В наших болотистых местах раки почему-то не водятся. Они любят чистую, проточную воду, чтобы был песочек и мелководье без мути, тины и ряски. Поэтому ел я их редко, а ловил всего два раза в жизни. Иногда мы покупали раков на рынке, ещё реже родителей угощали знакомые рыбаки и всего несколько раз мы с отцом в городской бане брали их на закуску - он под пиво, а я под лимонад, так как был ещё школьником.
Первый раз сам покупал себе раков весной 1972 года в пивбаре "Жигули" на Калининском проспекте. Мы с другом по техникуму приехали из Конаково навестить своих невест, которые были на производственной практике в Москве. Куда в то время можно было сводить девушку? Сначала съездили в зоопарк, а потом два часа стояли на улице в очереди, чтобы выпить пивка с раками. Но результат оправдал наши ожидания - память осталась на всю жизнь. В подвале, отделанном под пещеру или древний замок, на толстых дубовых столах мы пили светлое пиво, отличавшееся от бутылочного, как шампанское от кваса. А в середине стола стояло огромное блюдо с варёными красными раками. И по ценам было вполне приемлемо для студентов, у которых стипендия была всего 20 рублей в месяц. (Для сравнения: моя бабушка Лукерья Петровна получала пенсию в деревне 12 рублей в месяц.)
Как ловить раков и какими способами я знал с детства из рассказов бывалых рыбаков и охотников, но на практике применил свои знания только летом 1973 года в городе Электренае в Литве. Вокруг Литовской ГРЭС, на которой мы работали, было много сообщающихся между собой озёр, из которых брали воду для охлаждения агрегатов, а обратно сливали тёплую. Даже зимой озёра не замерзали и в этой тёплой и чистой воде развелись в огромных количествах озёрные раки. Но рядом с городом ловить было неинтересно, да и главное, раки были просто предлогом, чтобы заманить девчонок в поход с ночёвкой. Как известно, раки днём спят в норах и под камнями, а выползают на кормёжку только с наступлением темноты. Местные ребята прожужжали нам все уши про какое-то особое озеро в десяти километрах от города, где раки сами ночью выползают на пляж - только ходи в обнимку с невестой и окладывай их в ведро. Проблем было всего две: одна - это собраться вместе всем желающим, так как приезжие студенты работали в разные смены и редко виделись на отдыхе. Вторая проблема была в девчонках - они почти все только что закончили десятый класс, готовились поступать в институты и в силу своей молодости и неопытности их очень сильно опекали родители - не отпускали с ночёвкой в лес. Вот из-за этой организационной неразберихи поход всё время откладывали. Мою любимую невесту и девушку-литовку, которая мне тоже очень нравилась, так и не отпустили родители.
Остальные пошли на хитрость и сказали, что идут в поход всем классом вместе с учительницей. В конце концов, однажды утром в субботу в поход с ночёвкой вышли всего семь человек - три парня и четыре девушки, вместо пятнадцати собиравшихся раколовов. Все наши студенты были заняты и я взял с собой двух местных русских своих друзей. Я был самым старшим по возрасту и самым опытным в походных делах - мне было 19 лет. Дорогу мы одолели быстро, поставили на берегу две палатки (мужскую и женскую), натаскали из леса дров для костра и сели пить красное литовское вино, в ожидании вечера. Я не очень верил местным ребятам, и несколько раз заходил в воду, искал следы пребывания там раков, но ни клешней, ни хвостов на чистом жёлтом песочке не было видно. А пацаны уверяли, что скоро нам мало будет двух вёдер, которые мы принесли с собой, для варки на костре раков.
Второй целью нашего похода было соблазнение литовских девчонок, чтобы потом было чем похвастать по возвращении в Россию. Не повезло и тут - все четыре девчонки были русскими, ни одну литовку так и не смогли заманить в поход. Поэтому, пили вино на равных, спаивать никого не стали. К началу темноты девчонки все крепко спали в своей палатке, а мы в рубахах (июльские ночи уже прохладные) и в трусах вышли на охоту. Место для ловли раков было идеальное - метров на пятьдесят от берега глубина была не выше колена. (Потом, путешествуя по стране, я узнал ещё несколько похожих мелких мест на пляжах: в Анапе, под Таллинном в Пирите, на озере Севан в Армении и на Соловецких островах.)
Процесс ловли был несложным. Двое из нас ходили с фонариками, а третий за ними с ведром. Увидев на дне ползущего по песку рака, надо было одной рукой светить ему в глаза, чтобы он замер на месте от удивления, а другой рукой быстро схватить его в воде за бока и вытащить на воздух. Руку заводить надо было со стороны хвоста, так как он двигался задом наперёд и в случае побега, сам шёл на ловца. В таком положении рак не мог тяпнуть своими клешнями и только беспомощно болтал ими в воздухе. Лично я больше боялся за свои голые пятки, чем за руки, так как знал, что речные и озёрные раки пальцы не откусывают. И всё равно, с непривычки, упустил несколько крупных экземпляров. Они так быстро убегали задом, поднимая муть со дна, что догнать их и снова схватить было трудно. Несколько раз мы выходили из воды, чтобы погреть ноги у костра и дать отстояться воде, взбаламученной нашей беготнёй за раками. Мы, как индейцы на охоте, так громко кричали от радости, что разбудили одну из девчонок и она тоже стала бегать за нами с ведром, укладывая туда пойманных раков.
Прошло столько лет с тех пор, а я помню до мелочей ту ночь. Тихая тёмная вода озера, с жёлтой дорожкой от луны, костёр на берегу, в одном ведре шумно возятся и щёлкают клешнями живые сине-зелёные раки, а во втором кипят уже красные. Мы вчетвером сидим на корточках у костра, пьём из гранёных стаканов, украденных в заводской столовой, красное вино, курим дешёвые сигареты и радуемся жизни. Что ещё в молодости нужно для счастья? Наевшись раков, я всю ночь целовался и валялся на траве с нашей помощницей. Она была самой опытной из четверых и с такими пышными формами, что упустить этот случай я никак не мог. Почти как у Высоцкого: "А у соседа мясо в щах и дочка старшая в прыщах - созрела, значит". Целоваться она умела и тоже очень любила, так что всё было по согласию. Утром бедняжка отсыпалась в палатке, а я, как командор похода и ответственный за питание, с другой девчонкой, говорившей по-литовски, ходил на соседний хутор за сметаной и зелёным луком для всех, потому что сам не знал язык, а в деревнях литовцы или не говорят по-русски, или делают вид, что не понимают ничего.
Ребята валялись с похмелья и не хотели ничего делать. Поэтому, опять мне пришлось с самой молодой и красивой из четверых, идти за питьевой водой к роднику километра за два. Там, в тенистом овраге у ручья, под кронами мощных деревьев, она стала расчёсывать свои шикарные до пояса волосы и по-детски наивно соблазнять меня. На ней был тонкий, обтягивающий фигуру синий хлопчатобумажный спортивный костюм, который совсем не скрывал её литое тело спортсменки-воднолыжницы. Она мне тоже давно по своему нравилась своей чистотой, молодостью и какой-то детской наивностью, несмотря даже на то, что у меня была официальная невеста. В мою невесту, кстати, безответно был влюблён старший брат этой спортсменки и мой хороший дружок. И вот там, в прохладном полумраке, на берегу ручья мы с ней впервые и поцеловались. Да так нам это дело понравилось, что в последующие дни, когда моя невеста уезжала в Вильнюс на экзамены, мы, встретившись на танцплощадке, взявшись за руки уходили в кусты и часами там целовались, сидя на поваленных стволах деревьев, до звона в ушах и до звёздочек в глазах. Жениться я ей не обещал, так как она была ещё школьницей, а я заезжим командированным студентом с неясным будущим. Но она так радостно шла со мной целоваться и ничего не просила взамен, что иногда я чувствовал себя страшно виноватым перед ней. В конце концов, она сама мне призналась в любви, а я рвал на себе волосы от бессилия и обиды на судьбу, потому что в то время (по молодости и по глупости, а может от избытка здоровья и жизненных сил) любил сразу троих, а жениться мог только на одной. Вот после этих нравственных мучений я и стал завидовать всем мусульманам, которые втихаря от советской власти, но согласно заповедям Корана, уже в то время имели по три-четыре жены.
После обеда мы стали собираться домой. Вино и сигареты закончились ещё ночью, все были сонные, нервные и пока я целовался с белокурой русалкой у ручья, оставшиеся у озера успели переругаться между собой. Ребята ушли вперёд, а мне пришлось тащить палатку девчонок и все их вещи. В городе мы взахлёб хвастались своими подвигами перед теми, кто не смог пойти с нами. Они вздыхали, завидовали, но, несмотря на наши восторженные рассказы о походе и ночных посиделках у костра, повторить ловлю раков больше не удалось. Не смогли собраться. А вскоре мы уехали из Литвы домой.
Второй раз я ловил раков днём и не руками, а небольшим бреднем, метров десять длиной. В начале восьмидесятых годов я был в отпуске в гостях у тёщи в посёлке Горном Ростовской области. Изнывал от безделья и ждал, когда поедем с женой на море. Однажды заходит в гости такой же отпускник двухметровый сосед Петя (по местному - Пеца) и предлагает съездить на речку за раками. Знаю, говорит, такое место, мешка по три наловим запросто. Ему просто нужен был второй компаньон, чтобы тащить бредень, а все молодые, кроме меня, были или на работе или уже валялись пьяные. Взял я охапку мешков у тёщи в сарае и на красном мотоцикле "Ява" с приваренной коляской от "Урала", рванули за двадцать километров ловить удачу. Успели зайти только раза три вдоль берега и набить один мешок раками, как вдруг потемнело небо и засверкали молнии. Были бы мы на "Урале", так и ловили бы дальше. Беда в том, что "Ява" не приспособлена ездить по грязи - колёса тут же забиваются. Когда грунтовая дорога сухая и накатанная, она блестит как зеркало и по ней можно гнать под сотню. Стоит только капнуть дождю, как эта дорога начинает наворачиваться блином на колесо или налипать лепёшками на ноги. Мотоцикл или буксует на месте, или колёса просто не вращаются. Когда хлынул ливень, мы успели проехать к дому только треть пути. Километра два мы промучились, всё время останавливаясь и палками выталкивая куски грязи из-под щитков. Потом Пеца плюнул на эту возню, кое-как мы дотащили мотоцикл до федеральной трассы Москва-Ростов “Дон”, проходившей рядом и рванули по ней, хотя это был крюк километров в десять. Зато мы ехали по асфальту, а не буксовали в грязи. Сначала я обрадовался тому, что скоро буду дома, а потом всю дорогу жалел, что не верю в Бога, не успел покреститься и не довелось вырастить дочку. Мы были в одних рубахах, без касок, к тому же, очки мне сразу забрызгало грязью из под встречных машин и я всю дорогу ничего толком не видел. Такого кошмара у меня в жизни ещё не было - дорога узкая, всего две полосы, обгонять из-за встречных машин невозможно, дождь льёт стеной, в низинах было по колено воды, в десяти метрах впереди ничего не видно. Я прижался к спине Пецы и только вздрагивал, когда мимо нас с рёвом пролетали, внезапно появляясь из пелены дождя, встречные огромные ревущие фуры и самосвалы, обдавая нас волной грязной воды. В такие моменты наш лёгкий мотоцикл кидало из стороны в сторону. Пока мы ехали до посёлка, я успел много раз проклясть всё на свете, начиная с раков и кончая жадной женой, которая их очень любит. И не один раз пожалел, что согласился на эту поездку. Но как только оказался дома, переоделся в сухое, махнул для сугрева и чтобы не заболеть, пару стопок мутной тёщиной самогонки, то эта поездка стала казаться мне всего лишь очередным смешным приключением в моей скучной семейной жизни. Даже стал жалеть, что не поехали пораньше, тогда наловили бы не мешок на двоих, а по три каждому. Пока я переодевался в доме, мокрый Пеца у нас во дворе вывалил на землю раков и разделил на две кучки. Довольная жена тут же стала варить их в ведре. Но по размерам эти раки были помельче, чем литовские. Может здесь порода другая, а может, просто не успели бедняги вырасти, так как, наверняка, мы с Пецей не единственные, кто любит этот деликатес и сопутствующие приключения, связанные с его добыванием. Больше до речки мы не добрались - сначала из-за дождей, а потом я уехал с молодой женой на море. Там прямо на пляже толстые неряшливые бабки продавали с рук варёных крупных раков. Мужики брали под пиво. А так как я был вместе с жадной женой, которую почему-то тошнило от одного вида этого чудесного мужского напитка (кстати, прекрасно воспетого знаменитым шотландским поэтом Бернсом), то мне оставалось только вздыхать и облизываться, наблюдая за счастливыми соседями. Все мои попытки выпросить денег хотя бы на пиво, даже без раков, заканчивались истерикой жены, с очередным напоминанием про мой маленький оклад и неумение шабашить по вечерам. Поэтому, чтобы не остаться ночью без сладкого, приходилось забыть про пиво и идти нырять в море. Наплававшись и нахлебавшись солёной воды, про пиво я ненадолго забывал.
Были ещё неудачные попытки ловли раков в маленькой речушке в нашей деревне. Где-то далеко она впадает в реку Мологу, в которой, по рассказам местных, полно раков. Вот мы и думали, а вдруг они весной, по большой воде и до нас добрались. Но сколько мы ни совали руки и палки в норы по берегам под водой, ни одного рака так и не достали. Видимо, раки любят песок, а у нас там одна глина и толстый слой грязи на дне речушки. Если лето жаркое, речка вообще пересыхает и вода стоит только в глубоких ямах, которые в деревне называют бочагами.