Спустя два года, как пароход из Сан-Франциско с Вертинским прибыл в Китай, среди русских эмигрантов устоялось мнение - что те, кто мечтает вернуться в Россию, в том числе Вертинский, совершают большую ошибку.
Завоевать доверие дипломатов из Советского Союза было несложно, но дать гарантии на отсутствие преследования на родине в виде репрессий не мог никто.
Вот такая диллема стояла перед Александром Вертинским, оказавшимся в Шанхае в непосредственной близости от советской границы на третьем десятке невольной эмиграции, ненужной не ему, не его таланту.
В то утро в русских газетах вышло сообщение о приезде в Шанхай Федора Шаляпина. Долго ожидая с ним встречи, Вертинский поспешил найти директора гостиницы “Катэй Меншионс” Орлова для возможности осуществить своё желание.
Полностью готовый для выхода из дома, певец услышал стук в дверь. За вежливой просьбой войти, последовало грубое приветствие.
Это два резидента советской разведки прямо с порога настойчиво, сходу, без промедления, начали неприятный разговор.
- Мы не для того пришли, чтобы попусту тратить время. В последний раз Вы обещали оповещать нас о каждом своем шаге. Так как уже неделю мы не можем выйти с Вами на связь, в Москву будет отослано сообщение о Вашем поведении. Уверяю Вас, они примут необходимые меры, чтобы Ваше возвращение в Советский Союз, которого Вы сильно желаете, больше не было выгодно Советскому правительству.
- Господа, когда мне позволяет ситуация, я всегда готов вам помочь. А сейчас я не имею возможности посвятить своё время никому ненужной работе. Передайте в Москву, что если от меня зависит успех разведывательной деятельности, я жду гарантии возвращения в обмен за необходимую информацию.
- Спасибо за понимание. До встречи.
Глубоко задумавшись, Вертинский молча присел на стул, улыбнулся, и в его памяти промелькнули киевские улицы, и он явно ощутил запах каштанов, а на губах пощекочивание маковых зерен от свежеиспеченной горячей булки.
Всё в своей жизни, Вертинский подчинял тем принципам добра, которые в него заложили в детстве. Сейчас, переживая беды Родины в эмиграции вместе русскими, выброшенными волной революций, он настаивал на непременном участии в организации помощи России.
Сергей Орлов, директор гостиницы “Катэй Меншионс”, в этот день не спешил заглянуть в перечень неотложных дел. Когда в его кабинет вошёл Вертинский, не друг, но знакомый по общим интересам, казалось это примет добрый характер. К тому же все предлоги певца завязать дружбу наталкивались на надменное поведение Орлова. У Александра Николаевича было только желание поскорее встретиться с Шаляпиным.
Помочь в этом, конечно же, было в силах Орлова. Но тот всегда находил любой предлог отказать Вертинскому. Так было и на этот раз. Ни с чем Александр Николаевич спустился по мраморной лестнице отеля.
Постоял на ветру и мысленно отправил своё желание душе Шаляпина. Через невидимые преграды и сопротивление воздуха нематериальная весточка дошла до адресата. К Вертинскому подошла женщина и сказала, что Шаляпин ждёт его возле храма Вознесения Господня.
Долго говорили по душам, Шаляпин настойчиво звал Сашу в Европу, советовал завести семью, чтобы спокойно доживать свой век. Спустя полчаса дела заставили Шаляпина покинуть друга. Вертинский сначала постоял в задумчивости, затем вошёл в храм.
Не было отчаяния, только сильное желание принять важное решение. Он с таким трудом претворял в жизнь завещанные страницы русской культуры, всегда старался никого не обидеть, помочь словом и делом. И вот сейчас пришло время возвращаться на Родину.
Он напишет письмо Молотову, убедит разрешить вернуться в Россию. Приедет в Москву, чтобы жить, работать.
Навестит родные улицы Киева, свой храм, и будет таким близким для народа, как близко сейчас к нему Божье благословление.