(социологическое эссе)
Однажды Горбачёва спросили, какие социальные слои общества являются движущей силой перестройки в СССР. Он сколь безапелляционно, столь же безответственно заявил: «Весь советский народ, ведомый коммунистической партией!» То, что заявление голословно, понимал и сам генсек.
Такие вопросы задаются не из простого любопытства или академического интереса. Ответы на него могут свидетельствовать о наличии внутренних оснований для преобразований в стране. Существование социальной группы, кровной заинтересованной в реформах, указывает на наличие предпосылок в обществе воспринять новшества.
В Грузии такими вопросами не задаются. Нельзя, конечно, отрицать, что местные политики и политологи не учитывают такой фактор, как «народ». Делают они это часто, к нему испытывают особый пиетет. Иногда от того, что боятся его, как стихийного бедствия, которое по неосторожности или злонамеренности можно накликать. Бывает и так, что мы имеем дело с проявлениями мифологического сознания – народ всегда прав, он – носитель мудрости, вершитель справедливого суда.
Симптоматичны манипуляции с цифрами, которыми балуются политики. Некоторые из них хвастаются, что смогли набрать много людей на митинг. Те, кто основательнее, задаются вопросом, когда мы имеем толпу, а когда народ, а когда массу. Для некоторых количество людей, собравшееся на политическую акцию, не может заведомо перейти в качество, для них толпа может развиться только в массу.
Между тем, принято считать, что политический спектр обусловливается многообразием социальных групп. Ещё предстоит определить, насколько он соответствует истинному раскладу общественных сил. Пока этот расклад не изучен в Грузии поступают просто, («по-горбачевски») - любая политическая сила заявляет, что она выражает интересы всего народа.
Вкрадывается подозрение, что в стране «по умолчанию» полагают, что существование внешнего фактора – достаточное условие для преобразований общества и нет смысла заниматься самоанализом. Куда интересней сплетничать о передрягах в политэлите. Мало кто считает, что ограничиваться таким дискурсом неприлично. Ведь речь о демократических преобразованиях. Возможны ли они без участия широких масс?
Эффект разрушенной пирамиды
Как уже отмечалось, количество партий и содержание их программ обусловливается многообразием социальных групп, составляющих социальную структуру общества. Её обычно изображают в виде пирамиды. Революционеры всех времён пытались опрокинуть пирамиду, чтоб «тот, кто был ничем, стал всем». Утописты же старались превратить её в шар. Умеренные политики стремились достичь баланса интересов как условия равновесия этой строительной конструкции и, увлекшись геометрией, стремятся и ищут её наиболее устойчивые формы.
Разделение общества на классы и его последствия долгое время было ведущей темой социальной науки. Марксизм-ленинизм почитал классовую борьбу за «локомотив» истории. С болезненной последовательностью они видели её проявления везде и во всём. Почтения к классикам не стало, и к их теориям тоже. Теперь в Грузии нет партий, организованных по классовому признаку. Явно преобладает общедемократическая или националистическая тематика. Принадлежность индивида к классу рабочих и крестьян, к имущим классам, к прослойке интеллигенции стала политически и идеологически нейтральной и бессмысленной.
Правда, нет в стране такой партийной программы, которая не пропагандировала бы необходимость формирования среднего класса. Но грузинские политики понимают, что было бы натяжкой выдавать себя за выразителя интересов всё ещё не существующей общественной силы.
Грузия не является воплощением утопии бесклассового общества. Скорее всего, она вернулась к своему «доклассовому» состоянию. В Грузии сработала простая закономерность, подмеченная социологами - классовые противоречия присущи экономически развитым государствам. На сегодняшний день Грузия не принадлежит к их числу. Развал СССР, выход Грузии из народно-хозяйственного комплекса, экономический кризис вызвал разрыв общественных связей, крушение классовой структуры. Удивляет то, что это обстоятельство стало причиной некоторого снобистского довольства. Уж очень рьяно развенчивалось здесь наследие классиков, вплоть до соскабливания их барельефов с фасадов зданий. Дело, конечно не в самоценности классовой структуры. Её наличие делает социальную самоидентификацию более многообразной, как минимум.
Политическая прихоть не позволяет местным идеологам осознать, какую неразбериху привнесли помянутые обстоятельства. Благодаря их «разборчивости» в обществе распространяются примитивные социал-дарвинистские теории. Они совсем не содействуют формированию в сознании граждан полноценных представлений о социальной справедливости. Ныне у политиков в почёте правая идеология. Правда, её ассоциируют только с традиционализмом и совсем не увязывают с интересами имущих классов. Зато стала непрестижной левая идеология. Её даже чураются. Как выразился один из местных идеологов – «она для лузеров». Среди идеологов наметились признаки «детской болезни правизны».
Симптоматично, что из социального дискурса в Грузии выбито понятие эксплуатации. Не существует гарантий того, что доморощенный капитал не позволяет себе произвол в отношении к наёмному труду. Тем более, что в Грузии принят трудовой кодекс, который разом перечеркнул некоторые завоевания трудящихся всех стран. Отсутствие возражений по этому поводу наводит на мысль на неорганизованность занятых в наёмном труде людей или, того хуже, эксплуатируемые массы разделили этос эксплуататоров.
Такое же разрушительное действие отмеченные катаклизмы возымели и на профессиональную составляющую социальной структуры. Профсоюзное движение, через которое она себя актуализирует, чуть было не приказало долго жить. Оно даёт о себе знать только во время скандальных судебных процессов по поводу дележа собственности. Впрочем, как-то заявляют о себе представители массовых профессий – педагоги и врачи. Заметна их жизненная позиция, они наиболее активно выступают в защиту о своих общественных и профессиональных интересах. Эти социальные группы остаются наиболее «замордованной» частью занятого населения. Самые волюнтаристские реформы проводятся в сферах образования и медицины. И это при унизительно низкой заработной плате и слабых социальных гарантиях. Порой создаётся впечатление, что идёт целенаправленная травля этих профессиональных категорий.
Тенденциям люмпенизации общества Гамсахурдиа попытался противопоставить идею этнонационального единства. Т.е. акцент был сделан на этнической составляющей социальной структуры. Как заметил один остроумный политолог, из яиц этно-национализма вылупились драконы местечкового шовинизма. Разгорелись конфликты в автономиях, обострились проблемы с меньшинствами, особенно в районах их компактного поселения.
Наметились признаки дезинтеграция самого титульного этноса. Внутренне дремлющий импринт, который был наложен на общественное сознание в период феодальной раздробленности страны, стал подавать сигналы. Актуализировались этно-региональные элементы социальной структуры. Воспалились идиосинкразии - типа «тбилисский шовинизм», «сванский трайбализм», «мегрельский сепаратизм», «аджарский вилайет».
В обществе и сегодня существуют фобические страхи по части таких исторических атавизмов. Их или пытаются замалчивать или, по крайней мере, разменивают на шутки. Даже такое благое пожелание, идущее от европейских структур, как потратиться на развитие одного из локальных языков, вызвало отторжение. Дескать, знаем, чем кончается такая благотворительность на примере абхазской автономии.
Шеварднадзе застал общество и государство в руинах. Ему удалось остановить броуновское движение, в котором пребывало общество, поставить себя в центр событий. Он пустил по кругу (вокруг себя), как на карусели, весь политический спектр. Его заслугой стало то, что Грузия получила свою геостратегическую функцию, что упорядочило внутренние процессы. Но движение по карусели оказалось бесплодным. Привычка стареющего лидера балансировать между полюсами сил уже не казалась полезной. Ему удалось расправиться с криминалом, проникшим во властные структуры. Однако «Шеви» приходилось уживаться с энергетической и др. мафиями. Чем ещё объяснить тот вопиющий факт, когда олигархические структуры на протяжении более десяти лет подвергали население пытке тьмой и холодом, держа его на голодном энергетическом пайке? И это в условиях вполне достаточной генерации электроэнергии в стране. Надо отдать должное мафии. Она вовремя спохватилась и не стала наживаться на поставках хлеба. Напряжение в километровых очередях за хлебом вот-вот могло разрядиться социальным взрывом. В значительной мере, за счёт кадровой политики ему удалось унять ненависть к нему крайне этно-националистских сил, что не уберегло его от террористического акта в феврале 1998 года. Политическое «великодушие» лидера было столь сильным, что впоследствии он амнистировал террористов.
Некоторое время Шеварднадзе полагался только на свои силы. Позже им была создана партия – «Союз граждан» - типичная партия власти, более того власти одного человека – самого её основателя. Как бывает в таких случаях, она кишела разного рода «царедворцами» и вещала от имени народа.
После революции Роз произошёл прорыв. При Саакашвили развернулось государственное строительство. За короткий срок властям удалось создать по-настоящему сильные государственные институты, чего Грузии на протяжении всей её истории хронически недоставало. Окончательное поражение потерпел криминал, вытесненный не только из структур власти, но и из грузинского общества.
Между тем, «административный восторг» сослужил медвежью услугу реформам. Власть сама не раз покушалась на институты частной собственности. Одно из обвинений в адрес правительства гласит, будто, в стране затерт крупный бизнес, произошло приручение богатых сословий. Они вынуждены подчиняться административному нажиму и спонсировать начинания правительства. С другой стороны, дело не только в том, что ещё свежи воспоминания о морально небезупречных капиталах, и соответственно по-прежнему актуален компромат на сословие магнатов. Они остаются изолированными друг от друга люмпенами, каждый по отдельности ищущими «крышу» у власти.
Аналогична ситуация и с трудящимся сословием. Характерно, что именно при правлении Саакашвили был принят помянутый трудовой кодекс. Общественность, долго терпевшая унижения энергетической мафии, без особого сопротивления приняла этот кодекс. Страх перед безработицей не сплотил её, а разобщил.
Саакашвили, как реальный политик, заинтересованный в электорате, платит немалую дань этно-националистическим элементам. Однако, держа в памяти недавнее правление Гамсахурдиа, она избегает ультра национального дискурса и держит баланс: в Грузии мы строим гражданское общество, и все граждане страны без какой-либо дискриминации принимают участие в этом строительстве.
Интересный факт - первая леди, и так известная своими лингвистическими способностями, во время выборов исполняла в Мегрелии песни на местном языке, что, естественно, было не единственным средством по «задабриванию» региона, некогда предельно лояльному Гамсахурдиа. Мало, кто верит, что километровые караваны из определенного региона, вовремя прибывшие в Тбилиси, где происходила «Революция Роз», были влекомы идеалами демократии, прозападного выбора. На поверку оказалось, что большую опасность для правящей партии составляет не политическая оппозиция в Тбилиси, а недовольство субэтнических региональных элит.
Явление нового класса?
В социологии есть понятие «ювентизация». Эта благозвучная категория обозначает снижение возрастного порога, положенного для социального созревания молодого поколения. Задействованным оказывается такой элемент социальной структуры, как возраст. Подобное происходит в переломные моменты развития общества.
В истории можно наблюдать «чистые» типы ювентизации. В её наиболее рафинированных разновидностях проступают контуры т.н. «молодёжного класса», с его чётко осознанной возрастной идентичностью, с претензиями быть субъектом социальных преобразований. Наиболее яркий пример – события 60-х годов на Западе. Подрастающее поколение наотрез отказывалось принимать «свинские буржуазные ценности».
Но самостоятельность молодёжной субкультуры была относительная. Социологи назвали эти революционные выступления «бунтом на коленях», «дебошем в детской».
События, происходящие в Грузии, весьма далеки по сути от чистой ювентизации. В реальности мы имеем дело с её смешанной формой – она в ассоциации с социализацией. Как известно, в рамках социализации молодёжь не рассматривается как самостоятельный субъект развития, а является объектом воспитания, и её претензии на автономию не принимаются. В нашей стране ювентизация стала проводником ценностей западных образцов социализации. Первые её признаки наметились в период правления Шеварднадзе. Однако для стареющего лидера привлечение молодёжи к кормилу власти было своего рода политическим кокетством. Юные кадры только украшали придворную камарилью.
По-настоящему ювентизация проявила себя в секторе неправительственных организаций, где создавались зачатки гражданского общества. С его активизацией не стало спокойной жизни для официоза. В деятельности НПО секторе начали искать происки масонов. Кончилось тем, что после революции роз самые «крутые» НПО и их лидеры пришли во власть, полностью вытеснив шеварднадзевскую синекуру, что ознаменовало новый виток ювентизации.
Другая ипостась ювентизации в Грузии – «испившие вод океана», молодёжь, получившая образование на Западе (по аналогии с термином «испившие воды Терека», к которым в 19 и в начале 20 века причисляли грузин, получавших образование в России).
Они - более позднее явление, чем активисты НПО сектора. Запад готовит для нас респектабельных «йиппи». Им более приличествуют посты в истеблишменте, а не в неправительственном секторе.
Большинство в ювентизации составляют представители НПО-сектора, многие их которых получили те или иные виды обучения и тренинги за рубежом, за что имеют многочисленные сертификаты, но не дипломы.
Предметом изучения должно стать, представляют ли собой «грузинские йиппи» сформировавшуюся социальную группу. Или они только статистически фиксируемый слой ориентированных на карьеру прагматичных молодых людей - страту без сложившейся идеологии. «Социальный заказ» на формирование этой категории молодёжи исходил от властных структур. Её ангажировала та часть властной элиты, которая состояла из бывших членов Союза граждан, которые взбунтовались против Шеварднадзе, и перешедших во власть наиболее узнаваемых лиц НПО-сектора. После чего НПО-сектор заметно ослаб. Оставшаяся часть оказалась обделённой вниманием международных организаций и иностранных фондов, которые ополовинили их финансирование. Государственных фондов по поддержке НПО не было, и трудно представить, что они когда-нибудь будут созданы.
По существу, это крыло ювентизации заметно сдало свои позиции, тогда как другое, наоборот, усилилось. Процесс омоложения кадров принял настолько повальный характер, что дал повод разговорам о молодёжи, как о «гегемоне» демократических преобразований. Из-за перегибов в кадровой политике пошли пересуды о таком виде дискриминации, как возрастной. Весьма неприглядное изобретение для 21-го века, когда другие виды дискриминации искореняют, здесь же изобретают новые.
Сейчас общество в ожидании, когда растущее количество молодых кадров с западным образованием приведёт к радикальным качественным изменениям, когда многочисленные молниеносные карьеры в стране будут пропорционально соотноситься с темпом и результативностью реформ. Однако нельзя сбрасывать со счетов обстоятельство, что полученное образование может быть избыточным для неразвитых условий Грузии. И ещё то, что получать его приходится в совершенно чуждой в культурном и языковом отношении среде. В обществе шутят по поводу качества приобретенных за рубежом дипломов. Молодой человек, который на Западе должен доказать своё право быть принятым на работу в банк на должность клерка, в Грузии с лёгкостью становится банкиром. Бывшие молодые министры уезжают на Запад, «доучиваться».
Следует отметить «гламурное обаяние» ювентизации. Среди новых кадров в правительстве всё чаще мелькают миловидные лица молодых женщин с подиумной внешностью. Если раньше почиталось за правило назначать такой контингент на должности, ведающие связями с общественностью и прессой, помощниками начальствующих лиц, дабы навести марафет на фасад ведомств, то теперь ему доверяют целые отрасли – даже такие, как экономика, внешние отношения, пенитенциарная система и даже контрразведка. Никто не против политики гендерного равноправия, но в её резонности начинаешь сомневаться, когда она проявляет специфичную избирательность, как если бы речь шла о конкурсе красоты, а не о назначениях в системе власти. Уже в пределах самой гендерной политики проступает двойная дискриминация – возрастная и гламурная. Ко всему этому надо присовокупить наличие иностранного диплома.
Вместе с тем грузинская ювентизация показала довольно крутой нрав. Идёт ли он от её неопытности и низкого профессионализма, но некоторое время «милой особенностью» здешней политики было неприкрытое пренебрежение к общественному мнению. Грузинская общественность, долго терпевшая унижения от энергомафии, не смогла вынести колкостей со стороны дурно воспитанных знаменитых юношей. Наиболее одиозных из них пришлось задвинуть на задний план и меньше показывать по ТВ. Недавняя история с новым институтом уполномоченных в школах вообще была воспринята, как проявление чуть ли ни намеренного морального террора против педагогических кадров. Пошли даже разговоры о заговоре ювентизации против старшего поколения. На некоторое время система среднего образования превратилась в зону повышенной нервозности, местом, где «страшно бывать». С новым институтом уполномоченных в ней воцарилась атмосфера страха и доносительства – и никаких тебе признаков «счастливой школы», которую здесь всячески пропагандируют.
На все случаи жизни у властей имеется отговорка – идут реформы, которые болезненны. Между тем, почему-то не допускается, что болевой эффект может быть меньше или за грубые просчёты надо отвечать.
Один убеленный сединами политолог призвал не судить строго об ошибках молодёжи. Дескать, она набирается ума-разума. Однажды он позволили себе такое верхоглядство, когда речь зашла об отсутствии диалога между властями и обществом. Тогда это кончилось глубоким политическим кризисом. Во второй раз, совсем скоро после его «мудрых» изречений, страна оказалась вовлеченной в военный конфликт с РФ. Тот убеленный сединами политолог по-прежнему в фаворе.
Не дожидаясь, пока в стране накопится критическая масса «испивших вод океана», власти форсируют события и инициируют приглашение в Грузию тысячи учителей из стран Запада. Они должны обучить население английскому языку. Но цель этого десанта шире – культуртрегерская. Он должен помочь населению воспринять требования модернизации.
Ещё одна новость. Из Южной Африки приглашают семьи буров. Не разобравшись в ситуации, население запаниковало, дескать, везут племена из Южной Африки.
Энтузиасты идеи или месть маргинала
Симптоматично, что среди наиболее последовательных адептов этого направления «испивших вод океана» не найдёшь. Среди «энтузиастов идеи» как раз преобладают те, кто не получал образование на Западе и, если имеют какие-то сертификаты, полученные за западным кордоном, то это не суть важно. Характерно, что никто не спрашивает с них качество знания культуры и языка новой метрополии.
В этом отношении приметна деятельность института Свободы и его руководителей. Институт - авангардная группа энтузиастов вестернизации и её ценностей, пропагандистов идей либеральной демократии. Он не ограничивается функцией «Эн дже о». Масштаб его деятельности простирается от обогащения лексики политических лидеров вплоть до формирования политики. Институт активно участвует в кадровой политике государства, имеет претензии на авторство важнейших законопроектов, на формирование идеологии реформ. Симптоматично, что во время проигрывания одного из сценариев государственного переворота по ТВ среди первоочередных жертв путчистов назывался руководитель этого «НПО». Сценарий был, очевидно, подготовлен в самом «Эн дже о». Его первому лицу было лестно поместить себя в число ВИП-персон – первоочередных жертв переворота. Во всяком случае, он не был исключён из этого списка.
Наиболее заметных представителей этого института обвиняют в попытках разрушения основ национального сознания, в покушении на авторитет православия. В деятельности института оппозиция усматривает народофобические элементы. Из его недр вышел одиозный трудовой кодекс. Некоторые его представители преисполнены желанием перевоспитать нацию по западным образцам. Не исключается, что идея пригласить в Грузию буров принадлежит им.
Существование такого рода энтузиастов - подтверждение того тезиса, что в обществе всегда есть возможность для формирования таких социально-психологических типов, которые с готовностью принимают перемены. Они представляют собой «чистую форму» деятельности, которую наполняет определенным содержанием. На этот раз идеями вестернизации и модернизации. Такие типажи занимают маргинальное положение не в отношении официоза, общества, а в отношении традиционной социализации.
Речь идёт об индивидах-типажах, не вписавшихся в её контекст в силу каких-то индивидуальных особенностей (факты биографии, травматические переживания детства). Обычным для них является низкий статус в группе сверстников, что в лучшем случае может быть компенсировано тем, что происходит форсированное взросление этого типа личности, выход из молодёжной субкультуры.
Эти типы могут ходить в фаворитах у взрослых, но не пользоваться успехом среди сверстников. Однако признание присваивается таким субъектам авансом, который требует подтверждения, к тому же в отношении к ним складываются завышенные ожидания. У них раньше развивается индивидуальное начало. Форсированный профессиональный выбор даёт им определённую фору. Комплексы неполноценности у них причудливо сочетаются с комплексами превосходства, особенно в профессиональной сфере.
Вместе с тем, отсутствие социальных навыков, что объясняется отсутствием опыта общения в молодёжной субкультуре, затрудняет их карьеру, завышенные ожидания не всегда оправдываются. Складывается весьма примечательный тип неудачника - недоросль, некогда подававший надежды.
Дело ещё в том, что в традиционных обществах (таких, как Грузия) молодёжная субкультура повторяет, по сути, порядки и обычаи общества «взрослых». В ней проигрываются роли, которые надо будет исполнять в будущем. В том числе, вырабатывается, чутьё на конъюнктуру, прагматизм. Их неразвитость обуславливает склонность у личности к догматизации, к максимализму, который может быть выражен тезисом: «Реальность не принимает идею. Тем хуже для реальности».
Характерно, что ранняя индивидуализация этой категории личности порой основывается на негативизме, вызревающем в мизантропические установки. Причём негативизм проецируется не на конкретных виновников, «мучителей» из группы сверстников, а на всё общество, что выражается в народофобии. Иногда не различить, чего больше в интенциях этих субъектов – служения идее или желания мести.
Вестернизацию он противопоставляет грузинским ценностям, как провинциальным и ущербным, и таким образом мстит за обиды. Ценностью для него является месть, а не вестернизация.
Даже в борьбе с криминальными авторитетами оппозиционные «психоаналитики» усмотрели отмщение, которое «ботаны» устроили «крутым ребятам».
Родственность судеб, как ни странно, не объединяет их в группы, если только в этом не заинтересовано какое-нибудь селекционное агентство. Ведь именно западные фонды во многом содействовали становлению Института Свободы. Эта теза имеет право на существование, ибо она сообщается содержательно с распространенным в обществе мнением о существовании специфической селекции новой номенклатуры, которую проводят западные агентства. «Избранники» укрепляются в своих комплексах превосходства «перед массой». Они становятся наиболее рьяными и искренними проводниками вестернизации.
Оппозиция не скрывает свою обиду, дескать, благородную функцию культивирования идей либеральной демократии вдруг взял на себя Институт Свободы. Она считает, что такая персонификация только дискредитируют западные ценности. Как прямую противоположность типажам из института Свободы, вольно или невольно она вдвинула в свои лидеры Левана Гачечиладзе – настоящего «тбилисского парня», в меру богемного и одновременно в меру прозападного. Среди оппозиционеров было немало ярких респектабельных личностей, но выбор был сделан в его пользу. Этот политик стал главным и в какой-то степени небезуспешным кандидатом в президенты от оппозиции.
«Процесс пошёл»
Мы уже отмечали мнение социологов, которые считают, что классовые противоречия присущи экономически развитым странам. Теперь добавим, что, согласно их теориям, для бедных стран более характерен конфликт между традиционными ценностями и ценностями либеральной демократии как одного из компонентов модернизации.
Степень свободы, которую она несёт с собой, как правило, воспринимается традиционалистами всех стран и народов, как излишняя и развращающая.
Сегодня невозможно определить, насколько глубоко в Грузии зашёл процесс «овнутрения» западных ценностей и насколько основательны конфликты, которые он вызывает.
Впрочем, как любил говорить Горбачёв, «процесс пошёл». Он развился до такой степени, что можно говорить о борьбе «старого» и «нового». Сформировались персонификации сформировавшихся тенденций. Пальцем можно показать – вот этот из «упёртых» традиционалов, ему противостоит масон - «племянник дядюшки Сороса». Тематика дискуссий ограничивается коллизиями религиозного порядка, и не столько богословского, сколько бытового.
Так, объектом критики передовых грузин всё чаще становится ритуал застолья, столь почитаемый в Грузии. Для них он – проявление концептуализации лодырничанья и чревоугодья. Как говорят злые языки, в их пренебрежительном отношении к ритуалу застолья на самом деле мало пуританизма. Идёт оно от отсутствия вкуса к вину и тяжелого похмелья, непереносимости алкоголя, что сильно вредит их мужскому имиджу. Совсем по-другому к этому ритуалу относится оппозиция. В какой-то момент в «знак протеста» у резиденции президента был накрыт стол в 100 метров длиной. Протестующие выражали свои требования в форме тостов.
Имидж Грузии на Западе сильно портила нетерпимость, которую проявляли некоторые представители православной церкви по отношению к «нетрадиционным» конфессиям. Имелись в виду экзотические для Грузии протестантские конгрегации. После того, как в тюрьме оказался Басилий Мкалавишвили – скандально агрессивный радетель чистоты устоев православия, страсти на долгое время притихли. Правда, трения, опять-таки на религиозной основе, продолжают спорадически возникать.
Наиболее крупный инцидент за последнее время произошёл в эфире, в телестудии компания «Кавкасия», где шли дискуссии вокруг одной скандальной книги. Произошло столкновение между традиционалами в лице активистов Союза православных родителей и представителями института Свободы. Сам автор на передачу предусмотрительно не явился. Приметной особенностью скандала в эфире стало то, что уже после передачи главный зачинщик рукоприкладства со стороны «обскурантов», избегая уголовной ответственности, нашёл спасение в столице сепаратистского режима в Цхинвали, в штабе российских войск. Второй момент заключался в том, что в кутузку были определены только ретрограды, «прогрессистов», радетелей свободы слова полиция не тронула. Это вызвало кривотолки в обществе, дескать, «защитников» православия затирают.
Как реванш традиционалистов можно расценить отмену гей-парада в Тбилиси. После этого, по слухам, «антинациональные силы» пытались провести его в одном из спортивных залов. Однако можно предположить, что парад проводился для галочки, что гомосексуалистов на нём не было, не исключается, что присутствовали только гомофобы. Но предоставлялась возможность отчитаться перед иностранными фондами. Те почему-то упрямо считают, что для полной победы демократии в Грузии проводить такое шоу очень полезно.
Пришлись ко двору и в неумеренно большом количестве дивы с подиума. Не является ли расширение рамок гламура в Грузии признаком того, что здесь уже готовы поступиться неприкосновенным институтом девичества?
Страну и народ ждут более серьёзные испытания. Рыночная экономика здесь ещё не сложилась. Конкуренция больше напоминает толкотню бизнесменов у парадных подъездов государственных учреждений. Цель – заручится протекцией для своих капиталов. В результате в стране возникли монополии, но нет среднего класса. Как и нет рынка. Между тем, полноценные рыночные отношения есть предпосылка для реальной трансформации образа жизни в стране. Слышатся голоса крайне правых – либерализовать рынок. Как ни странно, это требование идёт от наиболее успешного олигарха-монополиста.
Кто же гегемон?
Уже отмечалось, что классовая и профессиональная составляющая социальной структуры будто о себе не заявляют. В этом смысле общество остаётся люмпенизированным. Что касается ювентизации, то фактор возраста является только условием, но не сутью процесса преобразований.
Существует схема социума: «государство – общество – индивид». Как она работает в Грузии?
Уже отмечалось, что вольно или невольно государственное строительство заметно опережает в развитии гражданское общество.
Хуже обстоит дело с индивидуализацией. Считается, что большим динамизмом и инновационным потенциалом обладают системы, перестраивающиеся на уровне развитого индивидуализма. Индивиды строят свои отношения на свободном выборе в пользу участия той или иной группе, этнической в том числе. Для грузинского индивида принадлежности к группе (особенно этнической, кровнородственной) остаётся сверхценной, что не всегда увязывается с его развитым гражданским самосознанием.
То есть, схема у нас приняла следующий вид – «государство-общество-община (этническая)».
В этой схеме фактически ведущим звеном преобразований является номенклатура, созданная Саакашвили и прошедшая смотрины на Западе.
Вместе с тем, происходящие в Грузии процессы нельзя назвать «верхушечной революцией», навязываемой официозом и внешним фактором. Народ тоже участвует в этом процессе. Надо только различать, что «эри» (народ) в данном случае выступает в качестве этнической целостности, а не гражданской (народ как нация). Этническое начало проявляет большую активность, чем общественное.
Это обстоятельство наложило свой отпечаток на текущие процессы. Они носят характер первичной адаптации и не предполагают существование внутренних предпосылок для выбора. В текущих преобразованиях народные массы проявляют свою активность в той мере, в какой грузинская этническая община мимикрирует к новым условиям. Насколько хватит у грузинского этноса сил для мимикрии, чтобы потом не воспротивиться реформам?
Между тем, способность этноса к внутренней трансформации не только повышает его адаптабельность к изменяющимся внешним условиям, но и содействует становлению гражданского общества. Общины поставляют рекрутов обществу, но они не должны подменять его. Общество же, обладая большей внутренней свободой и мобильностью за счёт большей индивидуализации его членов, есть условие более высокого адаптационного потенциал всего социума. Здесь речь идёт уже не о простой адаптации, а об интеграции в новый контекст.
Во времена Гамсахурдиа имела место попытка подмены общества общиной, что в грузинском быту называется «гоимизация», при чём с выраженной тенденцией к охлократии. Происходила «гоимизация» всего грузинского социума. Шеварднадзе привнёс импульс в развитие гражданского общества, который после революции роз ослаб. Важно, что в Тбилиси, где ещё существуют начатки гражданского общества позиции правящей партии слабее, чем в регионах, где влияние традиционных структур преобладает. Т.е. на лицо дисбаланс социума. Это обстоятельство увеличивает риски, связанные с его вестернизацией.
Благо, западные ассимилирующие агентства, видимо, не проявляют себе жестко. Возникающие конфликтные ситуации не носят характер «культурного» шока. «Ужасы» капиталистического отчуждения, чем коммунисты пугали население СССР в течение десятков лет, не дают ещё о себе знать.
– Не тот уровень инвестиций, чтобы ему засылать сюда войска, чтоб их защищать, или наводить здесь свои порядки. Следовательно, до полной интеграции в западные структуры далеко, - заметил один публицист мне в личной беседе.
Ориентация на Запад была естественной реакцией на резко изменившуюся гео–стратегическую ситуацию. В любом случае, отсутствие научного дискурса в этой области в Грузии может быть подтверждением, что весь социум всё ещё находится на стадии первоначальной адаптации. Здесь мы имеем безапелляционную однозначность ориентации на Запад.
В то время как рефлексия идёт от развитого общественного сознания, от институтов гражданского общества. Если первая предполагает простое приспособление традиционных структур к новому миропорядку, то вторая - творческий синтез традиционного и нового. Пока единственным аргументом, которым у нас пользуются, является мифологема о принадлежности грузинской культуры европейской. Хочется верить, что общество не обделено потребностью в самопознании. Оно не есть признак великой мудрости, а проявление инстинктивной потребности общества в знании о самом себе. В противном случае мы получили бы совершенно апокалипсическую картину.