Времена меняются.
Изменится ли положение российских немцев?
Мы переживаем сейчас период стремительных политических перемен в России, появление новых приоритетов и ценностей. Как будет осуществляться национальная политика в будущем, какое место уготовано в ней российским немцам? Сегодня это бес¬покоит многих. Свое мнение по этим и другим проблемам высказывает в интервью газете «Нойес лебен» Председатель Международного союза российских немцев Гуго Вормсбехер.
НЛ: Как события октября могут, на Ваш взгляд, отразиться на решении национальных проблем российских немцев?
То, что произошло у нас в последние дни, с одной стороны, конечно, может вызвать отчаяние, так как те структуры, которые были в последнее время жизнеспособны, теперь лишены возможности работать над решением наших национальных проблем. Но с другой стороны, если трезво оценить ситуацию, можно сказать, что развитие событий просто ускоряет приближение того момента, когда российское руководство, наконец, серьезно займется решением проблем российских немцев. То, что Верховный Совет не решал их, и Президент и Правительство тоже, всем хорошо известно. И заявление Президента Ельцина в январе прошлого года, и заявление Хасбулатова, когда он был в Саратовской области, - тому свидетельства. Паралич власти, экономическая разруха в стране не позволяли сдвинуть воз с мертвой точки. Для решения же проблем российских немцев необходима не только политическая, но и экономическая база.
Я полагаю, что смена власти, которая должна была произойти, поможет решить наш национальный вопрос. Думаю, избиратели на этот раз будут более внимательны к тем, кому отдадут свои голоса. К власти должны прийти более разумные люди, не зараженные духом конфронтации, как это было в горбачевские времена, когда фор¬мировался и распущенный ныне Верховный Совет России, и выбирался российский Президент. Тогда выбор шел на основе конфронтации с центральной властью и борьбы с КПСС. Думаю, что конструктивные силы имеют сейчас больше шансов стать у руля власти, чем раньше.
НЛ: Вы связываете надежды на решение проблем российских немцев с вновь избранной Государственной думой или правительством?
Я полагаю, и тот и другой орган должны решать эту проблему, ведь это находится в интересах не только России как государства, но и в интересах конкретных ее регионов. И этот момент мы должны использовать. Благоприятной ситуации для решения наших национальных проблем за последние годы вообще не было. В 1989-90-х мы сумели пробить стену замалчивания истинного положения российских немцев. Но решать сложные национальные вопросы можно, лишь опираясь на социальные, политические и экономические основы. Всё это не было подготовлено в те годы. Сейчас ситуация изменилась, сложилось наверху достаточно положительное мнение в пользу решения наших проблем, одновременно регионы пришли к выводу, что это выгодно и для них.
НЛ: Вы говорите о необходимости экономической базы для возрождения российско-немецкого народа. Но сегодня очевидно, что смена власти не приведет к резкому улучшению экономической ситуации в стране. Есть ли здесь выход?
Если говорить о финансировании наших программ со стороны руководства России, то сегодня это практически исключено. Но завтра, когда заработают все ветви власти, я думаю, это вполне возможно. Если Россия удержит российских немцев от эмиграции, то поможет тем самым своей экономике, сельскому хозяйству и конкретным регионам выйти из нелегкого положения и наладить взаимовыгодное сотрудничество с Германией. Это тот шанс для России, который ее лидеры никак не должны упускать, если они заботятся о своих гражданах, о будущем страны.
НЛ: Как Вы оцениваете участие Германии в судьбе российских немцев, в том числе финансовую помощь?
Позицию Германии в отношении российских немцев нужно рассматривать в динамике. В 1989 году, когда было реально издание указа о восстановлении немецкой республики, Германия была готова выделить для этого максимальную сумму. В дальнейшем, когда с республикой не получилось, германская сторона взяла на себя, тем не менее, довольно большие расходы по оказанию гуманитарной помощи тем регионам, в которых предполагалось со временем создать какие-то национальные образования для российских немцев. Речь шла прежде всего о Саратове и Волгограде, и помощь шла не российским немцам, а регионам, населению, которое там живет. Российские немцы от этого почти ничего не получили. Да и цель была другая — через оказание помощи создать благоприятные условия, позволяющие решить на месте и немецкий вопрос.
Так как результатов такая политика не дала, то и в Германии стали задумываться над тем, целесообразно ли продолжать такое однобокое «со-трудничество». Политики в Бонне поняли: зачем вкладывать сюда миллионы, если главным итогом было заявление местных властей, что если раньше было, допустим, 65% против восстановления республики, то теперь 64,5%. Такими темпами можно еще сто лет перекачивать миллионы марок и ничего не добиться. Встал вопрос: если посылать и дальше средства, то куда?
Моя позиция относительно Волги известна: пока не будет политических решений, нет смысла туда и вкладывать деньги. Кроме того, надо еще посмотреть, сколько человек готово переехать в этот регион.
Таким образом, идея восстановления республики постепенно стихала, а когда удалось создать два национальных района, появились новые приоритеты. Мы исходили из того, что в первую очередь должны сохранить те немецкие села, которым уже более 100 лет. Если люди оттуда уедут, то у нас не останется вообще ничего национального и придется начинать с нуля. Поэтому основные инвестиции пошли в национальные районы, и мы благо¬дарны Германии, что она поддержала нас в этом.
Сейчас можно констатировать: все преобразования в районах проводятся за счет Германии, и результат уже налицо. Интерес к этим образованиям у российских немцев стал резко расти, во всяком случае, 30 тысяч заявлений от потенциальных переселенцев уже лежат в администрации Азовского района.
НЛ: Как Вы считаете, эти заявления свидетельствуют о том, что российские немцы относятся к этим регионам как к стабильному месту своего проживания в будущем, или лишь как к перевалочному пункту на пути в Германию?
Движение российских немцев, их интересы, цели, настроения - это настолько сложно, что и рассматривать их надо в комплексе. Упрощать здесь - значит допускать большие ошибки.
В данном случае даже в этом регионе у людей очень неоднозначные интересы. Тем более неоднозначно отношение к районам со стороны тех немцев, которые хотят или вынуждены туда переехать.
В Омской области и на Алтае есть, во-первых, старые немецкие села, около 160-180, основанные на рубеже Х1Х-XX веков. Их жители не были депортированы и потому сохранили традиции и живут национальной жизнью до сих пор. В этом плане местные немцы находятся в более выгодном положении, чем те, кто разбросан по стране.
Однако и у них нет уверенности, что такая ситуация сохранится в будущем, что справедливость по отношению к российским немцам будет когда-либо восстановлена и, таким образом, гарантировано их национальное будущее. Не было и нет пока уверенности в том, что экономически они смогут просуществовать в России.
Создание Национального района сняло многие вопросы, но, разумеется, далеко не все. До тех пор, пока не будет окончательно ясно, что российским немцам обеспечено будущее в стране, сомнения будут тревожить многих, и кто-то из перестраховки уезжает уже сегодня. Кто-то уезжает и потому, что уехали дру¬гие, и среди них родственники. Многие полагают, что лучше быть в Германии уже сейчас, чем ожидать, когда положение здесь еще больше ухудшится. Политическая и экономическая нестабильность вынуждает людей к этому шагу. Это одна категория людей.
Вторая категория - это те, кто живут не в немецких селах, а распылены по стране. Одни, сильно ассимилировавшись, пытаются противостоять окончательной ассимиляции и, не надеясь на национальные районы, эмигрируют. Другие мечтают жить компактно, понимая, что иначе их ждет ассимиляция. Кстати, идея объединения в компактные поселения очень поддерживается на местах, в частности, в Новокузнецке, Кемеровской, Новосибирской, Томской, Нижегородской областях. Там не так много проживает сейчас немцев, но есть реальный интерес пригласить их туда и создать для них поселения. Для этого можно использовать и обезлюдевшие русские села.
И третья категория - это люди, которые не верят ни во что и, не имея никаких национальных интересов, едут в Германию, потому что ими движут экономические соображения. Но Германия тоже не может всех принять, а многие и не имеют шанса получить статус переселенца. Одним словом, клубок довольно запутанный, и процесс идет очень неоднозначно.
НЛ: Германский журнал «Штерн» выступил недавно с материалом, где ставится под сомнение большая работа VDА в регионах компактного проживания российских немцев. Вольное изложение этого материала было дано и в «Известиях». Мы в НЛ были удивлены такой оценкой деятельности VDA. Что, на Ваш взгляд, стоит за этими публикациями?
Меня удивляет тут несколько моментов. То, что делает Германия в бывшем СССР, я не всегда считаю эффективным и разумным, и это ясно было выражено в моей полемике с г-ном Ваффеншмидтом на страницах журнала «Шпигель». Полагаю, что можно было бы улучшить и политику Германии в решении нашей проблемы, и более эффективно вкладывать и использовать средства, направляемые сюда. Так что меня не отнесешь к сторонникам бездумного распределения помощи, поддерживающим всё, что делает Германия.
С другой стороны, мы должны учитывать ситуацию, в которую попадают наши германские коллеги, делая что-то в России или других республиках бывшего СССР. Им приходилось поначалу сталкиваться с предубеждением, связанным с Германией как бывшим врагом, которая здесь будто бы вскармливает пятую колонну.
Можно представить себе, какие политические и моральные трудности должны были преодолевать люди, стремящиеся что-то сделать для России, для решения проблем ее же граждан, российских немцев. Я хорошо помню, как трудно было начинать весь этот процесс. И тогда единственной организацией, через которую зарождалось сотрудничество с Германией, была VDA. Это - общественная организация, и только на общественном уровне можно было тогда работать, так как иные формы расценивались бы как вмешательство во внутренние дела СССР.
То, что общество «Возрождение» установило отношения с VDA, позволило Германии оказывать существенную помощь российским немцам. На практике эта помощь ограничивалась вопросами культуры, языка и образования. Но посте¬пенно, когда официально установились другие отношения между Россией и Германией, встал вопрос об экономической помощи регионам компактного проживания немцев. Поскольку других организаций не было, VDA вынужден был заняться и этими вопросами, ранее не свойственными ему, в чем его не раз обвиняли и обвиняют до сих пор.
В VDA создавали группы специалистов, тщательно прорабатывали экономические проекты, а затем приступали к их реализации. Недостаток этих проектов был связан с тем, что опыта работы с Россией практически не было; кроме того, постоянно меняющаяся обстановка в стране осложняла задачу, и ориентироваться из Бонна было нелегко. Ошибок не избежала бы любая организация, которая попыталась бы тогда оказывать нам помощь. Вопрос в другом: насколько эти ошибки обусловлены конкретной политикой VDA?
Тем не менее, то, что сегодня сделано для россий¬ских немцев, фактически сделано через эту организацию. Если бы вы связались с Бруно Рейтером, главой администрации Азовского национального района, он мог бы привести очень много конкретных примеров помощи VDA. При их содействии, например, удалось создать ряд культурных центров, которые имеют сегодня большое значение. Оснащение их оборудованием, подготовка кадров, обеспечение литературой, поддержка самодеятельности, драмтеатра, фестивалей культуры - тоже заслуга VDA.
Что касается конкретно публикации в «Штерне». Проработав в прессе российских немцев около 20 лет, могу сказать, что если статья однозначно негативная, то это уже заказ. Тенденциозность всегда вызывает вопрос, почему? В статье в «Штерне» ни одного положительного момента, только негатив.
Я согласен, что критиковать надо, без критики нельзя; я согласен, что недостатки есть в работе любой организации, в т.ч. и у VDA, и у BMI, у господина Ваффеншмидта. Но надо отдать им должное. Если бы не энергия Ваффеншмидта, если бы не упорство с немецкой стороны, многое из того, что сделано, осталось бы на бумаге.
Поэтому за публикацией видна определенная цель: вызвать сомнение в целесообразности дальнейшей помощи российским немцам, вызвать сомнение в том, что всё идет чисто со стороны германских официальных структур. Я думаю, что VDA здесь - рядовая организация, которую обвиняют, чтобы бросить тень на ее хозяев, тех, кто эти заказы ей дает. То есть удар фактически направлен против министерства внутренних дел.
В связи с этим, я думаю, нам надо отнестись к этому внимательно, чтобы не допустить крайностей. Нельзя ни в коем случае допустить, чтобы сом¬нение вызывала сама необходимость помощи Германии российским немцам. Если мы лишим Германию этой возможности, то можно будет сказать, что у российских немцев не останется последней надежды на будущее в России. И тогда выездной процесс не остановить ничем.
Речь идет о будущем целого народа. Россия одна не в состоянии решить наши проблемы. Если Германия будет загнана в ситуацию, когда не сможет помогать нам, это означает и для России прекращение проектов для российских немцев. То есть последствия тут гораздо серьезнее, чем предполагают журналисты «Штерна».
Поскольку таких статей было уже немало, за ними прослеживается кампания, которая бесспорно свидетельствует о начале предвыборной борьбы в ФРГ. Мне хотелось бы только, чтобы в предвыборной борьбе партии и различные движения Германии не стремились превращать российских немцев в карту в своей политической игре. Штерновская публикация не работает на стратегические интересы Германии, это конъюнктурный интерес каких-то политических групп. А стратегический интерес Германии - в нормальных продуктивных отношениях с Россией.
НЛ: Что сегодня стоит на повестке дня в МСРН и в чём Вы видите приоритеты Вашей деятельности?
Исходя из нашей главной цели - сохранить российских немцев как народ, последние месяцы мы занимались политическим обеспечением решения этой проблемы. Нужно было доказать, во-первых, что далеко не все российские немцы хотят уехать, что будущее российских немцев возможно только в России, что решение нашей проблемы и в сегодняшних условиях в России возможно. Это мы доказали. Получили поддержку и в Верховном Совете, и в правительстве, и в президентском аппарате.
Сейчас стоит задача создать на правительственном уровне определенное лобби, которое при возникновении в России возможности для решения нашей проблемы будет готово поддержать его. В этом смысле уже проведена большая работа. Надо также сказать, что какого-то противодействия или другого мнения наверху нет.
У российских политиков в правительстве нет времени думать за нас, как решить нашу проблему. И мы взяли на себя обязанность подготовить и предложить им концепцию её решения. Наши предложения были приняты очень хорошо; думаю, поддержка будет обеспечена, когда возникнут благоприятные условия.
Второе направление - работа с регионами, где потенциально тоже возможно отчасти решить проблему российских немцев. Сейчас уже где-то 25 областей готовы принять от 5 до 500 тысяч переселенцев каждая. Экономический интерес этих регионов, их заинтересованность в приёме наших соотечественников - это тот фундамент, на котором можно строить национальное будущее народа. Осталось только подготовить политическую ситуацию, но это дело времени и от нас тут мало что зависит.
Одновременно мы не забывали, что на нашем Союзе лежит ответственность за сохранение и развитие национального достояния российских немцев. Наряду с поддержкой проектов культуры, образования, морально-политической помощью национальным районам, мы в последнее время всё больше переключаемся на создание экономической базы нашего Союза. В ближайшее время мы собираем экономическое совещание, куда съедутся российские и германские бизнесмены и предприниматели, на которых мы можем опереться и которые уже проявили свой деловой интерес к решению конкретных проблем российских немцев. Таким образом, мы стремимся путем самофинансирования обеспечить дальнейшее развитие нашей национальной культуры, сохранение языка, решить ключевую проблему - проблему национальных кадров.
27 октября 1993 г.