Правило двенадцатое. Как на войне, все средства хороши
Можно было бы и домой уже поехать. Но я не спешил.
Меня, во-первых, никто дома не ждал. И по своему недавно нажитому опыту я знал – дома в одиночестве я не удержусь от выпивки. Но сейчас я это меньше всего мог себе позволить. Я шкурой своей чувствовал опасность, нависшую надо мной.
Адвокат в отличие от следователя и других сотрудников правоохранительных органов не обладает особым статусом, который оберегал бы его от криминальных элементов. Более того, преступники – это настоящие падальщики. Они нутром своим чувствуют на кого можно напасть и разорвать, упившись кровью, пусть и не совсем свежей. Они чувствует неприязнь к адвокатской братии со стороны прокуроров и судей. И пользуются этим на все сто процентов, чтобы хоть где-то сэкономить, а где-то просто потешить свои садистские наклонности.
Я решил доехать до своей дачи. После развода я там так и не побывал. Уж больно там все напоминало мне мою, как теперь я сам чувствую, когда-то счастливую семейную жизнь. Любимые дочкины тропки в малиннике, аккуратные грядки, возведенные трудолюбивой женой. А сейчас я просто поработаю лопатой, раскидывая свежий чистый снег, затоплю камин и соберусь с мыслями, что мне делать дальше.
Когда я выехал за город, потянулось ровное, чистое от снега шоссе. Город оставался позади в синеватой дымке, а по сторонам белели заснеженные поля. Я вспомнил ту сельскую улицу, которую увидел из окна дома, в подвале которого валялся совсем недавно без сознания по милости Пронина-старшего. Дома там были белые от снега и словно заиндевевшие. И даже дорога ослепляла своей белизной. Не то, что вот это черное шоссе, стремительно разворачивающееся сейчас лентой передо мной. Единственным черным элементом на той улице были расположенные по кругу вышки радиостанции…
Я едва не ударил по тормозам. Столько раз я проезжал мимо этой радиостанции на Уралмаше! Восемь лет, изо дня в день я ездил на работу в пригород и вечером возвращался обратно и всё мимо этих радиостанционных вышек! Да, там есть частный сектор, типичная деревня возле радиостанции. Но что мне даст информация о том, кому принадлежит дом, в котором меня держали?
Пока я не мог предположить, насколько будет важна такая информация. Мой следственный опыт научил меня не пренебрегать даже крупицей информации. Ведь в конечном итоге эта крупица и может оказаться зерном истины.
Надавив после недолгих раздумий на тормоза и резко развернувшись, я устремился к северной части города. Через тридцать минут быстрого хода по объездной дороге я оказался на месте.
И вот я уже катаюсь на Тойоте по укатанному снегу узких улочек поселка Радиостанции. Несколько раз проезжал мимо бревенчатого дома, огороженного обычным, кое-где выломанным штакетником, пока не понял – это именно тот дом, который я ищу. Оставив машину на соседней улице, пешком вернулся к дому. Закат, окрасивший зимнее небо в красные тона, обещал скорое наступление ночи, но мне это было на руку.
Несколько раз обойдя дом, я понял – он пустой. В зарешеченных окнах не было света, белели только занавески. Неслышно было лая собаки, не видно движения во дворе дома.
Поравнявшись с забором под высокой густой елью, я неожиданно ловко – сам не ожидал от себя такой прыти – сиганул во двор. Укрываясь за елью, проскочил за высокую поленницу. А там, пригнув голову, чтобы меня не заметили с улицы, проник на крыльцо. Да, в доме никого! На дверях висел замок.
Если бы мною двигало только желание что-то узнать, получить информацию, полнее высвечивающую обстоятельства этого дела, я бы, конечно, и не сунулся в чужой дом. Но сейчас я элементарно метался в поисках пути спасения, попал в круг интересов ублюдков, которым ничего не стоит убить меня и всю мою семью.
Поэтому-то я довольно быстро нашел во дворе кривой железный лом и с его помощью сорвал с двери замок. Свет в доме включать не стал. Это опасно. Меня могли заметить. В моём сотовом телефоне имелся фонарик. Синий лучик высветил мне дорогу и вскоре в стылых сенях я увидел свернутый ковер. В нем меня привозили сюда не так давно. Рядом стояла канистра, судя по запаху – с бензином. Запасливые, гады! Я прошел в дом. Вот за этим столом под зеркалом Пронин-старший передал мне десять тысяч долларов.
Обыск – привычная для меня операция. Как обычно я это делал, когда был следователем – я начал от входа и по часовой стрелке, шаг за шагом, обследовал каждый сантиметр пола, стены, мебель. Задача усложнялась тем, что мне было неизвестно, что следовало искать.
Возможно, в моем случае сработал некий принцип – человек, оказавшийся в сложной жизненной ситуации должен из неё активно выходить; чаще всего это происходит путём совершения привычных, отработанных всей его предыдущей жизнью до уровня штампа действий. И я действовал. Возможно, действовал глупо. Но каждый мой такой шаг укреплял мою уверенность в себе и решимость.
Пока что мне попадались только пустые бутылки из-под спиртного. Они были повсюду. Порой в самых неподходящих местах. Одну, из-под сухого красного вина, я нашел под подушкой на кровати. Да, я не поленился и постель перетряхнуть. В таком деле брезгливость или небрежность все усилия сводят на нет.
Однако, несмотря на тщательность обыска ничего интересного я не нашел. Пока не обратил внимание на мусор перед печкой. Среди этого мусора, предназначавшегося к сожжению, моё внимание привлекли обрывки какого-то рукописного текста. Мне, привыкшему выуживать ценную информацию из мусорок и выгребных ям, не стоило особого труда сложить из этих обрывков текст записки. Это была расписка о денежном обязательстве.
Пронин Григорий Павлович взял в долг у Дашлакиева Умара Дудаевича десять тысяч американских долларов. Судя по этим обрывкам, обязательство было исполнено и Дашлакиев вернул расписку должнику, то есть Пронину-старшему.
Я не сразу уловил, в чём тут кроется фишка, но нутром чувствовал – это ценная информация! Аккуратно сложив обрывки записки в валявшийся тут же пластиковый пакет, спрятал находку в карман.
Покинув дом, я вернулся к своей машине. К этому времени улицы Уралмаша опустели, добраться домой не составило труда. В размышлениях не заметил, чем поужинал, зачем-то включил телевизор. Погрузившись в удобный мягкий диван, я пытался осмыслить полученную информацию. Пронин-старший, оказывается, также имеет отношение к рынку, на котором работали его сын, Кириллова и потерпевшая. А еще почему-то он проявляет какую-ту странную заинтересованность в исходе этого уголовного дела. Удивительно, что он заинтересован вытащить из- под обвинительного огня не сына, а Кириллову!
Для того, чтобы все понять мне не хватало дополнительной информации. Через день следователь будет предъявлять обвинение Олегу Пронину. Пока Олег будет проходить по делу один – значит Пронин-старший давить на меня не будет. Если же поинтересуется моими делами, скажу, что деньги передал куда следует.
Но судя по настрою следователя – Кирилловой тоже в конце-концов будет предъявлено обвинение. Вот тогда-то мне не сдобровать! Тогда жди расправы со стороны Пронина-старшего!
Я разволновался – времени у меня в обрез, надо быстрее найти выход из этой опасной ситуации. Крепкий кофе, заваренный мной на кухне немного успокоил, прогнал панические мысли. Пока что я знаю одно, думал я. Они все связаны между собой. Пронины, сожительница Олега, потерпевшая, убитый директор рынка… Скорее всего, эти два убийства как то связаны между собой!
http://www.proza.ru/2011/02/20/760 (продолжение)