Приехал брат. Тридцать лет ни слуху, ни духу, и вот приехал. Выглядит и держится молодцом, ведет себя прилично. Хотя, что так вдруг?.. С квартиркой родительской разобраться? Что ж, по закону имеет право. А может, и правда тоска нашла (такое тоже бывает), и пришла пора поклониться родным могилкам, прослезиться на них, повиниться жизнью своей перед ними, и перед ним, родным и незнакомым человеком.
На столе появилась водка. Расставлялась быстро закуска. Первой стопкой помянули родителей. А вторая за встречу пошла. Третью приняли – за здоровье. И теперь можно было открыться, присмотреться к глазам построже, без соблазна поиска подлости, а, стараясь понять его правду и жизнь. Не для суда, а для собственной памяти. Ведь, случалось, колола занозка в мозгу: «Ну, так есть же он где-то!.. И как он там? Вот сидит, вертит вилку, и не знает, как объяснить безразличие своей молодости – все получалось, значит, тогда?.. Не хотелось ничем беспокоить?..
- Вспоминалось не часто – верно. Но было трудно и интересно. И чужие глаза становились со временем ближними, обещая: радость, счастье, и страсть! А потом появляются дети – что на свете всего важней! Ожидание первого шага, первых слов, посерьезней задач! Вот уже повзрослели проблемки и скучающе смотрят в глаза, в понимание не впуская: «А зачем вам так много знать? Вы нам это и то вон – дайте, а прожить, – мы без вас проживем!» А, что делать, – конечно, давали, «не щадя живота своего». Потихоньку отпочковались, заимели свое ремесло. И другие «глаза напротив» предложили, как дальше жить. Вот и вздрогнулась тогда в сердце дорогая о вас печаль. Тридцать лет ни ногой, ни словом не тревожил родные места. И прощать вам меня не надо – прошу только теперь… принимать.