«Корабли в моей гавани,
Не взлетим — так поплаваем»
Земфира «Аривидерчи»
После разговора с преподавателем, работать в библиотеке дальше не хотелось. Он не мог назвать свою собеседницу спесивой, или предвзятой. Но иерархия человеческого общества явно не обошла вниманием и образование. Кто всерьёз воспримет библиотекаря, да ещё и какого-то странного? В роли библиотекаря поговорить о смысле жизни с профессором? Ха-ха! Опять же эти непонятные слухи. Да...
Пётр подумывал, не бросить ли ему все его изыскания, и не вернуться ли в свою фирму, перестроить работу, начать что-то новое. Его скучающий взгляд привлекла одна миловидная студентка, которая передвигалась между редко занятыми столами, заставляя каждого задумываться и что-то ей отвечать, делала какие-то пометки в тетради, развёрнутой на дамской сумочке — чуде пространства, таком маленьком снаружи и бесконечно большом внутри. Одно время Пётр даже любил подшучивать, мол, дамские сумочки — лучшее подтверждение теории Эйнштейна — они явно искривляют пространственно-временной континуум. Взяв уже было курс на выход, студентка всё же решилась подойти к Петру, собираясь и его повергнуть в задумчивость.
– Позволите задать вам несколько вопросов? Я тут работу пишу по социологии и решила пособирать собственные статистические данные.
– Конечно, пожалуйста, – охотно попрощался со скукой Пётр.
– Какие аспекты вам больше всего нравятся в рекламе:
а) юмор
б) интересные мысли
в) эстетические аспекты — красота подачи, например
или
г) сексуальность
– Д – ничего из вышеозначенного – ответил, нахмурившись, Пётр.
– Ещё один ярый противник двигателя торговли? – улыбнулась она.
– Да, я её задушевнейше ненавижу.
– Есть какие-либо причины, если не секрет?
– Да, паразитарная её природа.
– То есть, вы считаете, что рекламу делают паразиты?
– Нет. Видите ли... – Пётр на секунду задумался, – я так полагаю, вы с факультета маркетинга? – Собеседница кивнула. – Вот вам наверняка уже не одно ухо прожужжали про эффективность тех или иных методов, про то, как сделать так, чтобы реклама доходила, что более эффективно, а что менее, так? – Таня снова кивнула. – Так вот, если вы задумаетесь над самыми эффективными методами, вы поймете, что они базируются на прямом обращении к определённым человеческим инстинктам, тем самым паразитируя на них и соответственно притупляя. Самым примитивным примером может послужить использование красного цвета для привлечения внимания. Вы уже проходили, какие образы в визуальной рекламе работают лучше всего?
– Дети, звери, еда – рассеянно-автоматически процитировала Таня.
– Да, они самые. А вот почему именно эти, вам, наверное, не рассказывали, хотя если на секунду задуматься — это становится очевидным, не так ли?
– Ну, в общем — да, – задумчиво протянула студентка.
– Тут вам ещё не станут рассказывать о полулегальных штучках, наподобие уникальной формулы грязи для уникальной формулы порошка — дабы он единственный имел шанс блеснуть на презентации или в рекламе.
– А вы на удивление прекрасно осведомлены, – похвалила Таня, слегка кивая головой, и, улыбнувшись продолжила, – или вы — подпольный маркетолог?
– Я не подпольный, я хороший бывший маркетолог, – возразил Пётр. – А сегодня... сегодня я бы многое сделал по-другому...
В открывшихся дверях периодического зала появился полный мужчина с заговорщической улыбкой на лице, и зашагал в сторону Петра. При этом улыбка его по мере приближения потекла вниз, подталкивая, словно домкрат, брови всё выше и выше. Пётр быстро узнал в нем одного из первых своих клиентов. Когда-то Олег Пекунин обратился к совсем ещё свежей маркетинговой фирме, — туалетная бумага, которой он, как сам выражался, «пригнал два эшелончика», застряла, и ситуация грозила обернуться крахом. Тогдашнему произведению Пётр сегодня бы и сам ужаснулся, но тогда всё сработало, и клиент был спасен.
Проследив взгляд библиотекаря, Татьяна повернулась и, к удивлению Петра, поцеловала вновь прибывшего в щёку.
– Привет, пап, ты сегодня прямо собственной персоной.
– Привет, – ответил Пекунин, и, не сводя глаз с Петра, подставил щёку под поцелуй дочки.
– Привет, привет – поддержал Пётр, внутренне сгорая смехом от комичности ситуации.
– Это ты? – спросил Пекунин, недоверчиво, по-медвежьи полубоком подходя к стойке.
– Я, – добродушно кивнул Пётр и расплылся в улыбке.
– А чего это ты тут?
– Смысл жизни ищу – без колебаний ответил Пётр.
– И как?
– А, никак – тут его точно нет.
– Может тогда ко мне?
– Можно и к тебе, если пригожусь, – обрадовался Пётр новым переменам.
– Держи, – гость библиотеки протянул визитную карточку.
– Может я лучше сразу с вами? – предложил Пётр.
– Ну, поехали... – ещё более удивленно пожал плечами Пекунин
Пётр выбрался из-за стойки, вышел на то место, с которого преподаватели обычно рассказывали что-то студентам, и, привлекши внимание читателей покашливанием, сказал:
– Господа студенты, не шалите тут, пожалуйста, без меня, хорошо?
Проходя через читальный зал, Пётр подошёл к всегда предвзято относившейся к нему старшей библиотекарше.
– Людмила Андреевна, отправьте, пожалуйста, кого-нибудь в периодику, я отлучусь.
– Как надолго? – поинтересовалась она, глядя на него поверх очков самым эффектным из своего арсенала испепеляющих взглядов.
– Навсегда. – Улыбнулся ей на прощание Пётр.
***
В тот же вечер, будучи приглашенным в ресторан, Пётр был введен в курс дела, что Пекунин является нынче владельцем серьёзной кондитерской фабрики, что конкуренция продыху не дает, и вообще — Олег рад его видеть. Помня о высокой квалификации Петра, и не раз слышав о его успехах в продвижении международных и отечественных марок, он предложил ему сказочную, по его мнению, да и по мнению Петра, зарплату, мало того — ещё и процент от квартального роста в качестве премиальных.
На следующее утро Пётр проснулся очень рано. Солнце ещё потягивалось и позёвывало после ночного спокойствия, нехотя переваливаясь через крыши домов на востоке. Но, несмотря на столь ранний час, любимый мегаполис Петра уже гудел. То и дело к его источникам подбирались черносошные, собирали всё, что могли унести и снова удалялись, освобождая место всё новым и новым. Некоторые, более задиристые, то и дело цеплялись к другим, иногда даже бессовестно отпихивая более слабых в сторону. Другие же, негодуя на бесполезных жильцов, собирали этим ранним утром их падь. Пётр стоял у остановки, наслаждаясь утренней суматохой в гудящей липе, выпустившей такой соблазнительный и сладко пахнущий цвет, что опьянённый им Пётр даже на секунду пожалел, что он не насекомое, которое собирает мёд.
Хотя... теперь и он будет нести сладость людям. Он ещё не знал, что стоит под этим полюбившимся ему деревом последний раз — сегодня же он получит ключи от служебной машины, которая прослужит ему до конца месяца, потом возьмет в рассрочку очередной Мерседес, а когда небесные маляры примутся белить улицы — и этот город будет им покинут. Там Петру будет уже не до осыпавшейся спящей липы.
В течение нескольких недель Пётр, как следует отдохнувший в своём, как он теперь его называл, книжном отпуске, высыпал на стол совета директоров ворох предложений и нововведений, а совет кивал или мотал головой, разумеется, в унисон Олегу. Многие предложения были приняты без каких-либо поправок:
На всех обёртках и коробках печатать значок с зубом, наполовину улыбающимся, наполовину грустным. Значок снабдить надписью «После сладкого нужно обязательно чистить зубы». На интернет-сайте фабрики открылся большой раздел посвященный профилактике кариеса. Был принят на работу стоматолог, имеющий талант к общению с детьми. Затем этот стоматолог отправился с небольшим кукольным театром в турне по школам города. Через два месяца большинство учащихся начальных классов Петербурга будет чистить зубы зубными щётками с эмблемой кондитерской фабрики Пекунина. А сразу же пущенная в ход и поддержанная рекламными акциями, нацеленными на родителей и бабушек с дедушками, идея символа на обертке принесла в первый же месяц удвоенную прибыль.
Один из больших складов уже оборудовался под новую производственную линию. Петру предстояло разработать концепцию нового шоколадного батончика. Ему нравилось участвовать в процессе придумывания продукта, который можно было повертеть в руках, в который можно вложить новые идеи, отправить в производство, а потом съесть. Он прекрасно понимал, что сам шоколад — это удел технолога, но вот в каком виде этот шоколад проникнет в голову покупателя, и останется ли там — это была целиком забота Петра, и ему это нравилось.
Однажды Петру подумалось, что если бы дети читали больше — он с удовольствием сделал бы серию посвященную сказкам мира, или даже просто — «Тысяча и одна ночь». И вот, в одну из задумчивых ночей, он подпрыгнул, включил свет в обставленной теперь уже шикарной мебелью темного дерева комнате, и бросился к письменному столу с резными ножками в поисках чего-нибудь, на чём можно было бы писать.