Все были слишком погружены в хлопоты по хозяйству, поэтому никто не обратил на нее внимания. Алиса в несколько приемов перетаскала в машину кое-что из вещей, оборудования и весь найденный самогон. К остальным приборам она составила подробные инструкции, и оставила их дома, для брата. Или для того, кто рискнет первым пойти в город.
Еще она написала Эвану длинное письмо, в котором изложила все, что только знала о городе и о том, как воровать там необходимые вещи. Рассказала она и о подпольщиках. А еще пообещала, что с ней обязательно все будет в порядке, и однажды они встретятся, сама толком не зная, верит ли в это.
Отступать ей было некуда. Крис будет ждать ее в тоннеле, может быть, если очень-очень повезет, с новостями об отце. И уже выезжая на дорогу, Алиса наконец-то призналась себе, что поступила бы так же, даже если бы и не было никакого дурачка Бобби. Мама с Эваном справятся без нее, но только она одна сможет спасти отца.
В пути через пригород ей пришлось поспешить, и даже рискнуть быть облаянной одной из собак. Хозяин дома вышел на крыльцо, но, к счастью, не заметил девушку в темноте и отозвал пса. Без четверти час, с сильно колотящимся сердцем, Алиса все-таки спустилась в тоннель.
Крис ждал ее, как и обещал. Коротко кивнул, отвечая на ее приветствие, и сказал:
— Я сумел разузнать о твоем отце, но новости плохие. Вчера вечером его отправили в Нью-Йорк. Он все-таки не обычный отщепенец, а бывший сотрудник Службы Контроля, потому его ждет трибунал.
— По крайней мере, он все еще жив, — вздохнула Алиса.
— Ну да, — устало согласился Крис. — Но, боюсь, ненадолго. Не представляю, что мы можем предпринять. Нью-Йорк очень далеко отсюда, туда попросту не добраться.
— У меня есть машина, — робко предложила девушка.
— Но преодолеть на ней половину континента, тем более, очень густонаселенную, едва ли получится. К тому же, даже если предположить, что тебе удастся попасть в Нью-Йорк, что ты станешь делать дальше? В одиночку и без оружия полезешь в застенки контрольщиков?
Алиса погрустнела. Идя обратно в город, она надеялась, что отец находится где-то здесь, в Хьюстоне. То, что его успели куда-то увезти, делало исполнение задуманного ею практически невозможным.
— Нам нужно идти, — сказал Крис. — Я собирался сегодня навестить один склад продуктов, разжиться едой. Ты сама найдешь дорогу до убежища?
— Нет, — покачала головой девушка. — Я лучше пойду с тобой.
Они снова долго шли по сменяющим друг друга тоннелям, пока, наконец, не выбрались на поверхность во дворе большого, квадратного здания.
— Следи за патрулями, — скомандовал Крис. — Нам нужно обойти здание, с этой стороны на входе сидит дежурный. Фонарик с собой?
Алиса кивнула, дергая мужчину на землю. Патрульные, по обыкновению, шли по освещенной дорожке вокруг склада, не слишком стремясь обыскивать заставленный контейнерами темный двор. Только у этих, в отличие от охранников склада медикаментов, висели на поясе пистолеты.
— Последний визит, — прошептал Крис, прячась за горой ящиков. — Мы бывали здесь слишком часто.
Девушка промолчала, внимательно следя за вышагивающими по дорожке охранниками. Внимательностью ребята, к счастью, тоже не отличались, хотя, наверняка, не раз получали нагоняи за успешные визиты подпольщиков.
Отпустив патруль на приличное расстояние, ночные гости последовали за ним, осторожно пробираясь между грудами хлама, и стараясь не споткнуться и ничего не уронить. Тонкий серп месяца, висящий среди облаков, давал света не слишком много, но достаточно, чтобы обходиться без фонариков.
Таким манером они добрались до угла здания, и Алиса услышала за спиной чуть слышный разочарованный стон. В этой части двора коробок и ящиков не было совсем, впереди открывалось свободное, ровное как стол пространство.
— Не проскочим, — прошептал Крис.
— Проскочим, — почти одними губами ответила Алиса. — Нужно будет только двигаться быстро.
— Тут наверняка установлены камеры.
— Тогда пойдем вдоль забора.
Прижавшись спиной к забору, девушка посмотрела вверх и действительно увидела неторопливо поворачивающуюся камеру. Судя по всему, она не позволяла тому, кто сидел за монитором наблюдения видеть собственно забор. Значит, предположение Алисы было верным, двигаясь к ограде вплотную, они вполне могли проскользнуть незамеченными.
Медленное и осторожное перемещение значительно задержало их. Патруль успел, очевидно, еще раз свернуть за угол. Следовало спешить.
Прячась за коробками, незваные гости объекта добрались до черного хода. Крис с помощью загодя приготовленных кусачек разделался с навесным замком, и принялся за электронный. Кодировщик у него был явно лучше отцовского, но все равно, они едва успели проскользнуть внутрь, не попавшись на глаза патрулю.
Склад впечатлял. Алиса мельком подумала, что еще ни разу в жизни не видела столько съестных припасов разом. Общинный амбар, казавшийся ей прежде весьма впечатляющим сооружением, теперь стал казаться мелким и даже каким-то несолидным.
Крис, тем временем, подошел к одному из стендов с коробками, расстегнул свой объемистый рюкзак, и принялся укладывать в него банки, сноровисто прокладывая между их рядами мягкую ткань, чтобы не производить при движении лишнего шума.
Алиса тоже сумела затолкнуть в свой и без того набитый рюкзак пяток банок фасоли с мясом, рассудив, что еда, особенно годная для длительного хранения, лишней не будет точно. Едва она покончила с этим делом, как Крис тоже выпрямился, забросил свою поклажу на плечи и жестом скомандовал отход.
Обратно они пошли вдоль другой стены, благополучно заваленной пустыми ящиками, и без приключений попали обратно в тоннель. Пора было возвращаться в убежище, пока на работу не вышли сотрудники городских коммунальных служб, которые частенько заглядывали в тоннели.
Разминуться с одной из таких компаний им удалось с большим трудом. Трое ребят в ярких жилетах, сонно переругиваясь, заменяли в тоннеле какой-то погрызенный крысами кабель. Крис едва успел схватить Алису за шиворот и затащить в боковой проход, который, к сожалению, оказался тупиком. Там им пришлось дожидаться ухода ремонтников, поэтому в убежище они прибыли одними из последних.
Старик Карлос искренне обрадовался, увидев девушку, остальные поначалу смотрели на нее мрачно, заставив Алису в очередной раз придти к умозаключению, что лишние рты в этом мире не нужны никому. Впрочем, при виде банок фасоли и особенно бутылок самогона, взгляды подпольщиков заметно потеплели.
— Ты можешь спать в моей комнате, — сказала уже знакомая ей женщина-врач. — У меня свободная лежанка. Кстати, я ведь так и не представилась. Меня зовут Роза.
Алиса кивнула и благодарно улыбнулась. Похоже, это можно было считать приглашением остаться здесь надолго. Подпольщики проявляли больше гостеприимства, чем отщепенцы, что, впрочем, было неудивительно. Все-таки почти все они когда-то вот так пришли сюда, чтобы остаться.
Вслед за этими мыслями волной накатила усталость. Пошатываясь, девушка добрела до уже знакомой ей лежанки, вытащила с самого дна рюкзака прихваченное из дому покрывало, связанное для нее матерью, сняла промокшие ботинки и, уютно закутавшись в единственную вещь, все еще хранившую запах родного дома, моментально заснула.
Спала она довольно долго, и ей снился отец. То, как он учил ее управлять автомобилем и ползать по-пластунски под низко натянутыми над землей веревками. Во сне, как и в реальности, Алиса думала о том, что он, наверное, жалеет о том, что она не родилась мальчиком. И еще о том, что с таким, как у нее характером, именно парнем и следовало рождаться.
А потом Алиса снова увидела отца. Он стоял с разбитым в кровь лицом и в рваной рубахе на краю огромной ямы, и протягивал к ней руки, а она пряталась среди каких-то деревьев, и не могла двинуться с места. Просто лежала на земле, и смотрела, как пронзительно алый луч боевого лазера впивается в отцовскую грудь, опрокидывая того в темную бездну.
От этого последнего сна она очнулась с криком и сразу почувствовала, как по ее щекам течет теплая жидкость. Встревоженная Роза склонилась над ней.
— Тебе приснился кошмар? — мягко спросила она.
Алиса кивнула, чувствуя, что обязательно разрыдается, если попытается хоть что-нибудь сказать.
— Это здесь у многих бывает, — печально сказала Роза. — Наверное, место такое. Подземелье есть подземелье, а сидеть тут приходится практически безвылазно. Один только Крис иногда выбирается вечерами куда-нибудь повыше, полюбоваться закатом. Однажды эта привычка его и погубит.
Женщина помолчала немного, и добавила:
— Многие охотно сменяли бы здешнюю жизнь на ту, что была раньше у тебя. Отщепенцам завидуют, так что жди изумленных вопросов.
— Тогда почему вы не переберетесь в какой-нибудь поселок? — не удержалась от вопроса Алиса.
— Нас там никто не примет, — вздохнула Роза. — Практически все мы в розыске, ваши предпочитают не рисковать, связываясь с нами. Боятся, что нагрянут контрольщики, и расправятся с ними за укрывательство беглецов.
— За что в розыске? Вы разве преступники?
— Своего рода, — горько усмехнулась женщина. — Я однажды ошиблась дверью и угодила в секретную лабораторию. Даже не успела толком понять, чем там занимались, но ждать гостей из Службы Контроля не стала, убежала в ту же ночь. Правильно, как оказалось, поступила. Крис однажды рассказал, что наткнулся на какое-то тайное захоронение, начал выяснять, что это было, и тоже вот очутился в подполье. Официально мы все объявлены погибшими, но нас продолжают искать, не сомневайся. Хотя, если разобраться, никто из нас толком ничего и не знает.
Алиса задумалась. Надо полагать, тайна, которую скрывала Корпорация, была очень страшной, раз даже малейшие покушения на нее карались столь сурово.
— Ладно, — подвела черту Роза, поднимаясь на ноги. — Некогда рассиживаться, дел полно. Давай-ка завтракать, а потом займешься чисткой вентиляции, совсем уже почти не тянет.
* * *
Во время еды Алиса присматривалась к подпольщикам. Их было немного, всего пять-шесть десятков, но девушка подозревала, что даже и такой группе людей уже трудно скрываться и поддерживать свое существование. С другой стороны, достаточно большая численность позволяла заниматься не только добычей необходимых для жизни вещей, но и кое-что создавать для обмена, выживания и самозащиты. В убежище хранились всевозможные самодельные сканеры, порткомы, явно собранные из найденных на свалке деталей и еще куча приборов менее очевидного назначения.
В основном за столом сидели мужчины средних лет, с одинаково серьезными, усталыми лицами. Женщин Алиса насчитала всего четырнадцать, и тоже по большей части уже немолодых, но были среди них и две девушки примерно ее лет, чуть постарше. Одна из них не пришла к столу, расположилась в дальнем углу зала, и кормила ребенка грудью. Вторая сидела невдалеке, о чем-то тихо беседуя с Розой. Время от времени обе начинали лукаво улыбаться друг другу.
Закончив с едой, подпольщики относили свои миски в приспособленный под кухню угол, и расходились по своим делам. Пока Алиса доедала свой завтрак, незнакомая ей пока девушка, собеседница и, похоже, подруга Розы, успела уже почти полностью собрать длинную ручку щетки.
— Сними решетку, — попросила она, не отвлекаясь от своего занятия. — Отвертка на столе. Осторожно только, не урони.
Алиса кивнула и полезла на стремянку, выполнять поручение.
— Я Саюри, — все-таки соизволила представиться девушка.
— Алиса.
— Знаю. Поставь решетку к стенке куда-нибудь, и бери веник. Будешь сметать то, что высыплется. Надеюсь, крыс не боишься?
Алиса отрицательно мотнула головой.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Саюри. — Не надо их бояться, они наши друзья и спасители. Если б не они, тут бы давно по всем тоннелям понатыкали камер, и переловили бы нас. Но серые братья все время грызут провода, потому-то контрольщики уже давно оставили эту идею. Не стоит овчинка выделки. Но дохлая крыса в вентиляции все равно штука не из приятных.
Говоря все это, девушка взобралась на освобожденную Алисой стремянку и уверенным, привычным движением запихнула щетку в вентиляционное отверстие. На пол посыпались первые крупицы жирной черной грязи.
Алиса подхватила веник и металлический лист с загнутыми краями, приспособленный под совок, и приготовилась к уборке. Очень вовремя. Всего через несколько секунд перепачканная щетка вынырнула обратно, исторгнув из отверстия в стене целый поток грязи и дохлую крысу. Неприятный запах резко усилился.
— Так я и знала, — буркнула Саюри, проводив заметаемый на совок источник вони неприязненным взглядом.
— Часто такое бывает? — спросила Алиса, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
— Случается.
Щетка снова нырнула в отверстие, на этот раз еще глубже, ручка скрылась почти на всю длину. Пользуясь паузой в подметании, Алиса принялась рассматривать Саюри. Та была с ней примерно одного возраста или, может, постарше на пару лет, но не больше. И во внешности ее не было ничего экзотического, такого, что было бы под стать имени. Светлокожая, с темно-русыми волосами и курносым носом, симпатичная, но обычная девчонка.
— Впервые слышу такое имя, Саюри, — призналась Алиса, когда щетка вновь вынырнула вместе с новой порцией грязи и второй крысой, еще более ароматной, чем первая.
— У меня мама любительница исторических фильмов. Была.
Разговор прервался. Следующие полчаса девушки молча возились в грязи, тряпками смывая ее со стены и пола. Наконец, покончив с разводами, основательно перемазанные сами, они присели отдохнуть.
— Как ты тут очутилась? Ну, среди подпольщиков? — все-таки решилась спросить Алиса.
— Долгая история, — устало ответила Саюри.
Видимо, у всех здесь истории расставания с обществом были долгими, и никто особо не стремился рассказывать их. Пока что откровенность продемонстрировал только старик Карлос, однако и он был не слишком щедр на подробности. Но на этот раз Алиса решила не сдаваться, и попыталась все же вызвать девушку на разговор.
— Ты тоже что-то узнала? Какую-то тайну? — спросила она.
— Ничего я не узнала, — с неожиданной злостью в голосе выдохнула в ответ Саюри. — Пока что только очень хочу узнать, да не выходит.
— Узнать, что творится?
— Узнать, что стало с моей мамой.
— Она пропала? — сочувственно спросила Алиса. — Ты пыталась искать ее среди подпольщиков?
— Нет. Она не пропала. Ее каждый день показывают в новостях. Только это не моя мама.
— Это как?
— А так, что тринадцать лет назад, когда мне только исполнилось шесть, мою маму избрали в Высший Совет Корпорации «Тотал». Она была так счастлива этому, когда провожала меня в интернат. А потом начались каникулы, и она приехала за мной. Только она уже не была моей мамой.
Алиса слушала молча, не перебивая. Саюри тяжело вздохнула, вытерла полотенцем испачканное лицо, и продолжила:
— Понимаешь, это была вроде бы она. Лицо, голос, все в точности. Но вот остальное… Та женщина делала и говорила все правильно, но я чувствовала, что она нисколько меня не любит. А мама очень меня любила. И я ее. Я сначала не хотела обращать внимания, думала, что просто ошиблась или что мама устала. Но нет. Ничего не менялось, каждый раз за мной приезжала все та же безразличная, чужая женщина. Она делала все то же, что и мама, но как робот, механически. И никогда не пела. Поэтому три года назад, сразу после школы, я сбежала к подпольщикам. Думала, они что-то обо всем этом знают, но ошиблась.
Алиса сглотнула подкативший к горлу комок. История, рассказанная Саюри, была по-настоящему жуткой, девушке страшно было даже представить, что стало бы с ней, если бы подобное приключилось с ее мамой.
— А ты почему сбежала?
— Не хотела выходить замуж за дурачка, — буркнула Алиса, подняла глаза, наткнулась на изумленный взгляд Саюри и пояснила:
— Отец пропал, в поле работать некому, а мы, отщепенцы, этим и живем. Вот меня и решили пристроить замуж за дурачка из богатой семьи. И им невестка, и нам кормилец.
— Ну и порядки у вас, — проворчала Саюри. — Тебе лет-то сколько, невеста?
— Семнадцать.
— Вот, а мне девятнадцать, и я замуж пока не собираюсь даже.
— Почему не собираешься? — удивилась Алиса.
— А никто не зовет, — весело и беззаботно улыбнулась в ответ Саюри. И, тут же посерьезнев, договорила:
— Нам тут, знаешь ли, не до этого. Контрольщики не дремлют, то и дело приходится все бросать и срываться с места. Какой смысл обзаводиться семьей, когда не знаешь даже, доживешь ли до завтра? Если невтерпеж, можно и так, без всяких сложностей с заключением браков. Главное, чтоб без последствий, без детей, то есть.
— У вас же есть дети, — попыталась возразить Алиса.
— Да. Четверо осталось. А перед последней сменой убежища было шестеро.
Алиса сглотнула. Приходилось признать правоту Саюри, в их положении едва ли стоило обзаводиться семьей, слишком уж все было непредсказуемо и опасно. Совсем не похоже на размеренную, однообразную из года в год жизнь отщепенцев.
— Жалеешь, что перебралась к нам? — лукаво усмехнулась Саюри.
— Нет.
— И я не жалею. Хоть это и было, если хорошо подумать, напрасно.
— Слушай, — вдруг оживилась Алиса, — А ты не хочешь попробовать все же разобраться в том, что происходит?
— Хочу, но как? Мы тысячу раз влезали в Инфосеть, но без толку.
— Может, в Нью-Йорке повезет больше? К тому же, мой отец ведь работал на Службу Контроля, он тоже может что-то обо всем этом знать.
— Серьезно? — тоже оживилась Саюри. — Знаешь, а это мысль.
— Только вот как попасть в Нью-Йорк?
— Это можно сделать. Опасно, конечно, но вдруг повезет. В конце концов, что мы теряем?
Алиса вздохнула. Она боялась на что-то надеяться и, сказать по правде, боялась отправляться в очередную неизвестность. Но в глазах Саюри уже вспыхнул огонек безумного азарта и предвкушения приключений.
— Я знаю одного парня, — быстро заговорила она. — Он работает в аэропорту, в грузовом терминале. Занимается отправкой всяких контейнеров. Думаю, он сможет подыскать для нас подходящий и помочь в него пробраться. Свяжемся с тамошним подпольем, наверняка они знают путь к аэропорту, подскажут нам, как выбраться оттуда в город. А там уж будем действовать по обстоятельствам, попробуем отыскать твоего отца, вдруг он в самом деле чем-то поможет.
— Если его не казнят к тому времени, — вздохнула Алиса.
— Не казнят, — усмехнулась в ответ Саюри. — Трибунала ждут месяцами, контрольщики специально это делают, любят поглумиться напоследок. Ну, и собирают побольше заключенных, чтобы лишний раз не возиться с созывом судей и постановкой казни. Мы вполне можем успеть.
— Пойдем вдвоем?
— Наверное. Не думаю, что кто-то еще здесь готов к такому риску. Теперь давай заканчивать с уборкой.
* * *
— Они сумасшедшие, — тихо сказал Крис.
— Есть такое дело, — усмехнулся Карлос. — Но они, по крайней мере, хотят что-то сделать. Не ты ли упрекал нас всех в бездействии, когда только оказался здесь?
— Когда я говорил, что надо действовать, я не имел в виду, что надо совершить самоубийство.
В убежище было темно и тихо, все уже легли спать. Только они вдвоем сидели за столом в компании початой бутылки самогона и тарелки с несколькими успевшими подсохнуть лепешками.
— Вся наша жизнь, — с горькой усмешкой проговорил Карлос, опрокинув в рот очередной стакан мутноватого пойла, — Это просто отсроченная смерть. Каждый день мы пытаемся умереть не сегодня. Каждая очередная попытка выжить может стать самоубийственной. Тебя могут поймать на складе, могут выследить и застрелить в тоннеле, могут даже найти наше убежище. Любой из нас может умереть в любой момент. Скажи мне, что безумного в желании девчонок? Риск погибнуть это наша повседневность.
Крис тоже глотнул самогона, поморщился и зажевал обжегшую горло жидкость куском лепешки. Карлос все говорил верно, нельзя было этого не признать. И в то же время соглашаться с ним пока не хотелось.
— Я считаю, что подобные вещи требуют тщательной подготовки. Нужно выждать подходящий момент и…
— Посмотри на меня, парень, — перебил его Карлос. — Я без малого двадцать лет думал в точности как ты теперь. Ждал подходящего момента. И вот я старик, все мои моменты в прошлом. Я все упустил, так ничего и не попытавшись сделать.
— Ты заботишься о нашей общине, — попытался возражать Крис. — Они живы только благодаря тебе, помнишь?
Старик вновь наполнил свой стакан, рассмотрел его содержимое в тусклом свете, пробивавшемся сквозь грязный абажур настольной лампы, а потом разом проглотил все, даже не поморщившись.
— Мы все тут мертвы, — выдохнул он, обдавая собеседника густым алкогольным духом. — И чем дольше я живу, тем яснее сознаю, что я не живее тех, кому тогда повезло меньше, чем мне. Тех, кто лежит сейчас в земле посреди леса, неподалеку от Варшавы. Так что неизвестно, кому же все-таки из нас на самом деле повезло.
— И что же мне делать? — сдался Крис.
— Иди с девчонками. Ты им понадобишься, я не сомневаюсь. Без тебя, без архитектора, знающего, что и как построено в этих проклятых городах, им никуда не добраться.
— А как же община?
— Мы обойдемся без тебя. Здесь ты не так незаменим, как в том путешествии, которое задумали девочки. Впрочем, решать тебе.
Карлос тяжело поднялся с лавки и шаркающей походкой направился к своему закутку. Ревматизм мучил его с каждым годом все сильнее, а извечная сырость канализации не оставляла шансов на облегчение недуга, несмотря на все лекарства.
Крис смотрел старику в спину и думал, что такой же, в конечном итоге, может оказаться и его собственная судьба. Два десятка лет просидеть под землей в ожидании шанса, ничего не дождаться, и доживать свой век разбитым болезнью, обузой для общины. Без надежды на будущее. Без надежды даже однажды спокойно прогуляться под светом дня. В сравнении с подобным исходом перспектива погибнуть на пути в другой город и даже оказаться в руках контрольщиков была не такой уж страшной.
Другое дело, смогут ли они чего-нибудь добиться этим путешествием. Даже если предположить, что им удастся попасть в Нью-Йорк, что совсем не обязательно, что делать там? Лезть в застенки контрольщиков за отцом Алисы? Вариант не хуже других.
Крис все-таки налил себе еще полстакана самогона, выпил и торопливо зажевал. Покойный Олег был прав, страх со временем входит в привычку. Прошло каких-то два года с тех пор, как он пришел к подпольщикам, готовый перевернуть мир с ног на голову, совершить любое безрассудство, чтобы только разобраться в делишках «Тотала». Но вот теперь, когда ему, наконец, предложили это самое безрассудство, совершать его уже совсем не тянет.
Если они уйдут отсюда, вернуться им уже не удастся. Останется только идти вперед до конца, до самой разгадки тайны происходящего. Или до гибели. Впрочем, оставаясь здесь они все равно будут с каждым днем неуклонно приближаться к гибели. И без малейшего шанса что-то выяснить.
Покосившись на почти опустевшую бутылку, Крис решил, что ему уже достаточно на сегодня. Нужно было немного поспать, завтра им предстояла, судя по всему, очень непростая работа.
* * *
Они выбрались из канализации в темном закоулке одного из городских парков. Парень, тот самый работник аэропорта, уже ждал их. Невысокого роста, щупленький и прыщавый, он походил на подростка, Алиса не дала бы ему больше четырнадцати, если бы не знала, что он бывший одноклассник и, само собой, ровесник Саюри.
— За тобой не следили?
Парень отрицательно мотнул головой.
— Чего ты хотела? — спросил он вполголоса.
— Два билета до Нью-Йорка, — усмехнулась в ответ Саюри.
— Ты чего?! — вытаращил глаза парень. — С ума спрыгнула окончательно? Какие билеты, до какого Нью-Йорка?! Вы без чипов к самолету даже близко не подойдете!
— Два билета четвертого класса. Можешь организовать?
На лице юноши отразилось, наконец, понимание, неторопливо сменявшее изумление и ужас.
— Могу, — усмехнулся он. — У нас завтра около двух ночи должен отправиться грузовой борт, как раз в Нью-Йорк. С контейнерами, детали для электромобилей, если не ошибаюсь, перевозят, для ремонтных мастерских. Как раз ваш вариант.
— И чем же он «как раз наш»? — немного недоверчиво осведомилась Алиса.
Парень вздохнул так обреченно, словно девушка спросила у него, всегда ли солнце восходит по утрам, но все же соизволил дать объяснения:
— Эти детали через месяц только должны были отправлять. Но химический завод в Торонто вдруг решили закрыть на переоснащение, и поставки переложили на наш, местный. Так что все грузовики до Нью-Йорка со следующей недели будут заняты химией. Чтобы не случилось перебоя в поставках, детали решили отправить заранее.
— И чем это нам поможет? — продолжила недоумевать Алиса.
— Да тем, что контейнеры не станут разгружать сразу, — буркнул парень. — Их загонят на склад, и у вас будет куча времени, чтобы выбраться и свалить куда подальше.
— Подходит, — удовлетворенно кивнула Саюри. — Только вот как мы выберемся?
— Вы закроетесь изнутри, чтобы ничего не распахнулось при погрузке в самолет. Контейнеры эти сейчас как раз загружают, завтра рядом с ними никого не будет. Замки проверяю как раз я, оставите на дверце метку мелом, чтобы я знал, в каком вы прячетесь, и не закрыл его.
— И где будут стоять эти контейнеры?
— Склад 2-12. Смотрите, чтобы на наклейке было написано: «партия 1044» и стояла нужная дата отправки, а то улетите еще не в тот конец света. И не опаздывайте, погрузка начнется в полночь, значит, в половину двенадцатого вы уже должны будете сидеть в контейнере.
— Договорились, — кивнула Саюри, вытаскивая из кармана небольшую коробочку.
Парень мигом выхватил ее из рук девушки, сунул во внутренний карман куртки, нервно огляделся по сторонам и, даже не попрощавшись, быстрым шагом направился по аллее к выходу.
— Что ты ему принесла? — удивилась Алиса.
— Обезболивающее.
— Он что, болен?
— Нет, — фыркнула Саюри, осторожно опуская канализационную решетку на место, и спрыгивая вниз. — Разве что на голову.
— Тогда для чего ему обезболивающие?
— Развлекаться. Принимают и сидят, смотрят мультфильмы.
— А что такое мультфильмы?
Саюри остановилась, заглянула в лицо Алисы, убедилась в искренности отражающегося на нем недоумения, пробурчала невнятное ругательство, и объяснила:
— Это как фильмы, только нарисованные. Поняла?
— Поняла, — кивнула Алиса. — Видела в детстве. Только зачем принимать обезболивающие? Мультфильмы и так можно посмотреть.
На этот раз Саюри выругалась громко и внятно.
— Они не смотрят мультфильмы так, как ты их в детстве смотрела, — выпалила она сердито. — Галлюцинации у них от обезболивающих начинаются, вот эти галлюцинации и называют мультфильмами.
— Так бы и сказала, наркоман, — огрызнулась Алиса.
— Так ты знаешь, кто такие наркоманы? — в свою очередь поразилась Саюри.
— А то нет. Думаешь, у нас нет таких любителей? Преподобный себе, поди, мозоль натер на языке, вещая о том, сколь это мерзкое и богопротивное занятие, только толку особого нет.
— И что у вас… употребляют? — поинтересовалась Саюри, с некоторым трудом протискиваясь в узкий проход, соединяющий два тоннеля.
— Всякое. Химию нюхают. Травку курят, коноплю.
Саюри, забывшись, пораженно присвистнула и мигом прикусила язык, сообразив, что идут они слишком близко к поверхности земли. Поэтому остаток пути до убежища прошел в молчании.
Неподалеку от входа их встретил Крис, примостившийся на верхней ступеньке стремянки с порткомом в руках. Лицо и куртка у него было перепачканы в грязи, словно их хозяин успел поползать по тоннелям и на животе, и на спине, и при этом перепахать изрядное количество нечистот носом. Однако, глаза подпольщика блестели радостью и азартом.
— Я связался с нью-йоркскими подпольщиками, — сообщил он. — Они прислали мне карту тоннелей, доходящих до аэропорта. Камер и датчиков там, конечно, хватает, но пробраться можно, насколько я понял.
Саюри наградила мужчину подозрительным взглядом и поинтересовалась:
— С чего это ты вдруг решил за это взяться?
— Я пойду с вами, — без обиняков ответил Крис.
— А Карлос позволит тебе пойти?
— Это была его идея.
— Значит, нам понадобятся три билета, — пожав плечами, подытожила Алиса.
Крис выключил портком, слез со стремянки и сложил ее.
— Идем в убежище, — сказал он. — Нечего тут стоять подолгу. Когда вылетаем?
— Завтра в два ночи. К половине двенадцатого нужно успеть погрузиться в контейнер.
— Времени у нас в обрез, — озабоченно проговорил Крис. — А нужно еще подготовить кучу техники. Идемте собираться.