Меня зовут Мэрилин. Был 1782 год, когда мне было десять, и когда меня трансформировали, т.е. обратили…обратили в вампира. Мой создатель, Леон, сказал мне, что он влюбился в меня с первого взгляда, поэтому он дал мне своей крови. Я тогда болела, почти, как и все остальные дети в нашей деревне, эпидемией, пришедшей с юга. Леон, обычно питался больными людьми, те которые были уже одной ногой в могиле. Я была одной из них. Он пришел в лазарет, как обычно, чтобы утолить свой голод, но заметив меня, он остановился, как вкопанный.
- Я был парализован твоей красотой,- рассказывал он мне.
Я была словно фарфоровая куколка: хрупкая, стройная, маленького роста, с длинными пепельными волосами, и зелеными глазами. Леон не был особо чувствительным вампиром, но я изменила все в его жизни.
В лазарете никто даже не заметил моей пропажи, так как к резко опустевшей кровати люди относились спокойно. Они просто привыкли жить рядом со смертью, которая забирала их родных и близких. Меня же забрал Леон. Он любил меня, как родную дочь, и ни в чем мне не отказывал.
По началу, эту было опьяняюще, завораживающе и просто невыносимо голодно. Да, голод был ужасным, как бы я не пыталась его утолить. Это было тяжело. Вот ты маленькая умирающая девочка, а через пару дней самое ужасное создание зла, мечтающее о реках крови. Все чувства стали обостренными, мои скорость и сила увеличились в сотни раз. От этого сносило крышу. Мне казалось, будто я самое могущественное существо на всей Земле. Леон помогал мне сдерживать себя, если бы не он я бы разрывала глотку каждому прохожему! Со временем я привыкла и к силе, и к вечному, неугасающему голоду.
Я стала ходить вместе с Леоном в лазарет, чтобы питаться. Как-то раз, на той самой кровати, на которой около полугода назад лежала я, лежала моя бывшая соседка. Ее звали Рим. Согласна, странное имя. Увидев ее, я бросилась к кровати. Ее руки были холодными, лицо бледным, а дыхание тяжелым. Она даже никак не отреагировала, увидев меня. Возможно, она подумала, что находится в бреду или уже попала в рай. Позвав Леона, я попросила, чтобы он помог ей, как помог мне. Но он отказался, тогда я начала кричать, плакать и умолять его о помощи.
- Я могу лишь ускорить ее учесть,- сказал он тогда и я согласилась.
Мне невыносимо было смотреть, как мучается Рим.
После этого инцидента, Леон настоял на том, чтобы мы переехали в другой город.
Так шли десятилетия за десятилетиями. Мы приезжали в любой город, а через несколько лет уже уезжали, так как, ни я, ни Леон не менялись по прошествии столетий.
Прошло более двухсот лет, а мы с Леоном были все также неразлучны. По моей просьбе, он отдал меня в школу. Пусть мне было и не интересно, со своими одноклассниками, однако я просто тянулась к любому обществу.
Внешне я оставалась все той же фарфоровой куколкой, но внутри я была умнее и мудрее любой старушки.
В школе я обычно сидела одна, но однажды на уроке рисования ко мне сел какой-то мальчик. Я не знала всех своих одноклассников в лицо. У этого мальчика были черные волосы, бледная кожа (почти как у меня) и карие глаза.
-Что тебе нужно?- спросила я у него.
-Меня посадила сюда миссис Филипс,- чуть с хрипотой в голосе ответил он.
Я на это ничего не ответила, только продолжила рисовать портрет больной Рим. Эта картина очень четко отпечаталась в моей памяти.
- Что рисуешь?
- Эта моя подруга, она умерла от горячки.
Этого мальчика звали Маркус. Он отличался от других, не был таким глупым, наивным и не жил в детских мечтах, как все дети. После того дня он каждый раз садился вместе со мной и мы болтали о всем чем можно было говорить. Мне он нравился. Он был моим первых и единственным другом за всю вечность.
Ему было всего десять, но он понимал меня, как никто другой, но и ему я не могла рассказать о том, кем являлась.
Леон не был против моего общения с Маркусом, он доверял мне, и знал, что я никогда не причиню вреда ему.
Я проводила каждое свободное мгновение с Маркусом, и он был этому только рад. Он даже пригласил меня на свой день рождение. С ним я снова почувствовала себя обычной, человеческой девочкой.
Как-то раз, мы с Маркусом, как обычно сидели у него дома, я учила его рисовать, так как он был не таким успешным учеником в этой области, как я. Маркус лишь взял в руки листок, чтобы обрезать неровные края, но я (идиотка!) дала ему ножницы не той стороной и он порезался. Я не раз видела льющуюся из человека кровь, да я тысячи раз сама вспарывала людям их вены, но каждый раз от этого волнующего и завораживающего зрелища и запаха сносило крышу. Я почувствовала, как начали выдвигаться мои клыки, как постепенно отключался разум и включался инстинкт охотника. Теперь перед собой я видела не лучшего друга, а свою жертву. Я тут же пришла в себя от мысли, что передо мной именно Маркус, а не любой другой человек. Сорвавшись с места, я побежала к выходу.
Я слышала, как Маркус зовет меня. В его голосе было отчаянье, непонимание и мольба, но как бы больно мне не было это слышать, я не остановилась.
Придя домой, я тут же все рассказала Леону и уговорила его покинуть этот город.
Только тогда я поняла, какой наивной и глупой была, решив, что могу дружить с человеком. Я увидела лишь капельку крови, а уже забыла, что передо мной находится друг. С Маркусом я чувствовала себя настолько живой, насколько это было вообще возможно для меня. Настолько, что я забыла, кем я являюсь на самом деле. Это была самая ужасная моя ошибка, позволить себе дружбу с человеком.
Леон не был против отъезда, он тот, кто действительно меня понимал, понимал в той степени, в которой никогда не сможет меня понять Маркус.
Даже уехав в другой город, я никак не могла выкинуть Маркуса из головы, поэтому раз в несколько лет я начала его навещать. Я никогда не попадалась ему на глаза, так как он бы тут же узнал меня. В отличие от меня, Маркус рос, менялся, взрослел. Я наблюдала за его жизнью, как он окончил школу, поступил в колледж, завел девушку, получил работу. Я все это видела.
Леон не одобрял этих вылазок, однако не мог мне никак противостоять.
Однажды я залезла к Маркусу на балкон, и стала наблюдать, как он спит. В его внешности еще проскальзывали черты того самого мальчика, с которым проводила все свое время.
-Мэрилин,- вдруг, сквозь сон произнес Маркус.
Я остолбенела. Меня охватили и радость, и грусть. Он помнит меня! Он все еще помнит меня! Я не могла просто в это поверить!
Тут - то я поняла, все это время, время нашей разлуки, он ждал, что когда-нибудь мы сможем снова увидеться, но еще я поняла, что тоже все время на это надеялась.
Спрыгнув на землю, я осознала, что так и не смогла от него убежать, порвать все возможные связи с ним. Наоборот, я сама же создала эту, невидимую, тонкую связь из надежды о возможной встрече.
Я помчалась домой на всех парах, молясь о том, что смогу преодолеть то одиночество и страх, которые будут вместе со мной всю оставшуюся вечность, в которой уже никогда не будет Маркуса.