«Кто виноват и в чём секрет,
Что горя нет и счастья нет.
Без поражений нет побед
И равен счёт удач и бед.
И чья вина что ты один
И жизнь одна и так длинна
И так скучна а ты всё ждёшь
...»
Группа Воскресение «Кто виноват»
Взмокший Пётр, задыхаясь от дыма, дотянулся до ручки и распахнул окно. Казалось, от ворвавшегося в комнату морозца, холодный пот на его коже должен был обернуться в льдинки, а и без того трясущиеся колени заходили ходуном. Из непонятным образом держащегося на небе свинца, летели к земле первые неуверенные снежинки. Иногда создавалось впечатление, что Петербург — это какое-то опасное место, водоворот, попав в который тучам и облакам уже невозможно выбраться.
Позади остались первые четыре дня долгожданных школьных каникул. Почти все соседи Петра разъехались: Маринины — в Египет; самое дорогое существо семьи Каниско — сука Маркиза, решила в четыре утра принести приплод и всё семейство в полном сборе — сам Каниско, и его, вот уже два года как, жена Виолетта и, собственно, сука Маркиза отбыло в ветеринарную клинику на платные роды; семья Гульниных, в составе жены и всех троих детей, отправилась к бабушке в деревню, сам же Гульнин никак не смог отпросится с работы — был завал с подготовкой заказов на следующий сезон, и он остался в городе, а объём работы был, видимо, столь велик, что после отбытия семейства он ни разу не переночевал дома. Лишь живущая на этаж выше баба Элла, славившаяся своим неподражаемым храпом не только в подъезде, но и далеко за его пределами, так как спала с марта по ноябрь с открытой форточкой, была дома. Её храп был сейчас единственным свидетельством реальности происходящего. Если баба Элла храпит — значит всё как всегда.
Несколько раз глубоко вдохнув, Пётр прижал к носу борт пиджака, в котором и уснул и, зажмурившись, отправился на поиски вглубь комнаты.
Так и есть, заслонка трубы камина была закрыта. Выдернув её до упора, Пётр упал на четвереньки и снова пополз к окну. Усевшись на матраце, он вспомнил о своей давней детской мечте стать пожарником и улыбнулся. Когда он снова взглянул на тучи, в голову пришёл прочитанный в книжном отпуске факт, гласивший, что отсутствие солнца в течение долгого времени приводит большинство людей к депрессии. Он видимо не относился к большинству, потому как солнце он особо никогда не любил, а если и скучал по нему — ехал в специальные солнечные места, где триста, а то и больше солнечных дней в году гарантировались турагентствами.
Не отсутствие солнца загоняло его в такую смертную тоску, нет, скорее бесполезность и пустота всего. То, что могло сделать его жизнь интересной, лишь усугубляло ощущение пустоты. Как со старым шкафом, на который боишься встать, когда знаешь из чего и как он сделан, так и выросшая на тропинках этрусков и греков цивилизация, наш мир — чем больше о нём узнаешь — тем больше удивляешься тому, что он до сих пор есть, тому, что до сих пор есть мы, тому, что до сих пор есть я.
Открытия ученых, о которых с восторгом кричали теленовости и издания, одно за другим добавляли мазки к общей картине окружающего мира. Получена анти-материя; согласно новой теории вселенная устроена как висящие в пространстве мембраны; Эйнштейн был прав; согласно струнной теории всё на свете состоит из одних и тех же частей, но части эти в разных комбинациях и строениях дают разные материалы; да и вообще — не материя вокруг нас, а по сути — энергия; гравитация слишком слаба, каждый может её преодолеть, подпрыгнув, — значит, есть параллельная вселенная, в которой гравитация выражена более ярко; у звезд вокруг нас всё же есть планеты.
Пётр представил себе страшную картину: ученые наконец разгадали тайны вселенной, точную историю её происхождения, объяснили все законы физики; придумали ещё несколько физик для объяснения явлений, которые по законам физики в классическом её понятии, не подходят; организм человека изучен до конца; геном разгадан; каждый гормон, и влияние его на организм изучены; каждый старшеклассник знает полную картину и законы мирового океана; полеты в отпуск на Марс — в порядке вещей; связь с внеземными цивилизациями налажена и царит мир и порядок.
– А всё для чего? Для чего? – вырвалось из уст Петра. Он не имел привычки разговаривать с самим собой, но в этот раз слова нагло лезли на язык, озвучивая яростно бьющееся в голове сознание, ему так хотелось увидеть хотя бы блик света в этой чёртовой непроглядной тьме.
– Нет ничего! – хрипел Пётр истеричным шёпотом.
– Для че-го?
Что это изменит в нашей жалкой душонке? Как это продвинет нас самих хотя бы на миллиметр, хотя бы на сраный квант? Для чего почти тысячу лет существовала Римская империя? Что от неё осталось? Демократия, выросшая на греческих дрожжах, как самая гуманная форма правления, которая теперь стоит на страже интересов богатых дегенератов? Великие строения, на которые можно ахать и охать, бродя по бывшей столице мира?
Зачем я перестал верить в бога, ведь было так хорошо — был ответ на все вопросы — так хочет бог, и всё прекрасно! Он там мудрый и вечный, всё знает, а наше дело маленькое — прийти на эту Землю, чтобы восхвалять его, быстренько сделать свой правильный выбор между добром и злом, и в рай? Вы что же думаете, бог, он такой же мелочный, как и вы? Думаете, ему ваши восхваления для чего-то нужны? Ему что, армии ангелов и святых на небе не хватает? Надо чтобы вот ты, или ты восхваляли его? Ты действительно так думаешь? Вы пытаетесь проецировать свою примитивную логику «если – то – иначе», на которой всё в ваших головах построено, на что-то вечное, что было и будет всегда? Какой выбор между добром и злом надо сделать? Вы хотите, чтобы добро победило зло? Вы серьёзно этого хотите? Вы себе этот мир хотя бы на минуту в подробностях можете представить? Мир без зла... идеальный мир?
Смысл жизни — это что? – он вскочил с матраца и резким движением сдернул галстук с шеи и, держа его на вытянутых руках, принялся трясти им перед лицами стоящих вокруг него людей. Это что — любовь? Тот коктейль гормонов, которые ваш мозг впрыскивает в кровь, вгоняя вас в эйфорию? Вот этот вот естественный наркотик из ваших же голов — это смысл вашей жизни? – с этими словами Пётр постучал себя по голове, снова и снова поворачиваясь вокруг себя, вглядываясь в десятки знакомых и незнакомых лиц.
Заметив небольшую группу разномастно одетых людей с умиротворёнными лицами, Пётр в несколько скачков пробрался к ним сквозь толпу: один в рубище с длинными волосами, другой в чалме и легком халате, третий — обладатель хитроумной прически — в жёлтом балдахине, четвертый с разукрашенным лицом, поодаль ещё более странные существа, у кого-то несколько пар рук, у кого-то части тел животных. Почти все мужчины были бородатыми, а женщины — каждая просто образец красоты своей расы.
Пётр в отчаянии бухнулся перед ними на колени и взмолился:
– В чём смысл всего? В чём смысл меня, в чём смысл каждого из вас? Вы показали нам, что мир — это не только то, что можно грести обеими руками к себе, а мы — не просто животные, которым надо жрать и сношаться. Вот вы мне скажите зачем? Зачем? Зачем человек? Чтобы верить? Чтобы любить? Но ведь для этого всё вот это — он обвел руками вокруг себя, имея в виду не свою квартиру, а весь мир оно ведь ни к чему, лишнее ведь! Разве мало для этого рая, нирваны или ещё чего-нибудь там? Зачем всё это? Ах да, и скажите мне, как бог, по образу и подобию которого мы созданы, может быть совершенен, как?
Все существа молча смотрели на него немигающими взглядами. На лицах многих из них можно было прочитать искреннее участие, возможно и им самим этот вопрос когда-то не дал прожить жизнь как большинству окружающих.
Поняв, что ответа ему не дождаться, Пётр поднялся и, подойдя к окну, закрыл его. Потом вернулся к центру комнаты, встав под темной люстрой. Сквозь толпу, наполняющую его, как теперь казалось невероятно вместительную квартиру, пробираться было удивительно легко.
Внимание Петра привлекли благородно-воинственного вида люди стоящие у двери.
– А... вояки? Здравия желаю! Вы чем руководствовались, покоряя страны? Несли мудрое, доброе и вечное своим соседям? Или вы своих соседей так боялись, что решили их порубить, пока они не порубили вас? А? Для чего это всё было? С тоски? – мужчины смотрели на него с ненавистью — и этот со странными усиками, и тот в дурацком шлеме с пикой, и небритый коротышка в треуголке, и все те типы с чалмами и даже придурки с дырявыми ведрами на головах. Самые презрительные лица были при этом у восточных типов, особенно у толстячка с острой бородкой и в острой же шапке с меховой опушкой. Пётр им всем явно не нравился. Меньше всего внушали доверие стоящие дальше всех полуобезьяны с дубинами в руках, они не умели ещё скрывать свои эмоции и поэтому подпрыгивали и ухали, размахивая своими корягами. Тут взгляд Петра пал на невысокого приятного мужчину средних лет с плешью на голове, одетого в пурпурный плащ.
– О! Лавровый венок для маскировки забыли, – улыбнулся ему Пётр, вот вы, самый, пожалуй, вменяемый среди коллег. Может, вы мне объясните, чего там бедные будущие французы и немцы вам насолили? Зачем вам, уроженцу плодороднейшего края, нужны были вот эти скудные и холодные земли? Ведь всеми вами двигали лишь амбиции — всеми, без исключения! А толку? Попали в анналы? Стали образцами для подражания постояльцев дурдома? Хотели оставить потомкам побольше всего? А что те со всем этим будут делать — это уже на их совести, правда? Удобно ребята, молодцы. Всё из благих намерений и высших целей. Великолепно.
А вот и потомки! – обрадовался Пётр. – Что, привели свои страны к золотому веку? К веку процветания наук и культуры? Ну, не мне же вам объяснять, что если бы не ваши родственнички – с этими словами он махнул в сторону предыдущей группы – не на что вам было бы устраивать ваши процветания — не на что! Нет, вы конечно молодцы, но поверьте, всё ваше благоденствие было построено в основном на прибыли от вон тех. А после вас, вон те вот, которые прослыли неудачниками и плохими правителями — они на самом деле не виноваты — у них просто деньги кончились, которые вам от предшественников достались. Ну, а какой же в самом-то деле золотой век без золота, а?
Тут Пётр рассмеялся — до чего же комично было видеть их всех недовольными. И тех, кто зарабатывал, и тех, кто тратил, и тех, кому не хватило.
– А! Товарищи революционеры... камрады! Вот кого двигали идеи, кот был чист как снег, когда шёл в бой, веря в идеалы. А потом, потом потихонечку шагаем для начала в сторону террора, чтобы несогласных не было, да, ребятки? Вот кстати — вы для меня образец демонизации человека – обратился он к остроносому, европейского вида молодому человеку с длинными светлыми волосами, закрученными кучерявой окантовкой на висках и затылке. Да, мон шер, лучший из студентов, борец за идеи, сначала категорически против казней, а потом потихоньку, потихоньку — и вдруг купаемся в кровавой реке — странно как-то, правда? А вот появление ваше в виде высшего существа, на одноименном празднике — это было несколько, эм... перебор, вы не находите? Да и со списком своим последним вы явно прокололись милейший... Ну да вы и сами, наверное, уже догадались.
Я вот спросить хотел у вас и вам подобных — зачем всё это было, всё то, что вы вытворяли? Неприятно ведь смотреть, как счастливые дети революции вырастают, а потом вырастают их дети, которым дело революции прививают как единственную правду, их дети в свою очередь находят что-то, что им не очень в революции этой нравится, и вот так сменяются поколение за поколением, а там уж начинают ваши достижения потихоньку осуждать, а зачастую и ненавидеть — ведь они не знают, как всё было до нее. Вот и получается, что революции все ваши, камрады, и яйца выеденного не стоят. Выходит так, да.
Ученые мужи! Миленькие мои! Как хорошо, что вы тут только настоящие собрались. А то меня от сегодняшних псевдоисследователей тошнит. Вот вы смотрели в будущее, открывали какие-то неизвестные до вас законы природы, а всё для чего? Вы хотя бы примерно представляете себе, что будет, когда ваши будущие коллеги откроют последние законы вселенной, что тогда? Мы сможем использовать все эти законы себе на пользу, люди станут жить ещё богаче, исчезнет нужда. Каждому будет дано всё, что он пожелает. А что же нам, простым смертным тогда хотеть? Сейчас полная бессмысленность жизни прикрыта хотя бы дурацкой гонкой за мирским богатством. И удачливые люди на самом деле не те, кто чего-то добился, а те, которым есть ещё чего добиваться — они так заняты этим, что им некогда посмотреть вокруг себя. Наверное, обыватель — он и есть самый счастливый человек на свете, потому что ему не надо искать что-то, чего похоже, всё-таки нет.
А! Да вот ведь они — люди, делающие обывателя счастливым! Здрасьте вам, дорогие изобретатели, промышленники, банкиры и прочие! От лица мирового обывательства снимаю перед вами шляпу. Вы прекрасно справляетесь с задачей — дать цель жизни простому смертному. Я вам, ну, или вашим последователям, долгое время даже помогал. Заставить человека что-то хотеть не так уж и сложно, он от природы-то уже предрасположен к тому, чтобы хотеть. Даже если у него всё есть, и даже если он понимает, что у большей части населения планеты нет и не будет всего того, что имеет он — он всё равно бедный и несчастный, потому что он хочет чтобы было вот чуть-чуть, вот на последнюю толику больше. Как раз выпустили новую модель автомобиля, и теперь, получается, он ездит не на последней, а на предпоследней. И будет ему плохо, и будет он несчастен в этом мире, пока не купит модель последнюю. Ловко! Оптимальную форму и оптимальный мотор придумали уже в 70х—80х, и новые авто минимально отличаются от предшественников — подтяжечка лица, немного другая оптика — и готово! Бессонные ночи бедному владельцу модели-предшественницы обеспечены!
А вы, гиганты индустрии мод и боги бутиков — перед вами вообще снимаю шляпу. Долгие годы бедненьким модницам внушали, что появиться в свете два раза в одном и том же платье — да это же практически равносильно нищете. Такой абсурд, а получилось — молодцы! И страдает бедная девушка или женщина постарше, которая не меньше, а то и больше девушкиного хочет выглядеть модной. И бессонные ночи этих потребителей нередко уже сдобрены слезами. Замечательно. Снял бы я перед вами, одаривающими смыслом, шляпу, да простите — голова моя не покрыта. Но, тем не менее браво! Браво!
Пётр опустил в бессилии голову. Какое-то мгновение глядя на свои ноги в грязных туфлях, кое-где испачканных кровью, он понял что проспал в них всю ночь, или по крайней мере тот отрезок времени, что ему удалось поспать. Вновь подняв глаза, он посмотрел на следующую группу — людей искусства.
– А... вот люди, которым жить было интересно. Или может быть нет? Творить то, что нравится и так как нравится, разве это не прекрасно? Но вот только к чему это нас ведёт? Это ублажение для глаза, уха или другого органа чувств. Признаюсь, вы для меня тут одни из самых интересных. Но произведения ваши они, вроде бы как, были смыслом вашей жизни, а вот смыслом моей жизни я их никак назвать не могу, никак, я пробовал, честно. А ещё, мне искренне жаль, что главным катализатором цен на ваши произведения всегда была и скорее всего, останется смерть. Как-то измельчал ваш брат нынче. Вы бы как-нибудь явились им, что ли, рассказали бы как что надо, а?
А вот и вы, баламуты мои родные! Философы, психологи, великие мыслители. Одно время, глядя вокруг себя, я думал, что вы инопланетяне, да, да. Уж больно ваши мысли и ваши действия на этом свете отличались от всего, что вас окружало. Дорогие вы мои... вот скажи мне, Афинянин, смотрим мы на тени, ползущие по полу, не в силах поднять глаз к существу, и смотрим, и смотрим. Умозрение, куда оно нас ведёт? Куда? Где-то есть безусловное благо, да? Только вот следов этого безусловного блага на Земле не видно, да и с ними — он кивнул в группу богов — мы это уже обсудили вроде бы как. Странно, что вы — диалектики, так ратовали за добро, хотя не понимать, что победив зло, добро перестает существовать, просто не могли, не правда ли?
Тогда зачем это всё, зачем? Зачем? Зачем? – всё более и более распалялся Пётр. Что вы смотрите на меня с таким непониманием? Вы что, меня не слышите?
С этими словами он бросился к камину, а толпа расступалась перед ним так быстро, что он не почувствовал ни одного прикосновения. Схватив горсть ещё тлеющих углей, Пётр подскочил к единственной стене, не заставленной мебелью, резким движением, уронив часть ноши, он прижал оставшуюся чернь к стене, и размашистыми движениями вывел огромные буквы «ЗАЧЕМ?».
Повернувшись ко всем тем, кто стоял в его гостиной Пётр стал обводить их медленным взглядом. Тишина оглушительно звенела в ушах отвратительным свистом. По-детски вытирая испачканную углем руку о пиджак, Пётр снова начал говорить. Надорванный голос его несколько утих.
– До чего пусто! До чего же пусто вокруг и внутри! Совершенная бесполезность собственного существования, существования всего человечества не дает дышать. Вы что же, сомневаетесь до сих пор, что жизнь на Земле — это череда случайностей, приведшая вот именно к вашей персоне? Да? Вы правильно сомневаетесь! Случайности — это слишком мягко сказано, это же просто одно сплошное недоразумение! Человечество не заслуживает того, чтобы жить, а жизнь того, чтобы быть прожитой. Недоразумения необходимо устранять. И уж не помню я, кто из вас, уважаемых, это сказал, но я последую его совету — «Хочешь изменить мир — начни с себя». С себя-то я и начну.
Вы можете чувствовать себя как дома, господа, товарищи и братья. Извините меня ненадолго, через несколько минут я снова буду с вами.
С этими словами он медленно развернулся и шаткой походкой под вездесущий мерный храп бабы Эллы отправился в ванную комнату.