Из дневника начальника уголовного розыска

               

                Расплата


                Цикл «Оборотни в погонах»


 Инспектор угрозыска оказался предателем. Это горько сознавать. Ведь с ним я много лет делил кусок хлеба, но натуру человека, видимо, так и не распознал.
     На днях он отошел в мир иной, и уже не сможет опровергнуть упрёк, брошенный в его адрес. Поэтому, ссылаясь на изречение философа: «О мертвых или хорошо, или ничего», - я внёс в дневник беспрецедентную историю, оставляя её без комментариев.
 
   В мой кабинет ворвался дежурный РОВД и, задыхаясь, выпалил:
   - Георгий, срочно... - он протянул листок с адресом, но передумав, метнул бумажку в урну, - ты и без этого знаешь куда. Атаев убит.
   Хотя фамилия прозвучала отчётливо, я недоверчиво переспросил:
  - Кто-кто убит?
  - Атаев. Часа два назад... у себя дома, - ответил майор.

    Наш автомобиль замер около распахнутых ворот. Карен, я и опера вошли в дом Атаевых.
   В просторном зале рыдала женщина. Она уловила негромкий разговор, опустила платочек до уровня подбородка и рукой слегка повела вглубь: «Там …»
   Ещё не веря в беду, я ткнул пальцем дверь спальни, вгляделся в запрокинутую на скомканное одеяло голову и констатировал:
   - Он… Назир.
   Затаив дыхание, мы уставились на труп.
   Молчание прервал Аршалуйсян:
   - Я поговорю с его женой. А вы «обнюхайте» комнаты. Скоро набегут прокурорские работники, начнется бестолковая суета, поразмыслить в тишине нам уже не удастся. Так что вперёд.
   Переминаясь с ноги на ногу, инспектора ждали моих указаний. Я их смятение, разумеется, понимал. В этом доме они бывали неоднократно: ели плов, играли в карты, парились в сауне.
    Начальник милиции против традиционных посиделок не возражал. Сотрудникам угрозыска требовалась психологическая разрядка, а более укромного места, чем вместительный подвал, оборудованный для приема гостей, в районе не было.
   Лучшего, собственно говоря, никто и не искал. К тому же, Назир вкусно стряпал заказанные блюда, подавал на стол, наливал, вытирал, не требуя компенсацию.
   
    Мы начали осматривать помещение.
    Атаев лежал на пропитанном кровью матраце. На его груди отчётливо зияли две раны:  в сердце и лёгкое. Пока инспектор щёлкал затвором фотоаппарата, я перебрал одежду, брошенную с вечера на стул. Рассмотрел майку, трико, вывернул карманы брюк. Но, кроме удостоверения пенсионера МВД, ничего не выкопал.
    Открывать его смысла не было. Этот документ потерпевшему вручал я, во время проводов на заслуженный отдых.
   Атаев отработал в угрозыске двадцать лет. Все годы, как сыщик, он числился на хорошем счету - раскрывал преступления, задерживал убийц, пресекал  каналы ввоза наркотиков. Инспектора начальник отдела хвалил, а по моему настоянию фамилию «героя» вносил в приказы о поощрении.
  Но физически крепкий майор внезапно захворал странной болезнью. Она выражалась в приступах головной боли, ухудшении памяти, потере координации. Назир посещал врачебные кабинеты, валялся в госпитале, собирал медицинские заключения, и спустя год, к удивлению сослуживцев, оказался в ряду пенсионеров.
    Сзади меня раздался негромкий голос Карена:
    - Хозяйка знает причину гибели мужа. Но семейные тайны раскрыла лишь под моим давлением.   
   Я вложил удостоверение обратно в карман.
   - Какие к чёрту секреты? Мы раскрываем убийство! Хайрия обязана всё рассказать... Так что за повод?
      Майор протопал вдоль стены, наклонился, откинул угол персидского ковра.
   - Здесь Атаев оборудовал тайник, в нём он хранил драгоценности. Все изделия - серьги, кольца, подвески обрамлены бриллиантами... Клад головорез отыскал.
    Сыщики догадывались, что у пенсионера завелись деньги, причем немалые. Уже через месяц после увольнения, он переселил свою фамилию в квартиру родителей, подогнал строительную технику, и снес принадлежащий ему дом.
    Рабочие трудились круглосуточно. В итоге на месте сыробитного гнезда вырос особняк.
    Аршалуйсян выдохнул:
   - Оказывается, Назир был миллионер. Тем не менее, бедняга экономил на сигаретах, предпочитая курить недорогие сорта... Бесспорно, убийца к нападению готовился, и пожаловал за еще нерастраченными сокровищами. Не ошибусь, если скажу, он знал стоимость драгоценностей. Иначе бы не осмелился мента завалить.
    Карен бдительным взором оглядывал спальню.
    - А это что за предмет? - майор указал на солнцезащитные очки, которые застряли между книг, разбросанных по полу.
     Я, подцепив их щипчиками, сказал:
    - Местного производства. Старомодные. Такую форму носили лет двадцать назад. Клей рассохся... оправа потеряла эластичность... глазок  вывалился... Необходимо выяснить кому они принадлежат.
   Не успел звук моего голоса раствориться в воздухе, как хозяйка дома простонала:
    - Очки не наши.

    Мы вернулись в отдел. Я полез в сейф, чтобы найти тетрадь с записями былых лет. А Карен плюхнулся на диван.
   За годы на полках скопилось много исписанных листов. Часть их пришлось выложить на стол.
    Докурив сигарету, Аршалуйсян сказал:
    - Не трать время попусту. Мы уже навели справку и располагаем информацией.
   Я улыбнулся:
     - Ну, телепат, выкладывай его анкетные данные.
    Сыщик раскрыл блокнот.
   - Тереков Ринат, 1959 года рождения. Кличка Ринго. Судим за кражи. Последнее наказание отбывал в колонии № 22. Освободился в мае 1996 года. Укатил в город Ташкент, улица Ибн Сино, дом 2.
   Оперативник попал в точку. Эту фамилию я давно увязывал с именем покойного Назира. Мне было известно, что инспектора и домушника  связывает невидимая глазу нить. Информацией я ни с кем не делился, но и не считал её закрытой для сотрудников угрозыска.
   Как выяснилось, такая же мысль сейчас витала в голове моего заместителя, а личностью Рината он заинтересовался не ради любопытства.
               
    Фамилию Терекова я внес в специальный дневник еще в начале 1991 года.
   В холодное февральское утро жители высотного дома накрыли его в момент совершения кражи. Тогда Ринго слегка просчитался. Он вскрыл дверной замок и, неторопясь, упаковал добычу. В этот миг вернулся хозяин квартиры. Столкнувшись лицом к лицу с вором, толстяк испустил далеко не боевой клич и вылетел на лестничную площадку. На гвалт откликнулись бабульки. Они мертвой хваткой вцепились в домушника и не выпустили урку до прибытия наряда милиции.
     Признав свой грех, авторитетный в мире криминала вор, не глядя подписал составленные операми документы. Затем посмеялся над искусными манёврами обезвредившей его «группы захвата», и попросил дозволение глянуть в мой список нераскрытых преступлений.
       Ринго читал строки, по ходу отмечая адреса ранее им вскрытых квартир.   
      Когда он завершил непривычное для себя дело, то заметил, что в документе количество украденных ценностей отражено не полностью.
      Тереков глотал табачный дым, потел, переводил взгляд с одного инспектора на другого, и внезапно разоткровенничался:
    - Я «бомбил» хаты только высокопоставленных милицейских чинов, прокуроров, судей. Брал по-крупному, миллионами. А в этом списке фигурируют лишь крохи. Впрочем, неразбазаренное рыжьё я верну следствию добровольно... обменяю на культурное со мной обращение.
    Поведение Ринго меня не удивило. Вор такого уровня обязан свой авторитет поддерживать криминальными подвигами. А они измеряются количеством вскрытых замков. Причём тюрьма особо воспевает кражи, совершенные из квартир сотрудников-правоохранителей, одно упоминание которых доставляет арестантам мстительное наслаждение.
   Рецидивисту на слово я не поверил, уж больно астрономические цифры он вспоминал. Перечисленные кражи действительно были зарегистрированы, но потерпевшие говорили о минимально понесенном ущербе: серьги, кольцо, золотой портсигар.
    Тем не менее, отправив Ринго в камеру, мне захотелось его «честность» проверить.
   
    Оперуполномоченные Назир Атаев, Султан Фатхуллин и я направились к моему потрёпанному автомобилю.
   Увидев нас, дежурный крикнул:
   - Георгий, поступила телеграмма. Министр собирает руководителей угрозыска. "Пленум" начинается через тридцать минут.
    Не прибыть на совещание или вместо себя отрядить заместителя означало накликать на отдел неприятности. Я состроил кислую мину, отвел Атаева в сторону и сказал:
   - Вот ключ от берлоги, в которой Ринго якобы хранит похищенное. Если там найдётся что-либо интересное, составь протокол изъятия вещественного доказательства. Если нет, возвращайтесь на базу.

   Оперативка затянулась до позднего вечера. Я записал указание генерала, сбежал вниз по лестнице, сел в автомашину и подъехал к РОВД, чтобы отдать документы Холову.
    Шеф встретил меня неприветливо.
   - Инспектора доложили, что хата оказалась пуста, - стал бурчать он, - Ринго вам повесил лапшу на уши. Продолжайте его «колоть», перетрясите воровские малины, скупщиков краденого, ломбард...
   - На улики мы особо не рассчитывали, - ответил я, протянув конверт с директивой министерства, - не ясно, зачем крадун отправил сыщиков на заведомый порожняк. Такое глумление они не потерпят.
   - Терековская исповедь распространились по городу с быстротой молнии. Если следствие не вернёт заявителям ценности, то нас они не поймут. А это люди авторитетные. В их среде иметь недруга равносильно потере должности. Цена вопроса, Георгий, наше благополучие. Поэтому слышать отрицательный результат не же-ла-ю.
Холов отчеканил последнее слово, вскрыл пакет и уткнулся в инструкцию носом.
   
    Выйдя из кабинета шефа, я вызвал к себе Атаева, а по внутренней телефонной связи дал указание милиционеру привести Ринго.
   Успевший отоспаться рецидивист заметил недовольство на мрачных физиономиях сыщиков.
    - Мне удалось довольно-таки много схоронить, - вякнул он, - в баксах камни потянут лимонов на шесть…
   Атаев угрожающе насупил брови:
   - Хата пуста.
   - Это поклёп, - отчаянно затряс головой арестованный, - вскрыть кодированный замок мой подельник не сумеет... квалификация низка. Да и адрес ему не известен... Кто проводил обыск?
   Я указал на опера:
   - Будет работать с тобой пока не сыщет доказательства по всем уголовным делам. Предупреждаю, ему разрешено действовать круто.
   Ринго искоса глянул на Атаева, закусил губу, пожевал её, и обреченно выдохнул:
   - Тогда мне кранты.
   Загадочно высказавшись, он не взял протянутую сигарету и, в конце-концов, ушёл в свою скорлупу.
   Спустя день вор отрёкся от всех ранее данных показаний.
   Через два месяца Терекова осудили. Рецидивист был признан виновным в совершении нескольких краж, и приговорён к пяти годам заключения.
   Конвой этапировал домушника в исправительное учреждение №22.
   Вор наказание отбыл, а в мае 1996 года вернулся в Ташкент.

     До осуждения Тереков жил в квартире сестры. Зухра ненавидела братца, способного на всякую подлость. Он водил в дом корешей-разбойников, устраивал пьянки, ломал мебель. От неделями длившихся стрессов женщину спас арест вора.
   Мы составили таблицу родственных связей Ринго и сделали вывод, что ему прописаться негде, кроме как у единственной родственницы.
   - Поговори с Зухрой, - сказал я Аршалуйсяну, - она, без сомнения, лицезреть деспота не хочет. Уверен, баба выдаст нам полную информацию. Мы должны урку найти экстренно.

   Карен, получив гневный ответ Зухры: «Да, он был. Переспал с девицей и урыл», - осмотрел нищенски меблированные комнаты. За обшарпанной горкой валялся фотоальбом. Его майор прихватил с собой.

    Аршалуйсян протянул мне любительскую фотографию с оторванным уголком.
   - Посмотри-ка сюда!
   Я вгляделся в мутный лик и довольно гаркнул:
   - На нем очки, обнаруженные рядом с трупом Атаева! Это улика серьёзная.
    Мы долго спорили в каком направлении вести поиск бандита.
    Наконец, я сказал:
    - Ринго имеет два вероятных пути. Он либо сдаст золото скупщику краденного и смотается из города, либо надолго заляжет в каком-нибудь незасвеченном притоне. Фундаментальные связи в мире криминала позволяют ему отстегнуть долю в «общак», а это возможность спать, хавать и щупать баб до конца года, не покидая терема.
   С моими доводами Карен согласился:
   - За деньги вор купит гарантированную безопасность в любом районе столицы. Ташкент огромный, укромных мест тут не перечесть.
   - Мы не знаем с кем из авторитетов Ринго поддерживал контакт, входил ли в группировки, от кого получал коробки с лакомствами, находясь в зоне. Предлагаю сию же минуту звякнуть операм в исправительную колонию. Они, выпуская бывшего арестанта на свободу, заполняют специальный опросный лист. Возможно, там упомянуты имена, клички, адреса.

    Аршалуйсян помнил все номера телефонов министерства. Он набрал семь цифр, и ухом прилип к трубке.
    Ему ответил дежурный офицер колонии, находящейся от нас за сотни километров.
   - Капитан Маслобойников... Кого? Фуата Ахмедовича? Начальник отдыхает.
   - Есть у него домашний телефон? Могу ли я с ним переговорить, - кричал оперативник.
   - Телефон есть, минутку, - отозвался капитан.
   В наушнике послышался треск, гудки и хриплый бас:
   - Исанов у аппарата.
   Не вдаваясь в частности, Карен попросил его сделать выписку из архивного дела Терекова, и сведения нам отстучать телетайпом.
     Уловив цель звонка, Фуат Ахмедович сказал:
   - Ринго шесть месяцев находился на вольном поселении, жил в бараке сталелитейного цеха. Там закадрил буфетчицу по имени Эльгиза. Сегодня утром я встретил отца девушки, разговорился, поинтересовался мотивом её увольнения с работы. В нашем захолустном городе рабочих мест мало. Чтобы уволиться нужны веские основания, а бросить доходную точку рискнёт лишь безумец. Так вот, родитель поведением Эльгизы опечален. Старик мне хныкал: «Она купила авиабилет до Иркутска, и первым автобусом отправилась в Ташкент».
    Аршалуйсян раскрыл справочник.
   - Иркутск .., - повел он мизинцем по расписанию вылета самолетов, - Иркутск. Дважды в неделю. Регистрация билетов... начинается.
   Сыщик был уверен, что Ринго улетит вместе с бабой, которую легко "идентифицировать" по броским приметам.
    Майор глянул на ходики, взял со стола ключ от автомобиля и выжидательно замер.

      Тереков с момента нашей последней встречи сильно изменился: некогда густой волос поредел, скулу расписал глубокий шрам, не хватало  зубов.
    После обычных вопросов - фамилия, возраст, место работы, обязательных в ходе допроса, я начал психологическую атаку и, как не требующий доказательства факт, констатировал:
   - Твоя баба усыпана золотом. Продать его вы собирались в России. Но подсчитывать выгоду не торопись, нам известно, что эти цацки ты уволок из дома Атаева.
    Я бросил на стол фотографию с оторванным уголком и солнцезащитные очки.
    - Отпираться нет смысла.
    На бронзовом лице Ринго краски сменяли одна другую, поднесенная к губам сигарета зависла в воздухе, лоб покрыла испарина.
    За двадцать лет работы в угрозыске я повидал массу головорезов, которые во время следствия держались хладнокровно. Но лишь единицы, при виде неопровержимых улик, оставались спокойными.
     Тереков не относился к числу последних. Маска безмятежности мигом слетела с его лица, оголив разбухшие от ненависти скулы.
    Карен ледяным тоном произнес:
    - Рассказывай, как на исповеди. Только не гони туфту, показания записываются на аудиопленку.
    Арестованный глотнул воды, прикурил сигарету, затянулся дымом.
   - Секрет вам известен... Атаев заграбастал рыжьё… отгрохал дом, купил тачку. Я забрал своё...
   - Кто был с тобой? Кто нанес ему смертельное ранение, - спросил майор.
   - Завалить сыскаря в план не входило. Мой подельник слегка щекотнул Назира пикой. Когда мы выпотрошили тайник и уже собирались отваливать, мент пригрозил нас из-под земли достать …ну и …
   - Ты нанес удар в сердце. К чему тебе понадобилась жизнь пенсионера? Атаев не осмелился бы заявить в милицию.
   - Я не убийца, я - вор и живу по закону, который насилие над человеком возбраняет. Искусство домушника состоит в том, чтобы в хату вползти змеёй и свалить из неё незамеченным. Одолеть ювелирные стороны ремесла молодняк не хочет, он предпочитает финкой махать… Беспредел устроил мой юный сообщник. Его за мокруху подтянут на воровской сходняк и учинят спрос. Щегол будет рад, если оттуда вырвется живым.
   Внимать далее тонкости пытки Атаева у меня не было сил. Я вышел из кабинета, спустился во двор, сел на топчан.
   Наперекор моему желанию в памяти всплыли события февраля 1991 года.
   После осмотра указанной вором квартиры, Атаев доложил руководству, мол, он ценности не обнаружил. Сомнение в искренности офицера закралось мне в душу сразу же. На следующий день я подъехал к знакомой высотке. Около дома, как всегда, старухи лузгали семечки. На вопрос: был ли здесь инспектор угрозыска, они ответили утвердительно. А давняя «подруга» милиции, сына которой мы уберегли от наркотической зависимости, охотно распиналась: «Видели, как не видеть! Подкатили на фешенебельном авто. Сначала пробыли в квартире минут десять, и уехали. Вернулись через полчаса, уговорили сестёр Галкиных быть понятыми, обнюхали углы комнаты, но не отыскав интересное, дверь захлопнули».
    Наблюдения бабулек расставили всё по местам. Я убедился - опера совершили должностное преступление. Они вскрыли логово без участия понятых, нашли драгоценности, вывезли их и спрятали. Затем вернулись, чтобы сделать вид будто квартира осматривается процессуально.   
    Пока я мыслил предавать ли беспрецедентный факт огласке, Атаев заболел, бегал по врачам, лёг в госпиталь. А капитан Фатхуллин, подключив родственные связи, перевёлся в оперативную службу другого РОВД.

   Допрос тянулся пятый час, но Карен уже задавал вопросы, не связанные с убийством Атаева.
   - Кого ты планировал ограбить следующим?
    Тереков рубанул, не моргнув глазом:
   - Список богачей возглавляет Хасанов, прокурор вашего района. Я хотел виллу этого барина кинуть.
   - А кто сказал, что прокурор толстосум?
   - Ташкентцы знают какой дар он жаловал сыну.
     Оперативник ведал новость, которую смаковали всюду. Тем не менее, притворно удивился:
   - Что за презент? На доход в сотню зелёных особо не разгуляешься.
   - Прокурор осчастливил наследника джипом стоимостью сорок тысяч баксов. Отсюда и элементарная арифметика – тачку сторговал не на последние лавэ. Его казна пополняется ежедневно. Только Красавчик, бригадир мошенников, отстегнул туда семизначную цифру. Естественно, долларами. И сейчас вместо того, чтобы тянуть срок за убийство малолетки, кайфует на взморье.
   - Какие еще басни слагает преступный мир о Хасанове? - допытывался Карен, пропустив мимо ушей кличку рэкетира.
Аршалуйся убийство пацана  раскрыл самолично, доказал вину Красавчика и, основываясь на свидетельских показаниях, добился санкции на его арест. Однако в деле замелькали имена «авторитетных» людей и крупные деньги. В итоге Хасанов плюнул на законы, общественное мнение, труд заместителя начальника угрозыска, и отменил постановление о заключении под стражу. Это не укладывалось ни в какие рамки, но сейчас вновь тормошить факт смысла не было.
    - Разговоры обычные, земные. Говорят, в обмен на купюры зелёного цвета, он вытащит мокрушника даже из лагеря. Единственное условие - налички должно быть много или очень много. Её количество устанавливает статья судебного вердикта.
   Я оборвал затянувшийся диалог: «Карен, передай арестованного следователю, дальше им займётся прокуратура».    

         
         Трюк прокурора

Сегодня дневник пополнился ещё одной, далеко не радостной записью.
На мой взгляд, она позволит полнее отобразить негативную сторону мира, в котором я живу. Правда, для общества не совсем характерную.
Речь пойдёт, мягко говоря, о беспрецедентном должностном подлоге, используемом при расследовании убийств. К счастью, этот способ пока ещё не приобрёл массового характера, что слегка успокаивает.
Но можно ли считать удачно «прокрученный» эпизод единичным? Увы, тут я вынужден некомпетентно умолкнуть. Ведь сам вопрос, как выяснилось, обращен в пространство. Его боязно даже выслушать. Ответить некому.
 
В летние месяцы жара заметно сдаёт позиции лишь к полуночи, да и то ненадолго.
Хотя июльский день уже померк, в городе стояла невыносимая духота.
Мне нестерпимо хотелось пить. Я вошёл в кафе с завлекающей вывеской «Росинка янтаря», и занял единственное свободное место в углу зала.
Заметив гостя, юный официант услужливо склонился надо мной.
Не притрагиваясь к тощему меню, я сделал заказ:
- Две кружки баварского пива, солёный миндаль, хвост вяленой рыбки.
Кафе-бар вмещал более сотни человек. Люди галдели, курили, вели пьяненькие споры. Такая атмосфера большинству моих знакомых не нравилась. Но изнурительная жара гнала всех сюда, к ледяной пенистой влаге.
Вероятно, преобладающее значение имело расстояние. Путь от кабинета до «Росинки» сотрудники милиции покрывали за три минуты. И окунались в прохладу кондиционированного воздуха.

Под пристальным взглядом соседа по столику я осушил бокал пива, закинул в рот щепотку миндаля и потянулся в карман за сигаретами.
Бородатый мужчина, наконец, произнёс:
- Вы меня узнаёте?
Желания общаться со случайным «попутчиком» у меня не возникло. После рабочего дня хотелось посидеть молча, бездумно, отрешенно.
Отвернув взор в сторону, я негромко бросил:
- Нет.
- Моя фамилия Валиев. Расул Валиев, - счёл необходимым представиться он. – Четыре года назад меня осудили за мокруху... Юлбарисова.
Я слегка оживился и переспросил:
- Студента Юлбарисова? Помнится, виновного суд приговорил к десяти годам...
- Да, влепили червонец, - кивнул Расул, - но спасла амнистия.
В моей памяти это убийство сохранилось отчётливо.
Мы обнаружили труп на обочине центральной дороги. Юлбарисову злодей распорол кишки, отчего парень скончался мгновенно.
Имя убийцы оперативники установили без труда. Его внешность описал друг терпилы - Алан Коростылёв, на глазах которого бандит махнул тесаком.
Свидетель рассказал, что из кафе вышла группа людей. От неё отделился усатый мужик, и направился к припаркованному вдоль трассы «BMW». Открыв незапертую дверь, этот человек вытянул из-под сидения нож, приблизился к Юлбарисову, и ударил студента в область печени. Друзья молча подхватили головореза под руки, затолкали в автомобиль и уехали.
На вопрос: «Кто был инициатором ссоры», - Коростылёв недоуменно выгнул брови и ответил, мол, в сторону лиходея мы даже не смотрели.
Труднее было разговорить официанток. Они, естественно, боялись мести хулиганов. Но одна из женщин, которую мой заместитель взял под личную опеку, шепнула: «Клиенты ужинали в отдельном кабинете. Ели деликатесы, пили водку, курили травку. В компании главенствует усатый по имени Таир. Его персональный водитель оставляет иномарку под акацией. А студент, видимо, припарковал свою автомашину к ней впритык, что бандитам не понравилось».
Слова официантки подтвердил опер:
- Поведение вполне в стиле Таира. Наркоман обкуривается до беспамятства. Затем лезет драться.
Криминального авторитета по кличке Банзай сыщики знали не первый день. В Ташкенте он «отвечал» за организацию азартных игр, контролировал доходы бильярдных залов и менял валюты на рынках. Время от времени штамповал лотерейные билеты.
Опознание Банзая мои хлопцы провели по фотографии. Собрали объёмистый материал, подтверждающий виновность злоумышленника, и передали в прокуратуру.

Из архива уголовного розыска

Мамаев Таир Люсинович, 1953 года рождения. Образование 8 классов. Не работает. Женат. Судим за разбойное нападение, вымогательство, мошенничество. Лидер криминальной группировки «Восточная»...

Следователь Казахбаев допросил очевидца кровопролития и вынес два постановления – об объявлении Мамаева в розыск и заключении под стражу.
Чтобы арестовать Таира, доказательной базы хватало с избытком, поэтому прокурор тут же документы санкционировал.

Я допил вторую кружку пива, а сосед хлопнул пузатый бокал водки.
Захмелев, Валиев прихвастнул:
- Теперь у меня долларов полно. Всё отработано до копейки... Открою в центре магазинчик и заживу своим кайфом.
Расул, наверняка, пребывал в уверенности, что источник поступления денег мне известен.
Впрочем, от истины он был недалеко.
После объявления Мамаева в розыск, я столкнулся в дверях прокуратуры с человеком, удивительно похожим на Банзая. И хотел пройти мимо.
Вдруг мужик спокойно прогнусавил:
- Здравствуйте! Я слышал, что угрозыск меня ищет. В момент убийства студента мы всей семьёй отдыхали в Питере. Спасибо Казахбаеву, недоразумение...
Никогда раньше я не предполагал, что кровь может столь больно ударить в голову. Забыв про Таира, мои ноги понеслись в кабинет следователя.
Я ворвался в комнату и, не в силах сдержать эмоции, гаркнул:
- Арестуй бандита немедленно! Какой Питер? У нас воз свидетелей!
Казахбаев нагло ухмыльнулся:
- Не любит милиция признавать ошибки. Ой, как не любит. Мамаев предъявил авиабилет и счёт за аренду гостиничного номера. У него алиби железное. Вспомни, в самом начале расследования Алан Коростылёв опознал убийцу по фотографии, но позже в своей правоте усомнился. А любое колебание закон трактует в пользу обвиняемого. Прокурор уже отменил санкцию на арест... Да ты не кипятись, дело раскрыто, есть задержанный. Его конвой повёл в отдел.
Я не дослушал бред, выскочил на улицу, плюхнулся в автомашину и мигом подлетел к РОВД.
Дежурный офицер уловил причину моей ярости. Он указал на верзилу, закованного в наручники:
- Арестован за убийство студента. Но поговорить с ним ты не успеешь, этап в тюрьму отправляется через несколько минут.

Смесь пива и водки опьянила Валиева. У него заплетался язык, текла слюна, губы облепила рыбья чешуя. Сидеть рядом с ним было противно. Но мне захотелось полезный оперу разговор довести до конца.
Переборов отвращение, я спросил:
- Каким образом ты угодил в тюрьму?
- Отчего не поделиться опытом, - промычал Расул, - начальник угрозыска секрет не продаст. Это зэки ценят.
- Сколько тебе заплачено за нужные показания следователю? - напирал я.
- Конкретную сумму не назову... Мне отстегнули за все десять лет, отмеренные судом, и обещали амнистировать.
- Всё же, как ты оказался за колючей проволокой?
Валиев дохлебал третий литр пива.
- Я кругом задолжал. Хоть вешайся. Выручил случай. Со мной встретились крутые ребята... они предложили мой долг оплатить. Сверх того посулили огромные деньги ... в обмен на свободу. Короче говоря, меня уломали взять на себя убийство студента.
- Казахбаев давил на тебя?
- Зачем давить? Следак внёс в протокол заранее подготовленные ответы... Моё раскаяние суд принял во внимание... и вот через сорок месяцев я свободный орёл. Возвращение домой отпраздную в кабаке ... Приглашаю Вас, Георгий, на банкет.
Расул не открыл мне Америку. Тем не менее «задушевный» диалог прояснил отдельные моменты прокурорского трюка. И хотя сомнений по поводу обмена бандита на невиновного человека у меня не возникало, историю оказалось полезно выслушать из уст самого Валиева.

От приглашения на банкет я отказался. Встал, и отяжелевшей походкой направился к выходу.