«Не дожить, не допеть, не даёт этот город уснуть,
И забыть те мечты, чью помаду не стёр на щеке»
Группа ДДТ «Белая ночь»
Он прекрасно помнил этот парк. Хоть с того дня и минуло уже пятнадцать лет, воспоминания были на столько яркими, будто это произошло вчера. Те люди пришли тогда не за ними, но всё же прихватили маму с собой. Тогда Ара был ещё совсем желторотым, но ему хватило ума не высовываться. А те люди, те люди приходили за соседями. Ара до сих пор не понимал, почему визитёры одним единственным выстрелом лишил его всего, что он имел. Зато когда был вынужден сам искать мусорные бачки и ворошить их содержимое, в надежде найти что-нибудь съестное, тогда Ара понял, почему мама приносила так мало еды, почему она смотрела на него взглядом, в котором нежное умиление соперничало с голодной жадностью.
Он помнил, как прибился к какой-то компании, как его били, как изредка ему перепадал провиант, который практически полностью съедали более сильные. Постоянная жизнь в голоде, да непрестанные тычки закалили его тело и сердце. Когда он вырос и набрался сил, он старался это особо не выказывать — берёг силы и обиду, чтобы самому стать предводителем. Да, да, Ара не хотел быть каким-нибудь привилегированным приспешником, он хотел быть лишь самым главным, всё меньшее он воспринимал за такое же ничтожество, как и его тогдашнее положение среди последних шестёрок.
И день его настал. Поводом послужила какая-то мелочь, и главный по привычке залепил Аре в грудь так, что тот отлетел в сторону. И вот тут-то, вот тут молодая кровь вскипела. Такого поединка не доводилось видеть ни одному из членов банды. Из клубка борьбы то и дело летели проклятья и клочья. А когда улеглась пыль, все увидели Ару, стоящего над бездыханным телом соперника. Это был день его триумфа.
Под предводительством Ары банда жила год от года всё лучше. Но если не удавался какой-нибудь один налёт из ста (чему позавидовали бы ох как многие соплеменники), Ара неистовствовал. Поэтому во время операций ни у кого и мысли не возникало отступить без приказа или вообще как-либо ослушаться грозного командира.
Хоть Ара и стал уже по неписаным законам слишком стар для своего поста, никто из постоянных членов не помышлял его сместить. За все тринадцать лет он был вынужден принять лишь три вызова. Первый — сразу после того как он стал главарем, один из приближенных, который сам метил на место, занимаемое теперь Арой, напал на него со спины. Этот бой стоил Аре левого глаза. Через полгода, почти что сразу один за другим, были ещё двое залётных, которые, поглядев на старшего, сразу решали, что легко подомнут банду под себя. Все три боя, в которых Ара защищал свое законное место, были жестоки. Каждый раз Ара неистовствовал до тех пор, пока не был абсолютно уверен, что огонек жизни безвозвратно погас в противнике и если бы главарям давали прозвища, как царям, то этот, вне сомнения вошёл бы в историю как Ара Жестокий.
Сегодняшний день был не особенно сытным. Никто из банды не спал. Мелкие сошки сидели в засадах и рыскали внизу, в поисках случайных жертв, или хотя бы прохожих, у которых можно было бы что-нибудь стащить.
Аре было трудно поверить в то, что происходило. Он усиленно моргал, жмурил единственный зрячий глаз и снова пялился на прохожего. Это был вне сомнения тот самый человек, тот, что лишил его матери. Его нетрудно было узнать по родинке, проглядывающей сквозь коротко остриженные на висках волосы. Даже бои за предводительство и самые дерзкие налеты не впрыскивали в его кровь столько ненависти и бешенства, как это небольшое пятнышко на чьей-то голове. Знаком запретив следовать за ним, Ара скользнул в темноту.
Холод был пронизывающим. Хоть столбики вездесущих оконных термометров всё ещё цеплялись за последние плюсы, Петра то и дело пробивала дрожь. Каково же было его удивление, когда среди этого холодного безмолвия он получил недюжий удар, по счастливой случайности пришедшийся всего на несколько сантиметров ниже темени. И без того шатающаяся дорога впереди вдруг покрылась темными пятнами и резко подпрыгнула, готовясь уже расквасить ему нос, но Пётр всё же успел остановить её руками. Последующие острые удары по голове были уже не такими сильными, но им удавалось держать Петра у земли и не дать понять что же происходит. Сжалившись, память подкинула ему прием, которому научил его когда-то школьный товарищ — выставив крепко сжатый кулак резко повернуться.
Прием сработал. Где-то на уровне груди, выпрямляясь в развороте, он задел что-то мягкое и легкое. Это самое что-то, каркнув, немедленно отлетело в сторону. Тряхнув головой, Пётр принялся шарить глазами по темноте, пытаясь разглядеть противника. Это удалось не сразу. Опасливо прошагав несколько метров, он обнаружил целиком облачённого в чёрные одежды одноглазого ворона.
Ара понял что обознался, лицо человека, на которого он напал, было совсем другим. Волоча по земле несуразно болтающееся крыло, он попытался ретироваться, но тут же был настигнут пришедшим в бешенство Петром. Понося последними словами напавшую на него тварь, человек топтал её, удовлетворённо чувствуя под ногами хруст костей давно уже мертвой птицы.
Тяжело дыша, Пётр сошёл со своей жертвы и повел глазами вокруг себя. На ближайших двух деревьях он увидел сперва искорки глаз, а там и едва различимые силуэты дружков покойника. Резко скинув с себя плащ, он приготовился отражать дальнейшие нападения. Одна за другой, птицы соскальзывали с веток, каркали что-то невнятное, пролетая чуть в стороне от Петра, и растворялись в ночи.
Лишь на подходе к дому он понял, что в этом полете вороны отдавали последнюю дань погибшему.
– И правильно отстреливали этих тварей при старых порядках! – негодовал Пётр.
Будто, осуждая его поступок, замок решительно не желал пускать Петра в квартиру. Пощелкивая внутренностями, он искусно останавливал ключ то на пол оборота, то в самом начале пути. Проклиная это старье, Пётр всё же одержал победу, и, не разуваясь, отправился в ванную промыть раны на затылке, из которых сочилась вязкая темно-вишневая кровь. События этого вечера просто никак не могли быть реальностью. Шанс встретить Надежду в этом огромном городе напоминал скорее паршивый бульварный роман, нежели действительность, а вороны вообще не нападают на людей, ну, по крайней мере, не осенью.
Встреча с Надеждой не оставила никаких вещественных доказательств или следов. Можно было бы пересчитать визитки, но чёрт знает, сколько их было сегодня днем? Нет, это был определённо сон. Твердо решив проснуться, Пётр принялся хлестать себя ладонями по щекам, то и дело инстинктивно моргая, пока плачущий кровавыми слезами затылок не отозвался нытьем, включив звон в ушах.
– Идиотизм какой-то! – буркнул Пётр.
Это был не сон. К тому же, даже в своих четырёх стенах ему было не в меру холодно. Отопление ещё не включили и поэтому Пётр решил растопить камин — давно он о нём мечтал, и вот, когда он наконец есть, представился случай послужить не только глазам хозяина, но и его телу. Несуразно большие каминные спички постоянно гасли, но через некоторое время дрова всё же занялись. Пётр подвинул матрац поближе к камину и улёгся.
– Пожалуй, стоит поехать и найти Анечку, – подумал он, глядя на огонь. – Ведь она человек, да, человек...