Ровно через год нам удалось найти желающих уехать на Север, мы обменялись с ними жильём и с лета 1974 года всей семьёй уже жили в Тольятти в двухкомнатной квартире. Норка, естественно, проживала с нами. За год она подросла и из маленького котёнка превратилась в нормальную кошку средних размеров. Поскольку от природы она была гладкошёрстной, то всегда выглядела довольно худосочной. Благодаря своей подвижности и любознательности, возможность растолстеть ей не грозила никогда. А любознательной она была сверх всякой меры. Кто бы, чем бы дома ни занимался, она всегда вертелась рядом.
Если я садилась шить на машинке, она сидела тут же на столе и внимательно следила за движением иглы, то опуская, то поднимая голову. И всякий раз норовила сунуть под неё свою лапу. Такую "помощницу" приходилось снимать со стола или совсем выпроваживать на кухню. Иначе, она могла когда-нибудь остаться с прошитой лапой. Когда же кто-нибудь гладил бельё, то без участия Норы невозможно было выгладить ни одну тряпку. Особенно она любила постельное бельё, пройти мимо которого, по её понятиям, было просто нереально. Ведь оно было белое, чистое и такое теплое… Бывало, уляжется на него и лежит, как будто специально для неё приготовлено. А кто гладит, должен глядеть в оба - как бы не прижечь эту неженку утюгом.
Спать Нора могла там, где её сон сморит, но только не на полу. На стуле, на тахте, на серванте, на столе под настольной лампой, когда маленькая хозяйка (моя племянница) делала уроки. По вечерам, когда кто-нибудь в доме смотрел телевизор, она устраивалась на телевизоре – чем не тепленькое местечко? Тем более, когда на тебя все смотрят! Бывало, на "радость всем", и хвост с лапами свесит прямо на экран. По ночам, спала у кого-нибудь на кровати. Летом любила на одеяле в ногах устроиться, а зимой залезала под одеяло. Вытянется в струнку и чтобы обязательно головой на подушке, прямо как человек! А как вы думали? Ведь нос должен быть на воздухе!
В еде наша Нора была неприхотлива. Главное, чтобы всегда была в наличии морская свежемороженая рыба. Достанешь, бывало, её из морозилки, отрежешь несколько солидных кусков (без потрохов, разумеется), помоешь горячей водой, чтоб разморозилась и шлёп на пол. Нора тут же, закрыв глаза от удовольствия, захрустит ею на всю квартиру. Благо, что в те далёкие времена, рыба в магазинах не переводилась и стоила сущие копейки. Так что обыкновенная статистическая советская семья вполне могла себе позволить прокормить одного, а то и двух усато-хвостатых членов семьи. Ещё Нора не отказывалась от сметанки, но при условии, если её ей будут давать слизывать с пальчика. Так её мама приучила еще на Севере. Избаловала, одним словом, свою любимицу!
Остался не озвученным один весьма важный вопрос – куда наша Нора ходила справлять свою нужду? Никому ни за что не догадаться! Да-да, в раковину на кухне! Я, когда впервые увидела, было возмутилась:
- А это ещё что такое?
Мама, пожав плечами, ответила:
- Когда прошлым летом я привезла её на Север, мы первое время пытались приучить её ходить в ведро, на дно газетку стелили. А она сама нашла себе подходящее место. Мы подумали, и решили её не прогонять. Пусть себе ходит.
А ведь и в самом деле, мама на пенсии, сидит дома, всегда может вовремя водой смыть. Тем более Нора всегда сигналила о свершившемся тем, что неслась с кухни галопом через всю квартиру. Когда же Нора готовилась оставить в раковине свой "своеобразный горох", мама частенько успевала подсунуть ей бумажку, и всё это моментально выбрасывалось в унитаз и смывалось. Зато за всю свою жизнь Нора нигде ни разу не нагадила и в квартире никогда не было никаких кошачьих запахов. Единственное неудобство – нельзя было оставлять в раковине посуду. Но из великой любви к нашей "одесситке" мы покорно с этим мирились. Ну, что не сделаешь для такого сокровища?!
***
Фото автора. Продолжение
http://www.proza.ru/2011/02/20/346