ПОКОЙ НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ
«… Ты вечно в поисках приключений. Не можешь сидеть на месте. Опять взялся за свое. Афган вспомнил!» (Из последнего письма друга к С.Г. Назарову)
* * *
Есть такие люди, для которых покой – наказание. К их числу принадлежал подполковник Сергей Григорьевич Назаров. Чего не хватало ему в родном Екатеринбурге, где он был заместителем начальника охранной корпорации «Кондор»? Работа… Деньги… - Все было! Была даже романтика и определенный риск. Да и семья была «под боком» - любимая жена, сын – курсант инженерного военного училища; дочь-школьница… Что еще было нужно ему (как говорил Абдулла в «Белом солнце пустыни») «для спокойной встречи старости»?!
Наверное, одного. Стариться не хотел Сергей Назаров. Тем более, так… Его душа давно и навеки срослась с Афганистаном, с неспокойной таджикско-афганской границей…
РАЗДАЧА НЕДОЗРЕВШЕГО ПЛОВА
«…Знаешь, Майя, ничего, наверное, не нашли мы в Афгане. Только приключения на свою голову. Да еще наше афганское братство»… (Из последних бесед С.Г.Назарова с другом и соратником по Афганистану, переводчицей).
* * *
- После Афганистана (а я там была инструктором-переводчиком по работе среди женщин и местного населения Баграмского агитотряда с января 1987 по январь 1989) мне пришлось восемь лет работать в университете, на кафедре русского языка для иностранных граждан. Основной их контингент составляли афганские студенты. Однажды, беседуя с ними, на вопрос: «Как Вы относитесь к участию Советского Союза в афганской войне?», я получила такой ответ: «Знаете, муалима («муалима» – по-таджикски «учительница»), если говорить образно, мы только сделали плов, накрыли его крышкой… А вы сорвали ее, не дав дойти плову, и начали раздавать его… Мы – тот недозрелый плов… Может, ваши идеи и хороши, но мы не успели созреть до них»…
Когда я вспоминаю Афганистан, мне почему-то кажется, что долго бы еще пришлось афганцам «доходить», если принять их собственное образное сравнение, до нужной кондиции… «Знаешь, Майя, не раз повторял в разговорах со мной Сергей Григорьевич, - когда мы только вошли в Афганистан, мы спокойно могли поехать в другие его провинции на «Волге» и «Уазике»… Когда мы оттуда уходили, нас сопровождали войска, поддерживала с воздуха авиация… Но все равно потери были… Подумай, почему?».
И я думала. Много думала об этом, и пришла к выводу, что афганцы по-настоящему оценили нас потом… много позже… Когда мы ушли, в Афганистане началась междоусобица. Хотя, что, собственно, мы им дали? Разруху? Кровь? Смерть? – Ошметки недозревшего плова… Уверена, так нельзя было уходить»…
ТАК ЗА КАКИЕ ЗАСЛУГИ?
«Как-то прочитала в газете, что женщин в Афганистане награждали не за боевые, а за половые заслуги… Убила бы такого писарчука!» (Из моей беседы с соратником Сергея Назарова).
* * *
Медаль «За отвагу, «За боевые заслуги», «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», «70 лет Вооруженных Сил СССР», знак Президента «Воину-интернационалисту»… - все это награды маленькой, хрупкой женщины, служащей ПГ ФПС РФ в РТ Майи за службу в Афганистане…
- Там основной деятельностью нашего подразделения были выезды в дальние и ближние кишлаки, где мы оказывали местному населению медицинскую и гуманитарную помощь – раздавали сахар, муку, масло, одежду, керосин, солярку… Афганцы уже напрямую связывали приезд «шурави» (советских) с этими и многими другими, столь нужными им продуктами…
Свою медаль «За боевые заслуги» и грамоту, полученную непосредственно из рук командующего 40-й армией генерала Б.Громова, я заслужила в Хосте – городе в отдаленной провинции Афганистана, куда даже сами афганцы боялись ездить из-за «духов». Мы – колонна из ста машин с продовольствием – пробились… сумели… и привезли помощь голодающему населению города.
После раздачи продуктов, решили побеседовать с людьми. Ну, не просто так, конечно, а в рамках той агитационной работы, которая там велась тогда… - надо честно признать, несколько неуклюже… Но все, как говорят, бывает в первый раз. Вот и мы учились, набивая свои собственные шишки. Доходило, порой, до смешного, когда наш старший инструктор по работе среди женщин и местного населения, подполковник Нина Михайловна Борисенко собирала местных женщин, и начинала их учить, как волосы, к примеру, мыть или, того хлеще… - как коров доить... «Ты сама-то умеешь?», - спросил ее как-то полковник Карпенко («Карп» - как звали мы его между собой)… А раз и вовсе серьезная «накладка» вышла, когда Нина Михайловна попыталась усадить женщин за один стол с мужчинами. «Им же их мужья головы отрежут!», - еле остановила ее я… Но это я так… К слову…
ДРУГ
«… Там он в связке с тобой, одной… Там поймешь, кто такой»… (Владимир Высоцкий. «Друг»).
* * *
Естественно, что человек, ищущий опору в окружающих, выбирает себе подобных. Соратник Сергея Григорьевича по Афганистану Азиз Джавов был одним из них…
Тогда, пятнадцать лет назад, они бок о бок шли трудными афганскими тропами, испытывали общие опасности и лишения… Азиз после возвращения успел защитить кандидатскую диссертацию по филологии, работал ученым секретарем Института востоковедения Академии наук Таджикистана. Семейная жизнь не сложилась - жил один, бобылем. И поэтому, когда отыскавший его Назаров предложил «тряхнуть стариной», перейдя к нему в отряд на службу, с радостью согласился.
Человека более подходящего для работы, трудно было найти. Но, как часто у нас бывает, где-то буксовало оформление, где-то у кого-то терялись дела, а какие-то «писучие» начальники не ставили нужных подписей…
«Азиз, ты уж извини нашу «контору», - оправдывался Сергей Григорьевич, - мы своего все равно добьемся!».
Азиз в душе не сомневался – Назаров действительно возьмет его к себе, прорвавшись через рогатки гражданств, допусков и возрастных цензов, и поэтому фактически начал работу «на общественных началах».
Одним из сложнейших по обстановке и труднодоступных районов всегда был Памир - оторванный войной от республики край горных семитысячников и бадахшанских лалов. Он все эти годы был средоточием тайных политических интересов, «игровым полем» целых государств. В этих условиях российским пограничникам здесь приходилось быть и воинами, и дипломатами. Понимая это, А.Джавов предложил провести широкую и громкую акцию помощи жителям долины Хуф, где в одноименном кишлаке открывалась новая школа, получившая имя отца Азиза – Джавова Гирези, бывшего в 1960-х годах первым секретарем Горно-Бадахшанского обкома Компартии Таджикистана.
Назаров прислушался к совету друга и привез сюда необходимую сельчанам «гуманитарку» - школьные учебники, продукты, медикаменты. В начале боевики местных отрядов самообороны, увидев в своих владениях «целого подполковника», очень разгневались, но после часа общения с ним и Азизом стали их лучшими друзьями, обнялись на прощание и пожелали долгих месяцев спокойствия у наших застав и постов: авторитет Азиза в этих местах был высок и среди стариков, и среди молодых ребят с «калашниковыми» в руках…
… Не раз помогали и защищали они друг друга. И в тот февральский вечер их нашли вместе: Азиз лежал сверху, как бы прикрывая собой Сергея Григорьевича от пуль…
И СНОВА О НЕМ…
«Заместитель командира десантно-штурмовой роты по политработе, заместитель командира десантно-штурмового батальона по политработе, командир отряда – вот как вкратце можно описать боевой путь подполковника С.Г.Назарова в Афганистане»… (Из моей беседы с сослуживцем Сергея Григорьевича).
* * *
Грузовой парашют под потолком – как память о «десантном» прошлом, офицерская сумка, карта Афганистана, почетная грамота на стене - «… награждается за добросовестное отношение к исполнению воинского долга…»; рога, на которые он вешал старую, афганскую «парадку» - вот все, что осталось от человека. Незаурядного, доброго, сильного и смелого офицера, любящего мужа и отца. Его жизнь оборвалась внезапно, в самом расцвете. Все точки над «и» в ней расставили бандитские пули, выпущенные в него в упор год назад в Душанбе 18 февраля, ровно через три дня после годовщины вывода войск из Афганистана – даты, чтимой им свято. Ее он отмечал в последний раз с друзьями. С тем же Азизом Джавовым, Майей… Именно на них, таджикскую интеллигенцию, людей, прошедших Афган, опирался он в своей работе. На них. Да еще на своих сослуживцев, бывших ему здесь единственной семьей, которую он любил и берег.
«Помню, когда в ноябре 1996 года пришла устраиваться в отряд, мне не с кем было оставить детей: Парисо, которой в то время было три годика, и Хумарин – на год старше, - рассказывает Майя – они были в легких сандаликах в ноябре. Посмотрел Сергей Григорьевич на них, понял, в каких условиях я живу, и говорит: «Возьми, Майя, деньги. Купи детям все, что нужно. Они же ни в чем не виноваты. Бери, не стесняйся, отдашь с зарплаты»… Не хотела брать (не люблю долгов), да пришлось. Разве ж ему откажешь?!»…
«К нам он относился как отец. На первом месте для Сергея Григорьевича всегда был морально-психологический микроклимат в коллективе, а потом уже работа. Заботился о нас, о наших близких. Если дата какая – никогда без цветов для жены не отпустит. Пошлет кого-нибудь втихаря, и потом, когда уже домой собираешься, вручит – «передай, мол, жене поздравление», - вспоминает Андрей…
Может, поэтому так тяжело расставались и не могли расстаться с ним сослуживцы. И, кто знает, может, и он с ними. Его душа…
«Я неделю не мог заходить в его кабинет. Да и не я один. Все слышал доносившиеся оттуда шорохи, скрипы; несколько раз даже падали книги с его полки. Так продолжалось девять дней. Пока мы всем отрядом не пошли в церковь и не поставили свечи, не помолились о душе убиенного Сергия», - рассказывает земляк покойного ефрейтор Э.Анашкин.
Он сердце оставил в здешних горах… Наверное, это так… Гроб с телом был отправлен на Родину, в Екатеринбург, а он остался с друзьями в ставшем ему родным Душанбе…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Кто не пережил все перипетии гражданской войны в Таджикистане, тот не поймет всего ужаса этих семи лет для матерей и жен (независимо от национальности), ожидавших, да так и не дождавшихся своих любимых – без вести пропавших, расстрелянных, замученных, вповалку лежащих и разлагающихся в какой-нибудь тихой вахшской или пянджской заводи…
А серия терактов, одной из жертв которых стал Сергей Григорьевич? Какую непоправимую моральную травму нанесли они тем же самым матерям и женам (и тоже, независимо от национальности)! С каким трепетом провожали они своих близких просто на работу или в школу, университет! Пули, поразившие С.Г.Назарова, ранили навылет всех нас, душанбинцев. И продолжают ранить, осколками дробясь в многочисленных автоматных очередях за окном, в разрывах петард, методично расстреливающих хрупкую тишину… Все это отголоски минувших бед. В том числе и без тех дней конца февраля, унесших жизни многих наших офицеров и просто мирных жителей. Ночь, когда погиб С.Г.Назаров, стала для Таджикистана настоящей ночью террора – вместе с этим офицером тергруппами в Душанбе было убито еще семь человек! Ненамного легче теперь от осознания того, что ночь эта стала одной из последних и для террористов, схваченных и уничтоженных спецслужбами России и Таджикистана…
(Летопись в лицах: Душанбе, год 1998)