Ингвар шёл по тёмному коридору. Его ноздри-щёлки втягивали остатки кислорода в помещении. Он почуял людей и достал меч. Вообще сейчас его вряд ли можно было принять за человека- на чёрной спине вздымались красные полосы, глаза горели наливным янтарным пламенем. Он вошёл в комнату, которую освещала одна-единственная лампочка. Меч загорелся белым пламенем.
В углу комнаты сидели двое. Женщина прижала дочь к груди и плакала. Когда она перевела взгляд на Ингвара, то прошептала одними губами:"Габриэль, что же ты делаешь?"
Воин стоял прямо, его грудь вздымалась. И вот всё его тело начало менять цвет. Красный цвет ран начал затухать и он начал читать молитву достаточно громко, чтобы его враги могли разобрать слова:
"Лазурь грозная, выступающая как медь, приносящая смерть, рассекающий бич, карающий меч — откройся жаждущему твоего покровительства! Выступающему как медь, проникающему, как меч, несущему смерть — мне, внимающему тебе — внемли. Моего врага в глубины боли, в пучину страдания — ввергни. Причиняя ему мучения, раскрывая его изнутри — медли. Когда воззовет к тебе, пожелает найти тебя — смолкни."
Женщина всё ещё смотрела на его уже невероятно лазурное лицо и не могла выдавить из себя ни слова. Тогда Ингвар завёл меч над головой и внезапно -вместо того, чтобы обрушить его на голову неверной женщины- воткнул лезвие в пол. Комната задрожала. По всюду начал рушиться потолок, стены задрожали. Он крикнул только "Бегите!"
Через некоторое время он вышел из здания. К нему подошёл Септими и поздоровался с ним знаменмием Аквиллы с возгласом: "В огонь неверных!" Тогда Ингвар воздел к небу сжатую в кулак трёхпалую руку, и, что было мочи, заорал: "Жги еретиков!"