На кухне Художница спешно заварила чай, со стуком поставила чашки на стол и, усадив незнакомца на табуретку, расположилась напротив него. Она чертовски перепугалась, когда нашла его, пустого и дрожащего, на скамейке под замерзшим деревом.
-Пей, пей, - ласково приговаривала она незнакомцу, как будто тот был ребенком. Тот ухватился за теплую чашку обеими руками, боясь уронить, и пил маленькими частыми глоточками. Когда на улице к нему подбежала девушка и практически насильно заставила зайти к ней в гости на чай, он нисколечко не удивился, а только улыбнулся слабо и беспомощно.
-Кто это? – недавно проснувшийся Друг недоуменно застыл в дверях, нахмуренно взглянув на незнакомца.
Художница сделала огромные глаза и тихонечко сказала:
-Это мальчик замерзший. Он погреется, хорошо?
-Да без проблем. Погода нынче холодная.
-К черту погоду, - сквозь зубы пробормотала девушка, не на шутку рассердившись на непонятливого друга, - тут поважнее вещи есть!
Друг вздохнул, сообразив, что ей лучше не мешать совершать славные утешительные подвиги на благо человеческих сердец, и ушел в комнату, прихватив с собой за компанию печенье.
Незнакомец, казалось бы, и не слышал ничего. Он задумчиво уставился на стрелки настенных часов, кривые и черные.
- В себе держать будешь? – старательно буднично спросила у него Художница. Так спрашивают обычно про время или про дела.
Тот вначале бросил на нее непонимающий взгляд, а затем кивнул:
-Порезался просто. Ерунда.
Девушка улыбнулась:
-Прости уж, пластыря нет. Чай пей, давай.
-А меня Маятником зовут, - неожиданно сообщил незнакомец.
-А меня Художницей. Ты не отвлекайся, потом поговорим.
Через некоторое время, когда Маятник допил чай, пришел Лир с картами. После того, как Лир, изрядно обыграв Художницу, с картами ушел, пришел Друг с гитарой. А затем и Ананас пришел. Просто так. И уже только под вечер, когда в окно любопытно заглядывала округлившаяся луна, Художница уточнила у отогревшегося Маятника:
-Точно держать будешь?
-Да, пожалуй. А то знаешь, расскажешь кому-нибудь, а оказывается, что ерунда, воспоминаний не стоит. Не хочу так, помнить хочу. Порезался сильно, остро.
-Зеленкой помажь, - безмятежно посоветовал Лир, который был уже без карт.
-Запиши куда-нибудь и забудь. Думать можно и о более хороших вещах, - Ананас, внешне безучастный к разговору, высматривал что-то на заснеженной улице.
-И соль на рану не сыпь, - высказался Друг и засмеялся, в очередной раз отметив про себя, что обо всех важных вещах стало известно уже очень давно.
Маятник удивленно посмотрел на всех собравшихся в комнате, не понимая их, а затем повернулся к Художнице, решив уточнить все же у нее:
-Ведь тогда нечестно получается. Не помнить, не думать… Бессердечно получается как-то.
Девушка улыбнулась:
-Никто не предлагает тебе палец отрезать. Или где ты там порезался.
-Ну вот, а тогда ведь помниться должно. Шрам даже потом останется.
-Мне показалось, или это было сказано с толикой мечтательности? – поинтересовался Ананас, не поворачиваясь к собеседникам, - Шрамы, без сомнения, украшают мужчин.
-Какая мечтательность? – растерянный Маятник окончательно был сбит. С толку.
-Глупости это все, - Художница улыбнулась и проговорила ласково, как маленькому мальчику, - Заживет, заживет, здоровым совсем будешь. Холодного не пей, носки одевай поплотнее – и не будет никакого шрама.
-Может быть, - задумчиво проговорил тот, так ничего не поняв, - спасибо вам. Что бы я без вас…
-Тсс, - остановил его Лир, а затем подмигнул, - а еще мы про климат трепаться любим. Ты приходи на чай почаще, поболтаем. Если, конечно, время есть.
Уже не незнакомец кивнул, улыбнулся и покинул комнату, думая вовсе не о своем порезе, а про то, как это его новые друзья любят «трепаться про климат».