Птицы летят ввысь... пришло из снов

Устремляется вверх, в небеса
Моя дикая сильная птица.
И, пусть солнце слепит глаза,
Я смотрю на ее полет.

Жарко дует холодный ветер.
И планета бешено мчится.
По плечам бьют волосы-плети,
Изменяется небосвод.




«Бог мой, откуда столько птиц?» – думала я в течение всего дня. То в небе, то прямо над нашим местом  постоянно пролетали птицы. Большие, малые… Если еще вчера или сегодня утром это было интересно, красиво, то к вечеру у меня появилось странное ощущение. Тревога и… обреченность?
Откуда обреченность?..
Может, всё дело было в погоде. Облака, заслонившие небо, напоминали беспокойное море, и, наклонив голову, никто из нас не мог сказать, где верх, а где низ.
Щемящее чувство… До безумия приятное… До безумия открытое, обнаженное, откровенное, сокровенное… Я улавливала настроение природы как свое; мне казалось, я пью, даже глотаю сводящее с ума, вкуснейшее вино в мире, пью – и не могу напиться.
Плод… Я поняла, кого я себе напоминаю. Плод. Перезревший плод, которому давно уже пора сорваться с ветки и упасть.
Или же переполненный сосуд, воде которого надо бы скорее пролиться на пол. Только вот чем полна я? И для чего я созрела?..
Вокруг меня была небольшая поляна, укрытая от мира почти сплошной стеной деревьев. Рядом было озеро.
Я тут находилась с самого утра. Точнее, мы – я и Павел, молодой человек, совсем не равнодушный ко мне
Наконец пришел вечер. Неспокойный ветер не стихал, только усилился, облака стали тучами, и мы находились между двумя морями.
С таким ветром, конечно, невозможно было сидеть у костра и петь песни; более того, всё говорило о скором дожде. Я сидела на берегу озера и зачарованно смотрела на воду.   Паша меня оставил, чему я была несказанно рада. Наверное, он почувствовал мое желание побыть одной; или же, что было намного вероятнее, почувствовал мой всё растущий на него негатив.
Вокруг то и дело летали птицы, порой мне было страшно, но страх этот был почему-то сладок. Право, не заклюют же они меня. На крайний случай, побегу в воду.
Ветер  нещадно трепал мои волосы; я уже понимала, что мне придется их долго расчесывать, однако данный факт меня нисколько не расстраивал. Мне было так хорошо и спокойно на душе, как бывает хорошо измученному жаждой путнику, который увидал колодец с хрустально чистой водой. Моя душа утоляла сейчас жажду.
Боги, почему мне так спокойно только тогда, когда природа гневается?
Я заворожено смотрела на буйство стихий, игра сил восхищала и успокаивала меня. Птицы летали вокруг, их становилось всё больше. Мне казалось, я становлюсь свидетелем не понятной мне мистерии, сакрального откровения.
– Холодно здесь, – раздался позади меня мужской голос.
Это было так неожиданно, что я вздрогнула. Тут же на меня накатились раздражение и грусть. Больше всего на свете мне хотелось одиночества; в сильный ветер, тем более тогда, когда можешь в любой миг заплакать и не знаешь, отчего, больше всего хочется одиночества.
– Я люблю слегка несвежие розы, когда бутон уже начал распускаться. Дивно-то как… Мне не холодно.
– Я принес тебе свитер.
… Обыденность. Меня совсем не радует уютный дом, клетчатый плед, теплые объятия и радостный смех, совместные трапезы, нежные прикасания под луной и разговор ни о чем. Это всё хорошо и прекрасно, но не навсегда. На день, на два, на неделю, даже на месяц или пару лет… но не больше.
А разве ты можешь дать мне что-то еще? И такие как ты… можете ли вы мне дать что-то еще?
И зачем ты позвал меня сюда? Объясниться в своих чувствах, которые мне не очень-то и нужны?
Птицы кричали всё громче, ветер усилился, а мои мысли – словно обрывки, словно в клочья разорванная книга: листья летают на ветру, а я ловлю первый попавшийся лист и читаю…
А еще мне кажется, я слышу голоса, и голоса словно прошептали мне: пора.
Мой взгляд упал в сторону, и я увидела, как совсем небольшая птица медленно шла к нам, даже не прыгала. Я внимательно начала на нее смотреть. Мне казалось, на меня смотрит человек.
Паша не заметил птицу. Не заметил он и того, что я коснулась его плеча. Вздохнув, он поднялся и пошел в палатку. Я же заворожено смотрела на птицу, что направлялась прямо ко мне.
А потом сердце со страху сжалось и захотелось бежать, потому что птица перестала быть птицей… На меня смотрел прекрасный юноша с перьями в волосах. Он был совершенно обнажен, и только область паха прикрывала набедренная повязка с золотым ремнем. Кожа его была золотистого цвета; мне показалось, на ней, как на зеркале, отражается море.
– Кто ты?
– Ты долго ждала, и ты готова. Пойдем.
Птицы, что были вокруг, вдруг резко поднялись в воздух, и я в удивлении поняла, как много их было – они практически полностью закрыли небо над нашим лагерем.
– Куда?
Стало шумно, ветер усилился. Волны с шумом начали разбиваться о берег. Я посмотрела на палатки: мне казалось, такой шум было невозможно не услышать, однако никто не вышел.
Юноша подошел ближе и протянул руку:
– Со мной. Пришло время всё бросить. Ты готова.
– Что? Всё бросить? Я не хочу!
– Это невозможно. Нам придется убить и тебя, и твоего друга. Мы пришли за тобой, так как ты звала нас.
– Я не звала вас, – возразила я и поняла, что лгу. Моя сущность звала.
Но… убить Пашу? Проклятье, почему он не выходит из палаток? Неужели не слышит?
– Время остановилось, – словно угадывая мои мысли, сказал посланник… – Идем.
Что я чувствовала? Сердце сжалось. Я не могла допустить смерти, но уйти, не прощаясь, было мучительно больно…
– А попрощаться?
– С кем? С тем человеком, что сейчас в палатке? Который в твоей жизни совсем не важен? Время остановилось, а когда пойдет опять, уже не будет прежним. Вам, людям, обязательно нужно прощаться, но есть одно НО: прощаться хочется вновь и вновь, нельзя вложить всё в одно слово, в одни объятия. Тот, кто способен забыть, в словах не нуждается. Нам пора, больше времени у тебя не будет.
– Да.
Шок… Я испытывала шок; времени думать не было, ход мыслям и эмоциям я не давала нарочно, но я знала, что потом сердце заноет и будет сводить с ума. Я не привыкла к пафосу, но я знала, что именно так и будет.
Боги…
Я протягиваю ему руку, и посланец, будто волна, подается назад. Тут же, я чувствую, воздух окутывает меня как вода, словно мы оказываемся в море. Что-то стягивает веки, и я закрываю их, потому что сердце дает о себе знать молчаливым криком, но что-то делать уже поздно, потому что рука в руке, а заветное наше место с безумной скоростью отдаляется от меня…




Я смотрю на них – без страха, но с почтением и смущением. А они безмолвно смотрят на меня, видят самое мое сокровенное и, конечно, знают, как мне больно. Впрочем, состояние шока всё еще спасает меня: некогда задуматься, ум заглушен.
Они молчат. Их пять. В центре – мужчина, по бокам от него – две женщины и двое мужчин. Они не хотят говорить, эти странные мужчины и женщины с глубоко посаженными глазами, острыми орлиными носами и четко очерченными губами. Их лица были загорелы, этих людей можно было бы назвать красивыми, но красота их исходила от их величия.
Я не боялась.
– Зачем я здесь? – нарушила я тишину первой. – Кто вы?
– Второй вопрос более разумен, – ответила женщина, сидящая справа от центра. – Мы – твои Учители, мы пришли за тобой, когда ты оказалась готова.
– Готова к чему?
– К обучению. И к своему предназначению.
Ее голос оказался низким и мягким, этот голос обволакивал, как темная теплая вода, в которую стремительно погружаешься.
– Что за предназначение?
– Которое ты выбрала.
– Но ваш слуга сказал мне, что, если я не пойду за ним, он убьет моих друзей.
– Ты сама выбрала предназначение, еще не родившись. После ты узнаешь его. Ты вольна выбирать, нужно ли тебе обучение, но сейчас ты не можешь  выбрать правильно, ибо ты убога в своей человеческой личности. Став одной из нас, ты станешь мыслить объективно, без стереотипов, не воображая.
Ответ сбил меня с толку, а точнее, последние слова. Мне было плохо здесь, сердце начинало рваться на части, но вся сущность неожиданно встрепенулась, словно ждала этого всю жизнь.
– А что будет с моей семьей и родными?
– Много вопросов, – заговорил мужчина в центре. Он был самый немолодой, у него был хрипловатый, не очень приятный голос. – Ты здесь не для того, чтобы спрашивать о друзьях и родных, их судьба  - более не твоя, ваши пути разошлись. Разговор этот окончен, проводите ее.



Следующее утро ознаменовалось для меня смертью. Я почувствовала, что сердце разорвано в клочья, а осознание того, что своих родных и любимых я больше никогда не увижу, чуть с ума меня не свело. Я свернулась калачиком и завыла раненным зверем.
– Ну и что мы нюни распускаем? – неожиданно раздался сверху голос.
Полный презрения.
Так сильный смеется над слабым.
В обычной ситуации я бы разозлилась, утерла слезы и гордо поднялась, однако сейчас мне было больно, гордость молчала, уступив место боли и страданиям. Что такое гордость? Зачастую она перерастает в глупость.
А сейчас?
Я хотела одного – чтобы меня оставили. Ограничившись одним взглядом, я вновь уткнулась в колени. Говорящим оказался тот странный посланник, привезший меня сюда. Он напомнил мне о прошлом, стало еще больнее, захотелось выть в голос.
– Ты думаешь, я дам тебе тут реветь? Ну ты наивная. Подымайся.
Мне ничего не хотелось. Зачем всё это? Разве я об этом просила?
Да, об этом… Но разве кто-то говорил о цене?
– Уйди.
Он взял меня за руку и потащил к выходу:
– Не хочешь вставать, потащим сами. Думаешь, ты одна такая? Думаешь, ты первая? Если бы мир ставил на одиночек, он бы уже давно помер. Может, ты сама уже пойдешь, плаксивая красавица?
Превозмогая скорее внутренние преграды, я медленно встала. Мне нужно было отвлечься.
– Куда мы?
– А ты сама не знаешь! Работать, конечно. Сейчас ты ни на что не годна, мозгов в тебе что у таракана, хотя последние даже умнее.
Я слушала его полуиздевки, и мне становилось легче. Он отвлекал меня от боли, осознанно или неосознанно пытался разозлить, чтобы я могла забыть, вновь стать прежней, испытывать прежние эмоции, думать как раньше.
– Будто ты знаешь про мозги таракана. Со своими сравнивал, что ли? Небось, таракан еще и победил?
Он был выше меня по иерархии, но я сейчас ничего не боялась, мне была наплевать на всё. Более того, в душе была маленькая надежда, что при плохом поведении меня вытурнут отсюда.
Он резко встал, повернулся ко мне, а потом задумчиво произнес, глядя словно бы в самую душу:
– Ты сильнее, чем думаешь. Боль твоя не так велика, как ты предполагаешь. Многое – от страха. Но это не твоя душа боится, что прошлого не вернуть, это твоя личность этого боится, ибо скоро ее не станет, отпусти ее. Всегда сложно решиться на последний шаг, хотя ждешь изменений всю жизнь. Решись, а после иди смело и ни о чем не думай, чтобы не сомневаться и не жалеть. Потом ты увидишь изменения, ты станешь другой, и сомнения уже не придут.
– А  ты сам через такое проходил?
– Нет, ибо я птица. Я не человек, как ты. Я – другой.
– Я должна стать вами? Птицей?
– Да. Как и многие, кто среди нас. Остальное узнаешь позже.
– А если не захочу быть как вы?
– Твой друг умрет. Ты хочешь его смерти?
От его слов меня словно ударило током. Каждая клеточка моего организма содрогнулась. Лицо осталось холодным и не выражало ничего.
– А ты чего-то другого ждала? – засмеялся он. – Время циклично, сейчас оно идет, но при этом ты – во временной дыре. Друг потерял тебя, он уже ищет тебя, вскоре покинет то место, но при этом – он навсегда остался там, на берегу, застывший, заснувший, пока ты устремляешься со мной в другую реальность. Мы оставляем себя в каждую минуту нашей жизни. Мы теряем себя всё время, а потому мы не имеем права медлить, ясно? А теперь пойдем.
Я отчетливо увидела, как влюбленный в меня парень обнаруживает пропажу и не знает, куда деться. Утонула? Сбежала? Что он сообщит мое семье?
Я даю руку, и провожатый решительно берет ее и уводит меня прочь. Он ведет меня по длинным сводчатым коридорам. Странный замок, а точнее, храм, или же просто подземный город выбит прямо в скале, в камне, подобно легендарной Шамбале. Коридор освещается редкими факелами, висящими на стенах, однако я знаю: столько света малое количество факелов дать не может, а значит, свет здесь есть сам по себе.
«Наверное, факелы здесь для торжественности, – подумала я… Или же из-за меня, чтобы в шок не вгонять…»
Полы сухие, повсюду я вижу в стенах драгоценные, необработанные камни, золото. Я понимаю, что этот город, а точнее, моя тюрьма находится под землей, что земли эти очень богаты своими ресурсами, что каждый житель здесь при желании мог бы стать миллионером. Но драгоценности здесь – всего лишь естественные украшения стен.
Проводник заметил любопытство, возникшее в моих глазах, и холодно заговорил:
– Драгоценности в самой земле, мы их в стену не вставляли. Для нас эти камни – дар Бога, а никакая не денежная жила, каковыми они являются у вас. Из таких камней мы делаем наши храмы, наши статуи, мистические украшения. Скоро и ты наденешь подобные.
Я чувствовала энергетику, исходившую от стен, усыпанных камнями и золотом. Энергия заставляла мое тело едва заметно вибрировать в восхищении, я чувствовала древность и святость окружающих стен, меня охватывал религиозный восторг.
Золото, вкрапления других металлов естественным образом отражали свет факелов, создавая волшебное мерцание, и казалось, словно идешь по звездному небу среди звезд, подобно великому мифическому великану.
«А может, ты и впрямь сейчас бодро шагаешь по Вселенной, став другим существом, попав в иное время?» – возникла в голове шальная мысль, и у меня закружилась голова, ибо ответ мог быть любым, а мое миропредставление рушилось со стремительной скоростью.
Мы вошли в зал, где пол был синим, почти черным, и на нем была выложена наша солнечная система. Центр зала являл собой золотой шар, солнце. Потолок и стены были усыпаны драгоценными камнями, игравшими роль далеких ярких звезд.
– Ты идешь по Вселенной! – с усмешкой воскликнул мой проводник, однако я уловила в его голосе волнение. Еще бы! У меня у самой закружилась голова, заболел центр лба, моя аджна-чакра  дала о себе знать из-за потока новых ощущений. Мне казалось, мы летим, парим, что мы давно уже не люди. Кто знает, какие изломы совершают пространство и время в этом месте, ибо мой проводник испытывал то же самое, но он-то уж точно проходил подобный зал тысячи раз, а ощущения не притупились, несмотря на то, что он уж наверняка ведал о секрете этой залы.
Я смотрела на планеты на полу, на рубиновый Марс, бирюзовую Землю… Мне казалось, что планеты эти живые, казалось даже, я слышу их дыхание, движение…
– А планеты живые, да, – снова заговорил проводник, прочитав мои мысли. – Разве не знала? Тогда радуйся, ибо в скором времени ты начнешь познавать все тайны мироздания!
– Всему есть цена, бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – сухо отозвалась я. – Чем придется заплатить?
– Я не говорил? Потерять себя, что же еще. Жертвуй собой, и себя ты получишь.
– Потерять себя, чтобы обрести? Это как?
Человек-птица обернулся и серьезно посмотрел на меня:
– Я думал, ты знаешь. А ты, оказывается, еще более потерянная, чем я предполагал. И зачем тебя выбрали-то…
Я нахмурилась:
– Выбрали для чего?
Жаль, я не видела лица своего проводника – наверняка я бы разглядела смятение, которое угадывалось в его голосе:
– Придет время, узнаешь. А пока учись. Знание – своеобразная ответственность, ибо она меняет настолько, что потом уже невозможно не меняться. Ты словно ушел из дома на пять минут, а приходишь назад и дома не обнаруживаешь. Может быть, этот дом стоит там же, но ты – уже другой, и дом более не является домом.
Его слова запали мне в душу, но, решив поддержать обоюдную язву в разговоре, я лишь ответила:
– Ну надо же, какие мы умные.
Тут мы подошли к двери – большой, каменной. Мне показалось, открыть ее невозможно, у меня бы точно сил не хватило, однако проводник взял ее за ручку и легко повернул.
Тут же в лицо мне ударил свежий прохладный ветер, и через дверной проем я увидала ночное небо и звезды. Я вышла, и мое сердце сжалось в тоске и в восхищении: небо, бескрайнее небо, усыпанное звездами! Мне не наслаждаться тобой на берегу моря, мне не наслаждаться тобой, неспешно прогуливаясь в одиночестве!
Красивое небо, чистое-чистое, звезды кажутся больше, чем обычно, и хочется протянуть к ним руку, взять в ладони и подарить дорогому человеку.
– Посмотри налево.
Я не сразу разобрала слова собеседника, а когда всё же посмотрела, то застыла: на отвесе скалы люди, прыгая вниз, превращались в дивных птиц и, взлетая к небу, выписывали дивной красоты пируэты. То одновременно, до взмаха крыльев, то друг за другом, они творили в небе прекрасные фигуры и словно бы светились в темноте.
Я даже рот раскрыла. Что-то до боли знакомое и настолько родное, что роднее еще ничего не было, увидала я в разворачивающейся на моих глазах мистерии. Заныло всё мое существо.
Я обернулась, чтобы что-то сказать своему проводнику, но замолчала: передо мной уже стояла человекоптица с человеческой фигурой, но покрытой мелкими перьями кожей, черными блестящими глазами и слегка вытянувшимся лицом.
– Ты говорила, что птица, ты говорила, что хочешь летать, – заговорил он нечеловеческим голосом, протягивая мне руку. – Так попробуй.
Мне стало страшно, я хотела отступить, но отступать было некуда, я стояла на краю пропасти.
– Я не смогу, я боюсь…
Проводник улыбнулся… И как я могла увидать в этих черных непроглядных глазах доброту? Мне показалось, что в глазах была доброта.
– Тогда сядь, наблюдай и медитируй. Пусть твоя сущность просыпается.
Он обошел меня, оттолкнулся и с птичьим криком прыгнул, разведя руки в стороны. Мгновение, взмах – и он устремляется наверх, становясь птицей, его большие крылья делают сильные взмахи, разрывая воздух. Красивая сильная птица…
Я стою, смотрю на то, как быстро летит она ко всем, и понимаю, что любуюсь.
Накатила тоска. Боль.
Медитируй, сядь…
Словно шепот из ниоткуда, словно из каждой клеточки моего тела, я услышала эти слова. Не отводя взора от красивых птиц, я села, полуприкрыла свои глаза и, слушая крики птиц, стала растить эту птицу в себе. Я культивировала желание взлететь, я представляла, как сзади у меня вырастают крылья, я старалась ощутить их вес, представляла, как делаю ими взмахи и стремительно поднимаюсь вверх, в небеса.
К звездам…
А ведь эти красивые сильные птицы могут летать мимо звезд, по галактикам, вдруг подумалось мне. Они могут летать по другим мирам…
… Что произошло потом, я уже не помню. Внезапно я поймала себя на том, что в восхищении смотрю на этих птиц, почти не дыша, а потом на меня накатила безумная усталость. В какой-то миг глаза закрылись, и сил их поднять уже не было.




Я проснулась внезапно. Почему-то я точно знала, что в эту секунду первые лучи солнца озарили горизонт. Пусть я не видела восход, но я тонко чувствовала, как лучи освещают мое тело, очищают его, дают энергию. Каждая клетка моего существа завибрировала, я начала глубоко дышать, испытывая волнение и блаженство одновременно.
В моей комнате было темно. В моей комнате не было окон, ибо весь этот странный храм находился в скале. Но я явственно ощущала восход.
А затем всё кончилось. Я села и огляделась. По форме комната представляла собой квадрат стороной примерно в семь шагов, моя кровать была вделана прямо в стену, как койка в камере. Сравнение заставило меня недовольно улыбнуться, ибо после ночного происшествия я стала наконец понимать величие того места, где оказалась.
Энергия от восходящего солнца еще играла во мне, и я начала выполнять пранаяму. Я представила, что сижу сейчас на голой земле напротив огромного восходящего солнца, совсем не слепящего глаз. Коснувшись кончиком языка верхнего неба, я выполняла плавные, едва заметные вдохи и выдохи, растворяясь во всей Вселенной.
Я теряла себя, находила, развоплощалась и возрождалась вновь. Мое имя становилось чужим, непривычным, вся моя жизнь во время дыхания казалась всего лишь постановкой в театре.
Тогда почему меня так заботили и заботят трудности?
– Правильно задаешь вопрос, – раздался вдруг голос.
Я чуть не подпрыгнула. По крайней мере, сердце мое точно забилось в полтора раза быстрее. Сама же я лишь слегка вздрогнула.
Это был мой вчерашний спутник, который вел меня по бесчисленным коридорам, который был вчера самой красивой и сильной птицей среди всех.
Сделав еще пару вдохов-выдохов, я медленно открыла глаза и повернулась к нему. Улыбаясь, он с точно таким же нисхождением, как вчера, смотрел на меня, однако теперь я разглядела в его глазах некую теплоту.
– Наверное, читать мысли – это здорово, но не мог бы ты не делать этого со мной?
– Мог бы. Мы читаем лишь те мысли, которые можно прочесть и на которые можем дать ответ.
– Например, как на эту.
– Да.
Я плавно поднялась. Дыхание унесло меня. На этот раз ощущения были очень сильными, а потому во мне появилось сомнение.
– Давно ты здесь?
– С самого начала, как ты начала дышать. Да, я помог в твоих ощущениях, я помог тебе оставить свое тело и растворяться, не натыкаясь на преграды. А теперь пойдем, ты примешь ванну и предстанешь перед жрицей.
Он протянул мне руку, и мы вышли в коридор. На этот раз мы пошли совершенно другим путем, и коридор был относительно простым, если не считать цветов, расставленных в напольных вазах у самых стен.
– Все эти растения целебные, и о них человек еще не знает. Вам кажется, вы покорили весь мир, но на самом деле вы были очень узки в своем развитии, а потому познали, да и то частично, самую незначительную область эволюции.
– Не обобщай, пожалуйста, я никогда не отрицала духовность.
– Зато ты отрицала прогресс как таковой. Это тоже неправильно. Такое ощущение, что отрицать – ваша характерная человеческая черта. Вы не можете иначе. Нужно просто принимать и видеть Божественное повсюду.
Я долго молчала. А потом задумчиво ответила:
– Да, наверное, я была не права.
Больше ничего сказано не было; я шла и размышляла над упреком своего спутника, а потому не сразу услышала некий непонятный шум; вскоре по слабому грохоту я поняла, что где-то рядом водопад.
Стало постепенно светать, а потом, за поворотом, я увидала свет в конце тоннеля. Я поняла, что выход из тоннеля находится за водопадом.
– Бежим! – прокричал спутник.
Мне стало страшно.
– Ой, а вдруг там высоко?
Тем не менее, я побежала.
Прыжок…
Бьют потоки воды…
И вот я уже лечу в озеро, над которым клубится облако из мельчайших капель… Открывшаяся панорама просто прекрасна. Чуть ниже меня падает человекоптица, впереди – поля, леса, под нами – идеально круглое озеро прозрачной воды, в котором отражается небо и солнце. Высота тоннеля – примерно пять этажей.
Могу разбиться… – промелькнула мысль.
Но я знаю, что останусь цела, ибо спутник так же смело падает вниз, глядя то на меня, то на воду внизу, и в его глазах совсем нет страха.
А что в моих глазах? Умиротворение и восторг от открывшегося чуда, в котором участвую я…
Бах…
Мы уходим глубоко под воду. Когда инерция падения почти закончилась, я достигла дна. Оттолкнувшись от него ногами, я стала всплывать, смотря на поверхность воды как на конец пути. В какой-то момент захотелось остаться здесь, под водой, умереть, –настолько хорошо мне было. Но тут же пришла странная мысль: я могу умереть, не дойдя до финиша, так и оставшись у самого конца, но конца не познав.
Вероятно, я замешкалась от противоречивых желаний, потому что внезапно меня подхватили чьи-то сильные руки и потащили наверх. Я оттолкнула неожиданную помощь и решительно стала подниматься. Резкие, даже злые взмахи руками, – и вскоре я вынырнула из воды.
Жадный глоток воздуха… и ощущение полного счастья.
Мой спутник выплыл из воды, сел на берег и посмотрел на меня. Я продолжала в наслаждении плавать, а потом вдруг смекнула, что без одежды плавать будет лучше. Спутник вновь прочел мои мысли, так как он, внезапно улыбнувшись, сказал мне:
– Не стесняйся меня. Всё же я человек лишь на половину, если не на четверть.
Я вышла из воды и стала снимать с себя одежду.
– Потом мокрую надевать придется.
– Она высохнет, когда ты будешь купаться. Лучше скажи мне, с чего вдруг, всплывая, ты вдруг перестала плыть наверх?
Я рассказала ему о том, как мне было хорошо, и о том, что могу умереть, так и не дойдя до конца пути.
– Но когда ты подтолкнул меня, я поняла, что должна непременно сама дойти, то есть доплыть. То есть я должна и хочу самостоятельно дойти до конца.
– На самом деле это проблема очень многих людей – остановиться в середине или же почти в конце пути, так и не дойдя до конца. Люди готовы остаться на месте, получив призрачное счастье, забывая, что шли-то они не за этим. И вот им хорошо, и кажется, что больше ничего и не надо. Но конечная цель не достигнута. А счастье уходит. Так и у тебя: временное наслаждение сменилось бы муками утопающего. Ты молодец, что поняла это. И молодец, что понимаешь: никто никогда за человека не пройдет его путь, а наставник или же Учитель могут тебе лишь указать этот путь. ДорОг очень много, но лишь немногие дороги  ведут к освобождению. Помни об этом. А теперь иди покупайся, помойся, скоро тебя будут ждать.
Раздевшись, немного смущаясь, я побежала к воде. Ощущение касания прохладной воды о кожу было волшебным, и я, наслаждаясь процессом омовения, понимала, что хотела бы ощущать на себе взгляд моего спутника, имени которого я до сих пор не ведаю.
Он мне нравится?
Что за глупости…




Темная вода, которая обволакивает. Да, именно такой у нее был голос, у одного из моих Учителей. Она была, наверное, очень стара, но достоинства и гордости в ней было больше, чем у любого из людей…
– То тело, которое ты считаешь своим, неизменным, на самом деле переменчиво. Вчера ты смотрела волшебную мистерию, которую мы решили тебе показать. Ты не смогла стать вчера одной из нас. Не печалься, ты всего лишь не обладаешь тем знанием, которое необходимо тебе для перевоплощения. Мы ведь не птицы. Вскоре тебе удастся взлететь к самим звездам и, быть может, ты не захочешь вернуться. Но для этого ты должна понять нас, увидеть ту картину мира, которая стоит перед нашими глазами. Так всегда: если хочешь стать кем-то, постарайся увидеть его картину мира, постарайся увидеть мир его глазами. Мир полон магии, а ты, как человек, не лишенный Эго, серьезно относящийся к себе и возвышающий себя, не можешь понять всей глубины слов: мир полон магии, мир есть магия, есть жизнь. Когда увидишь перед собой дерево, помни: ты ничем не лучше, а может, даже хуже, ибо растительный мир лишен негативных эмоций, необходимости бороться, испытывать боль. Ничего этого нет. Поклонись дереву, поклонись траве.
Она подошла ко мне очень близко, так что я начала ощущать ее запах. Такая близость меня несколько смутила, ибо я смотрела на это создание как на своего Учителя. От нее пахло лесом…
– Не смущайся меня. Вспомни о своей гордости. На начальных этапах гордость может помочь, ибо она позволяет человеку не пасовать, не сдаваться, а бороться.
Она смотрела прямо в самую мою сущность, открываясь сама, и я видела всю ту дикую силу, которая находится внутри нее. Эта женщина не знала, что такое старость, слабость, она была сильна и величественна. Я ощущала себя ребенком, мне хотелось упасть на колени и целовать пол перед ней, я могла противопоставить ей лишь свою гордость, не более.
И всё же этого хватило, ибо я смогла смотреть этой женщине в глаза, не опустить взор. Собственно, на этом функция гордости и заканчивается. Я поняла всю бесполезность этого качества.
– А теперь почувствуй, что значит – быть нами. И потом, когда увидишь наш полет, представляй именно эти картины.
Она положила руку на мою грудную клетку, и я вздрогнула. Передо мной стали плыть причудливые образы. Я начала понимать, каково это – видеть мир глазами тех птиц, каковыми они все являются…
Открыв глаза, я поняла, что лежу на полу. Холодный каменный пол… Но мне было жарко, моя одежда была мокрая от пота.
Учитель стояла рядом, безучастно смотрела на меня, однако ее глаза были полны любви и сострадания.
– Прошу прощения, я упала…
Я попыталась подняться, но тут же ноги подкосились. Тело дрожало. Голова кружилась. Я поняла, что сейчас вижу мир не как человек: перед глазами всё поплыло и начало окутываться мягким радужным свечением – аурой. Я не видела ауры раньше. Однако аурой дело не закончилось: все предметы изменились, воспринимались мной иначе, а широта моего зрения стала охватывать больше, чем 180 градусов.
– Сейчас от полученной информации твоя точка сборки сместилась, ты не можешь понять, кто ты: человек или птица. Твое сознание пытается обрести форму; теряясь, оно обращается к памяти, память подсказывает, кто ты есть. Не пытайся встать.
Тут она что-то постелила рядом со мной, а потом помогла мне лечь на ткань:
– Тебе пока не следует вставать. Дыши спокойно, ровно, глубоко. Ничего не бойся. Ты могла бы сойти с ума, произойди с тобой такое там, в твоей прежней жизни. Каждый человек, если он хочет открыть в себе то, что вы называете сверхспособностями, должен подготовить для этого почву: он должен быть здоров, полон энергии, у него не должно быть комплексов и зажимов. Он должен быть ярким, уверенным в себе и здоровым. Без этого всего он рискует стать жертвой своих же способностей или не развить их в полной мере. Когда человек силен во всех отношениях, в его жизнь начинает вплывать неизвестное, непонятное. Ты сильна, и потому я показала тебе то, что ты увидела. Ты не сойдешь с ума, твоя личная сила не даст тебе это. Дыши же.
Порой ее голос казался очень громким, и моя голова готова была лопнуть,  порой он напоминал хрип, и слов было не разобрать. Но смысл ее изречений всё равно доходил до меня спустя время, словно эта женщина сама контролировала процесс осмысливания мной ее слов. Впрочем, мне быстро становилось легче.
– Сегодня Дхарма сказал мне о твоем переживании под водой, о внезапно возникшем и побежденном тобою желании остаться под водой навеки. Наверное, тебе было бы так легче – остаться, как легче многим. И многие потом уже не получают тот шанс, который был им дарован. Когда шанс дается в следующей жизни, они снова отказываются, ибо так легче. Но беда в том, что все трудности – у тебя в голове, в твоем уме. Трудностей нет. Была ли ты в местах заключения? Знаешь ли ты, что такое – находиться в плену, под пытками? Вот этим людям плохо, а остальным – хорошо. Но остальные не осознают, как им хорошо, пока не становится еще хуже. Тебя тянет твой дом, но твоя ошибка в том, что ты считаешь, будто у тебя есть дом. У тебя нет дома. И даже это твое новое обиталище – не дом, а лишь временное пристанище. Тебе кажется, что вернуться назад, к твоим родным, легче, ведь ты их любишь. А они без тебя страдают. Но мы все однажды оставляем других, у каждого человека свой путь, и это неправильно – встать на месте и никуда не идти. Никуда идти не получится: ты либо идешь вперед, либо назад. У нас были тысячи родных, тысячи родных мы повстречаем. Не грусти о них.
Я уже очнулась и внимательно ее слушала.
– Все проблемы – от ума, но ум – это составляющая только твоей социальной личности, не более. Твой дух – это сознание, он не знает, что такое ум. Ум – это глупость, это цепи, которые сковывают тебя, когда ты смотришь на мир. Социальная личность – это существо, которое пытались вырастить из тебя твои родители, общество, друзья. Люди часто идут на поводу всего этого и страдают, ибо инвалиды не могут научить других летать. Среди калек Бога не найдешь. Став птицей, ты будешь перерождаться в дэву, богочеловека.
– Ум основан на логике. Мы смотрим на мир, пытаемся его понять, найти в нем логику. Только так мы можем понять мир.
– Нет. – ¬ Женщина улыбнулась. В ее глазах появилась нежность и терпение, будто я сказала что-то на редкость глупое. – Что такое мыслительный процесс? Это определенная цепочка образов и выводов, лабиринт. Что такое логика? Это лабиринт, где на каждый поворот есть свой образ, свой ответ, своя причинно-следственная связь. Но всё это может быть неправильным. Человеку отчасти построили лабиринт, в течение жизни он приобрел свои образы. Не более. Тот, кто ищет в чем-то логику, просто пытается подогнать нечто под свою систему мыслительного лабиринта, под привычные образы и картины, но что происходит? Явление он заменяет своими характеристиками, определениями, которые ему более понятны. Система всегда упрощает, лабиринт – это стены, ты вынуждена идти по отстроенным коридорам, путям, а потому ты рискуешь не только упростить нечто, но и совершенно его не понять, ибо для этого явления у тебя не найдется наиболее подходящих характеристик.
– То, что вы сказали, очень похоже на определение опыта. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с чем-то, мы сравниваем это с информацией, полученной в прошлом.
– Да. Но в этом и беда опыта. Информация от явлений прошлого зависит от тебя самой и определяется твоими возможностями принять явление и истолковать его. Вполне возможно, всё было ошибочно. Может быть, ты что-то не поняла, проглядела, не увидела. Ты сама была тогда другой. Дождь в засуху – благо, но в дождливый сезон он подобен божьей каре. Более того, жизнь меняется, и то, с чем ты сталкиваешься, может быть совершенно неординарным, как сегодняшний твой полет. Для него у тебя нет определений. Для нас у тебя нет определений. Но ты этого ждала.  Потому ты не мучаешься так, как могли мучиться другие. Конечно, для простоты нашей беседы я, как и Дхарма, как и любой из нас в будущем, использую образы и обороты, понятные тебе. Если бы я разговаривала с тобой языком своего мировоззрения, ты бы меня совсем не понимала.
Я уже окончательно пришла в себя на физическом плане, а потому смогла сесть и подтянуть к себе ноги.
– Получается, мы пленники собственной логики?
– Да, вы пленники собственной логики.
– И что же нам делать?
¬– Стараться не осмыслить, но принять. Глядя на мир, не вешай ярлыки, не осмысливай, а просто принимай. Социальной личности так проще – вешать ярлыки. Но когда ты смотришь на мир без анализа, то поток информации, который поступает в тебя, уничтожает твою личность, все установки рушатся. Ты становишься другой. Не думай ни о чем, внимай. Будь как губка.
– Почему социальная личность рушится?
– Потому что общность людей в масштабах Земли – такая, какой она сейчас является, базируется на ложных установках. Так проще вам. Однако когда ты начнешь внимать миру без анализа, наблюдать и принимать, стать жить наблюдением и принятием, созерцанием, то поймешь, сколько в тебе лжи. Ты увидишь, сколько в тебе несостыковок, что практически все законы и правила вашей человеческой общности основаны на лжи и мало имеют связей с реальным миром.
– Кто придумал эту ложь?
– Нельзя винить людей в создании лжи и обмана, это эпоха ночи Сварога, которая скоро закончится. Идет утро, мчится на Землю Калки, чтобы уничтожить тьму и принести свет. Возрадуйся, но пойми: всё это – процесс развития.
Мне захотелось встать, но почему-то я точно знала, что окажусь выше ростом, чем эта дивная великолепная женщина. Она была одета в черно-золотые одежды. Волосы, которые когда-то были цвета ночи, а теперь поддались седине, волнами опускались на плечи; на голове, словно диадема, был золотой шнур, завязанный сзади, концы шнура свободно ниспадали, переплетаясь с волосами. У женщины были синие глаза, подобные двум сапфирам; несмотря на ее внешнее спокойствие, они горели слово две звезды и обжигали холодным пламенем.
Я залюбовалась ее глазами, точнее, они окутали меня, словно загипнотизировали. Наверное, эта женщина заметила это, ибо ее взгляд изменился…
А я вдруг оказалась парящей высоко в небесах… Никого вокруг не было, а снизу и со всех сторон на меня смотрели горы, покрытые снегом. Я ощутила свежесть холода, холод окутал мое едва покрытое одеждой тело, и по коже тут же пробежали мурашки. Дыхание перехватило, сознание встрепенулось…
… С открытым ртом я смотрела в стену, обескураженная увиденным, и даже не сразу заметила, что снова нахожусь в своей комнате. Тело всё еще помнило ощущение мороза, сердце колотилось.
Рядом со мной, почти вплотную стояла эта женщина, и ее платье касалось моих ног.
– Что это было?
– Узнаешь потом. Сегодня тебя ждет созерцание. Мы хотели дать тебе другой урок – помочь стать птицей, однако наш разговор заставил меня изменить наши планы. В любом случае, созерцание так же поможет твоей личности. Дхарма скоро придет. Отдыхай.
Она коснулась рукой моего лба и вышла. Я посмотрела ей вслед, а потом с тоской оглянула свою келью. Каменные стены казались унылыми и навевали тоску, я напоминала себе собаку, посаженную на цепь в конуре.
Вскоре принесли трапезу: фрукты, рисовая каша и чистая вода. Казалось бы, всё очень просто, но я получила неземное наслаждение от пищи.




Вскоре за мной пришел Дхарма. Он принес мне хламиду из светло-серой ткани, сказав, что свою одежду я могу снять. Сам же он был одет в синюю хламиду, капюшон был накинут на голову.
Я попросила его, чтобы он покинул комнату, оставив меня одну. Он странно посмотрел на меня, а потом вышел. Меня смутили его глаза. Сняв свою одежду, которая уже начала терять вид, я с облегчением и наслаждением надела новую. Ткань хламиды была удивительно мягкой и пахла травами, в особенности мятой.
Я вышла и внимательно посмотрела в глаза своего ведущего. Только тут до меня дошло, что это были не человеческие глаза, а глаза птицы. Он смотрел на меня сейчас из своей сущности, и взгляд этот был лишен обычных, человеческих чувств и эмоций.
– Готова? Тогда пойдем.
Он взял меня за руку. Его ладонь была сухая и теплая. Через его ладонь я ощутила поток энергии, которая проявлялась через покалывание и дрожь. Мы шли неспеша, я отдалась во власть энергии, попытавшись отключить внутренний диалог.
– Сегодня, как ты знаешь, тебе предстоит созерцание. Ни о чем не думать; более того, осознавать себя здесь и сейчас. Всё время. Глядя на мир. Смотреть на небо и видеть небо, смотреть на звезды и видеть звезды. Человеку кажется, что он живет, но он на самом деле не живет – точнее живет в своих мирах, в мыслях. Когда он идет по улице, он всё время о чем-то думает, спит. Порой он осознает, где он, но его хватает ненадолго: он смотрит на деревья, и его одолевают приятные образы, воспоминания и мысли; он смотрит на небо, и тут же начинает мечтать. Но он не видит ни деревьев, ни неба, лишь свои сказки. Созерцание может дать возможность осознать жизнь, осознать этот мир.
– А что происходит, когда человек осознает мир?
– Реальность пугает, если человек не подготовлен. Не потому, что она страшна, но потому, что она обрушивается на тебя всей своей безграничностью и полнотой. Что такое время? Всего лишь абстракция или измеритель? Верно и то, и другое, однако, созерцая, ты понимаешь: мир всегда меняется, а мы – на шаг позади. Мы обречены быть всегда позади мира, ибо то, что ты видишь, – того уже нет.
Мы шли коридорами, спутник говорил медленно, и каждое слово молотом вбивалось мне в разум. Я не понимала его, хотя и медитировала раньше. Я терялась и совершенно не знала, что думать.
Мы вышли к свету. Оказалось, что наш туннель выходил прямо позади водопада, однако водопад ниспадал не в озеро, а в ущелье. Обойдя его, мы подошли к краю обрыва, и я увидела потрясающую панораму: внизу, к самому горизонту раскинулись зеленые волны холмов, посреди которых было почти идеально круглой формы озеро и еще один водопад. Я узнала это озеро. В нем мы купались пару дней назад. Или же целую вечность назад.
Издалека озеро казалось еще более красивым.
Край водопадов.
В озере отражались белые облака. Облака, подобно армаде, величественно плыли по глубокому синему небу.
– Твоя задача состоит в том, чтобы просто созерцать. Не думать, не улетать в своих мыслях, даже не стараться ощутить безграничность своего сознания. Всё, что придет к тебе, оно придет само, как понимание. Смотри на мир. Одна.
Незаметно он ушел. Я нашла место на краю обрыва, где не было песка, лишь одна трава, осмотрела на наличие мелких камней и сучьев, а потом села.
Неожиданно на меня наплыли мысли о моих родных и дорогих людях, о друзьях. Я стала думать о том, что с ними творится, что с ними происходит. Как они?
Защемило сердце. Стало грустно и тоскливо. Я посмотрела на себя, свою новую одежду. Сколько я здесь? Десять, двадцать дней? Или два-три дня? А может, годы? Дни здесь проходят очень быстро и все же включают в себя целую вечность.
Дом…
Я могу сбежать сейчас!..
Но… ¬– тут я вспомнила слова той самой красивой женщины, – у меня нет дома. Уже нет. И я не могу не закончить начатое.
Я посмотрела на леса, на круглое озеро, в котором отражалось небо и облака. Было очень красиво. Я попыталась сосредоточиться на созерцании, но мысли о прошлом вновь пришли ко мне.
Как же это сложно – не думать ни о чем, не воображать!
Несколько попыток оказались безуспешны, и тогда я решила начать изнутри. Ни о чем не думая, направляя всё свое внимание на внутренние ощущения, осознавая каждый вдох, каждый выдох, я медленно и глубоко задышала. Глаза были закрыты.




Я чувствовала, как мне становится легче. Что-то светлым потоком вливалось в меня, и захотелось сказать: благодарю. В центре груди стал разрастаться шар, и в какой-то момент я открыла глаза.
Подобной красоты я не видела. Каждое творение пело о себе, о своей жизни, всё было живым. Всё радовалось жизни и излучало свет.
Я ощутила, как меня заполняет информация, и поначалу стало плохо, ум сходил с ума, если так можно выразиться. Мне показалось, что я совсем в другом месте, но в то же время я была там, на краю обрыва, и сзади меня шумел водопад. Всё жило, а потому казалось иным.
Плавный, глубокий вдох, плавный глубокий выдох. Порой мысли приходят, но я слабо качаю головой и вновь возвращаюсь сюда, к обрыву. Я начинаю осознать, что живу, что каждая клеточка моего организма живет. Энергия переполняет меня, ей уже мало оболочки физического тела.
А еще в какой-то момент я начинаю понимать слова Дхармы: мы – на шаг позади. Мы всегда на шаг позади. Мир – это энергия. Он меняется, он уже другой, а мы видим еще старую картинку.
И в то же время мир – всегда один и тот же: постоянен в своих изменениях, суть – всегда одна. Мир подобен воде: рябь искажает гладь озера, отражение меняется, но озеро – всё то же, и поверхность озера – одна.
Как догнать мир в его изменениях?
А нужно ли?
Вот она – относительность времени…
Но мне начинает казаться, что судьба быть всегда на шаг позади – это ограниченность нашего сознания. Сна. Мы все спим глубоким сном, и сон наш подобен океану, мы же – на дне. Как проснуться?
Как осознать всё и вся?..
Шумят водопады. Дует ветер, нежно касаясь меня. Я ощущаю его прикосновение как материальное – настолько я чувствую его.
Я понимаю, что всё в мире зиждется на любви, каждое существо взаимодействует с другим благодаря любви. Любовь есть всеобщая гармония. Любить – не необходимость, любовь – это закон.
Мне хочется проснуться, пробиться к своему сознанию, однако я понимаю, что тогда останусь стоять на месте. Ключ – именно в нестяжательстве, в том, чтобы быть здесь и сейчас, воспринимать реальный мир и отказаться от мира иллюзорного.
Вся наша жизнь – обман. Все наши стремления, идеалы, даже вера во что-то – всё обман. Мы живем в своем мире, но мы даже не понимаем, что живем, всё время находясь где-то там, не здесь. Стоит только осознать себя, и сразу понимаешь глупость того, что тебя окружает. Стоит только уйти жить в лес, и большая часть всех проблем уйдет, все волнения – уйдут. Океан сна, этот океан страстей и мыслей подобен липкой массе, которую нужно отмыть, и единственный способ уйти, осознать себя – это от всего отказаться, как однажды сделал Будда.
Ничего нет, есть только Творец…
Последнее озарение меня настолько поразило, что я поднялась…
Оказалось, что самосозерцание уже закончилось. Моя практика подошла к концу, о чем свидетельствовал пришедший Дхарма.
– Ну как?
– Если любишь мир, – улыбнулась я ему, – то он отвечает тебе любовью. Любовь – это закон, это суть взаимодействия всего в мире. На ней всё основано. Если не любишь, то не взаимодействуешь с миром, отторгаешь его, так  уж получается. Не мир тебя отторгает, а ты его. Для любви не бывает причин, она просто есть. Всегда.
– Правильно. Многие из людей не воспринимают мир. С одной стороны, они отказываются играть в массовые игры, которые вы называете социальной жизнью. С другой стороны, видя убогость подобных игр, эти люди винят во всем мир, даже Бога. Но разве сам мир убог? Нет. Убого то, что делают люди. Но ведь в эти игры можно не играть.




– Здравствуй, ученица.
Наставница вошла в мою комнату, и я, склонившись, ответила:
– Намастэ.
Я только что вернулась с прогулки под наблюдением двух стражей. Я всё еще была здесь как пленница, и это тяготило меня.
– Давай поговорим с тобой о недавних событиях. Точнее, о твоих переживаниях.
Ко мне уже несколько дней никто не заходил, и у меня было достаточно времени обдумать пережитые волнения. Когда я пыталась снова соприкоснуться с теми возвышенными эмоциями, мне становилось легко, и скромная моя келья расширяла свои границы во все стороны. Но потом, стоило открыть глаза и выйти из медитации, тоска по дому и желание сбежать были невыносимыми.
Я ведь могла сбежать, -  думала я с сожалением.
С сожалением ли?
А сейчас жрица  величественно села на пустую койку. Сама я предпочитала спать на полу, так как мне нравился простор в движениях, пусть даже я сплю, а движений не так много.
Сама я села напротив нее у стены в позу лотоса.
– Наверное, ты уже знаешь о наших способностях к телепатии. И догадываешься, что нам вовсе не обязательно находиться в твоем поле зрения, чтобы знать, что ты чувствуешь.
Я вспомнила о своем желании уйти, мне стало неловко и страшно.
– Тебе не должно быть стыдно за испытанные тобою эмоции. К тому же ты не поддалась им. Пойми: стыдиться желания заботиться о своих близких не нужно, это естественно, это проявление нашей любви о них. Но есть и другое проявление любви: отпускать. У каждого человека свой путь; порой пути пересекаются, но потом эти самые пути расходятся, а потому кто-то уходит из нашей жизни, а кто-то приходит. Таков закон, и не принимать его – глупо, ибо причинишь вред себе и другим людям. Тебе пора было уйти. Мы учим друг друга, друг для друга мы всегда учители. Ты обучила тех, кто окружал тебя, они обучили тебя. И остался последний неусвоенный урок: твой уход. Ты должна отпустить свой дом и близких, и твои близкие должны то же самое сделать для себя и для тебя. Умение отпускать – одно из проявлений настоящей любви. Всё в жизни – это уроки, – бесконечные, порой непонятные, а потому единственное, что остается людям, так это принимать. Каждый тысячи раз терял, обретал, и это нормально. Но мы всегда едины, вместе, а потому даже прощаться порой не имеет смысла.
– Но ведь каждый из нас одинок.
– А потому одиночества нет, оно всего лишь абстракция. Мы все одиноки в том понимании, что у каждого свой путь, каждое сознание – целая Вселенная, но потом ты поймешь, что частица тебя есть в каждом, а частица всего живого – в тебе. Это подобно тому, как капля содержит в себе целый океан, а океан состоит из множества капель. Может, мы все одиноки, но не в вашем, человеческом понимании, и в этом бесконечном одиночестве есть свое величие и неописуемая красота.
– И что ждет человека, когда он отпускает?
– Он начинает познавать высшую любовь. Мы никогда никого определенно не любим, любовь эта – в нас самих, но однажды появляется человек, на которого мы эту любовь изливаем: люди меняются, а чувство прежнее. Может быть и такое, что человек этот будет намного достойнее того, кто был ранее. Любовь не знает ни расстояния, ни времени, она просто есть. И любовь не знает страха, ибо сама любовь – это дар.
– Привязанность и тоску ощущает несовершенное человеческое «я», – заговорила я с грустью. – Скажите, неужели наши пути с ними разошлись, и мы не встретимся?
– Всё может быть. Возможно, вы увидитесь, но ты будешь уже совсем другим существом, старая личность умрет, а значит, то Я, которое сейчас живет в тебе, их не увидит. Но твой путь завел тебя сюда, и ты должна вынести отсюда все уроки.
Я задумалась.
– Почему вы так ласковы?
– Потому что ты боишься нас. Дхарму не боишься, и потому он так часто бывает с тобой. А меня – боишься, потому что я для тебя очень и очень высока. Вернемся к разговору. Ты должна понять: любовь есть всюду, даже в таких пока что не понятных тебе существах, как мы. Отпускать – это редкое умение. Прошлого нет, есть только настоящее. Думать о прошлом – значит, отрицать настоящее, значит, не ценить жизнь. Смотри вперед смело и будь всегда безупречна.




Дхарма привел меня на службу. На ней я была впервые. С того памятного разговора с женщиной-Учителем мне разрешалось самостоятельно выходить из своей комнаты и бывать в тех местах, которые мне интересны. Однако на службу я пришла впервые.
Курились благовония. Тонкие струйки ладана и сандала подымались под купола зала, усыпанного драгоценными камнями, словно звездами.
Звучали песнопения. У боковых стен стоял хор из юношей и девушек, создавая дивное многоголосье. Вокальные партии переплетались в одну дивную мелодию; мелодия сливалась со струйками благовоний, она стелилась по полу, окутывала каждого монаха и змеей подымалась вверх.
Каждая клеточка моего тела вибрировала. Пение проникало внутрь. Отражаясь от стен, оно создавало многократное эхо, усиливающее вибрации. Мне казалось, я улетаю. Я ощущала, как постепенно, от куплета к куплету энергия подымалась по ногам, ахарате, и вскоре в голове возникло необычное гудение, а кожу головы окутал холод.
Мне стало не по себе от накатившихся ощущений, появилась слабость, начало покачивать. Дхарма, очевидно, заметив мое состояние, взял меня под локоть и прошептал на ухо:
– Молись. Почувствуй эти ощущения, войди в молитвенное состояние. При этом представь себя деревом, ахаратой. Ты центр мира, ты не можешь упасть. Помни, что молитва – это, прежде всего, искренняя, светлая эмоция Творцу. Отдайся.
Я расслабилась, чувствуя поддержку Дхармы. Он уверенно держал меня за локоть, и я, растворившись в вибрациях, ощутила свой позвоночник и представила себя осью мира. Хор пел о любви, и в моем сердце возникали неописуемее благоговение и любовь. Соединив руки в молитвенном жесте на груди, я обратилась к Творцу.
Что такое молитва? Это не слова, но именно поэтому каждая фраза должна произноситься осмысленно, эмоционально, ибо молитва – это эмоции, это посыл.
Поток энергии стал настолько сильным, что я уже не могла толком двигаться. Я была подобно шлангу, через который снизу-вверх двигалась энергия. Тело гудело, вибрации уже больше походили на дрожь.
А затем стали происходить странные ощущения. Я ощутила, что теряю свое физическое тело, что оно становится другим. Мгновение – и вот уже я птицей лечу под звездным небом. Я лечу очень высоко, или же небесный купол очень близко, – звезды большие, их очень много, они светят ярко. Луны не видно, многие созвездия совсем незнакомы, поэтому я делаю предположение, что лечу сейчас по небу не своей планеты.
Подо мною – бескрайняя ровная поверхность без единого холма. Я знаю, что на ней растет невысокая трава, при попытке ее охарактеризовать рождается эпитет: «сочная». Из-за отсутствия холмов небо  и земля кажутся бесконечными.
Я могучая птица. Мои крылья велики, и полет очень быстр. Я мчусь подобно ветру. Я чувствую, как меня окутывает волны прохладного воздуха. Что-то волшебное есть в стремительном полете под звездным небом.
И я лечу.
Произошли изменения. Приглядевшись, я вижу, что далеко впереди, внизу стоит человек. Ветер играет с волосами этого человека.
Я лечу всё дальше, и ко мне приходит понимание, что это я стою там, далеко внизу. Тут же я начинаю воспринимать себя в двух телах одновременно, а потом сознание покидает тело птицы, и вот я уже стою на земле, на бескрайней поляне.
Я смотрю на большую птицу, которая летит в мою сторону. Она есть я. Она летит ко мне. Мгновение – и птицы более нет.
Я стою одна. Одна на целой планете.
Беспокойно дует ветер. Он приятно прохладный и сильный. Мои волосы неожиданно тяжелые – я чувствую, как порывы ветра подымают их. На мне легкое одеяние: какие-то штаны и туника, обуви нет.
Я чувствую тепло земли. Более того, я ощущаю движение этой планеты вокруг своей оси, я слышу это движение как некий звон. Очень тихо.
Над головой – звездное небо, которое кажется бесконечным. Я смотрю на десятки тысяч звезд и уже не пытаюсь найти знакомые созвездия. Звезд так много, что даже без спутников этой планеты светло.
Мне очень хорошо. Я ощущаю себя счастливой. Мне кажется, что всё вокруг пронизано Высшей Любовью, что всё вокруг пронизано Творцом. Я ощущаю себя влюбленной.
Во что?
В жизнь как форму бытия.
Я начинаю медленно шагать. Неописуемое удовольствие – шагать по прохладной мягкой траве…
А потом всё начинает таять перед моими глазами. И вот я снова стою в зале, и сквозь мое тело проникает волшебное пение хора. Оборачиваюсь, чтобы спросить у Дхармы, что со мной было, и замечаю, что меня уже никто не держит. Вокруг меня пустое пространство, и некоторые из адептов немигающим взором смотрят на меня.




Я сплю?
Пасмурно, я стою на каменистом берегу моря (впрочем, камни обточены водой), справа от себя вижу небольшую скалу, которая врезается в воду; что слева – я не вижу, но почему-то создается впечатление, что слева такая же скала.
Дует неспокойный ветер, я прохаживаюсь у воды, на сердце, как всегда бывает в такую погоду, тревожно и волнительно, в такую погоду острее чувствуешь.
Я не могу понять, что делаю здесь, в этом месте. Я жду.
Неожиданно мне становится ясной цель своего присутствия на том берегу: я пришла туда, чтобы бороться.
С чем?
Ответа еще нет. Мне кажется, что я борюсь с морем, вызываю его на дуэль. Когда я спрашиваю, зачем я это делаю, то вижу картины, как я нахожусь в лесу, и некто старый (возможно,  шаман), как после посвящения, дарит мне некое ожерелье; в этих картинах на мне красивое платье из кожи животных. Но там, на берегу моря, я не могу понять, как же я одета.
Вода начинает подыматься, я вижу себя уже в воде, уровень воды постоянно растет: вот она по колено, по пояс, поднимается выше, выше.
Я борюсь с водой, при этом возникает ощущение, что вода – это очищение, что меня очищают. Я яростна в этом тонком мире.
Вода подымается, вот она уже по пояс, грудь, почему-то я помню об Учителях и очень ярко вижу их круг.. Мне кажется странным, что я настолько погружена в воду, но образы очень яркие, я чувствую в воде себя абсолютно естественно, я вижу себя в воде и ощущаю ее на себе. А потом, когда вода уже по шею, промелькает мысль, которую я отправляю Учителям: Учители, я же могу так и утонуть, что потом будет? Почему-то кажется странным видеть себя полностью в воде, я же тогда не смогу дышать.
И тут меня окружает некая завеса – словно бы завеса огня. Я нахожусь внутри прозрачной огненной сферы, вытянутой в форме цилиндра. Всё хорошо, понимаю я, а вода начинает стремительно уменьшаться – быстрее, чем поднималась.
Возникает ощущение того, что я победила. Возникает понимание, что, раз вода – символ очищения, я очистилась. Вода опускается, и вскоре я снова стою на каменном берегу, смотрю на прибой и совсем не вижу себя. Более ясно я вижу момент посвящения там, в лесу, когда я в красивом шаманском платье, облегающем стройную фигуру. Мне вручают некое ожерелье с большими красными камнями: то ли гранатами, то ли рубинами. На ожерелье присутствуют большие клыки. Шаман говорит про моего будущего избранника. Я слушаю об избраннике с радостью и любовью.
Я снова возвращаюсь на берег, но теперь я прекращаю ощущать единство себя и той меня: я наблюдаю за всем со стороны, порой вселяюсь в тело. Теперь я уже вижу себя одетой в это шаманское платье, красивой, статной.
И я вижу, как мое Я разводит руки в стороны. Отдавая себя на пожирание духам, отдавая им на пожирание свои слабые качества, свое прежнее, ненужное Я. Возникает мысль, что сейчас у духов настоящее кровавое пиршество: не потому, что много чего скопилось, а потому, что духов собралось много и они реально всё съедают. Я не вижу духов; может, по этой причине я наблюдаю за всем со стороны, ибо не имею должной подготовки осознать всё от первого лица.
Духи поедают меня, я наблюдаю за собой, а потом… потом я вижу себя уже в другом месте, вокруг пески, леса, холмы, но гор нет, да и леса уже другие, не наша тайга. Порой возникает мысль, что я наблюдаю южноамериканские, ступенчатые пирамиды. Как я вижу себя? Черные, как смоль, волосы, черное платье-плащ, словно я жрица некоего культа.
И я совсем не чувствую тепла, мягкости. Это был жесткий культ, культ не знающего жалости бога. Есть в этом образе что-то сущностное, очень сильное и бешеное, необузданное, словно я являюсь самой Кали.
Я спрашиваю себя: неужели тот залив сыграл свою роль, и мне незачем туда возвращаться? Пробую вернуться, но не чувствую связи с берегом моря, я уже в другом месте, здесь, среди незнакомых, более низких лесов, песков и странных картин пирамид.
Начинает смещаться личность. Мне стало казаться, что у меня меняются кости лица, то есть я стала воспринимать мир как кошка или змея. Лицо стало расширяться, глаза – сужаться и становиться более глубоко посаженными. Я сходила с ума. Усилием воли, абсолютной концентрацией на личностном аспекте я остановила превращение. Картина меняется, я воплощаюсь  в жрице.
А потом… Я  сижу на камне, на том берегу. Я чувствую, что я уже другая, что я сделала всё, что должна была сделать. Я чувствую покой и умиротворение. Я более не я, я другая.
Я медитирую, смотрю на солнце и ни о чем не думаю. Вокруг вода, позади берег. Светит солнце, я воспринимаю в нем своих учителей.
Я мудра и сильна…
Я сижу на камне в десятках метров от берега, повсюду вода. Наплывающие волны разбиваются о мой остров, тысячи брызг разлетаются в стороны. Я вся мокрая.
Пасмурно.
Я пришла в себя. Рядом со мной сидит одна из круга Учителей, полюбившаяся мне наставница.
– Что это было? Как я здесь оказалась?
Я совершенно не помню, как мы пришли в этом место. Я вообще ничего не помнила, кроме событий видения. Или же сна.
– Это было шаманское путешествие. Ты прошла некое посвящение. То, какой ты видела себя, – такой образ ждет тебя в будущем.
Я молчала. Вспоминала события путешествия.
– Постойте! Там речь была о свадьбе!
– Значит, ты увидела свое будущее. Здесь тебя ждет твой будущий муж. После свадьбы ты станешь одной из нас и навсегда останешься с нами.
– Но я не хочу! – зашептала я в ужасе.
– Ты рассуждаешь как человек. Как обычный человек, который преувеличивает собственную природу. Беда в том, что в природе этой нет ничего духовного и божественного.




– У каждого человека свой рай, который определяется его индивидуальностью.
На этот раз ко мне пришла не женщина-учитель, а мужчина. Очень старый. И величественный. Я бы никогда не подумала, что старость может так красить.
Мы сидели в тронном зале, куда меня привели в первый раз. Было что-то торжественное в том, что урок проходит здесь, а не в моей келье. Создавалось впечатление, что мне передаются великие знания. С другой стороны, я чувствовала смущение, и оно мешало мне слушать: порой я улетала в своих мыслях. На мне было обычное серо-белое платье, которое принес мне Дхарма.
– Каждый человек – это целая Вселенная, внутри него – неисчерпаемый источник энергии. То, что ты около месяца назад увидала в своей наставнице, было ее раем, ее миром, домом, ее сущностью. То, что недавно познала ты, также является твоим раем. Домом. Ты ведь была счастлива, когда была в нем?
– Да. Ощущение чего-то родного. Уже потом, когда я оказалась в своей келье, чувство того, что я вернулась к своим истокам, чуть не заставило меня плакать.
– Можешь считать, что ты нашла свой дом. Ты познала внутренний мир своей души, и многие годы тебе придется еще познавать его. То есть саму себя настоящую. Рай – не где-то там, он внутри. И многие йоги, понимая это, создавали внутри себя свой рай. Теперь ты понимаешь, что у человека нет дома в этом мире?
Я неуверенно кивнула:
–Вы хотите сказать, что после смерти я попаду туда?
Старец посмотрел на меня с любопытством, а потом продолжил:
– Ага, понятно, отчего у тебя возникли такие мысли. Под домом понимаю твой индивидуальный мир, то, откуда ты вышла, где ты росла. Я называю дом твоим раем, потому что это место для тебя прекрасно. И естественно, ты не попадешь туда после смерти. Каждого из нас ждет намного больше. Теперь ты понимаешь, что у человека нет дома в этом мире?
– Теперь, кажется, понимаю.
– Пока что ты понимаешь это лишь своим разумом и глубинной своей сущностью, но данная истина для тебя самой является всего лишь набором слов. Ты не прочувствовала ее, не начала жить по ней. Твои чувства тянутся к тому, что ты оставила. А потому помни о своем настоящем доме. Изучай его. И тогда он обретет свою силу. Силен тот, кто нашел свой истинный дом, ведь ему есть, на что опереться. Настоящий дом отличается от вашего тем, что он вечен. Из социального дома рано или поздно вырастаешь. Когда человек спустя годы возвращается в то место, где вырос, он на самом деле идет за воспоминаниями. Но воспоминания не станут настоящими, это всего лишь прошлое.
– Зачем вы говорите всё это?
– Ты уже стала другой. И скоро тебя ждет испытание.
Старец уходит, а я до сих пор не могу прийти в себя после шаманского транса. Я помню в мельчайших деталях слова шамана о будущей свадьбе. Пытаясь прочувствовать будущий образ себя, я неизменно приходила к тому, что он вполне человеческий. Конечно, я была на фоне этого образа слабой и непостоянной, но я чувствовала и понимала его.
Если я выйду замуж, я стану другой…
Я не хотела этого. Я не хотела оставить прошлую жизнь навсегда. Будущее неумолимо двигалось ко мне, с мощью и грохотом, а я не готова была отдаться ему, оставить навсегда свое прошлое. Мне хотелось спрятаться от будущего, отбежать в сторону…




Утром я проснулась совершенно разбитая. Мне снилась семья и дорогие мне люди. Им было плохо, они звали меня.
Когда пришел Дхарма, я испытала волнение, ибо помнила последние слова старца об испытании. Я тут же спросила, что меня ждет или может ждать, но в ответ получила молчание и холодный взгляд.
Я поднялась после медитации, подправила одежды, однако Дхарма подошел ко мне и потянул за шнур на моем платье. Всё одеяние плавно упало на пол.
– Тебе не понадобится одежда. Разденься догола.
Я начала смущаться, а Дхарма слегка улыбнулся.
– Мы не люди в той степени, в какой являешься ты. Напрасно смущаешься. К тому же мы всё равно видим много больше, чем просто физическое тело.
– Что меня ждет?
Молчание.
Мы шли по долгим коридорам, и мне начали попадаться на глаза обнаженные фигуры монахов. Монахи внимательно смотрели на меня, молчали, но мое сердце слышало их зов: стань одной из нас. Я видела в их глазах любовь. Поначалу меня смущали их взгляды, но потом я совершенно четко осознала, что на мою обнаженность они совсем не обращают внимания.
Темные извилистые коридоры, ¬– мы в первый раз шли таким путем. Воздух был холодный, однако я совсем не замерзала. Порой на стенах что-то мелькало; мне казалось, это настенные украшения или же естественным образом находящиеся внутри стен драгоценные камни.
– Осознай, кто ты есть, – неожиданно произнес Дхарма. – Одежда тебе не понадобится потому, что тебе предстоит перевоплотиться. Скоро мы придем туда, где нас ждут десятки, сотни таких, как я, как ты. У каждого свой путь к своему я, а потому и на край мы идем своим путем, и нам уже никто не встречается. Осознай, кто ты есть. Быть может, меня скоро не станет. Этот путь, путь осознания себя, человек должен пройти только сам. Учитель, наставник только показывает короткий путь к Богу, к осознанию своей сущности. Но пройти его может только садхак, ученик. Осознавай себя, прислушивайся к себе. Кто ты?
Мы идем на край? Мне предстоит снова лицезреть полет птиц? Нет. Мне предстоит взлететь, перевоплотиться. А для этого – осознать себя птицей, видеть мир как птица, чувствовать, как она.
Я начинаю вспоминать ощущения из тех картин, когда я лечу птицей в небе другой планеты. Порой я закрываю глаза, чтобы реальный мир не отвлекал меня, я стараюсь предельно четко и ярко прочувствовать в себе птицу. Тут же звуки становятся более громкими, практически осязаемыми, звуки касаются меня, проходят сквозь меня и устремляются дальше.
Впереди слабый свет… Сейчас ночь, светит луна.
Но я всего этого не вижу, я догадываюсь об этом.
Я оглядываюсь в поисках своего спутника и понимаю, что его нет рядом. Я совершенно одна, а это значит, что оставшийся путь я должна пройти одна.
Но мне становится страшно идти с закрытыми глазами, ведь меня более не ведут, я могу споткнуться и упасть. Я не закрываю глаз, иду вперед, пытаюсь сосредоточиться на птице в себе, и у меня не получается.
Закрыть глаза?
Но я же упаду…
Пусть. Пара синяков еще никого не убивала.
Я закрываю глаза и несмело делаю шаг вперед. Новый шаг…
А потом на внутреннем экране высветился весь коридор, и я иду вперед смело, осознавая, что видит всё это не человек во мне, а сущность, птица. Я вижу конец тоннеля, я слышу неясные голоса и крики птиц, и понимаю, что некоторые уже начали свое перевоплощение на физическом плане.
Я хочу сделать свой шаг быстрее и понимаю, что не могу, что воздух стал плотнее, как кисель. Я пытаюсь бороться, и тут же передо мной начинают возникать какие-то образы. Я приглядываюсь к ним и понимаю, что вижу свой дом, своих родных и близких. Я вижу счастливые мгновения совместной радости, объятия, приключения, признания в любви от тех, кто так дорог…
Всё это начинает сводить с ума. Всё это мешает моему воплощению.
Я словно бы стою на перепутье двух дорог: либо отдаться прошлому и пойти по старому пути, а если быть более честной, то на самом деле остаться на месте, либо переступить через свои воспоминания и выбрать другую дорогу, которая ведет к новой жизни.
И я злюсь и делаю шаг. Мистерия уже началась, меня ждут, я не могу медлить… Я делаю шаг, потом другой, и образы начинают таять, умирать, на их место приходят другие, чтобы так же растаять.
В какой-то момент я понимаю, что я переступаю не через неясные картины, а через части себя, через многочисленные и порой противоречивые «я». Но уже поздно, это осознание происходит где-то на грани моего разума как нечто неясное, ненужное, как дополнительная деталь и без того полной картины.
И вот шаги уже более быстры, и я выхожу из пещеры…
Мне открывается чудесная картина. Огромный уступ скалы заполнен монахами, однако это уже не люди, это нечто среднее между людьми и птицами: их кожу частично покрывают перья, лицо вытянулось. Существа испускают приятный голубоватый свет, они светятся подобно звездам. Те, которые у края уступа, прыгают вниз и вскоре поднимаются вверх большими и сильными птицами.
Звездное небо уже заполнено ими. Образуя строгие по формам фигуры, птицы летают в небе.
Единый, стройный организм, основанный не на законах, но на гармонии.
Ты не теряешь себя в Творце, ты сливаешься с ним, сохраняя свое сознание…
Птицы разговаривают, они издают странные, не привычные слуху звуки, необыкновенно приятные и музыкальные. Где-то звучит музыка…
Или мне кажется, и музыки нет… Точнее, музыку воспринимает птица во мне.
Я поднимаю свои руки и обнаруживаю, что сама уже не являюсь в полной мере человеком. Кожа покрылась мелкими перьями. Осознаю, что будь я обычным человеком, подобное превращение меня бы испугало и внушило отвращение.
Но отвращения нет.
Осознаю, что если бы мне в самом начале сказали о замужестве, я бы пришла в неописуемый ужас. А сейчас во мне на самом деле не было ужаса.
И я отдаюсь перевоплощению без остатка, уже не анализируя. Я меняю свое сознание на сознание птицы, чувствую, как обзор становится полным, слышу и вижу иначе.
Слышу и вижу всё.
Подходя к краю уступа, я делаю прыжок… Передо мной предстает та далекая планета, с обилием звезд и отсутствием месяца. Бескрайняя поляна, ветер, и я, человек, делаю прыжок, становлюсь птицей и поднимаюсь высоко вверх, устремляюсь всё выше, лечу всё быстрее…
И вот я лечу уже среди этих птиц. Каждая птица вольна лететь туда, куда захочет, и я просто отдаюсь своему безумию.
Я наслаждаюсь полетом, я счастлива.
я летаю среди птиц, следуя чутью, интуиции… нет никаких указаний, куда лететь, как лететь, все стройное движение – не более чем полное чувствование, полное единение себя с миром…
Заполненная до предела пустота…
В этот момент до меня доходит ясная мысль: я могу сбежать, я могу улететь отсюда! Это совсем легко: каждая птица летит туда, куда захочет.
Я устремляюсь прочь… я лечу на пределе своих возможностей…
Мне кажется, я вот-вот сойду с ума. Подо мной раскинулись леса; ночью планые изгибы холмов кажутся волнами океана. Океан леса… Вид бесконечных холмов успокаивает меня, оказывает целительский эффект на мою психику.
Потоки разрываемого воздуха оглушают меня…
Сколько я отсутствовала? Полгода? Год? Целую вечность?
Кем я стала за свое отсутствие?
Углубляясь в себя, я пытаюсь дать ответ на поставленный вопрос. Я всё та же… совершенно та же девушка, но при этом другая. Чуточку другая…
Наверное, те существа, одним из которых я сейчас была, по-другому воспринимают реальность. Я чувствовала, что время сжалось для меня: за считанные мгновения я покрывала огромные расстояния. Ночь вся была впереди, но по моим ощущениям прошел уже не один день.




Светает.
Я вижу знакомые очертания озера, которое я когда-то покинула… сейчас лето.
Меня не было ровно год? Два года? Или неделю?
Я почти дома…
Я приглядываюсь и вижу, что на том самом месте кто-то есть. Я опускаюсь вниз настолько, чтобы разглядеть лица людей.
Один из них Павел… Он обнимает какую-то девушку, и глаза его полны счастья…
Меня более нет в его жизни…
Я парю над ними, и девушка показывает на меня рукой. Наверное, мой полет они воспринимают как добрый знак, та девушка смеется.
Мне грустно и неловко. Всё это время я думала о Паше, и, как оказалось, совершенно напрасно. Теперь рядом с ним другая, и эта девушка подходит Павлу гораздо больше, чем я. Я улетаю прочь.
Он навсегда останется здесь как мое прошлое, которого уже не существует, как символ того, что навсегда однажды покинуто мной.
Сколько проходит времени? Я не знаю. Одна, две минуты, – и вот я уже парю над чертой города. Моя скорость поистине огромна…
… Я вижу родной дом. Что-то останавливает меня перевоплотиться, и я подлетаю к дереву, сажусь на ветку и оттуда смотрю в окна своего дома. Я вижу семью. Сейчас застолье, семья что-то празднует. Летом у нас в семье был только один праздник – мой день рождения…
Головы родителей окончательно покрылись снегом, глаза полны грусти, но я не могу не отметить, что здоровьем они стали лучше: отец стал более мягким в своих движениях, у матери исправилась осанка.
Вижу брата, незнакомую женщину, с которой он обнимается, и младенца, ползающего между ног.
Мне всё становится ясно.
Я хочу зайти, но понимаю, что дома у меня уже нет. Мне нет места в этой новой жизни, я не хочу и вряд ли смогу жить так, как раньше.
Мне более некуда возвращаться…
Я никогда раньше не видела, чтобы птицы плакали. Тем не менее, сейчас я плакала. Я прощалась со своим домом. Сейчас вся тоска мира свалилась на меня, ибо я ощутила всё одиночество, которое нес мой новый путь.
У меня нет дома. Но… теперь я свободна от бремени, которое он несет.
Легкость разбавила тоску, и я нашла в себе силы улыбнуться.
А потом произошло неожиданное: младенец увидел меня из квартиры и помахал мне рукой. Разглядел ли он под птичьей оболочкой человеческую сущность, мне неведомо. Я искренне пожелала ему счастья, пожелала всем своим родным счастья и сорвалась прочь.
Одинокая без дома. Свободная от дома.
– А ты думала, что совсем не изменилась? – возникает в моей голове посторонняя мысль.
Я оборачиваюсь и вижу другую птицу. Я знаю, что в ней сейчас воплощен один из моих учителей.
– Что случилось?
– Ты уже знаешь ответ. Ты стала совсем другая, прошлой тебя нет. Прошлая ты осталась навсегда на пляже вечность назад. Прими себя новую и перестань помнить о прошлом. Твой дом умер, все родные – умерли, ничего не осталось. Прими новую жизнь, полную силы и свободы, где слабостям места нет.
Человек напрасно думает, что он – пик мира, что кто-то без него страдает и умирает. Ты сама увидела, что всё не так, что эти люди скучают по тебе прежней, но новую тебя они не знают. Это ошибка. Кто-то страдает потому, что он сам выбирает путь страданий, от тебя не зависит ничего.
Позволь своим близким жить своей жизнью и совершать свои, а не чужие ошибки.
– У меня теперь нет ни дома, ни семьи?
– Это как посмотреть. Знания меняют, они уничтожают прошлое. Но взамен дают большее. Твой дом – вся планета. Мы летим с тобой над холмами, лесами, морями. Посмотри вниз, ибо всё это – твой дом. У тебя нет семьи, но нет в прежнем понимании. Ибо сейчас, отпуская их и через это позволив им отпустить себя, ты сделала для них много больше, чем за всю жизнь, показав истинную любовь. У тебя никогда не было семьи, каждый из нас – целая Вселенная, и всё же мы – от Единого творца, мы все едины во множестве, а значит, что все люди – твоя семья.
Мы молча летим, и я начинаю плакать. Я осознаю степень тех изменений, которые произошли во мне. Знания меняют. Прошлого не существует…
– Так вы знали, что я сбегаю?
– Конечно! Считай, это было испытанием.
– Получается, что я не прошла его?
– Важно не пройти испытание, важно понять и сделать правильные выводы. Ты наконец осознала, что пути назад нет. Это иллюзия, что выбор есть. Выбора на самом деле нет. Слабые не могут выбрать, а сильные выбирают себе путь силы. Нет пути назад. Ты наконец-то осознала, что нет пути назад…
Последняя мысль продолжает звучать внутри меня тысячи и тысячи раз. Я с болью кричу о том, что ушло, о том, чего не было.
Кричу в последний раз…
Потому что я теперь другая.
Я наконец-то это осознала…
– Истина требует сил.
Я не знаю, кому принадлежала эта мысль: рядом летящей птице или же мне самой…
Мы парим над городом, лесами, а потом возвращаемся назад. Позади остаются сотни километров. Вечереет. Сильный ветер приносит на своих крыльях ночь.
Издалека я вижу родные горы и тучи летающих птиц. Возникает ясная, четкая мысль, что я прилетаю домой…
Птицы встречают меня как свою, я отвечаю им, а потом что-то происходит, и движения птиц перестают быть хаотичными: всё становится упорядоченным, строгим и четким. Я чувствую движения группы как свои, я знаю, что мне нужно делать.
Я летаю среди птиц, следуя чутью, интуиции… нет никаких указаний, куда лететь, как лететь, все стройное движение – не более чем полное чувствование, полное единение себя с миром…
Заполненная до предела пустота…
Я прохожу свое посвящение и становлюсь одной из них. Осознанно. Я принимаю свою судьбу.




И вот теперь я посещаю любые тайные места под сводами пещер, я могу в любое время выходить и гулять по тропам гор, купаться в озере.
Я более не хватаюсь за свое прошлое, ибо осознаю: мне настоящей нет места в прошлой жизни. Тоска ничего не значила в сравнении с обрушившейся свободой и легкостью; напротив, она прибавляла даже некую сладость. Ни на что не опираясь, ничего не имея позади себя, я представала незащищенной перед несущимся колесом будущего и в любой миг ждала, когда будущее меня поглотит. Я уже не могла сопротивляться.
Я и не сопротивлялась.
Дхарма более не приходил ко мне. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что он и был тем самым принцем, за которого я должна была выйти замуж. Мне объясняли, что проделанная хитрость была проделана по причине моего несовершенства: знакомого мужчину мне будет гораздо легче представить в роли своего супруга, чем незнакомого.
Боялась ли я предстоящей свадьбы? Я испытывала недоумение, но страха не было.
– Я понимаю, что в прошлом не смогла бы решиться на подобное, рассуждая как обычный человек, – говорила я. – Раньше я была полна стереотипов и цеплялась за человеческую социальную личность как за нечто важное. Теперь я знаю, что мне уготована не ужасная роль, но неизмеримо высокая. Только я не знаю, готова ли я, смогу ли я стать достойной Дхармы. Он как бог.
Наставница улыбалась:
– Это всего лишь очередной урок. Не относись к свадьбе как к человеческому понятию. Для нас супружеская жизнь – это союз и взаимовыгода. Один всегда учит другого. Каждый извлекает пользу. Когда вы обучите друг друга, ваши пути могут разойтись. Вы послужите друг для друга толчком. Тебе пора идти на новый урок. Старший наставник ждет тебя.
Я поднимаюсь, подправляю платье и ухожу прочь из комнаты для молитв. На мне белое платье, оно пахнет цветами, и на нем изображено солнце. Я иду темными коридорами, ноги сами ведут меня. Я касаюсь пальцами холодных стен. Ни один факел не горит, но я и без огня всё вижу: стены испускают свой свет.




Пратьяхара.
Уже много дней я не ела. Голод прошел на втрой день, слабость стала отступать…
Сейчас я сидела в позе лотоса и медитировала. Передо мной плыли картины страданий и боли.
Что требовалось осознать?
Что этого нет…
Старший наставник сказал, что мне нужно поставить окончательную точку. Изменения стремительно меняют меня, но человек в силу своей природы всегда тянется к прошлому, и потому я должна отделить себя от него… Я должна отделить себя от жизни.
Мы спим, из жизни в жизнь мы спим, видим порой счастливые, порой кошмарные сны, но от эмоциональной окраски сон не станет явью.
Мне требовалось понять всей глубиной сердца, что страданий – нет, что всё вокруг – иллюзия. Мне требовалось не потерять себя.
Я видела множество смертей, и, когда сердце уже должно было разорваться, я видела новые воплощения этих же людей… Я видела жизни и смерти, я видела боль и причину этой боли, я видела мир совсем с другой стороны…
Я видела, что всего можно было избежать…
Мир – иллюзия, но лишь потому, что люди живут в том мире, который создали, не видя настоящего. Страсти, желания – ключ страданий, ибо человек всю свою свободу мыслит в мимолетных «хочу», тем самым ограничивая себя и той самой свободы лишаясь.
Всё должно быть не так…
Я анализировала свою жизнь, жизнь людей и приходила к тому, что всё вокруг – нереально… всё сон.
Боги, как проснуться…
Я видела свои страдания и отождествления. Я видела мечты, которым не суждено было сбыться.
Как можно жить страданиями, которые являются сном? Как можно винить страдания, которые созданы для того, чтобы разбудить человека?
Передо мной проносились множество картин голода, войн, пожаров, ненависти, и я переставала верить во всё это… Мне казалось всё настолько нереальным и нелогичным, что внутри меня что-то стало ломаться… Сначала  во мне что-то словно треснуло, закружилась голова, а потом внутренний диалог стал утихать, уступая место полному безмолвию и осознанию себя…
А потом я увидала своих родных, друзей, свой дом… И что-то словно ударило меня плетью по щеке…
И попало в самое сердце…
Я видела пустые взгляды дорогих мне людей, лишенные света и надежды…
Все эти люди смотрели на меня и говорили: тебя не хватает, мы без тебя умираем…
У меня закружилась голова от переизбытка чувств; осознавая, что я должна быть растождествленной, я, тем не менее, начала испытывать эмоции…
Я опускаю голову на пол и начинаю плакать. Начинаю задыхаться…
– Мой дом стал прошлым, – шепчу я, – а значит, и все, кто был мне дорог, стали прошлым. Я сама – только прошлое. Та часть останется с вами и с вами умрет. Только проходя через страдания, человек может извлечь уроки. Только осознав глупость страданий, человек может от них отказаться. Вы не осознали, я осознала. Я не хочу страдать с вами.
Картины боли родных, близких, их смерти с огнем уничтожают всю окончательную привязанность. Муки покидали меня.
Уже потом я всё поняла.
Человек абсолютно уверен в том, что без него мир рухнет. Требуется огромная сила пустить близких в дальний путь самостоятельно. Слабому силы не хватит, но слабый и не в состоянии помочь.
Когда в прошлый раз я улетала, то оставила в себе ясную мысль, что у моей семьи всё будет хорошо, и отказывалась верить в противное. Теперь же я была готова признать любой исход их жизни и более не волновалась.
Прошлое покидало меня, и я восходила на новый этап…
Тьма…
Я видела свою старую жизнь, и энергия, потраченная мной, возвращалась. Я переосмысливала каждый свой поступок и отпускала его.
Пустота.




Мне снится, или это всё реальность?
Я парю как птица, я невесома, и у меня, кажется, нет тела. Перед собой я вижу свой образ, образ сидит на самой вершине огромной скалы, повсюду снежные шапки гор. Образ держит меня за руки.
Я мало чем похожа на этот образ. Что-то во мне точно знает: это мой астральный дубль, высшее существо, которое есть внутри меня, которым я должна стать и которым я еще не стала.
Дубль пристально смотрит на меня,  по его взгляду я понимаю: в нем мало что человеческого, на меня смотрит птица в человеческом обличии. Сила, мудрость, царственность, – всеми этими и другими качествами, столь желаемыми мной, наполнена сущность. Во мне – только зачатки этого, извращенные моим эго.
Дубль смотрит на меня. В его взгляде отчетливо виден вопрос:
– Как ты можешь?
В этом вопросе нет осуждения, лишь недоумение. Я предаюсь слабости снова и снова, когда могу сразу идти путем сильного. Для этого у меня есть всё, и единственное, что мне мешает, так это собственные мысли.
Я прошу прощения у образа и умоляю о помощи стать такой же. Веди меня, – шепчу я, – помогай мне во всем.
Меня наполняет чувство силы, мудрости, полной внутренней тишины. Я чувствую макушку головы, и возникает ощущение, что в нее устремляется вселенная.
Один шаг, и вот уже я сижу на вершине огромной скалы в позе лотоса. Я не человек, и уже меня переполняет Сила дубля. Сознание перемещается к макушке головы. Сначала окружающие пейзажи заливаются синим, а потом всё растворяется в сине-фиолетовых цветах. Мое сознание поднимается вверх, я чувствую оставленное тело далеко внизу. Я наблюдаю за собой и не ухожу в эмоции и страсть.
Я как будто вижу себя со стороны. Макушка тянется к небу. Нечто, напоминающее воронку, опущено к ней, и через эту воронку я соединена с Вселенной и чувствую ее всю. Меня переполняет молитва и жажда всегда пребывать в этом совершенном возвышенном состоянии.




Моя пратьяхара закончилась. Отвыкнув от света, я сижу в своей келье в полной темноте. Наставница смотрит на меня, и я говорю ей:
– Я с радостью принимаю свою судьбу.
Наставница улыбается.




Пратьяхара, в которой я находилась много дней, голод, в котором я пребывала всё это время, помогли мне полностью очистить тело, исцелиться, забрать энергию из прошлого и стать целостной. Я наполнилась силой, и это сделало возможным пройти последний магический ритуал.
После пратьяхары я не нуждалась ни в чьих пояснениях. Я не задавала вопросов, мне было всё понятно. Безмолвное знание снизошло на меня и открыло новые миры понимания. Мое преображение завершилось окончательно и бесповоротно.
Последний ритуал был посвящением.
Со всей возможной мистичностью в высшем понимании этого слова был закреплен мой союз с Дхармой. Дхарма был явлен передо мной уже не как послушник, но как настоящий принц: величием и статностью он не уступал кругу Учителей, тело покрывали роскошные одежды.
Хор пел красивейшие мелодии, каких я никогда не слышала. Сильный голос верховного учителя громом звучал по сводам молитвенного зала, произнося особые слова. Я смотрела на Дхарму, он смотрел на меня, мы улыбались друг другу, и я чувствовала, как нечто связывает нас крепче любви и уважения.
– Ты ничем не обязана мне, – шептал его взор.
– Ты ничем не обязан мне, – шептал мой взор в ответ.
Верховный учитель замолчал, и все, кто находился в зале, скинул свои одежды. Началось перевоплощение, и сотни птиц устремились многочисленными извилистыми коридорами наружу.
Вдохнув свежего воздуха, устремив свой взор в ночное небо, мы с Дхармой полетели к звездам. Другие птицы кричали нам вслед, желали счастья и света, а мы кричали им, что обязательно вернемся, когда пройдет вечность…