Александр ГЕРАСИМОВ
СЕРДЦЕ
Внезапно он явственно увидел свое сердце. Красно-фиолетовую мышцу червовой масти. Сильную и беспомощно-трепетную одновременно. И пулю, выпущенную из вороненого, нарезанного на четыре канавки стального ствола. Свинцовую, одетую медью, сточенную на конце специально, чтобы сильнее и безжалостнее разрывать человеческую плоть. Боек спущенного курка разбил капсюль, поджегший заложенный в патронную гильзу порох. От такого воспламенения порох стал выделять газы, которые с чудовищной силой стали давить на пулю до той поры, пока она не сдвинется с места. Разогнавшись в утробе отполированного до зеркального блеска, намасленного желтым ружейным маслом тоннеля, приобретя значительное вращение и ускорение в 250 км\сек свинцово-медная смертоносная штуковина понеслась к своей цели…
- Еще один инфаркт. Словно бы с ума посходили — покачал головой врач «скорой помощи» Лев Свидерский, посмотрел на часы, на накрытое несвежей простыней, уже отмеченное мертвенно-восковой желтизной тело, вздохнул и продолжил заполнение скорбного формуляра.
- Вот, сучье вымя! — нехорошо выругался фельдшер Петр Лигачев, — Природа с ума свихнулась — оттого и мрут люди, словно мухи. Гадим под себя, как звери больные, потому натура и переменилась. Сколько ж можно засирать экологию? Вот вам и парниковый эффект налицо. Чего ж тут удивляться, что мороз под сорок? Парниковый эффект! — еще раз важно повторил Лигачев, слазал в бездонный карман надетого поверх белого халата ватника, добыл «беломорину» и закурил.
- Ты бы, Петр Николаич, курил бы поменьше — смотришь и парниковый эффект уменьшился бы. Больно уж табак у тебя ядовитый. Ишь, надымил! Покойника хоть бы посовестился.
- А чего ему, жмурику, от моего табака сделается? — философски отвечал фельдшер, — Ему уже ничто не повредит. А мне, хоть теплее. Что у них котельная совсем, что ли, не топит? — и Лигачев по-хозяйски пошел проверять батареи…