Правило тринадцатое. Не навреди
Как мне ни хотелось, но с поклоном к своим бывшим коллегам в прокуратуре идти всё-таки пришлось. Созваниваться заранее не стал – это могло насторожить. Ни к чему сразу настраивать людей против себя. Мне хорошо было известно о некоторой предубежденность прокурорских к тем своим бывшим коллегам, которые пошли в «услужение» преступному миру. Я и сам когда-то считал, что не совсем этично бывшему работнику прокуратуры работать адвокатом. Где угодно, но только не адвокатом! Специфические знания и навыки, служебная информация, впитанная в прокурорских кабинетах, не должна служить преступникам.
Кочнев Василий Павлович, старый полковник из областной прокуратуры, так мне и сказал, улыбаясь, когда провожал меня:
– Пойдешь в адвокаты – сюда даже и не суйся!
Я проработал с ним в одном кабинете несколько лет и склонен был думать, что он не шутит. Помнится, Василий Петрович крепко рассердился, когда к нему с какой-то просьбой обратился адвокат Попов. Виктор Попов до увольнения работал в нашем отделе прокурором по надзору за следствием и дознанием. И вот как-то вздумал попросить у Кочнева какую-то информацию для его клиента.
Василий Петрович долго тогда возмущался.
– Как можно мешать дружеские отношения с деньгами?
Он, бросив телефонную трубку, даже встал тогда из-за стола и в волнении ходил по кабинету, приглаживая свои редкие волосы на лысине. Его морщинистое красное лицо побагровело.
– Что? Разве не понятно? Он здесь, пользуясь дружбой, получит информацию и продаст ее потом своему клиенту-преступнику! Это ежу понятно!
Вот тогда он и сказал мне, как бы шутя.
– Не думай, пойдёшь в адвокаты – и тебе руки не подам, если с подобной просьбой обратишься.
Мне повезло, Василий Петрович, был в своем кабинете.
Он обрадовался, увидев меня. Встал из-за стола, пожал руку.
– Ну как адвокатский хлеб? Сладкий? Надеюсь, пришел просто так, не с просьбой какой?
– Василий Петрович! Ты же знаешь, я в адвокатуру пошел не за сладким хлебом! Поневоле пошел! Самому претит быть на побегушках!
Василия Петровича я хорошо знал. Знал, с какой стороны мне лучше к нему, что называется, подъехать.
Перед тем как меня уволить, мне предлагали в прокуратуре свалить всю вину на оперов. Мол, это они, а не ты ударил подследственного. Юлить я не стал, сказал, как всё было. Чтобы не раздувать этот инцидент в уголовное дело против прокурорского работника, меня просто по тихому уволили по собственному желанию.
Василий Петрович оценил тогда мою позицию. Ведь я не стал переваливать свою вину на других. Василию Петровичу это понравилось. Он и сам был человек прямой.
Помнится, он явился к прокурору области, недавно получившему генеральский чин варягу, для утверждения подготовленного заключения. Сам Василий Петрович навсегда остался полковником. В своё время должность, которую он занимал где-то еще в советской Грузии, позволяла ему стать генералом. Но что-то там не сошлось.
Прокурор ознакомился с заключением и затем молча швырнул его обратно Василию Петровичу.
– Сами то не читали что-ли? Перечитайте и доложите, где ошиблись.
Василий Петрович вернулся к себе и несколько раз внимательно перечитал заключение. Затем озадаченно посмотрел на меня.
– Может быть, ты свежим взглядом найдешь, где я ошибся?
Изучив документ, я никакой ошибки не нашел.
– Не нашли? – прокурор глянув в заключение снова швырнул бумаги Василию Петровичу.– Ищите внимательнее.
Василий Петрович читал и перечитывал документ. Лицо его выражало полнейшую растерянность.
Вернувшись в кабинет начальника, он сказал:
– Григорий Павлович, хоть убейте! Не могу найти свою ошибку!
– Не можете?! – начальник был моложе полковника лет на пятнадцать. И, похоже, это давало ему, как он считал, лишний повод унизить старого, наверное, ограниченного, служаку.
– А это что? Да-да, нет запятой! Думаете мелочь? В нашем деле мелочей не бывает! Зарубите это себе на носу! Стали прокурорами и думают, что русский язык им не нужен! Идите! Идите! Сделайте грамотно документ!
Старый полковник вернулся в кабинет с багровым лицом. Его усы жёстко и недоумённо торчали в разные стороны как использованная щётка.
Он взял чистый лист бумаги и размашисто написал заявление об увольнении. Затем вернулся к прокурору и швырнул ему на стол это заявление.
Может быть, и не очень умный был этот прокурор области, но хитрый то уж точно. Возможно, кто из советчиков что ему подсказал. Во всяком случае, вскоре он был уже у нас. Не стесняясь моего присутствия, а может быть наоборот, рассчитывая на зрителей, то есть на меня, он стал извиняться перед Василием Петровичем. И уговорил его ещё поработать.
Если рассчитывать на помощь Василия Петровича, то надо быть с ним предельно откровенным.
***
– Прийти надо было раньше, не устраивая никакой самодеятельности! – сказал мне Василий Петрович.–Закопали бы тебя где-нибудь в лесу и все. Даже поминок бы по себе не дождался. Так и числился бы без вести пропавшим.
Он закурил. Тут же в кабинете, хотя никогда себе этого не позволял. Затем взял телефонную трубку и набрал номер.
– Павел Иванович, зайти сейчас сможешь? Зайди, пожалуйста.
Пашу Портнова я хорошо знал. Он работал следователем по особо важным делам. В отличие от меня с раскрываемостью дел у него всегда все было в полном порядке. А может быть, ему дела такие попадались? Не знаю. Хотя методика его мне была хорошо известна.
Как-то, когда мы с ним работали в одном отделе, он завел ко мне потерпевшего.
– Пусть у тебя посидит пять минут. Хорошо?
– Хорошо, – согласился я.
На потерпевшем лица не было. В буквальном смысле. Только щёлочки глаз. Мне стало жаль этого бедолагу.
– Кофе выпьешь? – спросил я участливо.
Потерпевший посмотрел на меня странно и согласился.
Усадив его напротив себя, налил ему горячий кофе. Избитый осторожно, вытянув распухшие и окровавленные губы, попытался втянуть в себя горячую жидкость, но ту же, обжегшись, отказался от этой затеи. Поблагодарив меня, поставил чашку на стол.
Тут вернулся Паша.
– Ну что?! Подумал? – обратился он к избитому.
И кивком головы Паша пригласил потерпевшего к выходу.
Вскоре я узнал, что этот «потерпевший» подробно, в деталях, рассказал Паше, как убил двух инкассаторов.
Паша зашёл в кабинет и широко размахнувшись, словно хотел залепить мне оплеуху, крепко пожал мою руку.
– Предатель пожаловал!
Глянув на Василия Петровича, Паша снова повернулся ко мне:
– Чего не заходишь? Зажрался? Нет, чтобы коньяка хорошего старым товарищам принести, посидеть…
– За коньяком-то он сбегает, – сказал Василий Петрович. – Тут, Паша, такое дело…
И Василий Петрович пересказал ему всё, что перед этим я говорил ему.
– Ну, так это мы их быстро оформим, – сказал Паша. Он стоял, повернувшись к полковнику боком, словно желая, чтобы слова старого прокурора дошли до него быстрее, самым коротким путем – прямо в ухо, и смотрел в стену.
Я почувствовал себя жалким потерпевшим, топчущимся в дежурной части райотдела.
– Да нет, коллеги, я сам во все разберусь! Мне от вас нужна лишь помощь в виде информации по одному уголовному делу.
– Да тебя потерпевшим надо признавать и заводить уголовное дело! – сказал Василий Петрович. – Какая тебе ещё информация! А дальше мы сами разберемся со всеми, в том числе и с твоим клиентом!
Я встал и засуетился, безуспешно пытаясь задвинуть стул под журнальный столик:
– Да ну нет же! С клиентом своим я разбираюсь сам! Какой же я буду защитник, если своего доверенного буду подставлять? Это же первое правило защиты – не навреди своему клиенту!
– Первое правило защиты – напади первым! – поправил меня Паша и положил свою руку мне на плечо.
– Мы сейчас с ним, Василий Петрович, потолкуем немного у меня и потом тебе доложим, что и как, – и Паша увел меня к себе.
http://www.proza.ru/2011/02/20/794 (продолжение)