В печи потрескивали дрова, по избе разносился дразнящий запах свежеиспеченных пирогов. Дед Михей кряхтя, поднялся с дивана и выключил телевизор.
- Слышь, бабка, - обратился он к жене, - Ты и инопланетян будешь пирогами встречать?
- Каких инопланетян? – проворчала Макарьевна, усаживая на противень очередную партию пирожков. В селе ее все звали по отчеству. Бабок много, имена повторяются, а вот Макарьевна одна.
- Да тех, что летят нас спасать, – продолжил дед, прикуривая от уголька из печи. – По телевизору сказали, что грядет конец света, и они нас спасут. Через год летающие тарелки прилетят и нас переселят на другую планету.
- Ага, - сказала бабка , - очень ты им нужен. Из тебя уже песок сыплется. Разве только дорожки у них посыпать будешь.
- А они меня омолодят лет на шестьдесят.
- Лучше на восемьдесят, - усмехнулась бабка. - Будешь у них всю дорогу сиську сосать, а к концу обсеришься.
- Дура ты старая. Ничего не понимаешь. Может я избранный?
- Отойди, не мельтеши, а то летающая сковородка прилетит, - старая чугунная сковорода в ее руке совершила боевой разворот.
Дед вздохнул и вышел из избы.
Была середина лета. Жара стояла неимоверная. Дождей практически не было. Даже липы, росшие на краю поля, начали желтеть и сбрасывать листву. В воздухе стояла синеватая дымка, и к запаху горелого леса примешивался кислый привкус тлеющего торфа. Михей сидел на скамеечке перед домом, попыхивая самокруткой. У забора ждали работы лопата и лом. Весной ветром повалило березу, которая мешала спрямить забор. Теперь Михей прикидывал, где копать ямы для новых столбов. Спеченная солнцем земля была как камень. Вздохнув, Михей поднялся и, почесав свою реденькую бороденку, взял в руки лом. Это он называл исправительными работами.
- Здесь, - произнес он, с силой ударяя ломом в намеченное место. Лом мягко вошел в землю на половину своей длины.
- Ого, - удивился Михей, выдергивая лом. В глубине под ломом смачно чавкнуло. Только сейчас Михей обратил внимание, что трава на этом месте совсем не пострадала от жары. Сочный и веселый подорожник просто радовал глаз. Пятачок жизни был небольшим, всего полтора – два метра в диаметре. Центр его находился чуть дальше линии предполагаемого забора. Немного подумав, Михей ткнул ломом в середину этого зеленого пятна. Лом ушел почти на всю длину. Михей с трудом вытащил его, чувствуя сопротивление насыщенной водой почвы. Из отверстия поднялась вода и стала растекаться по земле. Михей почесал затылок.
- Дед, пироги поспели, - раздался бабкин голос из распахнутого окна.
- Да погоди ты со своими пирогами, иди сюда. Чудо покажу.
- Что, инопланетяне прилетели?
- Нет, пока. Родничок ударил.
- Тебя по башке?
- Тьфу ты, дура!
- Пирогов лишу, старый!
- Шантажистка, к тому же. Ладно, иду.
- Ой, Солнышко моё, хороши у тебя пироги, - сказал Михей, вставая из-за стола.
- Да и сама я еще ничего, - вставила бабка.
- Местами, - строго заметил Михей, и звучно чмокнув старуху в щеку, направился к двери.
- Дед, - окликнула его бабка. – А в магазин сходишь? Пряничков, конфеточек купить. Послезавтра внучки приезжают. Забыл, старый?
Михей остановился в дверях. Ведь и правда, к приезду внучек надо что ни будь приготовить. Да вот неохота тащиться по жаре в такую даль. И только пряниками и конфетами от бабки не отделаешься. Нагрузишься, как верблюд, и обратно по жаре, пешком… Ничего не ответил Михей и вышел.
- Хозяюшка! - через четверть часа позвал он в открытое окно. – Выйди, что покажу.
Макарьевна показалась на крыльце. Дед гордо показывал ей на извлеченный из недр сарая двухместный велосипед – результат его технического творчества.
- В магазин поедем вместе, - объявил он, опираясь на пыльное залатанное седло как Наполеон на военный барабан.
- Совсем рехнулся, старый! – всплеснула руками бабка. – Из нас двоих кто-то один должен живым остаться, чтоб внучек встретить.
- Давай сумку и деньги, - вздохнул Михей. – А помнишь как лет сорок назад мы с тобой на нем… Эх!... Да, список напиши, чего купить требуется.
Бабка исчезла за порогом и через минуту появилась с огромной сумкой и тетрадным листком в руках.
- А может пешечком? – с сомнением глядя то на велосипед, то на деда, произнесла Макарьевна.
- Техника должна работать, - ответил Михей, принимая сумку и просматривая листок. – Для тебя грузовик нужен. Ну, я поехал.
Он выкатил велосипед за ворота, сел и нажал на педали. Проехав половину пути, Михей понял, что молодость давно прошла. А когда он подъехал к магазину, то долго отдыхал, сидя на крылечке.
Нагрузив сумку, Михей вышел из магазина. Детишки окружили диковинный агрегат, прислоненный к забору.
- Дедушка Михей, дай прокатиться, - попросил конопатый Витька. – Я не сломаю.
- Не сломаешь, это точно, - ответил Михей. – Дам, только мою сумку отвези бабке. И вдвоем езжайте, легче будет. Сумка то вон какая.
- Колька-а-а-а! – заорал пацан. – Идем на костотрясе кататься!
Из гущи ребятишек вынырнул Колька, с сомнением глядя на Михея. Михей хитро подмигнул ему и стал закреплять сумку на багажник велосипеда.
Мальчишки взгромоздились на велосипед и с криком «Ура-а-а-а!!!» покатили по пыльной дороге.
- Груз не потеряйте! – крикнул им вдогонку Михей.
- …теряем! – донеслось в ответ.
Михей зашагал налегке. Он решил идти не там, где ехал, а пойти напрямик. Надо было пройти мимо церкви, мимо кладбища и по бревнышкам через речку, ну, а там еще немножко и уже дом. Подходя к церкви, он увидел местного священника, отца Евлампия. Тот садился в автомобиль.
- Недурно живет батюшка, - подумал Михей. – Церковь с прошлого века не ремонтировалась, а он на иномарке, да с персональным водителем.
У Михея были сложное отношение к церкви. Точнее, он к ней относился так же, как и она к нему, безразлично. Как может относиться к религии человек, которого воспитывали пионерская организация и комсомол? Он не был ярым атеистом, у него была своя вера, по его мнению, единственно правильная. И эта вера не нуждалась в церковных атрибутах и ритуалах.
- Мода на веру пошла,- подумал Михей, когда вспомнил вереницы автомобилей, стоящих у церкви в дни престольных праздников. Иной раз даже заказные автобусы привозили паломников.
Автомобиль священника пропылил мимо. Святой отец, завидев Михея на дороге, демонстративно отвернулся.
- Бог тебе судья, - подумал вслед ему Михей.
Дорога мимо кладбища навела Михея на философские размышления. Самое место для таких мыслей.
- Придет время и предстанет он перед Всевышним, - думал он. – И скажет Всевышний: « Хоть ты, Михей, и грешник, но ты мне нравишься. Я тебе при жизни помогал, и после кончины не оставлю. Будет тебе вторая жизнь, вот только с делами немножко освобожусь. А пока побудь в чистилище». И отправится Михей в чистилище, которое точно как его банька в уголке сада.
Потом мысли Михея перекинулись на домашние заботы. Как лучше поставить забор. Требуется осушить то место, где провалился лом, иначе столбы перекосятся. Выкопает яму, выложит её камешками и накроет крышкой. А воду он по трубе отведет в прудик, что находится рядом со старой липой. Далековато, но что поделать.
Так, неторопливо размышляя, Михей добрался до своего дома. У ворот его дожидалась Макарьевна. Рядом у забора стояло то, что раньше называлось велосипедом.
- Живой? – спросила она. –Ну, слава Богу! Выхожу – сумка на крыльце, а тебя нет. Потом вот велосипед появился. Думала, что ты с моста свалился. Где шлялся то, горюшко моё?
- На селе, по девкам, - ухмыльнулся Михей, разглядывая бренные останки велосипеда.
- Это они тебе так велик отделали? – Макарьевна сочувственно вздохнула.
- Ага.
- Мало им конфет скормил. В сумке-то одни обертки остались.
- Вот сорванцы, - подумал Михей. – Ладно, земляникой вернут.
- Конфеты я съел, не устоял. А бумажки для отчетности. Завтра еще куплю.
- Да уж ладно, я гостям пирожков напеку. Что они в городе конфет не видали?
- Приморился я что-то, пойду, прилягу, - Михей вошел в дом.
- Да уж, пожалуй. Тридцать пять на градуснике.
Но подремать, как рассчитывал Михей, ему не удалось. По телевизору показывали интересную передачу о свойствах воды. Михей заинтересовался происходящим на экране. Демонстрировали красивые снежинки из воды разных свойств, действие заряженной экстрасенсом воды на растения. Под конец тот продемонстрировал как изменяются свойства воды под его, экстрасенса, руками.
- Вот бы такой водой да огород поливать, - помечтал Михей, поднимаясь с дивана.
Солнышко уже клонилось к закату и жара спала, когда Михей вышел за ворота.
- Ну, Господи, благослови, - произнес он и вогнал лопату в землю по центру зеленого пятачка. Копка земли для него было тоже творческим процессом. Мысленно он уже видел будущий источник под аккуратным навесом. Круглая чаша родника и площадка вокруг него выложены камешками. Невидимые струйки воды гоняют песчинки у самого дна. Вода с тихим журчанием уходит в переливную трубу, спрятанную между камнями и уходящую под землей к пруду. Копалось легко. Земля была мягкая, как бабкины пироги. Михей аккуратно снял дерн и углубился в песок. И сразу почувствовал, что вода близко. Песок был обильно пропитан влагой. Когда же Михей углубился на второй штык лопаты, то ударили мелкие фонтанчики и яма начала заполняться. Михей отбросил лопату и рукам стал выравнивать дно и края ямы. Он придал им форму чаши и стал выкладывать дно припасенными камнями.
- Дед, ты что, в песочек играешь, - Макарьевна с интересом глядела на супруга с крыльца.
- Раков ловлю. Поди сюда, помогать будешь.
Подойдя к деду и увидав до краев наполненную яму, она всплеснула руками.
- Батюшки! На самом на проходе!
- Ну вот, бабка, теперь у нас минеральная вода есть. Назовем ее «Макарьевской».
Тут же дед получил толчок в нижний торец и клюнул в воду. Когда он протер глаза и смахнул воду с бороденки, бабки уже след простыл.
- Как была хулиганка, так и осталась. Придется назвать «Михеевкой». Нет, не звучит. Как самогон. Лучше «Михеевской», - проворчал беззлобно дед.
Потом он принес из сарая садовый шланг и начал прокапывать траншею к пруду.
Когда стемнело, Михей, грязный, усталый, но довольный поставил лопату и объявил:
- Земляные работы закончены. Завтра займемся дизайном.
- Чем, чем? – переспросила бабка.
- Дизайном. Икебану делать буду.
- Дед, ты же никогда не ругался, а тут… - укорила его Макарьевна.
- Ох, темнота. Это не ругань, а японская наука. Лучше давай поужинаем, я ж землю копал.
- Вижу. Носом пахал, а ушами загребал, - хихикнула бабка. – Вон вся бороденка в песке.
Она еле успела увернуться от шлепка ладони Михея.
- Иди, мойся, сейчас на стол соберу.
На следующий день Михей себя не жалел. Несмотря на палящее солнце, с раннего утра трудился над обустройством родника. К вечеру все было готово. И навесик над родником на четырех свежеструганных столбиках, и скамеечка рядом, и площадка вокруг родника посыпанная мелкими камешками. А в пруд по камешкам весело звенел маленький водопадик. Чаша родника, обрамленная гранитными булыжниками, казалась пустой. И только пляшущие возле дна песчинки говорили о том, что она полна чистейшей воды. Михей прикрыл родник приготовленной крышкой и вздохнул.
- Вот и все. Завтра можно и за забор приниматься.
Ночью Михею снились странные сны. Сначала приснился телевизионный экстрасенс, который из воды сотворил пиво. Потом он увидал свой огород, где на грядках росли огурцы длиной не меньше метра. Бабка собирала их в вязанки и укладывала в поленницу. Еще ему приснился пруд. На середине пруда был фонтан в виде писающего мальчика. А потом снова снились всякие кошмары, которые он не запомнил. Михей стонал и ворочался во сне. Под утро его навестила туманная, слабо светящаяся белая фигура и сказала:
- Михаил, ты забыл, как переводится твоё имя с греческого? Подобный Богу. Так благослови сам свой родник и дай силу его воде.
Михей вздрогнул и проснулся. Солнышко заглядывало в окна. Макарьевна уже копошилась на кухне, позвякивая кастрюлями. Помятый и всклокоченный он вышел из спальни.
- На тебе что, черти ночью катались? – спросила Макарьевна, разливая чай по кружкам. – Ты лягался, как Васькин мерин.
- Мне, бабка, екстрасекс приснился, - ответил Михей, садясь за стол и придвигая кружку с ароматным липовым чаем.
- После такой работы и еще какой-то секс? И даже екстра. И ты не рассыпался? Чудеса!– бабка округлила глаза. И, и смеясь, продолжила. - Ну, дед, не иначе, как вчера не только из своей лужи ты водицы хлебнул.
Михей молча пил свой чай. Он решил, что не стоит рассказывать дальше о том, что он видел во сне. Бабка только дай зацепку, весь день будет издеваться. А та не унималась.
- Дед, а дед, расскажи про этот… ну, как его… Ну, который екстра. Как оно было, а то я и не знаю совсем. У нас все на соломе, да на сене.
Михей упрямо молчал.
Позавтракав, он отправился продолжать начатое. Лопата сегодня казалась ему вдвое тяжелей. Ломило спину и ныли руки. С утра было еще не жарко и он принялся за работу. Копая, он вспоминал свои странные сны. К тому-же они были цветными, как кино. За работой он разговаривал с землей, с лопатой, с птичками, что искали пищу в вынутой из ямы земле. Не торопясь, он копал одну яму за другой. От работы и мыслей его отвлек автомобильный сигнал. Он обернулся. К дому приближался автомобиль его сына. Михей воткнул лопату в землю и отправился встречать гостей.
-Дед, привет! – старшая внучка выскочила из открывшейся двери.
- Привет, Катюн! – Михей чмокнул девчушку в щеку. – Как жизнь молодая?
- Лучше всех! Седьмой закончила на отлично. – Земляника есть?
- Ждет тебя на грядке, образцово-показательная ты моя. Иди, попасись в саду.
Катюшка мигом шмыгнула в сад к грядке с земляникой.
Младшая внучка стеснительно жалась к матери.
- Привет! Лизетка, забыла деда? – Михей протянул к ней руки. Та скуксилась, готовая заплакать.
- Наталка, идите в дом. Там бабка пирогов напекла, - обратился он к невестке.
- Спасибо, папа. Как вы тут?
- Лучше всех! Покоряем природу и преодолеваем трудности быта. Вот забор переношу.
- Саша вам поможет, - она обернулась к подошедшему мужу. – Поможешь?
- Нет проблем! Привет, папан! Золотишко копаешь?
- Метро к магазину прокладываю.
- Так магазин-то в другой стороне.
- А я с кольцевой начал.
Наталка с ребенком ушли в дом.
- А это что? – спросил сын, указывая на крышку под сооруженным навесом.
- Открой, погляди, - пожал плечами Михей. – Вчера сделал.
Сын подошел к роднику и поднял крышку.
- Да-а-а-а, - произнес он. – А может тебе привезти из города унитаз. Вкопаешь и будет самое то. У меня в гараже старый валяется. Выбросить жалко.
- Ну, только если еще пару писсуаров привезешь для комплекта. Присобачу на забор, а бабка в них цветы посадит. Только бы народ в темноте не перепутал, что к чему. Пошли в дом, хозяйка уже заждалась, наверное.
После обеда Михей с сыном вкапывали столбы для забора. Катюшка в саду деловито собирала землянику, Лизетка играла рядом с родником на куче выкопанного песка, коты от жары забились под сени. Женщины в огороде собирали огурцы. Михею вспомнился недавний сон с вязанками огурцов.
- Слушай, - сказал сын, когда они установили очередной столб. – А может тебе здесь колодец выкопать? Прямо у ворот будет.
- Зачем? Колонка же рядом. Да и вода верхняя, наверняка не очень хорошая. Пускай в пруд стекает, - Михей махнул рукой в сторону пруда.
-Покажи, что ты там сотворил.
Михей повел сына показывать свое рукотворное водохранилище.
Тот придирчиво осмотрел бережок, аккуратно посыпанный песком. Заметив бьющий из под камешков ручеек, стекающий в еще не наполненный пруд, сказал:
- Красиво получилось. А крест на дереве ты специально вырезал?
- Какой крест?
- Да вон, на липе.
Михей посмотрел на старую липу, нависавшую над прудом. И правда, на стволе выше уровня забора был вырезан православный крест. Раньше Михей его не замечал.
- Не, это кто-то уже давно вырезал. Может прежние хозяева? Не знаю.
Они еще немного посидели на берегу. Михей вслух помечтал как разведет здесь карасиков и будет сидеть с удочкой по вечерам.
Не торопясь возвращаясь к своим столбам они увидали, что Лизетка на корточках сидит возле источника.
- Не плюхнулась бы, - встревожился Михей.
- Ничего, там не глубоко, - успокоил его сын. – Она просто твой источник освятила.
Лизетка, увидев подошедшего деда, встала, натягивая трусики, и гордо доложила:
- Дедуска, Лиза пись-пись.
Дед только почесал свою многострадальную бороденку, но ничего не сказал.
- Я же предлагал тебе унитаз привезти, - заметил сын. – Видишь, как ребенок воспринял твое творение.
- Разберу, уберу и закопаю, - насупившись проворчал Михей.
- А тогда здесь тебе болото обеспечено. Его уже не заткнешь.
- Тогда разберу верх, закрою крышкой и засыплю.
- Во, так можно. Только не провались потом.
Михею было обидно, что столько труда пропало зря. Но, с другой стороны, не место роднику у ворот.
На следующий день он с сыном накрыл чашу родника чугунной крышкой от водопроводного колодца, которую чудом уберег от всепроникающих собирателей металлолома. Потом они настелили снятый дерн, разобрали навес и закончили возведение забора. Теперь о роднике напоминали только веселый ручеек у старой липы и скамеечка. Но она оказалась к месту, прямо у забора.
- Ну вот, теперь будет где посидеть да семечки пощелкать, - оценила переделку Макарьевна. – А то готов весь двор исковырять со своими икебанами и екстрасексами. Нет больше «Макарьевской».
- «Макарьевской» нет, а «Михеевская» есть! – парировал дед. И указывая на старую липу, добавил. – Там она есть и будет.
- Пускай будет, только не ворчи. Лучше помоги в машину погрузить. Дети домой собираются. Завтра им на работу.
Судьба стариков – встречать и провожать. И никуда от этого не денешься. Сумки, пакеты, банки, заполненные тем, что дала деревенская природа, шеренгой выстроились у крыльца. Мужчины деловито рассовывали их по машине. Женщины о чем-то шептались в сторонке. Лизетка пыталась накормить кота конфетой, но тот все время уворачивался. Катюшка уже сидела в машине и ждала отправления. Что поделаешь, не всем нравится деревня. Потом было короткое прощание, и вот автомобиль уже пылит по дороге. А двое стариков, обнявшись, смотрят ему вслед. И почему-то у Михея чуть заметно подрагивают губы.
- Пойдем, милая, - он обнял супругу за талию и легонько потянул к дому. – Может они сюда в отпуск приедут, а не только на выходные.
- Хорошо бы, - тихо произнесла Макарьевна. – Пошли.
Ночью Михея разбудила страшная гроза. Рев ветра и треск сучьев был слышен даже сквозь бревенчатые стены. Молнии сверкали кругом. При вспышке молний раздавался треск, как будто оглушительно лопалась огромная сухая доска, и тут же гремел гром. Казалась, что эта огромная туча зависла над домом Михея и не уйдет, пока не смоет его. Но все обошлось. К утру гроза ушла дальше. Михей и Макарьевна еще несколько дней приводили в порядок своё хозяйство.
Прошел месяц, лето подходило к концу. После той грозы еще пару раз легкий моросящий дождичек проливался с небес, но казалось, что его капли даже не достигают земли. Не дожидаясь милости от природы, старики поливали сад и огород из пруда. Ключик исправно пополнял запасы воды, которую расходовали на полив. Урожай был отменным. Помидоры гроздями висели на кустах. Грядка с салатом походила на еловый лес в миниатюре. Огурцы уже некуда было складывать. Кабачки, как крупнокалиберные снаряды, штабелем лежали в сенях. Весь немалый запас банок был заполнен соленьями. Цветы в саду вымахали неимоверной высоты. Декоративные подсолнухи вытянулись аж на три метра. Бабка каждый день, после очередного сбора урожая, всплескивала руками:
- Батюшки светы! Что же это делается? Куда я все дену? Хоть бы детишки приехали и забрали.
Но у детей были свои городские заботы.
Как-то вечером, перед закатом, Михей отдыхал на бревнышке возле пруда. Он полюбил это место. По зеркалу воды бегали водомерки. Чуть слышно журчал ручеек. Низенький заборчик ограждал пруд от назойливых деревенских гусей. Отсюда было видно как на поле работают машины. Видно было водонапорную башню с аистами на верхушке. Здесь, около пруда, ему почему-то было очень хорошо. Проходила усталость, затихала боль в спине, тело наливалось энергией и бодростью. Он подставил ладони под струйки, падающие в пруд. Казалось, что прохладная вода гладит его натруженные руки, заживляет мозоли и порезы на пальцах.
- Эй, сосед! – раздалось за спиной. – Привет!
Михей обернулся. На дороге стояла соседка, держа в руках кол с веревкой, привязанной к рогам коровы, и кувалду.
- Привет, соседка! Присаживайся, поболтаем. Не убежит твоя корова.
Соседка воткнула кол в землю, пристукнула его кувалдой, которую тут-же бросила на землю, и направилась к Михею.
- Как жизнь, соседушка? – спросила она, присаживаясь рядом и доставая пачку с сигаретами. – Я смотрю, что у вас будто оазис в пустыне. Может секрет какой знаешь?
- Знаю, - ответил Михей и указал на ручеек. – Вон он течет.
- Откуда он взялся? – удивилась соседка, увидав струйки воды, бьющие из под корней липы. – Раньше его здесь не было.
- А помнишь грозу, что месяц назад была? Так вот, молния как хряснула, он и потек. И крест на липе проявился, - и Михей кивнул в сторону дерева.
Михей решил, что таинственность появления родника лучше, чем проза о траншее, шланге и лопате.
Соседка с интересом разглядывала крест, вырубленный на стволе.
- Старый, - произнесла она и задумалась.
- Может и вода какая особая. Вон как огород попер, не остановишь. Надо будет еще искупаться, может помолодею чуток.
- Старый пень молодые побеги пустит? А что, и такое бывает, – пошутила соседка. -Тогда и мне позволишь искупаться.
- Приходи в полнолуние, в полночь. Будешь мне тут среди лягушек русалку изображать.
- Не-е-е-ет, сначала ты.
С дороги раздалось призывное мычание коровы, напоминающее гудок электрички.
- Во, моя чума меня зовет. Пойду, пожалуй. Как увижу тебя помолодевшим, так приду купаться. Пока!
- Пока! Боюсь, долго ждать тебе придется.
Михей снова погрузился в свои мысли, наблюдая как солнышко медленно садится за лес.
Михей уже почти закончил покраску забора, когда к дому подъехала легковая машина с надписью «Сбербанк России». Из машины вышли две девушки и направились к дому.
- Здравствуйте, красавицы! – поприветствовал их Михей, откладывая кисть. – Куда путь держите?
- Здравствуйте, дедушка. К вам и держим.
- И что за дело вас сюда привело.
- Вы телевизор смотрите? Газеты читаете?
- Какой телевизор! Уж три года как погорел. Чуть хату не спалил. Как пыхнуло! И газет не читаю, глазки уже почти не видят. Да их сюда и не носят. Говорят, чтоб сам на почту ходил, если выпишу. А вы с почты?
- Нет, дедуля. Мы из сбербанка. Денежная реформа началась, так мы ездим и пенсионерам деньги на новые обмениваем.
- Ах, реформа. Да-да, что-то слышал. Пойду у старухи спрошу. Вы тут пока посидите на лавочке.
Красавицы уселись, а Михей отправился к дому.
-Эй, Макарьевна! – крикнул он в распахнутое окно. – Выглянь на минутку!
Занавеска на окне раздвинулась и показалась голова бабки.
- Слышь, тут из сбербанка девчушки приехали, деньги меняют. Говорят, что реформа началась.
- Ты что, старый, забыл? Я еще позавчера поменяла. Вот в магазин собираюсь.
Дед вернулся к девицам.
- Слышали? Позавчера она уже поменяла.
Те переглянулись.
- Может вы ее до магазина довезете? Она уже почти собралась.
- Не можем, дедушка, извините. Машина служебная.
- Ну, Бог с вами. А вот Кузминична еще не меняла. Она недавно корову продала. Вчера мы с ней разговаривали.
- А где она живет? – поинтересовалась одна из девушек.
- Да вон, на горке желтенький домик. Видите?
- Вижу. Спасибо, дедушка.
- Не за что. Ишь, какой сервис придумали. И никуда ходить не надо.
Девицы-красавицы сели в машину. Машина тронулась и поехала в указанном Михеем направлении. Дед вернулся к дому.
- Эй, бабка!
- Ну чего тебе? – бабкина голова вновь раздвинула занавески. – Мешаешь «Модный приговор» смотреть.
- Позвони участковому Кольке. Сейчас к ним мошенники приедут.
- Да уже позвонила.
Вечером зашла Кузьминична. Рассказала, что ее сын, участковый милиционер, задержал мошенников. И теперь их будут судить. Просил передать, что очень благодарен за помощь.
- Еще просил передать, что вас наградят грамотой.
- Царской, – ухмыльнулся Михей.
- Ага. И княжеским титулом, - добавила Макарьевна, отвешивая ему легкий подзатыльник. – Князь Михей! Звучит, а? И на доме напишем «Графские развалины».
- Ну, точно! Две развалины неопределенного возраста.
- Да ладно, уж, - Кузминична махнула рукой. – Вы еще, как ваши огурчики. Поди, тоже водичка попиваете.
- Какую водичку? – брови Михея поднялись домиком.
- Да все уж знают, что у вас тут святой источник открылся.
Михей пожал плечами, а Макарьевна закрыла лицо фартуком и, сдерживая смех, исчезла на кухне.
- Святой он или не святой, не мне судить. Ключик есть, водичка течет. Огород поливаем. Может бабка иногда и чаек заваривает.
- Я наберу немножко? – робко спросила Кузьминична, доставая из пакета пластиковую бутылку.
- Да хоть бочку! Не убудет. Только в пруд не мусори. Вон там под липой и найдешь.
Из окна он наблюдал, как Кузминична возле липы перекрестилась, поклонилась и стала набирать воду.
- Я чуть со смеху не лопнула, - подошедшая к окну Макарьевна обняла супруга. – Ну и выдумщик же ты.
- Я? Это народ, выдумщик. Людям хочется чудес, и они их придумывают.
- А ты?
- Ну, и я немножко, - потупив глаза, сознался Михей. – Только никому-никому.
- Ну, теперь начнется. К нам не зарастет народная тропа.
Слова бабки оказались пророческими. Народ сначала нерешительно, спрашивая разрешения у хозяев, набирал воду. На что Михей всегда говорил приходящим:
- Берите, сколько душа пожелает. Не моя она, Божья, как и все на земле и под землей.
Потом люди уже не спрашивали разрешения. Пошли слухи, что вода помогла то одному, то другому. Поток паломников увеличивался. Частенько у источника собиралась небольшая группа женщин, которые обсуждали деревенские новости. Мужчины, как правило, не приходили.
- Скамеечку бы соорудил у родничка, старый, - как-то заметила Макарьевна.
- Они тут тогда клуб устроят, - возразил Михей. – Семечками все заплюют.
- Не, они здесь не мусорят. Погляди сам.
И действительно, вокруг пруда и родничка была идеальная чистота. Только по лужайке была уже основательна протоптана тропа.
- Ты была права, насчет народной тропы, - как-то заметил Михей бабке. – Так всю лужайку вытопчут.
Макарьевна развела руками.
- За что боролись, на то и напоролись, волшебник ты мой. Посыпь песочком, да сделай бордюрчик.
- Мудрая мысль, - отметил Михей и пошел претворять ее в жизнь.
Как то, в день церковного праздника, ближе к вечеру, Михей обратил внимание на огромный автобус, показавшийся из-за поворота в начале улицы.
- Куда он прется? – удивился он. – Там не всякая машина пройдет.
И точно, автобус дернулся несколько раз и встал. Распахнулись двери и стал выходить народ.
- Что за экскурсия, - пробормотал Михей себе под нос. – Тут и смотреть нечего. Дома-развалюхи. На всей улице только три жилых дома.
Толпа направилась вдоль улицы. И только когда она приблизилась к дому Михея, тот все понял. В руках у людей были канистры, бутыли и прочая тара для жидкости.
Михей нырнул в избу.
- Макарьевна, приоденься. К нам делегация приехала, - крикнул он в глубину дома.
- Какая еще делегация? – бабка вышла из-за занавески. – Ты что, Папа римский?
- Похоже, но чуток поменьше. Глянь в окно.
Макарьевна подошла к окну и ахнула.
- Батюшки светы! Городские! Ну и толпа! Что делать-то будем?
- Ничего, - спокойно ответил Михей, сложив руки на груди. – А мы тут при чем? Только из дома не высовывайся.
Паломники набирали воду и, затарившись, кучковались на лужайке. Несколько мужчин стояли на дороге и курили. Один из них, довольно молодой, направился к пруду.
Он перешагнул через невысокую противогусиную оградку и начал стаскивать с себя рубаху. Тут Михей не выдержал. Он выскочил из дома и почти бегом направился к пруду.
- Эй, парень! Ты что, купаться собрался? – закричал Михей, видя как собираются осквернить его творение.
- А что? Жарко, - ответил тот, готовясь стаскивать штаны.
Народ притих, ожидая дальнейшего развития событий. Михей понял, что если он сейчас не отстоит своего права на пруд, то вскоре здесь будет общественный пляж с помойкой и пустыней вокруг. И тут его осенило.
- Я отсюда воду на чай беру, а ты тут собираешься купаться. Загородки не видишь? Ну-ка, марш назад!
Народ зашумел на нарушителя границы и тот, ворча что-то под нос, ретировался.
А услыхав, что Михей из пруда берет воду для питья, особо нетерпеливые стали и там наполнять свои ёмкости.
- Сработало, - облегченно подумал Михей и направился к лавочке у ворот.
Вскоре толпа водоносов отправилась в обратный путь. Потом Михей наблюдал, как они толкали застрявший автобус. Как, вытолкнув его на дорогу, отбыли восвояси. Михей облегченно вздохнул.
- Не было у бабки забот, купила бабка порося, - произнес он философски, сворачивая самокрутку.
На следующий день Михей отправился в магазин. Выйдя из дома, он взглянул на свою лужайку.
- Как стадо бизонов прошло, - вздохнул он, шагая по пыльной дороге. – Может перекрыть крантик? Усох и все тут. А как же прудик? Тоже ведь усохнет, а поливать огород надо. Потерплю до зимы, а там он замерзнет.
Настроение у него сегодня было неважное. Он чувствовал, что-то должно случиться. Но не догадывался о причинах своей тревоги. Небеса слегка хмурились, обещая небольшой дождик.
- Надо бы, а то грибам уж пора, - подумал Михей. – Сколько жарить -то можно?
Уже подходя к магазину, он встретил мальчишек, Витьку и Кольку. Тех самых, что сломали его велосипед.
- А ну-ка, сорванцы, подойдите сюда, - приказал Михей.
Те с виноватым видом встали перед ним.
- Дедушка Михей, простите! – пролепетал Витька. – Мы не нарочно. Мы отвезли сумку, а потом стали с ребятами кататься. А он на кочке взял и переломился.
- Я лоб расшиб, Колька нос расквасил, Славка и Санек все поцарапались, а другой Санек, что у клуба живет…
- Стоп, стоп! – прервал их Михей. – Сколько же вас на нем было?
Мальчишки, шепча, начали загибать пальцы.
- Семь, - помедлив, сказал Витька.
- Восемь, - возразил ему Колька. – К нам еще Петька взобрался, когда мы на горку поднялись.
- А конфеты кто слопал? – строго спросил Михей, в душе жалея мальчишек.
- Мы только по две штучки взяли, - попытался оправдаться Колька.
Михей вспомнил о количестве загнутых пальцев, добавил к этому числу еще столько же, и умножил на два.
- Ладно уж. Не сержусь. А за конфеты бабке грядку прополете. Топайте.
- Ладно! – радостно крикнули они хором и помчались по дороге.
После магазина дед направился к аптеке. Бабка просила купить пирамидон. У прилавка толпилось несколько девок. А продавщица Любка показывала им какие-то бумажные полоски и говорила о каком-то тесте. Про тесто Михей ничего не понял и спросил:
- Любаша, а это что? – забирая пирамидон, показал он на продолговатые пакетики.
Та призадумалась, подбирая доходчивую для деда фразу, и ответила:
- Это, дедушка тест, проверка на святость.
- А может и мне взять для нас с бабкой? – спросил Михей.
Любаша от смеху чуть не разбила лоб о прилавок. Потом, сдерживая позывы смеха, ответила:
- Не надо. Вы с бабкой уже давно святые.
Девки за спиной Михея дружно заржали. Михей, ничего не понимая, поспешил на улицу. Направляясь домой, он еще долго гадал, почему его слова вызвали такое веселье.
- Во, наука дошла! Уже и на святость можно проверить, - думал он. – Только почему девки ржали?
Михей уже шел по своей улице, где на другом конце был его дом, когда его обдала пылью попутная машина.
- А, чтоб тебя!... – проворчал Михей, чихая и протирая глаза. – Нет, чтоб подвезти.
Но потом, увидав за пыльным хвостом автомобиль местного священника, сказал себе:
- Нет, этот не подвезет.
Отряхиваясь и периодически чихая, он пошел дальше. Проходя мимо соседнего, нежилого и покосившегося дома, но заприметил в траве у забора старую ржавую борону.
- Надо будет перетащить к себе, - подумал он. – Железо всегда в хозяйстве сгодится.
Около дома он увидел этот автомобиль и священника, сидящего на его лавочке. Вдалеке, под липой, набирали воду две бабки. Делая, вид, что ему до священника нет никакого дела, Михей направился к дому.
- Здравствуй, Михей! – окликнул его священник.
- Здравствуй, Евлампий, - ответил Михей, останавливаясь.
Отца Евлампия, казалось, передернуло от такого приветствия. Михей внутренне ухмыльнулся.
- Присядь, дело есть, - священник указал на лавочку.
- Да, уж. Без дела ты не ездишь в наши края.
- Что-то я тебя в церкви ни разу не видел, - издалека начал святой отец.
- А зачем, грехи замаливать?
- Да хоть бы и так.
- Грехи не замаливать, а искупать надо. А то у вас просто, помолился и чистенький. Так не бывает.
- Ох, как ты завернул! – удивился Евлампий.
- Давай о деле. Не тяни кобылу за хвост. У меня еще работы по горло.
- Ну, о деле, так о деле. У тебя, говорят, здесь святой источник открылся.
- Ну, святой или не святой, это не мне судить. Не знаю. Это ваше дело его на святость проверять. Кстати, в аптеку такие бумажки привезли. Тесто называются.
- Не кощунствуй, сын мой! – привычно воскликнул Евлампий.
- И не думал, папаша, - ответил Михей. – Бери пробу и проверяй.
- Грубиян. Нет такой проверки. И быть не может.
- А у меня огород как на дрожжах прет.
- Тут на твой родничок много городских приезжает. Давай мы тебе здесь киосочек поставим. Наш, церковный. Крестики, иконки, свечки, ну и прочее. А ты за ним приглядывать будешь. Не бесплатно, конечно.
Михей представил это строение на лужайке перед своим забором. Ему стало не по себе.
- А мы, - продолжал святой отец, - освятим источник, как полагается. Иконки поставим. Дорожки проложим, скамеечки вкопаем.
Михей с ужасом представил эту картину. И тут ему в голову пришло, как ему казалось, обидное слово.
- Менеджер ты от религии, Евлампий, - сказал он, настороженно ожидая реакции. – Смотри, Боженька накажет. Иисус торгашей из храма гнал.
- А что тут плохого? Времена такие настали. Все течет, все меняется, – спокойно и с улыбкой ответил Евлампий.
Михей решил, что настало время заканчивать этот разговор. Конечно, никакого согласия он не даст.
- Я тут собираюсь в мусульманскую веру переходить. Уже Коран по почте выписал. Макарьевна коврик молитвенный вяжет. Буду молиться по шесть раз на дню. А молиться надо в сторону Мекки. Так ты мне своими иконами да постройками все перекроешь. Не могу же я, когда стану мусульманином, молиться на твои иконы. Да и на лужайке я хочу персональную мечеть построить. Только вот с фермы кирпича натаскаю.
У Евлампия лопнуло терпение.
- Прокляну, Михей! – воскликнул он отработанную фразу.
- Да хоть сто раз, менеджер церковный!
Отец Евлампий вскочил с лавки и направился к машине.
- Бог тебя накажет! – прокричал он Михею, захлопывая дверь.
- Тебя накажет раньше! – крикнул ему в ответ тот.
Машина сорвалась с места и понеслась по улице. Вдруг раздались два громких хлопка, как выстрелы из ружья. Машина остановилась. На дороге лежала старая борона.
Михей поднял голову к небу и что-то прошептал. Бабки, набиравшие воду, притихли, испуганно наблюдая за происходящим.
За вечерним чаем Михей сидел задумчивым. Опущенный в стакан сухарь уже давно расплылся в мутную жижу, но Михей этого не замечал.
- Михеюшка, что случилось? – с тревогой спросила Макарьевна.
- Мысль ловлю, - ответил он. – Не мешай.
Через четверть часа, когда он допил уже остывший чай, мысль была поймана.
На улице смеркалось. Михей вышел в сени и взял лопату. Потом забрал еще что-то из сарая и вышел со двора.
Макарьевна видела, что он возится у пруда. Потом на короткое время куда-то исчез и вновь появился. Совсем стемнело. И теперь до нее доносились звон лопаты, бульканье воды и стук молотка. Глубокой ночью Михей грязный и усталый вошел в дом.
- Все, бабка, проблем больше не будет, - заявил он, опускаясь на табурет.
Ранним утром Михей сидел на бревнышке около пруда и курил свою самокрутку. На дороге показалась Прокофьевна, старушка с соседней улицы. Она привычным путем направилась к источнику. Перекрестившись на старую липу, она с бутылкой в руке наклонилась, но ручейка не было.
- Нет воды, Прокофьевна. Ушел источник, - произнес Михей, попыхивая самокруткой. – Батюшка сказал, что он не святой.
- А как же крест?
- Какой крест? Ты погляди на какую икону крестилась.
Та подняла голову и у нее подкосились ноги.
На бабку глядел череп и под ним две перекрещенные кости. Внизу было написано «Не влезай, убъет». На липе, закрывая вырезанный на коре крест была приколочена табличка, украденная Михеем со столба высоковольтной линии, проходящей неподалеку. Да простят его электрики.
А из середины пруда чуть заметно поднимались пузырьки и струйка свежей воды.
М. Черный. 2011-02-15