Пока за спиной одна за другой хлопали стальные двери следственного изолятора, я пытался привести в завершенный вид картину убийства, сложившуюся у меня к этому времени. Моё представление о том, что здесь всё просто и ясно, покрылось густым туманом.
Олег заявляет, что убийство совершила его сожительница, а он всего лишь помогал замести следы преступления. Пусть и таким варварским способом, расчленив труп на куски и разбросав их по садовым участкам. Правда, его слова смахивают на обычное вранье, неуклюжую попытку выкрутиться.
Это его совсем неоригинальное заявление я бы в расчёт и не принимал, если бы не его папаша.
Пронин старший почему-то вдруг прибегает к таким серьезным шагам, как насилие в отношении меня, адвоката, бывшего прокурорского работника, похищает меня, а затем, считая, что достаточно запугал, вручает деньги и заставляет передать взятку. И все это только для того, чтобы его сынка быстрее осудили за убийство? И само главное – за то, чтобы Кириллова, сожительница его сына, осталась в стороне! Вот что не вяжется!
Зачем Пронину – старшему это надо? Только потому, что он полагает, что сыну в суде установят наказание меньше на несколько лет, нежели это было бы, окажись Кириллова также на скамье подсудимых?
Маловероятен такой ход мысли у алкоголика – Пронина. Обычно в таком ключе рассуждают юристы, знающие цену различным нюансам юридической квалификации. Близкие же подсудимых любой ценой пытаются доказать, часто – только самим себе, что вина их родственника минимальна, и что основные исполнители злодеяния совсем другие лица.
От изолятора я, лавируя между потоками машин, пересек улицу и направился в кафе «Шайба» на Центральном стадионе. На сегодня дел не было, но я не спешил домой, хотелось прямо сейчас, пока еще был под впечатлением от встречи с клиентом, определиться, как действовать дальше.
Я даже не заметил, как расправился с солянкой и уничтожил котлету. Зато когда поставил на стол пустую чашку из-под кофе, я уже знал, что сейчас сделаю.
***
Покинув кафе, я отправился на своей старой «Тойоте» в сторону Таганского рынка.
Как мне рассказал Олег, у его сожительницы Кирилловой Валентины был контейнер №18 в «Европейском ряду» на этом рынке.
Я решил с ней встретиться. Кто знает, в неформальной обстановке, возможно, мне удастся её разговорить и что-то прояснить. Не исключено, появится дополнительный материал, который позволит хотя бы скорректировать официальную версию убийства на более мягкую для Олега.
Кириллова Валентина торговала свитерами и кофточками. Оставив машину на площадке перед казино «Шанхай», я пробрался сквозь толпы снующих по рынку людей к интересующему меня контейнеру. Минут пятнадцать я толкался у соседних лотков, наблюдая за Кирилловой. Молодая женщина лет тридцати, в красном пуховике с капюшоном, в толстых, утепленных колготках. Красное от долгого стояния на холоде лицо, которое в обычных условиях при минимальной косметике очень даже может быть миловидным.
Она довольно доброжелательно встречала потенциальных покупателей. Так же доброжелательно их провожала, даже если они и не сделали никакой покупки. Мне было интересно – наложило ли какой-нибудь видимый отпечаток на нее происшедшее убийство? Сказать что-то определенное было сложно. Нередко она молчала, задерживая свой взгляд на вывешенных на воротах контейнера, тряпках.
Может быть, думала о взятом на душу тяжком грехе, а может – пересчитывала свой товар. Иногда с интересом включалась в разговор соседей по контейнеру. Я знал, что после убийства она поменяла Палатинский рынок, где работала по-соседству с потерпевшей, на этот, Таганский, где никто не знал о происшедшем убийстве.
«Такое злодейство! И продолжает жить, как ни в чем ни бывало! – подумал я, наблюдая с неприязнью за этой торговкой.
В какой-то момент ветер колыхнул красную кофточку с короткими рукавами над головой Кирилловой, и меня как обожгло – я вспомнил окровавленные обрубки женских рук из своего недавнего кошмара.
В один миг и Пронин Олег, и его папаша, и Кириллова – все они так зримо, явственно мне вспомнились, как что-то пережитое давным-давно и существовавшее чуть ли не одновременно с моим появлением на этот свет! Я почувствовал, как в один миг похолодел, и как кровь отлила от моего лица…
Успокоившись, я подошел к Кирилловой и, поздоровавшись, сказал:
– Олег шлёт вам привет! Я его адвокат, Иванов Иван Иванович.
Кириллова, бросив быстрый взгляд на соседний контейнер, спросила меня тихо:
– Ну и что ему надо?
– Нам надо вместе подумать, как облегчить его участь.
– Откуда мне знать, как облегчить эту его участь?
– Кому принадлежит инициатива совершить убийство? В первую очередь это ведь вам требовалось избавиться от кредитора, верно?
Естественно, этот вопрос был риторический. Я рассчитывал только как-нибудь вывести Кириллову из себя. Ну и, возможно, получить чуточку дополнительной информации.
– Послушайте, как вас там? Иван Иваныч? Если вы видели материалы дела, то читали уже мои показания. Я не собираюсь ещё и тут распинаться неизвестно перед кем. Этот дебил не прочь был и налево сбегать от меня! Он там за моей спиной шашни с ней, с потерпевшей, крутил! Что у них там вышло – я не знаю. Что ему взбрело в голову! Они в комнате уединялись, шептались, может быть, в любовные игры играли, да доигрались. Откуда мне знать!
Последние слова прозвучали уже взвинчено и истерично. Она посмотрела на меня и добавила:
– Все вы, кобели, одинаковые! Что Олег, что его папашка!
Я развернулся и ушел. Возможно, смена мотива убийства моему «жулику» – с убийства из корыстных побуждений, на убийство из ревности – и скостила бы ему на суде пару-тройку лет.
«Ревность, – думал я весь остаток дня, – насколько это будет смягчающим обстоятельством?»
Затем из моей головы не выходила Нина, постовая из следственного изолятора. Какая она все-таки женственная несмотря на этот свой странный пост в тюрьме! Нину сменил Пронин – старший с угрозами наказать меня. Он хочет, чтобы его сынка быстрее осудили? Да ради Бога! Тем более что я и сам уверен в его виновности. Точнее, думаю, что он вместе со своей сожительницей Кирилловой вдвоем убили эту несчастную Ирину. Что от меня-то требуется в этой ситуации? Да ровным счетом ничего! Пусть идет, как идет. Этот Олег всё равно проходит один по делу. Кириллову здесь следователь никак не подцепит. Нет никаких объективных доказательств ее причастности к убийству. Ну, а доллары отлично полежат до лучших времен в моем тайнике!
Последним воспоминанием этого дня было то, что лёжа на диване в своей квартире, я тряс из стремительно опустевшей бутылки себе в рот оставшиеся на дне капли виски. Не удержался-таки, скотина, снова приложился! И мысль – а, может быть, Кириллова была не только сожительницей Олега, но и любовницей Пронина – старшего? Ну а мне-то что с этого? И я отключился, словно Пронин – старший снова прошелся бутылкой по моей голове.
http://www.proza.ru/2011/02/20/649 (продолжение)