(Редактируемая версия)
- Ваше сиятельство, я пришла почитать вам книги, если хотите.
- Ингисван, это ты?
- Да, Ваше сиятельство.
- Если это ты, тогда делай вот что: первое - прикажи подать чай с пирожными, второе - положи на видном месте на столе исторический трактат.
- Какой?
- Неважно, не перебивай! И третье - возми из сундучка книжицу, ну ты знаешь какую и присядь возле меня.
Через некоторое время лакей принёс чай с пирожными, исторический трактат торжественно разместился на столе, а Ингисван достала упомянутую книжицу, отворив маленьким ключиком личный сундучок ярга, содержимое которого было известно лишь его внучатой племяннице Ингисван и прямому наследнику, кроме самого ярга.
Судьба крепко-накрепко связала старого ярга Свериодда Роккеники и его молоденькую, очень дальнюю родственницу, оставшуюся круглой сиротой ещё в детстве. Им пришлось сжиться друг с другом в крепкий тандем и у них это хорошо вышло. Каждого из них отдельно жизнь давно уже раздавила бы в лепёшку, но вместе им всё ещё удавалось сохранять устойчивую позицию при королевском дворе, а даже держать на дистанции тех, кто охотно спихнул бы их в забытьё. Более того, ярг всячески старался не терять присутствия духа и поставил перед собой цель выгодно выдать замуж Ингисван и ревностно перебирал кандидатов, из коих уже отшил двух или трёх по причине их несоответствующей и нестабильной позиции. Ингисван, правда, опасалась, что из-за дедовой привередливости ей придётся остаться и вовсе ни с чем.
Она понимала истинную причину непреклонности деда - он не хотел остаться без её опеки, если она выйдет замуж. Поэтому она поклялась деду, что не оставит его в одиночестве до самого последнего его вздоха. Дед, полностью доверяя её словам, всё же составил наследственное завещание таким образом, чтобы у неё не оставалось другой возможности. Ингисван этого конечно же не одобрила, но зная своего деда, понимала, что это и так лучший вариант из всех возможных. Ну и. кроме всего прочего, её дед всё ещё оставался живой легендой и его статус-кво сохранится, пока он дишит, так что нет ничего зазорного в подигрывании ему. В непосредственных отношениях с нею дед всегда был мил, честен и щедр, так с какой стати ей противиться его воле? Живя в королевском замке и разыгрывая по требованию деда придирчивую невесту, Ингисван вполне охотно и с удовольствием была послушной внучкой.
Девушка со старенькой, в затёртой обложке, книжкой в руках остановилась перед оттоманкой, на которой расположился ярг Свериодд Роккеники. Она включила паузу в своих движениях и нарисовала вопросительное выражение на своём милом, улыбчивом, хоть и не очень красивом, лице. Свериодд обратил на неё свой извиняющийся взгляд, двинул бровями и согласно кивнул. Девушка усмехнулась, с шутливым осуждением покачала головой и направилась к креденсу. Вынула из верхнего шкафчика небольшой графинчик с малиновой наливкой, обожаемой дедом, и налила в одну рюмку побольше - для деда, в другую поменьше - для себя. С книжкой под мышкой и с рюмками в пухлых пальцах она подошла назад к дедовой оттоманке и бесцеремонно уселась на неё возле Свериодда, вынудив его подвинуть вытянутые ноги в сторону. Свериодд взял свою рюмку и они чокнулись, произнесли тост: "За нас!" и глотнули по глотку наливки. Тут же последовал следующий тост: "За поэзию!" Глотнули ещё по глотку и почувствовали себя полностью готовыми к восприятию поэзии.
Ингисван открыла балладу, написанную её дедом за долго до того, как она родилась на свет. Она перечитала её, наверно, уже сто раз и не переставала удивляться лёгкому, струящемуся прямо в душу стилю стиха и возвышенной нежности чувств, описанных дедом. Из каких закутков своей твёрдой и неприступной души дед всё это вытащил, оставалось для неё загадкой.
В балладе описывается история юного ирсландского героя, к которому однажды явилась добрая фея в образе прекрасной девушки. Юноша полюбил её на всю жизнь, а фея всячески оберегала и защищала юношу в трудных и опасных приключениях, лечила его раны и болезни, утешала его в одиночестве, одаривала его любовью и счастьем. Эту замечательную балладу в Ирсланде родители читали всем детям. Ингисван часто слышала мнение других людей, что в этой балладе старый учёный ярг описал историю своей любви к эльфице. Однако в детстве она не придавала этому значения, воспринимала такое мнение, как романтические сплетни про деда. В ранней юности девушка скорее согласилась бы с предположением, что ярг попросту спёр, ну в крайнем случае купил у кого-то замечательный текст, переписал его по своему и опубликовал под своим именем. Личность старого ярга настолько входила в резонанс с возвышенным языком и чувственной одухотворённостью стихов, что сплетни про его необыкновенную любовную историю казались просто нелепыми. Однако теперь, когда Ингисван приблизилась к своему совершеннолетию вплотную и почувствовала себя женщиной зрелой и умудрёной опытом, она взглянула на вещи по инному и обнаружила, что да, эта история может быть самой правдивой из всех, известных ей.
Правда, девушка ещё не осмеливалась напрямую выуживать правду из деда. Она слишком недавно стала догадываться о реальности историй, послуживших праобразом для гениальной сказки. Ингисван как-то совершенно случайно обратила внимание на то, что дед регулярно, как по заказу, требует перечитывать эту балладу в один и тот же период года - в самом конце зимы или в начале весны. Эти чтения всегда носили характер некоего ритуального священнодействия.
В послеобеденное время Свериодд удалялся только с внучкой в свои покои, где никто в это время им не мог мешать, заказывал сладости, в хорошую погоду приказывал отворить окна и дегустировал алкоголь, пока внучка читала. Читать требовал степенно, с выражением. Иногда демонстрировал девушке, как следует расставлять интонации и акценты, чтобы выходило так, как ему нравится. Иногда, слушая, впадал в глубочайшую задумчивость и с непередаваемой нежностью подолгу всматривался вдаль. И тогда прочитанный в такой момент отрывок приходилось перечитывать на следующий день. А иногда случалось ему брать в руки перо, из под которого выходили необыкновенно красивые сонеты.
Ингисван обнаружила всё это наверно потому, что дед позволил себе доверять внучке даже в такой интимной и секретной для него сфере, как чувства. А куда ему было деваться? Кроме внучки У Свериодда не было никого ближе и понятливее уже многие годы. Ингисван втихомолку наблюдала за дедом и открывала чуткость и нежность, которые скрывались за каменной непреклонностью старого патрона. Дувушку очень удивляла и сбивала с толку эта странная, тайная душевная чувствительность деда. В то же время Свериодд мог бы о себе сказать, что странным было прожить всю жизнь в шкуре жёсткого, твердолобого и неприступного ярга, имея такую чувствительную и утончённую душу.
Сегодня ритуал очередного прочтения глав из книги проходил как обычно. Ингисван приходилось читать вслух для деда так часто, что она научилась делать это как настоящий чтец из театра. Это умение сделало её популярной при дворе. Однажды она почитала вслух для забавы придворным дамам, а им так понравилось, что её обязали заниматься чтением с младшими отпрысками членов королевской семьи. Благодаря этому и жизнь её стала разнообразной и положение при дворе укрепилось, а она перестала беспокоиться из-за того, что её могут вышвырнуть из замка, если с дедом вдруг что-то случится.
Ингисван вполне серьёзно решила заниматься делом, которое давало ей популярность, защищённость и тёплое сытное место при дворе. Дед на это только приговаривал: "Ты молодец, юная барышня, нечего сказать! Настоящая Роккеники!" Вот и сейчас Ингисван не просто читала, но, воображая себя настоящей актрисой, декламировала стихи чувственно и возвышенно, стараясь передать полноту переживаний сказочных героев. А кроме того, ей просто нравилось так читать. Она вслушивалась в собственный голос, вдумывалась в прочитанные фразы и воображала себя той сказочной феей, о которой с такой огромной любовью когда-то написал её дед.
Свериодд смотрел искоса на внучку, старался не выказывать своих чувств, и млел от умиления. Его несказанно радовал тот факт, что его же внучка так трепетно сопереживает состояние влюблённости, которое сам он пережил много десятилетий назад. Он втихомолку признавал себя талантливым и наделял юную Ингисван теми чертами характера, которые некогда пленили и околдовали его в юной эльфице, которая зовётся Леийя. Свериодд осторожно взял маленькую гладкую ладошку девушки в свою сухую и морщинистую руку и, закрыв глаза, крепко прижал к своим губам. Он вдохнул запахи ванили и сладостей, облачком витавшие вокруг этой маленькой ручки и с тревожно забившимся сердцем, подумал: "Моя дорогая Леийя, почему я тогда не помчался вслед за тобою, как ветер?" Перед его глазами вспыхнул образ красавицы эльфицы с платиновыми волосами и бирюзовой диадемкой на голове. Свериодд напряжённо задышал и его почти что бросило в жар. "Остановить смятение, успокоиться! Всё встанет на место, надо только успокоиться. Может быть я ещё дождусь от неё весточку. Какой прок от весточки будет трупу? Спокойно, ярг, надо ещё немного пожить." Сердцебиение и дыхание старика приходили в норму, а рука, сжимавшая ладонь Ингисван, слабела. Девушка сидела не шелохнувшись, отложив книжку в сторону и таращилась на деда, не веря тому, что видит. Свериодд распереживался не нашутку под влиянием нахлынувших на него воспоминаний. Самое время спросить!
- Ваше сиятельство, Вы так сильно её любили? - Тихо и необыкновенно трогательно задала свой вопрос Ингисван.
- Моя любовь до сих пор жива, оказывается... - Свериодд молча разглядывал пухлую ладошку внучки, поглаживал её кончиками пальцев и всеми силами старался не упустить слезу из-под ресниц. - Вы превосходно читаете, барышня! Вам всё ещё платят за чтение принцам? - Наконещ заговорил ярг, оправившись от волнения.
- Да, Ваше сиятельство. Я использую Ваши науки с максимальной выгодой для себя.
Они дружно посмеялись, возвращаясь к традиционно лёгкому стилю взаимоотношений. Ингисван подлила немного наливки и с азартом перетёрла с дедом все сплетни, которые ей удалось собрать по замку за последние сутки.
Пасмурный весенний день устремился к ранним сумеркам и в ожидании продолжительного и, повидимому, дождливого вечера Свериодд вместе с Ингисван начали пирдумывать, чем бы заняться. Они хоть и жили всё время при дворе, но обычно старались держаться немного в стороне от большинства развлечений, которые устраивались жильцами замка.
Молодой король Хёгнистэн со своей семьёй предпочитал жить в одном из своих поместий в глубине острова, стараясь отгородиться от толпы знати, жадной до внимания и сплетен. Монарх старался всем убедительно показать, что он домосед, верный своей супруге и держал всех на большой дистанции от себя. По мнению ярга Роккеники, Хёгнистэн попросту боялся, что дворцовые интриги смогут разрушить и брак короля и очень хрупкий мир в королевстве. Свериодд видел слабости молодого и неопытного монарха, но так же видел и его мудрость, которая заключалась между инным в том, чтобы народ, а прежде всего сама знать, привыкли к его наличию, к его долгому и незыблемому присутсвию на троне. А привыкнув хорошенько к своему королю, люди будут слушаться его хоть бы по привычке, если не из ревностной преданности. И Свериодд поддерживал своего монарха в этом отношении, так как это было очень разумно.
Многочисленные же князья, как водится желали жить в столице и производить впечатление прежде всего на самих себя. Мало кто из них имел собственный дом в столице - все старались приютиться в монаршьем замке или в прилегающих к нему домах, даже несмотря на то, что условия жизни при этом почти у всех были никчемными. На халяву и лук сладок, как груша - это расхожее высказывание стало при дворе своеобразным девизом.
Все эти праздные, очень родовитые и, как правило, небогатые люди, годами жившие в королевском замке, вечерами были вынуждены толкаться в неслишком просторных коридорах и залах. А ирсландские вечера, надо сказать, часто бывали затяжными и сумрачными, особенно осенью и зимой. Поэтому людям приходилось придумывать для себя хоть какие-то развлечения, чтоб не помереть с тоски.
Королю эта тоска его придворных была абсолютно и подчёркнуто безразлична. Глядя на толпы своих покорно улыбающихся подданых, он радовался огромному количеству людей, ищущих его благосклонности. Но глядя в казначейские отчёты геялдекеров, он предпочитал чувствовать себя скупым и жестоким тираном. Однако молодой и пока ещё не слишком популярный король в Ирсланде не мог позволить себе быть настоящим тираном, да и не хотел. Но вот быть жестоким скупцом он просто обязан, иначе может случится так, что его любящие подданые растащат по крохе всё его королевство. Так что король решил (так же по совету ярга Роккеники) держать в чёрном теле всех придворных и посадить на скудный паёк тех, кого только было возможно.
Лишь очень ограниченый круг его приближённых пользовались его щедростью. Это были те, кто исполнял вполне конкретные служебные обязанности и приносил совершенно очевидную пользу государству и королю, при этом далеко не все из них были представителями знатных родов.
Сам же ярг Роккеники постарался занять при дворе совершенно оригинальную и привелигированную позицию. Когда Король Хёгнистэн взошёл на престол после естественной смерти своего не слишком старого, но тяжело болевшего отца, Свериодду было уже восемдесят восемь лет и проживал он в замке почти безвылазно не один десяток лет. Ярги были обязаны проживать у бока короля согласно древним традициям и существующим законам.
Отец Хёгнистэна в своё время распорядился предоставить яргу Роккеники полное содержание за его заслуги перед ним. Но в восемьдесят восемь лет старый ярг уже почти не исполнял никаких функций, кроме роли советника. Тем более он уже не смог бы стать защитником короля и Ирсланды в военное время. Так что его присутствие при дворе могло каждому показаться сомнительным и бесполезным. А Свериодд привык жить в королевском замке и не хотелось ему перебираться оттуда в самом конце своей жизни. Кроме того он понимал, что его советы могут очень пригодиться молодому монарху, но моло кто из приближённых короля это оценит по достоинству. К тому же ярг намеревался обеспечить удачное замужество для своей юной подопечной Ингисван, о которой больше некому было бы позаботиться. А главное, надо было сохранить статус кво для всего клана и в будущем оставить своему наследнику не только титул ярга, но и очень крепкую и бесспорную позицию. К слову сказать и сам наследник Свериодда Роккеники не дремал - он нёс постоянную службу в личной гвардии монарха, а всвязи с этим постоянно находился при персоне короля.
Одним словом, причин оставаться на насиженном месте у ярга было достаточно. А главное, он имел такую возможность, которая выражалась в наличии большого богатства и влиятельности его рода. Свериодд предложил Хёгнистэну сделку, согласно которой он, ярг, будет полностью оплачивать своё пребывание в королевском замке, а так же пребывание своей внучки и личной прислуги, сверх того будет платить за занимаемые им покои, как за взятые в аренду. Взамен ярг получит право составлять королю письменные отчёты о положении дел в королевстве, содержащие правдивую критическую оценку самого Свериодда, которая будет включать так же критику поступков и высказываний самого короля, членов его семьи и правительства.
Король поначалу разгневался на старого ярга, но, поразмыслив несколько недель, решил, что его королевского величия от такой сделки не убудет и согласился с яргом, а его отчёты решил хранить в своём личном секретном архиве, а так же договорился со Свериоддом о совершенной секретности их договора. Свериодду это и было нужно. Он не собирался восходить на новый уровень личной популярности - в его-то годы? Ему было достаточно, чтобы благодаря его усилиям Хёгнистэн состоялся в качестве мудрого правителя, а его, Свериодда, многочисленный клан жил бы в процветающем и спокойном королевстве.
Вот в таких трудных условиях старый ярг Рокенники вместе со своей внучатой племянницей Ингисван уплетали пирожные с остывшим чаем и определяли свои планы на ближайший вечер. При оказии он рассказал про свою новую идею, как Ингисван может разнообразить свои занятия с младшими князьями и княжнами. А именно - Свериодд предложил проводить чтения по ролям, то есть распределять диалоги в текстах между детьми и учить их читать свои роли примерно так же, как сам Свериодд учит читать свою внучку.
- Смогу ли я? - Неуверенно спросила Ингисван, хоть сама идея ей понравилась.
- Важно, чтобы детишки смогли! - Рассмеялся Свериодд и продолжил - думаю, что поначалу ничего путного не выйдет. Всегда так бывает, когда начинаешь что-то новое. Но потом, если всё удастся, тебе и твоим подопечным понравится.
- Мне боязно не только из-за детей. Ты же знаешь, какие твердолобые у большинства из них родители. - Девушка скорчила разочарованную мину. - Вдруг они сочтут неприличным или недостойным то, что я заставлю их детей читать?
- И такое может случиться. - Согласился Свериодд. - Однако если хочешь развивать свой успех, тебе придётся всё время совершать что-то новое, чего ты пока ещё не делала.
Они немного помолчали, так как проблема представлялась действительно немалой. Затем Свериодд предложил:
- Попробуй предоложить кому нибудь из слушающих тебя князьков прочитать вслух особо полюбившийся отрывок, но только тогда, когда родителей не будет рядом или когда они увлечены своей взрослой болтовнёй. Тогда, когда никто не будет тебе мешать. Если детишкам понравится, продолжай так поступать, пока это войдёт в привычку. А затем, когда все освоятся с этим новшеством, предложи читать по ролям. Рано или поздно всё получится. Вода камни шлифует.
- Раззадорил ты меня, дедушка! Придётся мне набраться храбрости и воплотить Вашу идею, Ваше Сиятельство. - Согласилась Ингисван.
- Да пирожные все доешь, дитя! Тебе теперь надо копить силы для твоих экспериментов с чтением! В схватке с князьями попрошу остаться в живых.
Ингисван засмеялась. Дед в её понимании был нереально старым человеком. Многие другие старики, которым удавалось дожить до глубокой старости, младше деда на двадцать, а то и тридцать лет, были способны лишь кряхтеть и жаловаться на свои болячки и несчастья. Свериодд же не только не имел привычки стонать по любому поводу, но всегда находил в себе способность смеяться и смешить других людей. Не смотря на всю суровую прямолинейность, насмешливость и сарказм не покидали его.
Наконец Ингисван предложила:
- Я пройдусь по замку и если найду где-нибудь приличные развлечения, вернусь за тобой. А если заняться будет нечем, тогда я вернусь и буду шить, а ты мне что нибудь расскажешь.
- Но учти, что в неприличных развлечениях я бы тоже поучавствовал! Ты, внученька, подскажи мне, если таковые обнаружатся, - обратился Свериодд, широко и задорно улыбаясь.
Ингисван изобразила на лице возмущение, поцеловала морщинистую ругу ярга и церемониально поклонившись, развернулась к двери. В дверях она столкнулась с посланцем из фешенебельной гостиницы, который прибыл с посланием в большом конверте, украшенном символом той гостиницы. "О, посланцы к деду! - Радостно подумала девушка, - надо побыстрее вернуться, не то пропущу что-нибудь интересное."