Осень приходила в город поздно, но ее появление каждый раз предзнаменовало немало проблем, связанных с передвижением и общим самочувствием. Оно ухудшалось пропорционально наступавшим холодам – нещадно ломало тело, потом разум, и не хотело отпускать лишь потому, что все это было чертовым колесом жизни.
Опершись на фонарный столб я блевал. Довольно часто со мной такое, особенно после того как смешиваешь в себе скотч и пиво, но летом подобные состояния переносить куда легче. По крайней мере, всегда можно завалиться на пляж и пролежать там до самого утра, не боясь замерзнуть. Сейчас было иначе – это раздражало. Все мое напускное самодовольство исчезло, как будто его никогда и не было.
Я почувствовал ее руку на своем плече и услышал предсказуемый вопрос – «вам плохо?». Однако это заставило меня улыбнуться, ведь ее голос был приятен, он звучал словно музыка для ушей в этом адском гуле мегаполиса, от которого, признаться, я постепенно начал уставать.
Ее звали Карен. У нее были роскошные темные волосы, большие голубые глаза, тонкие губы, шикарная фигура и восхитительные ноги. Через несколько дней, я предложил ей переехать ко мне.
Жил я тогда на Мэдисон, а она снимала комнату на Гринвич, поэтому пришлось изрядно потолкаться в метро, чтобы перетащить все ее вещи, но за два дня нам все же это удалось. Мы сразу же решили отметить переезд и купили бутылку хорошего скотча в лавке внизу, хозяин - китаец Лу пожелал нам отлично провести время и мы провели его действительно отлично.
Наутро мы уже блевали вдвоем.
Потом курили и читали газету в поисках хоть какой-нибудь работы. Деньги у меня заканчивались, у Карен их вообще не было, поэтому острая потребность дохода давила на мозг. Еще несколько дней мы провели в постели, пока у нас не кончилась вся еда, и больше нечего было выпить. Подсчитав наши финансы, мы наскребли еще на пару бутылок вина, чтобы скрасить вечер перед собеседованием, на которое меня пригласили днем раньше.
Когда я вернулся, получив работу грузчика в продуктовом магазине, Карен ждала меня. Она прыгнула мне на шею, поцеловала, и остаток дня мы вновь провели в постели.
Чертовски сложно было вставать рано утром, приводить себя в порядок и идти что-то делать. После нескольких рабочих дней и вечерних пьянок приводить себя в порядок я перестал. Волосы растрепались, лицо покрылось щетиной, но кому какая разница – думал я – как выглядит грузчик.
А через неделю, я узнал, что уволен. Видимо хозяин магазина не смирился с моим вечным перегаром, туманным взглядом и хреновым настроением. Я не возражал, ибо получил пособие, а это позволило мне и Карен еще пару недель не думать ни о чем, кроме кира и любви.
Когда наступила среда, я проснулся и увидел, как Карен держит в руках костюм.
- Это тебе, - произнесла она, и я чуть дар речи не потерял, поскольку не мог объяснить себе, каким образом у нее это получилось.
Ей казалось, что если я буду выглядеть приличнее, чем я выглядел сейчас, то без проблем подыщу себе достойную работу, где можно будет ничего не делать и неплохо зарабатывать.
И я нашел ее. Меня приняли на работу в такси. Это было по мне. Мне нравилось ездить по городу, изучать его, несмотря на постоянно терзавшее меня похмелье. И платили прилично. Вскоре мы сняли комнату получше, ближе к центру и пили только самое хорошее пойло.
Карен – святая женщина, она могла сорваться в истерике, но потом все равно прижималась, пряча глаза, обнимала и часами не хотела отпускать меня. С ней я даже не заметил, как прошел год. Потом еще один, потом еще.
И вот, когда я пишу эти строки, мне пятьдесят пять, а Карен по-прежнему со мной. Ее красота не истаяла, ее нрав стал еще сильнее и с каждым днем она влюбляет меня в себя все больше. Мне это нравится, несмотря на то, что когда-то я думал о женщинах иначе.
Я дописал, налил в стаканы вина и отправился в спальню, где ждала она – неповторимая Карен.