«Какой долгий день! – размышляла Ксюша, направляясь к дому Федьки. – Мама часто говорит, что в её детстве дни были куда длиннее! Может, это от размера зависит? Вот мышам, например, день вообще годом должен казаться! Они такие мелкие… Когда я бываю с ними, мне всё кажется, что мама уже бегает по селу и ищет меня. А возвращаюсь и вижу: совсем немного времени прошло. Но если так, тогда я не хочу становиться взрослой! У взрослых очень короткая жизнь!»
Тут Ксения увидела Федьку, который выезжал со своего двора на велосипеде.
– Подожди, Федя! – закричала она. – Ты мне нужен очень!
Федька остановился, уперев одну ногу в землю.
– Федянечка, ты мне очень-очень нужен! Мы с мышами нашли калошу Задвиги. Это такой ужас! Как в страшной сказке. Понимаешь, её, оказывается, нельзя трогать!
Федька окончательно слез с велика и бросил его в траву. Опустился рядом, задумчиво взъерошил волосы рукой.
– А давай её… арестуем! – выпалил он. Лицо его осветилось вдохновением. Он тут же вскочил и бросился к себе во двор. Ксюша пошла следом, но не успела сделать и десяти шагов, как увидела друга, который возвращался, волоча за собой старую кроличью клетку.
– Ты это куда? – строго окликнула внука бабушка Серафима.
– Бабуля, Ксении очень нужна клетка. На время, – серьёзно произнёс Фёдор. – Зачем – не знаю.
– Да! Очень нужна! – подтвердила та.
– Ну, берите, коли так, – милостиво кивнула Серафима Ильинична. – Клетка старая, дверцы нет. Да и кроликов давно нет. Можешь насовсем забрать.
– Спасибо! – хором сказали дети, и пошли в сад Ксении.
Но сначала Федор сбегал в свой сарай, где хранился разный инструмент. Прихватил ножовку по металлу и моток толстой проволоки. На всякий случай.
Возле зарослей малины, в которых пряталась зловредная обувка, дети остановились.
– Внутрь ты её не посадишь, – убеждённо сказала девочка. – Вон, видишь, дрозд валяется… Только лапкой до неё дотронулся.
– Нда… – задумался Федька. Он присел на корточки, выглядывая в малиннике дрозда и калошу. – А если палкой подцепить?
– Не надо, Федечка, пожалуйста! Что я бабушке Серафиме скажу?
– Ладно, тогда так. Я дно в клетке отпилю. И сверху эту гадость накрою! А дырку от дверцы проволокой замотаю, чтобы калоша не выпрыгнула ночью.
– А если она клетку перевернёт?
– А мы её кирпичами придавим!
Сказано – сделано. Через час возня с тюрьмой для калоши была закончена. Ксюша хотела сама взять клетку, но Фёдор сурово отпихнул её руки в сторону.
– Не женское это дело!
И он стал осторожно подкрадываться к страшному месту, держа клетку на вытянутых руках. От напряжения веснушки у него на носу побелели, а на лбу выступил пот. Прямо над калошей было не так много малиновых веток, так что клетка спокойно накрыла её. Федька тут же метнулся обратно.
– Фух, – вздохнул он, утирая ладошкой лоб, – какая дрянь. У меня всё время внутри чего-то сжималось. Думал, сейчас она на меня прыгнет… Кирпичи-то у вас есть?
Кирпичи имелись. Старые, побитые, они лежали горкой возле гаража «на всякий случай».
Дети бегали к гаражу и обратно, таская их по одному и ложили наверх клетки. Подходить к этому месту было по-прежнему страшно неприятно.
Наконец, они посчитали, что тюрьма вышла достаточно прочной.
– Может, на пруд сбегаем, искупаемся? – предложил уставший Федька. Пилить железные прутья было очень тяжело.
– Давай, – согласилась девочка, – я только у мамы спрошусь, ладно?
И она побежала к Алине Николаевне. Та ничего не возражала против купания в мелком деревенском пруду. В жаркие летние месяцы его корова могла вброд перейти. На речке купаться было приятнее, но опасней. А в пруд бегали даже трёхлетние малыши.
Весь вечер Ксюша с Федькой играли возле пруда. Плескались в мутной, но такой тёплой и живой водичке, хохотали, пачкались в глине, плавали на коряге и чувствовали себя самыми счастливыми на свете.
Уже в сумерках к пруду явился Ксюшин папа и отвел детей домой.
«Тихий» и очень длинный день закончился.