Глава 10 http://www.proza.ru/2011/02/17/1396
Не плачь девчонка,
Пройдут дожди,
Солдат вернется,
Ты только жди.*
После похорон Саши, весть о беременности Любки протекла как-то мягко и не так шокировала. Как шайтан. Это такая пыльная буря, что танцует волчком по казахстанской степи без разбору и направления. Идешь с речки домой и в долю секунды - раз, и с ног до головы в пыли, или только вывесишь бельё сушиться, а оно в мгновение уже чёрное. От шайтана не спрячешься, не убежишь.
Вот мы остолбенели, и как будто после пыльной бури глаза прочистили. Конечно, всё вдруг прояснилось, и почечная болезнь, и отёчность, да какая к чёрту отёчность, ведь всё на глазах у всех и никто даже подумать такого не мог. И всё равно в это не верилось. Я верю в Бога, в Аллаха, в привидения и НЛО, хотя в глаза этого не видела, а тут такое! Главное, Сашу похоронили, на наших глазах, а до сих пор он как уехал просто. И Любку можно руками потрогать, даже пузо можно потрогать, а я в это не верю. Мы же ещё дети. Или уже нет?
В классе все как повзрослели резко. И девчонки недоумённо трогали свои животы, и мальчишки стали к нам относиться с осторожностью. Нет, шутить то не перестали, только как-то осторожно, чёрт его знает, а вдруг - раз, и ребёнок? Любка родила на новогодних каникулах. Её не выпускали на улицу, даже туалет ей дома тёплый устроили. Мамка сказала, что ей и ребёнку нельзя месяц на люди появляться, потому что они "сырые". Но я видела Любку, она мелькала в окне, и один раз всё-таки вырвалась и прибежала ко мне сама.
Это была всё та же Любка, ничего взрослого и женского в ней не было. Она ныла, что ей надоело сидеть дома, что она постоянно хочет спать, что дома как в бане, жарко и сыро и пелёнки не успевают просыхать.
Не честно было одно, ей не надо ходить в школу, а мы, как проклятые, должны были каждый день туда топать. Конечно, завидовали все. Хотелось так же быстро повзрослеть, и ребёнка хотелось.
К Любке пускали только меня, и родители у неё не такие уж и злые. Теперь тетя Оксана говорит, что если бы мы с ней так и дружили, как в детстве, то такого бы не произошло. Я бы её защитила, это точно. Тут и гадать не надо было, это Мишкиных конечностей дело. Теперь понятно, почему семья Бурдыко так незаметно и быстро продали дом и съехали неизвестно куда. А Любка получила письмо от него, где он вроде и извиняется, но винит во всём Любку, и сомневается, что это его ребёнок, намекает на Хмелева, и ей ещё выговаривает, почему она его родителей позорит и рассказывает всякую чушь про него. А Любка ничего плохого не говорила, она его ждала и не ходила она больше с Хмелевым.
Все советовали засудить Михайло, но Любкины родители повели себя странно, они даже Любку не ругали, и никого на удивление всем не ругали. Они даже между собой ругаться меньше стали, а сынишку Любка назло всем назвала Мишуткой и они его любят. А как его не любить, он такой хорошенький, такой малюсенький! Он так вкусно пахнет, а когда тихо прикасаешься губами к его пяточкам и пальчикам, то такое ощущение, ну такое, как ..., как ожидание перед праздником, как будто вот-вот чудо произойдёт. Интересно, а целовать парня так же приятно? Любку об этом бесполезно спрашивать, она и так на меня, как на несмышлёную смотрит. Конечно, ей повезло, она уже столько испытала.
И, конечно, я никак не могла понять, как Любка это могла позволить, неужели не могла увернуться как-то или позвать кого на помощь. – « Увернёшься тут. Он налакался на проводах. Прижал к стене сарая, губу мне закусил так, что не дёрнешься, задрал юбку, да я ничего и не поняла, всё боялась, что он губу порвёт. Так, покровило маненько, я и подумала, что всё вытекло». - Она ещё жалуется!
И всё равно, как была Любка слабая, так такая и осталась. Попробовал бы кто так ко мне полезть, сама бы шею ему перегрызла, не-то что губу. И обидно, когда про Любку говорят, что она ни мать - ни дитя, ни баба - ни девка. Нормальная она мать. Она даже ревела, когда у Мишки температура поднялась, вернее мы вместе с ней ревели. И кормит она его грудью как положено, и купает, и гуляет с ним. Ей тетя Алия Баяшкину коляску отдала.
Когда я про всё это написала Катьке, то Катька посоветовала мне после восьмого класса уезжать в город учиться. Да я и сама ни за что бы не согласилась ещё целых два года ходить в эту проклятую школу. Мамка тоже согласилась на это, а то говорит, обаблюсь раньше положенного рядом с Любкой. А мы не обабимся, мы с Любкой и Мишуткой и в кино ходим и на танцы остаемся. Просто сидим и смотрим, как другие танцуют.
Где-то далеко-далеко в Германии родилась племянница и я стала настоящей тётей. Мамка опять ревела, и как всегда папка на неё ворчал. Она и из-за меня ревёт. Посмотрит - посмотрит, и заплачет. Я понимаю, им будет скучно одним оставаться. Но папа говорит, чтобы я не переживала на счёт этого. Он шутит, что если мамка заскучает, то он купит ей корову, пусть радуется. А если и это не поможет, то пару поросят для полного счастья, или большой цветной телевизор. Но это вряд ли, они опять Катьке на рождение внучки отправили всё, что успели накопить. А скоро меня отправлять. Уже решили, что поеду к папиной родне, даже решили, что учиться буду на воспитателя. Как мамка говорит, - любишь играть, вот и играйся с детьми, нанянькаешься до посинения. Это она на Любкиного сынишку намекает.
В школе многие стали подтягиваться в учебе. Даже заядлые двоечники застенчиво замычали у доски. И мне, как будущему воспитателю не пристало с тройками аттестат получать. Что ещё радовало, так то, что впервые всё покупали для меня. Мама очень переживала и старалась не ударить в грязь лицом перед папиной роднёй, которую я в глаза не видела. В этих заботах время пролетело незаметно, и как бы не было страшновато уезжать и расставаться со всеми, всё-таки больше хотелось поскорее в город. Хотелось скинуть школьную форму, выбросить портфель и там, в городе, меня ждал мой парень. Мой парень-конь. Высокий, сильный, красивый. Уже пора его встретить, сколько можно ждать то.
Продолжение следует:http://www.proza.ru/2011/02/18/1654
*Автор текста (слов):
Харитонов В.
Композитор (музыка):
Шаинский