Дрожащим маревом укутался в этом году август – жара, горят леса. Однако с природой не поспоришь, всё-таки конец лета и по ночам уже довольно зябко. Всё идёт своим чередом: работа, ремонт в квартире, нужно идти на обед. И вот в этой безмятежной повседневности тревожным колокольчиком брякает мобильник. Звонит Ваня. Непривычно, каким-то нервным шепотком, будто выдаёт любопытной инквизиции страшную тайну, бормочет Иван в трубку сущую околесицу: «Лёша,собирайсяпошёлкарасьнадоехатькарасьпошёл». И уже более разборчиво, с радостными повизгиваниями, ликующе орёт: «Пошё-ё-ё-ё-ёл кара-а-сь!!!».
Ну, чудак-человек, одна новость существует для него на свете, только одно жизненное обстоятельство по-настоящему теперь цепляет, какие могут быть горящие леса (вон как глаза горят, а ты - леса), Лёха, надо ловить, что ему до ремонта, ничего не интересно, ничего слышать не хочет. Собирайся и всё. Вот так просто – собирайся, да?
Затолпились, замельтешили, сталкиваясь друг с другом вопросы: «Как поедем?», «Что будем есть?», «Ах, с ночёвкой?», «Ты в своём уме? Холодрыга же ночью».
Ни-и-и-чегошеньки уже не важно, на всё есть ответы: и палатку взял, и червей накопал, и лодку резиновую, дву-у-ухместную снарядил. Ну, ладно, начинаю успокаиваться я - что же, вспомню своё туристическое прошлое, тем более, палатка есть, авось не замёрзнем, да и лодка двухместная – совсем хорошо, все влезут. «Хоть высплюсь на свежем воздухе», - прокрадывается в череду суетных мыслей давняя заветная мечта.
Седлаю коня, в смысле, завожу автомобиль, подбираю боевого товарища – и в путь, конечно, через рыболовный рынок, куда ж без него, родимого – покупать какие-то не то мормышки, не то опарыши. Видать, привереда тот карась, деликатесы ему подавай.
Одна беда – не помнит Ваня дорогу, а помнит только направление поиска, так и говорит: «Вроде бы Старый Тобольский тракт. Только я не уверен. Ты, Лёха, едь, там разберёмся».
А делать нечего – еду.
По пути звоним всем знакомым и уточняем маршрут следования – местность-то за четыре, прошедшие с момента предыдущей поездки, года кардинально поменялась. Там, где было озерцо – теперь ходят деревенские хрюшки, а на месте берёзовой рощи мирно плещется болотная жижа. Ладно, замечаем подходящий водоём, трясясь по кочкам, движемся к нему. Бац, бац, бац – стучат по днищу любимой машины глиняные булыжники. Уж на что надёжно скроено детище немецкого автопрома, а всё едино начинает жалобно скрипеть на ухабах.
«Ну, дурак, какой же я дурак, зачем поехал?», - в первый (и далеко не последний) раз за день посещает меня предательская мыслишка.
А Ваня как будто не чувствует моего упаднического настроения, чуть не весь свесился в открытое по случаю лета окошко и внимательным взором часового на посту осматривает окрестности.
«Всё, тормози, приехали», - наконец радостно сообщает рыболов-любитель (не-е-е-еет, рыболов - профессионал). «Как щас помню, сижу я вот здесь, на бережку…», - понеслась по буеракам памяти ностальгирующая Ванина душа. Ага, а до озера, ныне больше напоминающего маленький пруд в поместье каких-нибудь графьёв, метров двести ещё пилить пёхом. Серьёзно так окрестности изменились. Поди и тут без какого-нибудь кризиса геологического не обошлось. Машина ещё не остановилась, а Ванины пятки уже весело сверкали на берегу, над озером звонко звучал озорной голос: «У-у-у-ух, как хорошо, вот здесь удочки забросим, тут садочки приладим, а отсюда спиннинг будем бросать, у-у-у-ух».
А я стою в траве по пояс, присматриваю место для моей будущей, такой сладкой, должно быть, ночёвки. Кричу: «Ваня, Ванятка, Ванечка, вернись, выдай мне палатку». И он возвращается, в руках здоровенные жерди, нарубленные почему-то сапёрной лопаткой. «Хорошо, хоть не зубами отгрыз», - предусмотрительно не рискую озвучить свою первую мысль. Как оказалось, эти палки предназначены для постановки сетей. «Ах, мы ещё и сети ставить будем», - прыгает в траву челюсть.
Ладно, мне лишь бы палатку получить, поставлю, залезу в неё, закроюсь на все замки, чтоб клещи не заползли, да буду себе потихонечку книжечку почитывать. О, Боже, как я был наивен тогда. Наивности оставалось жить что-то около двух минут, ровно столько потребовалось Ивану для того, чтобы достать свою суперпалатку и предъявить её восторженным зрителям. Фьюи-и-и-ить….тенью ринулась воспарившая было наивность к грешной земле, чтобы распластавшись, навеки остаться лежать в пыли и грязи разочарования. Палатка представляла собой не привычное жёсткое и герметичное сооружение под тентом, а два здоровенных промасленных куска ветоши. Смысла возвращаться у челюсти явно не было. Видимо, что-то неладное почуяв по моему лицу, товарищ Л. начал оправдываться и суетиться: «Да, ладно, чего ты, ну не заводись, мы в армии всегда так спали, щас только разберёмся, что куда натягивать». Эх, до сих пор жалею, надо было ему сказать, чего и куда натягивать, а ещё лучше – самому натянуть.
Мысль про мою извечную дурость снова постучалась в окошко сознания.
Но тут наконец-то пробудился молчавший до этого оптимист: «Вот и хорошо, значит ночёвка отменяется». Как показали дальнейшие события, радоваться было рановато.
- Ты что, ты что, как же мы сети бросим, не-е-е, в них вся рыба ночью пойдёт, - начал верещать рыбак.
- Так где мне ночевать-то теперь? В машине? – до меня постепенно начинала доходить иллюзорность уюта и комфорта августовской ночи
- Ладно, вон видишь противоположный берег, высокий, песчаный, прям мечта курортника, вот туда и поедем, - сдал свои позиции, а вместе с ними и проверенное рыбное место Иван.
- Ну, то есть ты поедешь, а я поплыву, - после некоторого молчания добавил он, хитро прищурив глаз.
Это фраза мне почему-то сразу не понравилась. Дурочка-интуиция спохватилась только к концу этого злосчастного дня, могла бы ещё дома что-нибудь пошептать.
Напрямки до противоположного берега можно было доплыть минут за 15, в окружную я ездил около часа, проехал взад-вперёд татарскую деревеньку, купил сосисок – думал поиграть в бой-скаутов, и по каким-то косогорам, рвам и оврагам чудом добрался до нужного места. Наверное, именно так в далёком 44-м драпали из России-матушки германские захватчики на Пантерах и Тиграх – по колдобинам родимым, по кочкам да по горочкам. Тут вам автобаны не предусмотрены. А что? Тут и, правда, неплохо. Солнышко, песок, Ваня перед костерком сидит – прям идиллическая картина.
Остаток дня прошёл в бесконечных надуваниях-сдуваниях лодки, гребле (что больше напоминала ролевую игру – почувствуй себя рабом на галере), криках «Кто так гребёт? Я здесь прикармливал, а ты тут гребёшь», постановке сетей, собирании по всему побережью этого Старо-Тобольского моря досок, палок и прочих горючих (как и мои слёзы) материалов.
Весь день над головой с протяжным воем носились пауты, оводы и прочие летучие твари, так и норовя залезть по рубашку и высосать из меня-горемыки всю мою кровушку, а, как Вы понимаете, грести и отмахиваться, спасая остатки своей кровеносной системы, одновременно не совсем удобно. Поэтому к вечеру физиономией я напоминал медвежонка, позарившегося на сладкий лесной мёд. С этого дня я полюбил комаров – они стали мне казаться бесконечно милыми, почти нежными созданиями.
Стояла непроглядная темень, когда мы наконец-то догребли куда нужно и пристали к нашему спасительному берегу. Остатки дров в спешном порядке были сунуты в почти догоревший костёр, туда же отправились купленные мной сосиски. Быстренько заглотив свою порцию, я счёл за благо поскорее занять своё спальное место. И ничего, что после прошедшего дождика спальник был несколько сыроват – после свалившихся в этот день на мою несчастную голову испытаний это промокшее убежище казалось мне лучше любого царского ложа. И не успела моя голова коснуться заботливо подсунутого Ваней полена, как я отключился. Правда, не могу сказать, что сон был безмятежен – я всё снова и снова переживал кошмар прошедшего дня, какие-то бесы терзали меня, крича: «Не так гребёшь!», «Налево давай!», «Ну, что ты делаешь?», «Просыпайся!», «Вставай!». Ох, да это уже реальность…
Полчетвёртого утра. Я просыпаюсь от того, что кто-то (угадайте кто) светит мне в лицо фонариком, тычет туда же удочкой, а в ухо орёт: «Лёха! Ура! Просыпайся скорее – ПОШЁЛ КАРАСЬ! Вот тебе червяк, срочно насаживай его и иди ловить, я тебе и место нашёл». Я себе тоже место нашёл – дома, на диванчике.
Как поспоришь, когда в лицо тебе тычут главным орудием рыбацкого гнева? Покорно встаю, иду в указанную сторону, сажусь, уж не знаю, кто там клевал в озере, но вот я точно клевал…носом.
Поклевал, поклевал, а кое-что, тем не менее, выловил. А значит, главное событие рыбалки состоялось – некий карась куда-то пошёл. Счастью Ивана не было предела. Вот и славно. Как только рассвело, мы проверили наши сети (если честно, то не только и не столько наши - однако, это больша-а-а-ая тайна, так что о ней - никому, тссссс). Затем всю попавшуюся в них добычу аккуратно сложили в разные пакетики - в зависимости от приложенных усилий (это значит, Ваня ел вечером наваристую душистую уху, а я отдал кошке Мотильде парочку тощих мальков, от которых она, естественно, брезгливо морща нос, отвернулась), собрали свои нехитрые пожитки и отправились домой досыпать.
Да-а-а, вот тогдашний домашний сон действительно был самым сладким, мне приснилось, что я уже никогда-никогда больше не поеду с Ваней ночевать на рыбалку и буду спать только у себя дома на любимом диване. Ах, как я ошибался...сон отнюдь не был вещим. Но это уже совсем другая история - ещё более запутанная и местами пугающая...