В одесской независимой газете «ЮГ» за 10 октября прошлого года была опубликована статья «Шахта как она есть» начинающего журналиста студента-заочника отделения журналистики Одесского христианского гуманитарно-экономического университета Максима Бутченко.
Эта публикация сразу вызвала большой читательский резонанс. Не только потому, что для нашего причерноморского региона тема шахтерского труда, шахтерского бытия в лаве и на поверхности и проблем, терзающих шахтерские семьи, является некой экзотикой и возможностью хоть одним глазком заглянуть в мир, весьма далекий от жизни подавляющего большинства граждан нашей страны. Статья «Шахта как она есть» привязывала, приковывала внимание, прежде всего, потоком правдивых, точно схваченных деталей, которые не подсмотришь, спустившись на пару часов в шахту и пообщавшись с горняками, как это сделал бы каждый из нас, штатных журналистов газеты, готовя материал на подобную тему.
Дело в том, что Максим Бутченко — сам потомственный шахтер. Он вырос в шахтерской семье в небольшом городе Ровеньки Луганской области, в котором вся жизнь, и производственная, и личная, подчинена ритму и условиям работы на шахтах. Производственная потому, что в Ровеньках никакого производства, кроме горного, в общем-то нет. А личная… Что уж говорить о личной жизни, если все мужики-ровеньковчане большую часть своего существования на земле проводят в ее недрах, а их семьи — в тревожном ожидании возвращения кормильцев: вернутся ли?
Прежде чем рассказать, что было дальше, предлагаю ознакомиться с текстом статьи Макима Бутченко "Шахта как она есть".
ШАХТА КАК ОНА ЕСТЬ
«...Босиком по немытому полу иду в «грязный» отдел бани, где переодеваются в спецодежду. Если после вчерашней смены не получилось сдать белье в стирку, напяливаешь жесткую от застывшей грязи робу, с запахом пота, солидола, пропитанную угольной и породной пылью. Крайне неприятное ощущение. Это первый «вкус» шахтерской жизни…».
На днях я довольно долго общался с простым мужиком, шахтером, работягой. Не секрет, что угольная промышленность в Украине переживает отнюдь не лучшие времена. В 2008 году на угледобывающих предприятиях были смертельно травмированы сто семьдесят четыре человека. Но как, чем живут сегодня обыкновенные шахтеры? Хотите знать? Я включаю диктофон на воспроизведение и...
— Записываем, да? Для меня, Максим, утро начинается с четырех часов с первым дребезжанием будильника. Темно еще. За-ставляю себя подняться. Вставать ох как не хочется. Но выбирать не приходится — жена в декретном отпуске, дочке годик, так что в семье я один добытчик, — рассказывает Сергей Иваненко (имена изменены), потомственный шахтер. — Добираться до места работы приходится около двадцати километров на автобусе. Я стараюсь покемарить на заднем сидении. Но вот въезжаем в шахтный двор. Огромное количество людей — в первую смену работают почти две тысячи человек. Как ручьи, стекаются шахтеры, чтобы «просочиться» под землю.
Первым делом спешу в баню занимать корзину — это железные сваренные ящики под замком для чистой одежды. Воровство процветает. Воруют телефоны, деньги. Бывали случаи, когда обворованным шахтерам приходилось возвращаться домой в рабочих сапогах или робе.
После этого — общий перекур. Так как курят поголовно почти две тысячи человек, кажется, что землю застилает утренний осенний белый туман. Никотиновый дух поднимается над зданиями. Зрелище еще то…
Потом в «нарядную» — получать задание. Знаешь, разные бывают начальники. Бывает, крик из кабинета слышен на весь этаж. Обматерить считается обычным делом. Да и привыкли мы к этому. Многие без мата связать двух слов не могут, как, впрочем, уже пол-Украины. Но на шахте нецензурщину оправдывают тяжелыми условиями труда.
Работа моего участка состоит в монтаже, демонтаже оборудования в лаве и выработке, где непосредственно происходит добыча угля. У нашего начальника принцип: «Давать наряд невозможный — сделают, сколько смогут». Работать приходится в разных условиях, в разных горных выработках, когда высота до кровли в лаве от семидесяти сантиметров до полутора метров. А температура в шахте от двадцати до тридцати восьми градусов. В выработках с высокой температурой случаются обмороки у самых крепких парней. В таких условиях при сильном физическом напряжении нередко из носа течет кровь. Поэтому, чтобы освежиться, многие из дома берут несколько пластиковых бутылок с замороженной водой. Но пока добираются в шахте до места работы, лед в воде тает. Раздеваются шахтеры до трусов, на поясе ремень с лампой, каска и сапоги. Но даже когда сидишь и ничего не делаешь, пот катится градом, будто на тебя ведро воды вылили. А нужно ведь и лопатой махать, и железо тягать! Молодые, здоровые вроде ребята, а долго не выдерживают. Условия нечеловеческие… Но это я отвлекся, опередил события.
Пока что я в бане иду голяком из «чистого» отдела в «грязный». Причем иду мимо баб-банщиц. Поначалу стыдно как-то было, все-таки идешь в чем мать родила, а тут женщины сидят. Но со временем уже никто никого не замечает — ни они меня, ни я их.
Облачившись в робу, направляюсь в ламповую. Получаю четырехкилограммовый самоспасатель», полуторакилограммовую лампу, плюс инструменты. Потом — к вертикальному стволу и в людскую клеть. Когда я первый раз опускался в ней на километровую глубину, уши заложило и сердце в пятки ушло — такой страшный был внезапный рывок и ощущение падения. Но ничего. Привык.
К месту работы в лаве добираемся пять километров. По приходу первое дело — употребить «тормозок». Это как ритуал. Обычно едим так: собираем кто что принес на один «стол», и каждый берет, что успеет (улыбается.). После — перекур. Все знают, что по правилам безопасности курить в шахте за-прещено. В шахтах, опасных по выбросам газа и пыли, за подкуренную сигарету могут и морду набить свои же коллеги, как говорится. Ясно же, что открытый огонь может сходу вызвать взрыв или пожар. Но у нас — негазовая. Хотя за курево постоянно наказывают: могут лишить премии или даже передать дело в прокуратуру. Ну и что? Курение все равно искоренить не удается.
Работа шахтера пыльная, тяжелая да еще ко всему слишком однообразная. Некоторые от нее тупеют в прямом смысле, в плане того, что мозги не включаются. Конечно, никто не мешает человеку повышать свой культурный уровень — книжки там читать или учиться заочно. Но такие люди крайне редко встречаются. А работяга знает только закрепленную обязанность: либо лопата, либо в забое бурить, либо слесарем — на поломку механизмов.
Нужда в деньгах — вот единственная мотивация, которая заставляет лезть в шахту. И хоть наше правительство приняло закон о престижности шахтерского труда, да только нет от него толка (с усмешкой). Подоходный налог нам не уменьшили. Льготы — кошкины слезки, как моя жена говорит. Горнякам, которые вкалывали по пятнадцать лет, обещали обучение детей в вузах за счет бюджета. Обманули — нет этого. Спецодежду, уж не помню, когда выдавали. Приходится покупать на базаре или подбирать дома, в чем можно спуститься в забой.
А труд и вправду тяжелый, очень тяжелый. Сегодня затягивали волоком в лаву механизированную крепь весом в девять тонн. Думали, пупки надорвем: то канат оборвется, то вкривь пошло, то сдвинуть не можем, ну не ладилось и все тут.
Бригадир наш Коля Федотов злющий был. Он такой, что и «покрыть трехэтажным» может. Хотя как человек неплохой: работяг уважает, семьянин, не пьет, словами не разбрасывается. Две дочки, одна в университете учится. До кризиса машину в кредит взял. Только расплачиваться теперь нечем, кредит-то долларовый, а зар-платы наши гривневые остались те же. Курс доллара пляшет, как пьяная девка, — мы плачем (улыбается).
Смертей много. Да… Монтажники тоже иногда гибнут. Недавно вот случай был. Затягивали оборудование в лаву, а канат как лопнет — и своим «хвостом» просто вырвал огромный кусок из шеи парня. Ужас! Смерть от потери крови. Такое не забывается. Бывает, мужики уходят в запой на неделю. Похоронят друзей — и пьют. Как говорил мой первый мастер, когда я только начинал работать: шахта — это война, если не убьет, то ранит. Очень часто пальцы ломаем, ушибов немерено. Опять-таки и наша безалаберность виновата… не закрепил вовремя стойку крепления — накрыло глыбой в полтонны. Человека так вдвое и сложило… Картина маслом, как говорится…
Кстати, упомянул я семью. А вот Сашка Глотов в разводе. А почему? Потому что пьет. И не просто пьет, а запойный. Послушай, чем шахтеры хвастают: кто сколько за выходной день литров выпил, прямо герои, один перед другим выставляются. И проходит этот «отдых» в пьяном бреду. Бросила Сашку жена, мучил он ее с детьми сильно. По ночам скандалы, приходилось ей у соседей прятаться. И таких шахтерских семей много.
Вот и сегодня по выезду в конце смены — «бутылек» будет. А то и два. Три-шесть литров самогона на голодный желудок при уставшем организме. За двадцать минут до отправления автобуса… Получается, что в автобус садятся вроде не сильно пьяные, а пока доедут, так развезет, что друг друга чуть ли не под руки вытягивают. Спиваются шахтеры. Жалко людей. Не употребляют на шахте только по-настоящему сильные волей или верующие.
А у меня лично радость одна — поскорее приехать домой. В семью. Доченька только ходить начала, ох и забавная она сейчас. Улыбается на два зуба. Да и жена, слава Богу, понимает меня. Понимает, что устаю. Понимает, что люди ожесточились от нашей тяжелой жизни и среди них мне приходится работать. Бывает, просто сядет со мной рядом и молчит…
Записал Максим БУТЧЕНКО.
Вот такая "картина маслом", как выразился герой Максима. Парадокс в том, что еще со времен славного трудяги-парня Алексея Стаханова, которого подвигла на рекорд партия и обеспечила этот невиданный рекорд в далеком 1935 году усилиями целой бригады проходчиков, о шахтерском труде принято вещать только в романтическо-приподнятом тоне. Да, он тяжел, и слабаки в шахту не лезут, и уголек достается стране немалой ценой… Зато какие орлы, богатыри — не вы!
Оправданием этой, нет, ни в коем случае не лжи, а этакой привычной парадной полуправды о престижности шахтерского труда всегда служили высшие интересы государства: то в первые пятилетки надо было, разрывая сухожилия на натруженных руках, доказывать капиталистам, что мы есть и обязательно будем, то в тяжкие послевоенные годы восстанавливать разрушенные немецкими оккупантами, залитые водой шахты и гнать, гнать уголь на-гора, чтобы страна могла жить, то уже по инерции в застойном социализме, когда экономика одной шестой части мира постепенно заходила в тупик, подбрасывать и подбрасывать уголек все больше отстающей от передовых технологий промышленности… Герои! Гордость страны! Молодцы, шахтеры! И практически никогда ради высших стратегических интересов державы никто из нас, журналистов, особенно не сосредоточивался на деталях, из которых, по сути, складывается геройство шахтеров. Не принято это было, не поощрялось.
Помню, в конце восьмидесятых годов два моих приятеля, самоуверенные студенты-вгиковцы, решили снять учебную короткометражку о доблестных шахтерах Донбасса. Приехали на шахту в Горловке, были снисходительно встречены начальством, включены в шахтерскую бригаду, даже поставлены на довольствие и зарплату… А когда спустились в забой, снимать не смогли. Оператор падал в обморок. От нестерпимой жары, от кислородного голодания, от черноты шахты и тысячетонной тяжести, нависающей над головой. Да, шахта не для слабаков.
Но почему тогда априори считается, что сильным парням-шахтерам не нужны человеческие условия труда? По-настоящему высокие зарплаты, компенсирующие затраты энергии, здоровья и постоянный риск. Да-да, риск! Страшнее, чем труд на шахте (подчеркну: шахте украинской), сегодня не сыщешь. Особенно все усугубилось в постперестроечные годы, когда лозунг «давай, давай!» остался, а условия работы на шахтах зачастую тоже достались нынешним шахтерам со времен славного Леши Стаханова.
Ничего удивительного, что все более привычными становятся некрологи о погибших в шахтах ребятах, страшные цифры жертв, шахтерские марши на Киев, стук шахтерских касок на столичных площадях. От хорошей жизни такое не происходит.
И хоть принят не так давно стараниями премьер-министра Юлии Тимошенко специальный закон о престижности шахтерского труда в Украине — опять: герои, гордость страны, молодцы, шахтеры! — ничего (абсолютно ничего!) на украинских шахтах не изменилось.
Статья Максима Бутченко «Шахта как она есть», как вы поняли, подобных моим публицистических выпадов не содержала. Это был просто рассказ, записанный со слов шахтера, выступающего под псевдонимом, об одном его дне на некоей шахте, дислокация и название которой намеренно не назывались. Потрясающее по своей силе воздействие на читателя достигалось бесхитростностью изложения и необычайной правдивостью деталей, увиденных «изнутри».
Не удивительно, что подобную статью о шахтерах, опубликованную в «Юге», сразу заметили и растиражировали в Интернете. Статья Максима «Шахта как она есть» вызвала целый поток читательских откликов, некоторые из которых я хочу обнародовать.
«Молодец, Максим!!! Всю правду написал, — поместил отзыв на одном из сайтов города Ровеньки manager.at.ua читатель Mr_Serg. — Прочитав статью, я как будто сам прошел из чистой бани в грязную. Но я уже год как не работаю на шахте. В данный момент на пенсии. Можно было поработать еще, но подвело здоровье. А на шахте сейчас трудятся два моих сына и на таком же участке, как написано в твоей статье. И как же больно слушать их рассказы о каждой отработанной смене. Правильно ты рассказал о спецодежде — забыли, когда получали, светильники приобрели сыновьям на рынке, там же и сапоги. Просто обидно, что так относятся к людям, которые работают в шахте».
«Верная статья, — вторит ему пользователь всеукраинского сайта from.ua.com под ником Norad, — сам оттарабанил забойщиком в лаве, потом комбайнером на 1К101 десяток лет. Все было. И воровство, когда домой в робе добирался, и отсутствие воды в бане — мылись ведром чая из столовой, матюки из нарядной, «бутыльки» по выезду после смены (потом я понял, откуда берутся пьяные вдрызг мужики в семь утра). Шахтерам — мое уважение. Крепкой кровли вам, мужики, и мягкого угля, чтобы кливаж шел, как с женки чулок!».
«Добавить разве еще про проходчиков, к примеру, — сообщает Степаныч на сайте manager.at.ua. — Арку крепежную дают б/у, за хомутами и расстрелами ходят в заброшенные выработки и раскручивают, ослабляя там крепь и рискуя при этом жизнью. Да что говорить! Бардак на шахтах, как, впрочем, и во всей Украине. Шахтерский труд обесценился, получают горняки мизер, а работа с каждым годом все опасней.
Так же обесценили шахтерские награды. Спустилась извест-ная дама (экс-премьер министр Украины Юлия Тимошенко - Авт.)в шахту — на тебе «Шахтерскую славу» третьей степени. Приехала еще раз в Донбасс — на тебе вторую степень. Мне, к примеру, чтобы получить «Шахтерскую славу» третьей степени, пришлось «бомбить» в нарезных забоях восемь лет. Обидно за шахтеров. И честное слово, даже неловко становится, когда наградами швыряются направо и налево. Хотя и нет в этом моей вины, а все равно — неловко себя чувствуешь, вроде как промолчал, значит, согласен...».
Читатель под ником Пользователь с этого же сайта написал:
«Хочется добавить о травматизме на шахтах — огромная часть травм скрывается, заставляют людей писать, что получили травмы в быту. Акты, как правило, не составляются».
А вот отрывок из пришедшего на мой электронный адрес письма Аллы, жены шахтера:
«На шахтах действительно творится беспредел. В статье Максима Бутченко еще не все описано. Просто волосы дыбом встают. Техника безопасности нарушается на каждом шагу, чтобы не тратить лишних денег и побольше добыть угля. На МАССОВЫЙ (выделено Аллой. — Авт.) травматизм, иногда со смертельным исходом, никто не обращает внимания. Шахтеров заставляют говорить в больнице, что они дома травмировались, иначе уволят — и попробуй найти работу.
В нашем городе рабочие места для мужчин на девяносто процентов — это шахты. У кого льготный стаж и до пенсии рукой подать, жалко терять все при увольнении. Вот и молчат все, хотя такого беспредела, наверное, и в тридцать седьмом году не было.
Если изучить статистику города Ровеньки, то наши шахтеры чуть ли не каждый день дома падают с лестниц, поскальзываются, роняют на себя шкафы... Это бред. Все знают, что это шахтные травмы, но молчат. Я такого рабовладельческого строя даже в учебниках истории не встречала. Начальству выгодно, чтобы рабочие ни о чем не думали, сами дают им регулярно деньги на самогон, чтобы те пили и заливали тяжелые мысли спиртным. Деньги они отнимают у шахтеров же — немалую часть зарплаты — якобы на запчасти. А сами покупают себе крутые авто и тому подобное, а часть отнятых денег дают шахтерам в виде подачки на пропой. Многие на это ведутся и пьют «на халяву» почти каждый день.
К счастью, мой муж не из таких. Делится со мной впечатлениями, возмущается, да и на работе он попал в черный список, переведен на худший участок. Не знаю, как можно все это изменить. Он и в профком ходил, и в прокуратуру. Но они все между собой друзья, сливки общества, так сказать».
И еще одно письмо, пришедшее в адрес «Юга» из Ровенек, на этот раз от нашей коллеги-журналистки Ирины Сафонниковой:
«Хочу сказать Максиму, что он молодец, мы бы вряд ли могли вот так написать о шахте. Пишем все больше о рекордах и трудовых победах — издержки провинциального города, где все завязано на одном предприятии... Максим, в принципе, еще и смягчил ситуацию, особенно все, что касается техники без-опасности. А так абсолютно все правда: и про воровство, и про пьянство, и про мат. Откровенно говоря, в действительности все еще беспросветней и безотрадней».
Остановимся на этом свидетельстве журналистки — землячки Максима Бутченко. Как оказалось, Ирина Львовна Сафонникова является главным редактором независимой газеты «Ровеньковские вести». Обратите внимание: НЕЗАВИСИМОЙ газеты, которая пишет, по признанию ее руководителя, «все больше о рекордах и трудовых победах». Почему так, ведь не только Ирина Сафонникова, но и все местные журналисты, прекрасно знающие, что творится на шахтах, да и сами шахтеры, ежедневно сталкивающиеся с несправедливостью и беспределом, терпят и молчат?
Объяснением их рабской терпеливости может послужить судьба самого Максима Бутченко, сумевшего написать честную статью, всколыхнувшую огромное количество шахтеров Украины, но так и не отважившегося отстаивать до конца свою гражданскую и журналистскую позицию.
После опубликования статьи «Шахта как она есть» в Интернете Максим был вызван «на ковер» к директору своей шахты Александру Сергеевичу Диковенко, всячески им унижен и в нарушение всех возможных норм КЗоТ Украины без уважительных причин и своего собственного согласия незамедлительно переведен с должности помощника начальника участка на самую грязную и тяжелую работу в забой. Одновременно его предупредили, что в случае увольнения с шахты по собственному желанию работы в Ровеньках он не найдет, поскольку «у директора все схвачено».
Я дозвонилась до господина Диковенко и попыталась по-человечески объясниться с ним. Увы, в ходе этого неудачного общения выяснилось, что он принадлежит к тому типу руководителей, которые слышат только себя и искренне считают, что люди — мусор под их ногами и их можно топтать, когда вздумается.
Более того, после моего звонка прошло собрание коллектива шахты, на котором, как это принято у нас еще с пресловутого тридцать седьмого года, нашлись выразители «мнения народа», обвинившие Максима Бутченко в клевете на шахту, шахтерский труд и предательстве интересов шахтеров. Был высказан дружный «одобрям-с» воспитательному переводу Максима «по производственной необходимости» на непрестижную, неквалифицированную работу. Вот так, знай наших и не смей высовываться со своей правдой! Кому она нужна в Ровеньках-то?
Редакция газеты «Юг» при содействии руководства Одесского христианского гуманитарно-экономического университета, Национального союза журналистов Украины, правозащитной организации «Ровеньковчане» подняла буквально полстраны для того, чтобы добиться справедливости. В результате Максим Бутченко приказом по шахте был восстановлен в своей должности помощника начальника участка, репрессии по отношению к нему удалось остановить.
Но Боже мой, из всей этой передряги вышел совсем другой Максим. Трудно сказать, сможет ли он после пережитого стресса, унижений и угроз когда-нибудь столь же честно и правдиво выступить в СМИ? Сможет ли избавиться от страха за свою судьбу и судьбы своих близких? Сможет ли поставить выше личных интересов интересы общественные?
Знаменитая фраза «Мы не рабы, рабы не мы», пришедшая к нам все из тех же тридцатых, на самом деле звучала так: «Мы не рабы, рабы нЕмы». Однако до чего же мучительно трудно убить в себе раба, если вся прожитая предыдущая жизнь, в которой была, есть и будет шахта как она есть, воспитала тебя в рабской зависимости от единственно возможного трудоустройства, привычных нехваток и воли феодала-начальника!
А может, и прав Максим, что сегодня уже не хочет быть на передовой. Зачем лезть на рожон, если в привычной системе ничего изменить не удается? Написал же ему земляк Роман Шишкин:
«Максим, это Ровеньки. В следующий раз будь мудрее, используй псевдоним. Подобные публикации не приносят славы, которую можно конвертировать в деньги. Вспомни бородатый анекдот: «У нас за политику не сажают. Гонгадзе ж не посадили...».