- Долг каждого правоверного, - неожиданно начал разговор ночной гость (старик аж вздрогнул), - блюсти неприкосновенность имущества единоверца. Это предполагает и вовремя отданный долг… Прав ли я, уважаемый?
- Истинно так, - закряхтел и завозился Бахриддин-бобо, начав понимать, в чем тут дело…
- А раз так, - глубоко затянувшись, процедил афганец, - деньги за тот килограмм терьяка отдавать бы уже пора…
Рука старика задрожала. Он отставил пиалу с недопитым чаем.
- Так, вроде ж сторговались мы с твоим хозяином? Он мне товар, а я за это его через Зарбуз, Байский сад и Сафед-Санг в Куляб провожу? Разве не так?!
- О, Аллах! Да что ты такого сделал-то?! – зло ощерился незнакомец.- Доброе дело соседу даром полагается делать! Через сад, понимаешь ли, он провел! Это «кафиры» говорят, что мы за рекой, вам чужие! Мы для них чужие! А ты ведь, как я понимаю, свой брат?! Правоверный?!
- Конечно, я - правоверный! Но что же ты тогда, если мы свои, за деньгами пришел? – ответил старик хриплым фальцетом, стараясь не замечать каким взглядом («скользким, как змея», - пронеслось в этот миг в его голове) смерил его афганец.
- Ну, отец, ты хватил! За него ж в Ханабаде «зелеными» плачено?! А знаешь сколько пошло на то, чтобы нашу фабрику опия в Кундуз перебросить?! Босс говорил, что нам тоже – нож острый это, «шайтан» его возьми, строительство!
- Так, нет же у меня денег… не ждал! Думал, продам терьяк, сам разживусь и невестке помогу, матери ее… - Голос Бахриддина-бобо ломался и дрожал… - Пойми, я ведь отдал «траву»…
- Кому?!
- Да одному пограничнику, из «комитетских» наших. А он ее то ли сам сожрал, то ли продал уже, да молчит… Пропал, в общем, товар… Как я с него спрошу?!
- Пропал, говоришь?! – глухо процедил сквозь зубы ночной гость.
Старик взглянул на него и обомлел: даже при свете свечи он вдруг заметил, что лицо афганца, несмотря на всю его смуглость, покраснело, налившись кровью; глаза стали мутными и остановившимися – начинка его самокрутки не вызывала сомнений…
- Нет, ты в глаза мне смотри, - начал тем временем «заводиться» тот. – Что, гад, по сторонам шаришь?! Высматриваешь кого?! Не погранцов ли своих ждешь?!
- Кого ждать-то в такой час?! Никого не жду, - испуганно запричитал Бахриддин-бобо, начав зачем-то лихорадочно «тасовать» трясущимися руками на достархане блюдца с угощениями…
- Сосед! Дома ты что ли?! Или нет?! – вдруг, как нарочно, раздался голос со двора.
Облегчение, надежда и ужас, стремительно сменяя друг друга, отразились на лице старика: появление соседа могло разрядить обстановку, а могло… Он суетливо повернулся к окну, собираясь крикнуть в ответ, что, мол здесь он; но тут же буквально окаменел от ужаса - в руке чернявого в угрожающем жесте блеснул стальной штык-нож…
- Открывай, падла! - коротко и зло бросил афганец, метнувшись за дверь.
- Что, сосед, не отз… - не успел закончить фразу шагнувший было через порог Саид-ака…
После второго удара ножом, он схватился за лезвие, но ноги его подкосились, и он мешком рухнул прямо на достархан. За ним, шарнирно прогнувшись, упал под клинком и Бахриддин-бобо, перед этим в последний момент что-то сдавленно крикнув…
Дверь нищего дома осталась открытой. Порывы холодного ветра, задув огарок свечи, долго еще скрипели ржавыми петлями, занося на окровавленный пол редкие снежинки…
* * *
Атмосфера на заставе была гнетущей и нервной: третий день здесь работала следственная группа прокуратуры российских погранвойск.
Двадцать семь свидетелей… Солдаты, прапорщики, офицеры вызывались один за другим: «где, при каких обстоятельствах происходил «сговор» старшины одной из погранзастав Комитета охраны границы республики и ВРИО начальника заставы об организации сбыта и незаконного оборота наркотиков?»; «состоялся он или нет?»; «нет ли еще кого из военнослужащих, к этому причастных?»… Вопросы по-очереди задавались каждому…
Поиск велся не наугад: во-первых, на соседней заставе уже был случай распространения наркоты среди пограничников (было даже арестовано двое таджиков-распространителей: у одного из них было при себе более килограмма «чарса», а у другого – чуть меньше килограмма героина); во-вторых, были данные, что пути наркокурьеров здесь, в районе Иола, пересекались с таджикскими (это было уже почти доказано), а, возможно, даже с российскими пограничниками… Последнее, кстати, было опасней первого, так как через россиян наркота могла быть вывезена из страны. Дело потому расследовалось с особой тщательностью…
…Царившая на заставе суматоха не осталась незамеченной за ее пределами. Насторожила она и худощавого, смуглого мужчину в черной овчиной безрукавке и надвинутой чуть не на глаза панчшерке. Он уже несколько часов наблюдал за суетой у «кафиров» из-за старого карагача над обрывом. То, что он видел, ему явно не нравилось: «Да… Сегодня на Ахмада-пограничника не выйти! Его пост, как назло, прямо за этой русской заставой… И надо же им было так близко к нам устроиться?! Точно» шайтан» надоумил! И сами не живут, и другим не дают! Неймется, проклятым!».
Оглядевшись, он цыкнул сквозь зубы, сплюнув вязкую после «шаны» слюну: «Ладно, вернусь, как утихомирятся»…
* * *
- А ну раздевайся! Посмотрим, точно ли ты мужик. А, может, баба?!
Лающий, нечеловеческий смех болью резанул по сознанию ставшего лишь вчера вечером Сироджиддином (обрезание проводилось штык-ножом!) Сергея Березова. Краем глаза он увидел того, к кому были адресованы эти слова: на полу извивался пленный азербайджанец. Склонившись над ним, афганские парадоры хватали его за ягодицы и злобно, издевательски ржали…
- Я такой же мусульманин, как вы! Что вы творите?!- слабо сопротивлялся тот…
«Что творят? Да что хотят, то и творят…», - слабо шевельнулось в разрывающейся от боли, голове Сергея. Он то приходил в себя, то снова проваливался в тягостную тьму небытия, пока вдруг окончательно не провалился в тяжелый с кошмарами сон…
… Дневной свет резко ударил по глазам… Низкая дверь погреба приоткрылась…
- Подъем, воин! Хозяин с тобой говорить будет.
Сергей сразу узнал голос того самого пленного азербайджанца – своего бывшего сокамерника. «Наверное, он переводчик теперь у них», - подумал он, с трудом поднимаясь на ноги…
- Ну что, очухался?
Плотный, бородатый мужчина лет сорока, к которому его привели, сидел у достархана, животом навалившись на колени.
- Да… А ведь радоваться должен! Ты теперь правоверный! Один из нас… Не хочешь ли доказать, что достоин такой чести? – минуту спустя, спросил он, лениво соскребая со скатерти налипшую на нее рисинку…
Сергей, ничего не ответив, лишь пристально взглянул ему в глаза…
- Хочешь спросить, что делать для этого надо?! – спросил бородач, и тут же сам ответил. – Лучшее средство - доброе дело для братьев-мусульман сделать. Короче, нужно провести нас мимо постов «шурави» в Таджикистане. Ты же их лучше знаешь?! – вытирая жирные после плова руки о достархан, сыто рыгнул он, и вопросительно уставился на парня.
«Да…- подумал тот про себя. – Не поведу, здесь сгноят. А то и сразу здесь же, у достархана, голову отрежут… А поведу… Смогу ли? Если систему «секретов» не поменяли, наверное, смогу. А, может, их прямо на наших вывести?! Нет, тогда, пожалуй, свои пристрелят… Или эти в спину пальнут… А-а-а! Была не была!».
- Ну что, надумал? Что-то ты едва мозгами шевелишь? - набычился бородач. – Или ты решил, что тебя в этой камере, как в квартире, прописали?
Мрачно ухмыльнувшись, он оглянулся на своих подчиненных, как бы призывая их оценить шутку. В ответ кто загоготал, кто угодливо захихикал…
- Да, квартира твоя сыровата, - кашлянул Сергей. – Лучше уж прогуляться с вами… Через речку… И то веселей будет!
- Ну-ну, давай, повеселись, повеселись, И мы тоже, повеселимся…
Хозяин заметно оживился. Потянулся за куском мяса. Но раздумал. Рука застыла на пол пути к блюду…
- Только ты там смотри ничего не удумай! – свирепо скосил он вдруг глаза на стоящего перед ним парня.
Тот молча покачал головой. Тогда бородатый кивнул на пол напротив себя. Сергей сел. Кто-то из устроившихся тут же, рядом с ним, охранников, одобрительно хлопнул его по плечу. Кто-то пододвинул ему блюдо с остатками плова… Атмосфера разрядилась…
* * *
Маленький караван из двух груженых тяжеленными рюкзаками мулов, да шестерых пестро и разномастно одетых людей (кто в афганские штаны и безрукавки, кто – в рваный, выцветший «камуфляж») шел по узким тропкам с самого раннего утра. Ночью он переправился с афганского берега в Таджикистан на трех здоровенных тракторных камерах. Люди вышли на берег мокрые, дрожащие. Шли, стараясь согреться, два часа без отдыха. Да и уйти нужно было подальше от воды, где все хорошо просматривалось с вышек.
Потом был короткий привал… И вот – снова на ногах… снова в пути…
«Ничего-ничего! Узнают они, гады, какой им Сусанин попался! – зло подумал Сергей и сплюнул, сквозь зубы. – Скоро будет наш пост, «Шахты». Там-то их, тепленьких, и накроют»!
Он шел впереди афганского отряда, возглавляемого Махсудом-хромым, помощником того бородача («свои же, - рассказывал, - ногу прострелили, деньги не поделили»). Глаза аж резало от напряжения: «Где же, наши?! Где?!».
Миновали один пост… другой… третий… Только тогда понял Сергей, что не враками, не брехней были упорно ходившие по заставе слухи о снятии постов…
«Ну, все… Хана! – липкий пот покрыл его с головы до ног, несмотря на зимнюю, мягко говоря, «прохладу». – Но что мог я сделать?! Ведь по идее они бы здесь и без меня прошли (только вот не знали!)… Наших-то нет… Кто помешает?!»…
На привале кусок не лез в горло: «Что дальше?»…
- Ты расслабься, парень. Поешь-ка лучше. – Махсуд-хромой криво ухмыльнулся и добавил. - Вот сейчас схрончик там, за грядой, выроем, и айда – обратно…
Махсуд с хрустом разгрыз кость и, смачно рыгнув, отвалился от стоявшего прямо на земле котла с бараниной. В отличие от него, афганцы из отряда бородача еще долго продолжали трапезу, вычищая со дна все, до крошки.
На Сироджиддина, к которому за эти дни уже привыкли, они не обращали никакого внимания, а зря… Лишь утром поняли, что его уже нет с ними…
* * *
…Побег сложился как бы сам собой. Все вроде бы «ложилось в масть», но… то ли злая судьба вела в этот день Сергея, то ли «черная удача» помогала афганцам, только, несмотря на большой выигрыш во времени, к полудню они его догнали…
Что было потом, он уже не помнил… Охваченные злостью и азартом погони, его били, пинали, ломали прикладами… В общем, когда подоспел Махсуд, дело было почти что кончено… «Не жилец, - с досадой подумал тот. – Хотя… кому какое дело? Мавр сделал свое дело – мавр может уйти»…
Бросив избитого Сергея умирать, пятеро в разномастных одеждах двинулись в обратный путь. Здесь все было уже сделано… Можно было возвращаться назад…
(Продолжение следует)http://www.proza.ru/2011/02/22/440