Митрич.
Солнце уверенно поднялось из-за горизонта, окончательно отогнав ночную тьму, и, в который раз, начало свой привычный путь по голубому фону неба, освещая всё вокруг своими тёплыми летними лучами. Одновременно с ним просыпалась природа вокруг небольшой русской деревеньки со смешным названием Лопухино. Усиливался птичий гомон в роще, во дворах жителей замычали не доенные коровы и завизжали оголодавшие за ночь поросята. Из каждого курятника доносились незатейливые вопли петухов, соревновавшихся друг с другом в громкости своего пения, пока куры выполняли план по выдаче яйца на своё пернатое население. Прохладная роса испарялась с листьев деревьев и травы, с крыш домов и сараев и дымкой поднималась ввысь, развеиваемая лёгким утренним ветерком. В деревне начинался новый день.
Митрич, в безразмерных семейных трусах, раскрашенных с синий цветочек и растянутой серой майке, вышел на ступеньки своего дома и огляделся по сторонам в поисках ведра с водой, оставленного вечером, где то рядом с крыльцом. Накануне он отмечал своеобразный юбилей, и ему нестерпимо хотелось пить. Вот уже десять лет минуло с той поры, как его жена, уважительно именуемая им, не иначе как Екатерина Андреевна, собрала детей и сбежала с бывшим бухгалтером колхоза Иннокентием Филиппычем, в город. С ним Андреевна, почему то яснее представляла себе своё светлое будущее, чем с простым трактористом Митричем, живущем и работающим в деревне, и никуда не собиравшимся оттуда уезжать. Как известно, беда не приходит одна. Вслед за сбежавшей женой, развалился колхоз, оставив жителей деревни без работы и денег. Люди жили натуральным хозяйством и мелкими подработками, кто, где найдёт, но не жаловались, так как телевизор им часто рассказывал про какой-то кризис в мире и обещал, что скоро всё наладится, нужно было просто немного подождать. Вот все ждали и терпели.
Испив холодной воды, Митрич привычно прошёлся по двору, и окинул хозяйским взглядом обстановку. С такого бодуна делать ничего не хотелось, а вот опохмелиться желание было большое. Проверив на прилегающей территории и в самом доме все закоулки и уголки, хозяин, к сожалению, не нашёл ни капли спиртного, чем был очень огорчён и даже больше, он был ужасно расстроен. Выход напрашивался сам собой – сходить к соседке.
По соседству с Митричем жила вдова, лет пятидесяти от роду – Марья Антоновна. Для молодёжи она была тётей Маней, а остальные звали её просто Манькой. Манька, несмотря на свой весёлый нрав и привлекательную внешность, жила одна. Её муж лет пять назад, по весне, пошёл на рыбалку, да и потонул – тонкий лёд не выдержал его веса. Даже вызывали МЧС его искать. После похорон, дочь Маньки – Оксана уехала в город учиться на медсестру, вышла замуж и в деревню не вернулась. Люди говорят – живёт хорошо, с мужем не ругается. Ну и слава Богу – девчушка-то больно хорошая, добрая.
- Мань, где ты есть-то? – крикнул Митрич, подойдя к дому соседки. – Выдь на крыльцо, разговор у меня к тебе.
- Чего там? – крикнула женщина из недр дома. – Кому я потребовалась?
- Кто, кто? Конь в пальто. Сосед я твой, по голосу не разберёшь что ли? Разговор к тебе имею.
- Ну чего тебе? – высунулась из-за входной занавески Манька.
- Слышь, Мань, тут такое дело… дай самогоночки бутылочку, а? А я тебе потом отработаю – забор поправлю или крышу там подлатаю, ты ж меня знаешь, я не откажусь.
- Ты пить то не устал? Вон, глянь-ка, сам на себя не похож уже. Морда отёкшая, руки трясутся. Ох, глаза б мои на тебя не смотрели!
- Да ладно тебе, не ругайся. Я ж не просто так, я помогу, если чего.
За занавеской скрипнула дверца шкафа, и зазвенели бутылки.
- На, держи. Только больше не проси – всё равно не получишь, понял! – Манька протянула Митричу поллитровку с мутной жидкостью. – Эх, бабу тебе надо хорошую, что б смотрела за тобой – сопьёшься ведь совсем. А это тебе не надо, потому как, руки то у тебя какие золотые. Ведь всё умеешь, за что ни схватишься – всё получается.
- Да где её взять-то, бабу такую? – Митрич с довольным видом сунул бутылку под мышку. – Ты не хочешь, а других таких заботливых нет в округе – сделал он комплимент соседке.
- Ладно, иди уже отсюда. От дел меня отвлекаешь, жених тут нашёлся.
Аккуратно прикрыв калитку, Митрич спешно направился к своему жилищу.
- А ведь действительно, хозяйка мне нужна – рассуждал захмелевший Митрич, сидя за столом и глядя на себя в зеркало, висевшее на противоположной стене. – Вон в доме всё паутиной заросло и пыли – хоть картошку сажай по углам. – Вот даже стопки чистой нет.
Чем больше наливал себе хозяин – тем больше он хмелел и тем тоскливее ему становилось. Митричу хотелось уюта в доме, который может создать только настоящая хозяйка. Да и самому ему, пятидесяти шести летнему мужику, нужна была забота.
- Вот ведь старость уже приходит, кости болеть начинают. Так ведь встать не смогу и водички принести некому будет – продолжал он жалеть сам себя. – Одиночество в старости – страшная вещь. – Да где её найдёшь то такую? – повернулся Митрич к окну. Его взгляд упёрся в Маньку, развешивающую стираное бельё на верёвку, натянутую вдоль тропинки, ведущей от калитки, ко входу в дом.
- Вот если только Манька? А чего? Баба она хозяйственная, работящая. Вон как на огороде всё прибрано – травинки лишней не найдёшь. И весёлая какая, на свадьбе у Игоря Симакова как отплясывала – думал Митрич. – А певунья какая хорошая – ух, заслушаешься… всё, решено! Приглашу её для совместного ведения хозяйства так сказать.
Вот только как ей это сказать Митрич не знал. Он продолжал смотреть, как Манька управлялась с бельём. Её крепко сбитое тело говорило Митричу о хорошем здоровье его обладательницы. Огромная грудь ритмично тряслась, когда Манька встряхивала бельё, расправляя, прежде чем закинуть на верёвку. За вскинутыми вверх руками, приподнимался цветастый халат, обнажая белую толстую ляжку, и обтягивая крепкую круглую задницу, будя в нашем наблюдателе давно позабытое желание.
- В первую очередь надо расположить её к себе какими-нибудь добрыми делами – размышлял Митрич.- Сделать полезное для неё дело, что б она поблагодарила, лучше не одно, а там уже потихоньку и тёплые чувства придут.
Допив бутылку, Митрич стал обдумывать план действий по склонению к сожительству соседки: для начала надо было привести себя в порядок – завязать пить и побриться, что бы выглядеть в глазах намечающейся пассии благородным и интеллигентным человеком.
За тем найти свой парадный костюм, который последний раз надевался лет двенадцать назад, на День Рождения бывшей тёщи. В принципе с этим проблем не было, но вот на счёт добрых дел? Тут надо было крепко подумать.
- Что же хорошего для неё сделать? – прикидывал в уме Митрич. И дом, и сарай и забор у соседки были в порядке. Ничего не покосилось и не подгнило. – Может по хозяйству чего надо? Корову там подоить или за поросятами убрать? – и в этом плане на соседнем дворе было всё в порядке. - Огурцы! – осенило Митрича. Когда он проходил мимо соседского парника, то приметил, что огурцы в нём явно перерастали, как такие солить то? Они и в банку не поместятся. Но, если и делать доброе дело, то только что б хозяйка не видела – может подумать, что вор забрался. Надо дождаться, пока она куда-нибудь уйдёт, быстренько собрать урожай и аккуратно сложить возле порога. Вот радости будет у человека…
Долго ждать не пришлось. Управившись со стиркой, Манька переоделась в платье, и с пакетом в руках, направилась вдоль по улице в сторону магазина. Если деревенская женщина собралась в магазин – то это очень надолго, так как возле оного всегда присутствует пара-тройка сплетниц, которые с радостью ознакомят Вас со всеми новостями, уже произошедшими в данном населённом пункте, или, по их мнению, вот-вот должны произойти. А на это дело, как вы понимаете, нужно время.
Митрич, как заправский шпион, обошёл вокруг дома и протиснулся через выломанную доску в заборе. Пригибаясь, короткими перебежками он достиг парника и мигом нырнул в приоткрытую дверь. Огурцов оказалось гораздо больше, чем было видно со стороны. Все они спешно летели в мешок, становившийся от этого каждую минуту всё тяжелее и объёмнее. Колючие ветки, как паутина обвивались вокруг, рук, ног и шеи нашего тимуровца, больно царапали тело, лезли в рот и глаза. Но он не сдавался, а терпеливо делал своё доброе дело.
Спустя час Митрич потный уставший и довольный сидел на крыльце своего дома и дожидался прихода соседки.
- Вот она озадачена будет! – думал он – А я подойду и скажу, мол, пока ты ходила – решил помочь тебе немного. Благодарить меня не надо – я ж от чистого сердца.
- Ах ты ёхарный бабай! – услышал он вопль из-за забора. – Какая скотина это сделала? Ну что ж за люди такие?!
- Ты чего раскричалась то? – Вытянув шею, через забор, поинтересовался Митрич.
- Ты никого не видал здесь? – растерянно спросила его Манька. – Представляешь, я огурцы посадила, длинноплодные. На упаковке написано было: «Плоды вырастают до тридцати-сорока сантиметров в длину», а какая-то скотина их ободрала.
- А зачем тебе большие такие? – не понял Митрич. – Как их солить то? Они ж в банку не влезут.
- Не надо их солить, это салатные. Они и так долго хранятся. Постой-ка, я знаю, кто это сделал – Манька прищурила один глаз. - Это Люська Зотова мне подсуропила. Я ей упаковку показывала. Она ещё позавидовала тогда - чего, мол, себе купила, а на мою долю не взяла. Вот зараза какая! До чего ж сволочная баба! Ещё и издевается, прямо к крыльцу мне их сложила. Ну, я ей задам. – С этими словами, Манька решительно рванула к дому ничего не подозревающей Люськи.
- Вот это помог – задумчиво произнёс Митрич. – А если б она прознала, что это я – наверное, вилами бы заколола. Она баба отчаянная, в запале кого хошь уделает.
Неудача не огорчила Митрича, он уже подумывал, чего бы ещё сделать приятного и полезного для будущей жены.
- Надо бы завтра встать пораньше, с рассветом – рассуждал он, откапывая в шкафу, в горке старых шмоток, свой костюм. – Да в сарае у неё за скотиной прибрать. Она пойдёт корову доить, а у неё там чистота. Это вариант беспроигрышный. Всякому понравится, когда не надо в дерьме возиться, а кто-то это за тебя сделает.
Выудив костюм, Митрич вынес его в терраску и повесил на вешалку. Наряд, тёмно-серого цвета, находился в весьма плачевном состоянии. Мало того, что был сильно помят, так ещё и на пиджаке красовалось пятно, размером с чайное блюдце.
- Это где же я его так угваздать мог? Оттереть как то надо, другого нарядного одеяния у меня нет – думал Митрич, царапая пятно ногтем. – Придётся чесать в магазин за химией какой-нибудь.
В магазине уже вовсю шло обсуждение происшествия с огурцами. Продавец Светка рассказывала каждому, подошедшему к ней за покупками, как всем знакомая и никем не любимая гадюка Люська Зотова, начисто оборвала у Маньки все огурцы, сломала парник, а, напоследок, вытоптала грядки с морковкой. И, если б Манька вовремя не вернулась из магазина, то и дом бы подожгла.
Демонстрируя свою непричастность к этому событию, Митрич попросил у Светки самый мощный пятновыводитель, какой только известен в их краях. В ответ он получил небольшой пузырёк с прозрачной жидкостью и заверениями продавца, что это изобретение человечества выведет пятна не только с ткани, но и справится с не совсем чистой совестью владельца, запятнанной в течении этой нелёгкой жизни. Что она имела в виду Митрич так и не понял.
Ближе к вечеру, обработанный чудо жидкостью и постиранный костюм, висел на терраске Митрича. Вода, стекавшая с него, размеренными каплями стучала по деревянному, давно не крашеному, полу. Сам хозяин в это время, сидя на крыльце, мысленно прокладывал маршрут до сарая соседки. Нужно было пробраться без лишнего шума, не привлекая к себе ни Манькиного, ни чьего-то ещё внимания. После того, как план мероприятия был проработан до мелочей и ясно представлялся Митричу, он завалился спать пораньше, всё же работа его ждала не из лёгких.
Заря ещё никак не проявляла себя, а Митрич, с шахтёрским фонариком на лбу, уже прокрался в хлев. Скотина мирно дремала и никак не ожидала столь ранних гостей, поэтому корова резко поднявшись, с трудом пыталась поместиться в дальнем углу хлева, а один из поросят, на, только ему понятном языке, обложил пришедшего матерком. Митрич принялся за дело. То и дело, гоняя животных по углам, он вычищал стоило. В слабом свете фонаря едва различались очертания кормушек и перегородок, из-за чего они пару раз углами больно упирались в ноги, оставляя синяки. Увлечённо работая, Митрич не заметил, как расцвело. Ему осталось выкинуть весь собранный в кучу навоз в специально сделанное для этого окно и посыпать загон опилками. В это время Манька взяла ведро и направилась доить корову. Ох, как поздно заметил её Митрич, путей для отхода у него уже нет. Если хозяйка обнаружит соседа в своём сарае, то ни за что не поверит, в благой умысел пойманного, а быстренько закроет дверь и вызовет милиционера. В два прыжка Митрич преодолел расстояние до ветрового окна и руками вперёд, как ныряют с крутого берега в воду, вылетел вон из помещения. Плошмя, лицом в низ, плюхнулся он в навоз и, скатившись по нему, рванул через огород к заветной дырке в заборе.
- Кажись, пронесло – подумал Митрич. – Надо ж так, чуть не попался.
Вся его одежда была безнадёжно испорченна. Даже, если её отстирать – то от запаха избавиться будет практически невозможно. Но это обстоятельство, ни коем образом не огорчало Митрича. Встреча с участковым была бы гораздо более неприятным последствием, нежели вонючая одежда.
Местный участковый, капитан милиции, Сёмин Сергей Сергеевич, был мужиком противным. Любимую фразу «То, что вы не сидели – не ваша заслуга, а моя не доработка», он вставлял в любом разговоре, по поводу и без. Очень гордился тем, что имеет, хоть и маленькую, но власть над людьми. Подозревал в совершении преступления всех и каждого. В разговоре мог запутать человека так, что тот признавался во всех смертных грехах, даже их не сотворив. Однажды он поймал двух местных забулдыг на краже банки солёных помидоров для закуски в одном из погребов. И вот уже пару лет не давал им прохода. Как что в деревне случится – участковый их уже и допрашивает. По этому, в свете последних событий, Митричу очень не хотелось встречаться с этим человеком.
Очередное доброе дело Манькой осталось не замеченным. Она просто не могла понять: как можно было с вечера почистить в загоне и не выкинуть навоз? Но списала всё на свою занятость хозяйством и рассеянность.
У Митрича уже зрел новый план. Он заприметил, что уголь у соседки лежит не там, где обычно – на заднем дворе, а в стороне, возле забора. Видать, колымщики машину свалили, а перетаскивать не стали. Теперь ей, слабой женщине, пришлось бы одной перемещать такую огромную кучу на отведённое для этого место. Пришлось бы, если б не такой замечательный сосед.
По сложившейся традиции: ночью, Митрич, уже натоптанной тропой потихоньку перебрался через дыру в заборе. Два эмалированных ведра предательски попискивали дужками в его руках. Проходя мимо открытого окна спальни, Митрич услышал смачный храп.
- Хорошо спит, крепко. Здоровый сон – признак здоровья тела – подумал Митрич и принялся за работу.
Через час, в такой темноте, найти работягу было невозможно. Угольная пыль, толстым слоем покрыла его потное тело. Она скрипела на зубах и першила в горле. Схватив какую-то тряпку, Митрич периодически обтирал ей свое лицо и торс, но темпа не сбавлял. Закончив работу под утро, он уставший и счастливый от осознания важности своего дела, повалился на пол в терраске и уснул крепким сном.
Разбудил Митрича крик соседки. Он явно слышал, как она отборными словами выражала своё недовольство, но подняться не мог. От ночной работы и сна на деревянном полу, больно ломило тело. Перевернувшись на живот, Митрич встал на четвереньки и пополз на задний двор к бочке с водой. Холодная вода помогла взбодриться и отмыть тело. Переодевшись в чистое, как ни в чём не бывало, он слонялся по своему двору, пытаясь выяснить, что же не так на соседском участке.
- Митрич. Ничего не слышал ночью? – заметив его, спросила Манька.
- Я ночью сплю, а не улицу слушаю – с важным видом ответил ей сосед. – А чего слушать то надо было?
- Ничего не пойму. Уголь возле забора свалили. Специально место отгородила в тени, а там, на солнечной стороне, где он раньше был, цветник разбила. Семенами засеяла. Сейчас смотрю – батюшки! – уголь там лежит. Слушай, у меня с лицом всё в порядке? Может я свихнулась уже на старости лет? Или наколдовал мне кто, что бы черти вредили? Вон моя комбинашка новая, вся чёрная валяется, а ведь я её и трёх месяцев не относила!
И в этот раз Митрич счёл благоразумным не признаваться. Ну почему так происходило? Все добрые дела, вся помощь выходила хозяйке боком. На этот вопрос ответа он не нашёл. Но от конечной цели отказываться упорно не собирался.
- Хватит уже помогать. Ничего хорошего из этого не выходит. Мужик я или нет? Да что я бабы испугаюсь что ли? – Рассудил Митрич и решил вечером идти свататься.
Висевший всё это время на терраске костюм, представлял из себя жалкое зрелище – пятно так и осталось на своём месте, после водных процедур он заметно подсел и подкладка торчала во все стороны. В общем, одевать такое на себя, Митрич позволить не мог. В шкафу нашёлся очень приличный спортивный костюм, родом из далёких восьмидесятых, с изображением футбольного мяча на спине. За не имением лучшего, решено было нарядиться в него.
Положив в пакет предусмотрительно купленные в магазине бутылку вина и коробку конфет, наш жених направился к соседке.
- Мань, где ты есть? – крикнул он с порога, не заходя в дом. – Выдь на крыльцо, разговор есть серьёзный.
- Нет у меня выпить - и не проси – как отрезала хозяйка из комнаты.
- Да не за выпивкой я. У меня другое. Я, знаешь, я вообще пить бросил.
- Ну конечно, бросил он! Гляди-ка, сейчас снег пойдёт – язвила Манька.
- Да честно я тебе говорю. Не за выпивкой я.
- А зачем тогда? - Манька вышла из комнаты, недоверчиво прищурясь, уставилась на Митрича.
- Я это, я спросить как дела то у тебя? Как жизнь вообще…
- Что-то не пойму я тебя Митрич, к чему клонишь то? Про жизнь спрашиваешь?
- Ну, так просто… я вот пришёл по-соседски, посидеть… про жизнь поговорить… тяжело ж одной, без мужика, небось…
- Да чего тебе моя жизнь сдалась то?.. Да ты, никак, свататься пришёл!? – осенило Маньку – Ну типа того – смущаясь, с трудом выдавил из себя Митрич.
Сильный хохот разобрал Маньку, она схватилась за живот и присела на край стула не в силах сказать слова.
Сосед, опустив голову, побрёл к калитке. Слёзы наворачивались у него на глазах. Такого стыда он не переживал, кажется, никогда и готов был провалиться под землю, прямо на этом месте, но земля под ним почему-то не разверзалась и не хотела его принимать.
- Стой, Митрич. Куда же ты? – застеснявшись приступа своего смеха, окликнула его Манька. – В гости пришёл и даже в хату не заглянул – нельзя так. Давай-ка проходи в комнату, я сейчас стол накрою.
Справившись с нахлынувшими эмоциями, Митрич уверенно шагнул в дом.
На улице было темно и тихо. Ночь опустилась на деревню Лопухино. И только у Маньки в доме горел свет.
- Ты уж извини меня бабу дурную – просила его Манька сидя за столом и подложив кулак под раскрасневшуюся от спиртного щёку. – Я ж растерялась, не знала, как реагировать. Не каждый день ко мне мужики свататься приходят.
- Да ладно, Мань, чего уж там. Я тоже не прав – как снег на голову свалился со своим предложением – извинялся Митрич. – Я пойду, покурю на крылечке, а то в доме дымить не охота.
Проходя мимо спальни, он увидел расстеленную для двоих кровать. В том, что он проведёт остаток жизни с Манькой, Митрич не сомневался.