«Я завтра снова в бой сорвусь,
Но точно знаю, что вернусь..."
Игорь Тальков
Весна на Кавказе наступает рано. Вот и сегодняшний день обещает быть отменным. Безоблачное небо ласково обнимает солнце, неспешно поднимая его над горной грядой, беззаботный щебет птиц в листве, а воздух... Только в горах он бывает таким чистым, настоянным на ароматах целебных трав и цветов. Без пыли и городского смрада, он наполняет свежестью все вокруг. Живи, казалось бы, и радуйся... Но отчего же ему так грустно?
Ну, слава Богу, дожили – весна!
Остались в прошлом вьюги и метели,
а реки вдруг очнулись ото сна,
и вновь стучат под окнами капели…
Странно… Очевидно весною и навеяло, почему-то всплыли знакомые строки из прежней жизни. Прежней… Опять кольнуло что-то искрой в памяти. Прошлое иногда накатывало волнами, тоска затмевала разум, железными тисками сжимало грудь, хотелось выть на луну как дикому волчаре, и он едва сдерживал это желание. Впрочем, воспоминания возвращались всё реже и реже, и как не пытался он удержать их при себе, они таяли как утренний туман. От этого болела голова, бередило душу необъяснимое ощущение тревоги, и чего-то потерянного в прошлом. А горы... Смутно казалось ему порою, что пейзаж окружающий его был не родным и несколько странным. Но постоянно думать, вспоминать, фиксировать образы прошлого ему мешала окружающая действительность, и, всепоглощающее чувство голода. Хотя, если присмотреться, вокруг не было ничего необычного. Всё тот же лес, щебет птиц, ручей – журчащий у ног. Но раньше воспринималось всё как-то иначе... Как? Этот вопрос его мучил долго, пока он не осознал, что случилось нечто такое... что не давало никаких шансов вернуться к прежней жизни.
Новое знание буквально шокировало его в первые минуты осознания себя. А сейчас... Он уже почти свыкся со своей новой ролью, которую ему подкинула судьба.
Последние воспоминания еще тревожили и были достаточно ярки: рейд в горы, бой и... мощный взрыв! Что было дальше? Вспышка, боль и пустота... Сколько она длилась сейчас не вспомнить, и не важно это, важно другое. Он начал забывать то, что было раньше, совсем раньше... до боя, до взрыва.
Всё это уплывало в туманную даль. Каждый раз становилось всё труднее и труднее вернуть те образы, которые были близки. Улыбки и смех детей, озабоченный лик женщины... большой и шумный город, вокзал... музыка... проводы.
Если бы мог, он вспомнил бы простой медицинский термин – амнезия. Но и само понятие медицины для него теперь не существовало.
Он вздохнул и посмотрел вверх. Дождя не будет, вот и славно, пора бы подумать о хлебе насущном. Брюхо подвело и что-то там бурчало протестуя. Как бы то ни было, а организму требовались калории. Ему хотел по-прежнему жить и существовать, несмотря на душевные страдания. А значит необходима пища, протеины, витамины и прочие вкусности. Эх, раньше бы он вонзил свой славный нож в банку с тушенкой и... Стоп! Хватит о былом. Нет у тебя нынче ни тушенки, ни сухпая, ни ножа, да и прошлого уже нет... Остался только голод и жажда выжить, выжить любою ценой. И сейчас рассчитывать можно только на себя, чутьё своё, смекалку и злость. Злости теперь ему не занимать. Он найдёт пропитание, догонит, поймает, добудет и, утолит этот голод вгрызаясь в нежную плоть, как и его предки в далёком прошлом... Опять прошлое... Каким оно было? Тряхнув головой отогнал от себя мешавшие сосредоточиться мысли, вскочил и легко побежал по тропе.
Зайдя в воду напился, и долго стоял разглядывая своё отражение...
Вода, безразличная ко всему, неспешно несла мелкий мусор куда-то далеко в долину. В заводи у самой поверхности суетились мальки, пытаясь поймать водомерку, но шустрый жучок как спринтер скользил по водной глади, ловко ускользая от рыбёшки.
Кленовый лист слегка перекрыл отражение, и плавно вращаясь поплыл дальше. Он повернул голову влево, вправо, разглядывая себя. Тяжело вздохнул: "красив, нечего сказать". В сущности, существовать можно и сейчас, в нынешнем состоянии. Судьба подарила ему новую жизнь и, новое обличье.
Взрыкнув, распугивая пескарей он широкими скачками пересёк ручей. Встряхнулся, обдав тучей брызг кустарник, и помчался к лесу.
Первое время, пока еще свежи были в памяти мысли о прошлом, он много думал о метаморфозе произошедшей с ним. Ведь раньше он ничем не отличался от своих друзей, и никогда не задумывался о таком понятии, как переселение душ. Что-то калейдоскопом, урывками вспоминалось о том, что если ты был порядочным всегда, то и в новой жизни тебе отведена будет достойная роль. А коли был поганцем, то быть тебе крысой помойной или гадом ползучим...
Гадом он при жизни не был и трусости за ним не водилось, служакой был отменным это – да, вот и подкинула ему судьба достойный образ.
С некоторым удовлетворением порою думал: "хорошо что принял облик пса, а не перекинулся в птицу неразумную или в зайца. Этим вообще не позавидуешь, бегают бедные ото всех и всех боятся". Охотники стреляют, волки – лисы отлавливают, да и он бы сейчас не отказался от свеженькой зайчатины...
От мыслей о еде его отвлек сидящий у тропы человек. Он не просто сидел, а ковырялся в кустарнике постоянно озираясь. От него распространялись флюиды страха, мерзкий запах давно немытого тела и чего-то еще, едва осязаемого и опасного.
Запахи, ощущения, обоняние... Это новообретение нравилось ему всё больше и больше. Он уже научился распознавать оттенки запаха: опасность, еда, страх. Его иногда боялись, и тогда он чувствовал всплеск адреналина. Но от этого бородача исходил не просто страх, а еще и агрессия несущая в себе запах смерти.
Пёс свернул в кусты, и, стараясь не шуметь пополз к человеку. Бородач вскочил, и, озираясь быстро побежал по тропе унося с собою запах металла. Но частичка запаха осталась на месте, прикрытая кустами она таила в себе угрозу.
Мучительно ныл затылок. Пёс пытался вспомнить прошлое, и ассоциировать его с настоящим: "Бородачи – враги. Так, это ясно. Дальше... Запах смерти – взрывчатка? Да, и порох, и металл, и взрывчатка тоже... А значит?.. А то и значит, что кому-то она предназначена". Поняв это, пёс улёгся у тропы и принялся терпеливо ждать.
Ждать пришлось недолго. Тихие шаги, и знакомые запахи стали приближаться к нему по склону горы. Знакомые? Да... что-то неуловимо знакомое и родное чувствовалось в приближающихся людях, и пёс понял, что сейчас случится непоправимое. Но, как, как остановить их, не дать пройти по тропе?! Поскуливая он крутился на месте волчком, пытаясь найти ответ и, не найдя его метнулся навстречу. Из-за кустов показался человек в камуфляже но, завидев пса замер, вскинув сжатый кулак предупреждая идущих следом. Осторожные звуки шагов стихли.
- Товарищ капитан, собака, - тихий шепот долетел до чувствительного уха зверя.
- Я не собака. Аликов, выражайся яснее, - донесся недовольный ответ.
Из-за кустарника показался еще один человек, которому первый указал рукой на тропу.
- Хм, действительно, пёс. Один, без ошейника. И чего же ты тут делаешь, дружище? Селений вокруг вроде нет, - капитан шагнул ближе, но зверь не сходя с места заворчал, и улегся поперёк тропы.
- Смотри-ка, не пускает. Сергей, передай ребятам контролировать фланги и тыл, а я пообщаюсь с братом нашим меньшим.
Сержант исчез, а офицер присел на корточки разглядывая пса. Тот не проявлял признаков агрессии, но и уступать дорогу явно не собирался. Тревожно прядая ушами, он периодически оглядывался на куст. Протянув руку офицер осторожно погладил лобастую голову, пёс вздохнул и лизнул ладонь. И тут, за спиной лежащего зверя, капитан увидел мелкие бусинки росы на паутине. Предвестники зари весело поблёскивали в утренних лучах, и едва заметно подрагивали от лёгкого ветерка. Но что-то в этой красоте было... неестественным. Капитан присмотрелся и понял, паутина была одна. Осторожно отогнув ветку, он удовлетворённо хмыкнул – растяжка. Уважительно глянув на пса, неторопливо принялся обезвреживать находку. Пёс же не мигая, сосредоточенным взглядом наблюдал за действиями человека, и когда тот вывинтил взрыватель, удовлетворённо заворчал и закрутил хвостом.
- Э-э, брат, а ты совсем не прост, как я погляжу, - задумчиво поглаживал его офицер. - Чей ты и откуда тут взялся, объяснить, конечно же, не сможешь. Будем считать, что тебя послала нам судьба и... спасибо тебе, дружище.
Зверь совсем по-человечьи вздохнул, и положил морду на колени офицера, внимательно глядя в глаза.
- Ну, как, товарищ капитан? - из кустов высунулся конопатый Аликов.
- Как-как... Ангел это наш, хранитель. Вот какой гостинец нам тут уготовили, - капитан подкинул на ладони рубчатый овал лимонки.
- Ух ты-ы! Ни фига себе! Эф один, серьёзный аргумент. Метров на сто пятьдесят разлёт осколков.
- Ну да, зацепи струну и... кирдык, понеслась душа в рай, - утвердительно кивнул офицер, и добавил: - А ведь совсем недалеко осталось до базы, все мы устали, расслабились, могли и не заметить. Ладно, пора в путь. Еще раз спасибо тебе друг и, присоединяйся, будем рады.
Пёс утвердительно гавкнул, и с готовностью вскочил.
Группа возвращалась из рейда, всё обошлось благополучно, и впереди бежал их новый друг. Но бежал не просто бесцельно, как бегают обычные дворняги. В зигзагообразных движениях чувствовался определённый смысл. Иногда он припадал к земле внимательно исследуя тропу, а убедившись в безопасности оглядывался назад, и, вильнув хвостом продолжал путь.
Команду «привал» он воспринял правильно, улёгшись на краю поляны поглядывал по сторонам продолжая нести службу. Уши его жили своей жизнь, отзываясь поворотом на каждый шорох в кустах. Скрежетнул металл под уверенным натиском ножа, и пёс нервно сглотнув – отвернулся, дабы не смущать себя аппетитными запахами.
- Иди ко мне, угощайся, заслужил, - офицер выложил в крышку котелка содержимое банки.
Тушенка!!! Умопомрачительный запах мяса дурманил голову, но он принял угощение с достоинством. Аккуратно вынимал волокнистые кусочки, и неторопливо пережевывал, с благодарностью поглядывая на новых друзей.
- Рыжий, как Чубайс, - завинтив фляжку и утеревшись рукавом, высказал сравнение Аликов. - Как назовём-то его, товарищ капитан?
- А что, так и назовём. Видишь, имя олигарха ему определённо понравилось. Да и Анатолий Борисович был бы не против... наверно.
Пёс утвердительно мотнул башкой и принялся вылизывать крышку котелка.
«Ну что ж, Чубайс так Чубайс», подумалось ему, где-то и когда-то он уже слышал это имя, давно... в прошлой еще жизни. А в этой... В этой у него теперь появилась цель, служить как и прежде хорошим людям, против зла и насилия.
«Да будет так», подумал он и, вскочив, привычно уже занял место впереди отряда.
Гудермес, весна, 2000г.