадцать грамм – это понятно… Пусть даже сто… Хотя нет… Это уже тоже нереально! Обычно он месяцами с димедрола на «ханку» перебивается (и как только до сих пор не загнулся?!)… Откуда так много?! - размышлял, пытаясь найти логику происходящего,он. – Сам нашакори проклятый молчит, как немой, и страхом от него, как мочой, прет! Ну, оно и ясно… - Видать, на большом «крючке» сидит… Не иначе все же сбыть ему это зелье дали! Но кто додумался столько и… кому?! Нет… надо все-таки другана его тряхнуть, Рената»…
… Выкручивание рук, задержание… - все это было без него, без следователя Каюмова. Только в тот же день Рената «тепленького» доставили к Аслон Максумовичу. И, как ни странно, тоже с немалым количеством «травки»…
«Говори, гад, откуда взял?!»…- ярился тот…
Только через два часа «раскололся» Ренат: размазывая кровавые сопли по лицу, доложил, что «шану» им с Сашком Касым-банги дал. Принесла же ее его, Рената, сеструха – Нисошка…
«Касым-банги»… Час от часу не легче! Это гад еще тот! С 1992 о нем ни слуху ни духу, а вот на тебе - год назад опять объявился! Хромой… На безымянном пальце – золотая «печатка» со львом… Да… попался-таки, сученыш! Еще тогда хотел прижать… Не удалось… Ну, ничего, - нервно меряя шагами тесный, неухоженный кабинет, размышлял Каюмов, - теперь, после показаний подельников, не отвертится!»…
…Тертым «калачом» был Касым… Показания из него удалось лишь на четвертый день выбить… След вел в Куляб и далее – в кишлаки Мульен, Новочен, Парвор, Иол…
* * *
Мечеть – просторное, одноэтажное глинобитное здание с плоской крышей – стояло, приткнувшись к самому краю кишлака... Бахриддин-бобо едва успел отойти от него несколько шагов, направляясь к дому, как его окликнули. Недоумевая, он остановился – и кому мог понадобиться в такой час?!
- Салом алейкум, - поздоровался он с шевельнувшейся в темноте тенью и, протянув для рукопожатия обе руки, речитативом произнес положенные при встрече с мусульманином вопросы о жизни, здоровье, семье, детях…
Сухие, жесткие ладони, на мгновение вынырнув из тени, слегка пожали его руки. В ответ раздалась та же скороговорка положенных вежливых формулировок… Но вот тон, которым они были сказаны…
- Поговорить, уважаемый, надо, - процедил незнакомец, едва завершив их…
- Ну, что ж: надо так надо! Прошу ко мне в дом, дорогой, - помедлив, указал на тропинку вдоль неровного дувала озадаченный старик.
…Дом Бахреддина-бобо встретил их нежилой темнотой и сыростью
- Очаг никто не разжигал, - все еще недоумевая по поводу намерений ночного визитера, пробормотал он рассеянно. – Невестка с детьми на месяц к матери в Парвор поехала… Навестить…
Руки старика тем временем суетливо искали забытый в прихожей огарок стеариновой свечи…
- Мархамат, уважаемый, присаживайся - наконец, запалив его, - указал он на видавший виды домотканый, цветастый палас у противоположной стены небольшой, с низкими потолками, комнаты...
Гость, крякнув, уселся на жесткий пол… Бахреддин-бобо споро раскинул перед ним застиранную хлопчатобумажную скатерть - достархан, на котором в момент появились (привычным жестом вынутые им из старого, облупившегося шкафа) два выщербленных блюдца с насыпанными вперемешку чищенными грецкими орехами, косточками урюка, курагой и черным изюмом; быстро раскочегарил старенький примус и поставил на него алюминиевый чайник с водой…
«Все вроде сделано», - подумал он, усаживаясь. И только теперь,немного успокоившись, позволил сего немного расслабиться. Но тут же, подняв глаза на гостя, вновь нахмурился - перед ним сидел высокий, худой, не по-здешнему смуглый незнакомец в широченных афганских штанах, войлочной панчшерке и фланелевой рубахе (с черной, овчиной безрукавкой поверх нее) и как-то недобро смотрел на него.
В этот момент, по-прежнему не спуская с хозяина глаз, он как раз вынимал откуда-то из под складок своих штанов старый, полупустой рюкзак… Покопался в нем и вытащил картонную коробку с готовыми уже самокрутками…
Бахриддин-бобо молча покачал головой, отказываясь от предложения закурить, и флегматично стал наблюдать за тем, как смуглолицый пытается разжечь самокрутку своими отсыревшими спичками. Наконец, «скрестив» одного из шайтанов с пакистанскими их производителями, он швырнул коробок на пол, и на четвереньках подполз к примусу, от которого и прикурил.
От звериных переползаний гостя, пламя заметалось. В душу Бахриддина-бобо вдруг закралось сначала сомнение, а потом и вовсе - какой-то неприятный, липкий страх, заставивший его по-новому взглянуть на афганца… Шестым чувством он осознал, что «каша» тут заваривается непростая…
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2011/02/21/1091