Толян вчера перебрал. Позавчера тоже. Третьего дня вообще алкогольного авторитета Петьку- Емкость перепил. Дальше не листалось, не переворачивалось – темно было.
- Куда лезет»,- беззлобно подумалось, но меркантильно как- то. Без надежды на стол глянул. Безнадежность оправдалась – пусто. Не в буквальном, а в нужном Толяну смысле. Лежали на столе бутылки и под ним, а толку - « выжатые» (Толян себя знал).
Звонок, как умелая саечка на него подействовал. Голова дернулась, а ноги и раньше трусились. Со спины на корячки перестроился, мимоходом предусмотрительности порадовался – не раздеваясь, спал. Правда, один ботинок слетел во сне. В одном до дверей добрался. Открыл – Митрич. Морально полегчало. Отношения у них были чисто деловые и периодические, общие интересы сводили. Толяна они в отсутствие жены захватывали, а Митрич им жизнь посвятил. Один жил - чего ему!
Вот и сейчас по делу зашел – за тарой. Воспрянувший Толян радушно в сторону стола махнул, собрать помог. Митрич свои выставил. Сосчитали. Хватало, вроде, на самопальную. Одна бутылка Толяна насторожила. Выделялась, как фикса во рту у Митрича. Мутная, не поймешь – пусто внутри или есть еще на донышке. Пробка торчала- тоже непонятная.
Толян бутылку в руки взял, на Митрича глянул. Тот заоправдывался: конкуренция, мол, спозаранку, по темноте помойки обходил. Толян пробку выдернул. Из бутылки дым повалил, но без запаха. Уж потом из него амбал выткался. В трусах одних. Сразу Толяна за грудки схватил, приподнял чуть- чуть. «Сказывай, падла,- гремит,- где рубища мои».
Толян бы точно со страху умер, да удивление жизнь удержало на волоске. Лицо амбала знакомым почудилось. Амбал как амбал. В одежде бы, пожалуй, брокером смотрелся. А так качком только. Но и в трусах выглядел симпатичней многих знакомых Толяна.
А Митрич себя молодцом повел. Не убежал, даже под стол не спрятался. Подле бегал и приговаривал: « Гражданин, не мучь инвалида, синдром у него с рецидивами». Митрич пожилой, привык культурой брать. И тут не промахнулся. Гость на Митрича посмотрел, Толяна на место поставил. «Сединам твоим повинуюсь, старче», - и руки с Толяна убрал.
« Вот и хорошо, милок,- распинался старый, - размял косточки, присядь теперь, отдохни». И амбал послушно на стул опустился. Митрич напротив примостился. Толян на корточки сполз. Разговорились.
Хозяину не со страху лицо гостя родным показалось. Картина у него над койкой, автора не помнил, в общем, не знал - да какая разница! Зато в амбале сразу, даже без коня, Алешу Поповича признал. Хотя над ним, видать, имиджмейкер поработал – в трусах же и под нулевку бритый. « Как в пузырь попал?»- Толян осмелел. « Вся Русь нынче в бутылке, дерьме да на большой дороге»,- рубанул Алеша. Даже Митрич отпарировать не рискнул. Гость свое гнул:» Вот мы и разделились. Илья с Никитичем дерьмо и гоп- стоп на себя взяли, мне полегче планиду уступили. Да хрен редьки не слаще!». Толян с Митричем согласно, но авторитетно головами затрясли. «Я, похоже, к бизнесмену попал, на коне еще был, в амуниции. Коня отрок сразу чужеземцам сбагрил, как тяжеловеса. Меня тоже навеливал – в цене не сошлись. Стражником своим сделал». Телохранителем, что ли?»- Толян точность любил. « Како там тело – мослы одни. А зря мы с Муромцем да Добрыней разделились. В одном месте все оказалось: и вино лилось, и дерьма хватало, и с кистенем хаживали». «За сколько?»- опять Толян влез. «По – разному бывало, но пустыми не возвращались. Такие чины у нас бывали, меня не таились – неандертальцем звали. Наслушался. Одна польза: язык с ними освежил, опять бухать пристрастился. Ну и перебрал, в конце концов. Раскололся. Рассказал про волшебные волосы на голове. Приврал вообще – то по пьянке. А они! Мало того, что обрили наголо, лохи позорные, но и кольчугой с исподним не побрезговали.
Но брили зря – только башку изрезали. Волоска всего три было. Один им спьяну дал, два – вот они. Все! Вот последний – и в бутылку прячусь до лучших времен. Не помощник я. А этот вам – я похмелье знаю».
Толян жадно слюни глотать стал, подавился и проснулся. Алеша Попович на стене напротив едва улыбку с лица успел убрать.