ПЬЕСА В ТРИНАДЦАТИ СЦЕНАХ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
АЛЛА
ГЛЕБ
МАША
ФЕЛИКС
Действие происходит в Москве.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
АЛЛА, ГЛЕБ
ГЛЕБ. Алла, ты можешь не мешать ребенку!
АЛЛА. Она уже два часа не подходит к телефону.
ГЛЕБ. Ей сейчас не до тебя.
АЛЛА. Хорошо, но два часа!
ГЛЕБ. Это я виноват – похоже, сама ты давно отвыкла. (Смеется.) Да ладно дуться! Я же тебя люблю…
АЛЛА. Уйди, прошу тебя...
ГЛЕБ. Аллусь, надо быть современным человеком, продвинутым.
АЛЛА. Знать бы, что это.
ГЛЕБ. Давай, я тебе покажу…
АЛЛА. Отстань!
ГЛЕБ. Понимаю, вообразить, что там вытворяет твоя собственная дочь на пару с молодым человеком – это не каждая мать выдержит.
АЛЛА. Болтун!
ГЛЕБ. Ты хоть поучила ее чему-нибудь?
АЛЛА. Сейчас как тресну тебя по башке, вот увидишь, дошутишься!…
ГЛЕБ. Киска!
АЛЛА. Почему ты вообще решил, что у нее свидание?
ГЛЕБ. От тебя услышал.
АЛЛА. Я сказала только, что у нее будут гости. Кстати говоря, у нас тоже.
ГЛЕБ. Ты кого-то пригласила?
АЛЛА. Не я, Маша.
ГЛЕБ. Как это?
АЛЛА. Она сказала, что позвала гостей и к себе, и к нам.
ГЛЕБ. Что значит к нам?…
АЛЛА. Глеб, я давно перестаю что-либо понимать.
ГЛЕБ. Кто же нас посетит?
АЛЛА. Вопрос.
ГЛЕБ. Можно было его задать.
АЛЛА. Ты же знаешь, как с ней разговаривать!
ГЛЕБ. Ну, сходи к ней. Тебе трудно сбегать в соседний подъезд?
АЛЛА. У нее темно. Мы проходили, в окнах свет не горит.
ГЛЕБ. Тем более сходи. Может, увидишь нечто захватывающее.
АЛЛА. Опять остришь?
ГЛЕБ. Почему? Если контролировать свою дочь, так уж во всем. Или убедишься, что ее дома нет. (Смеется.) Скорее всего, она не одна, потому и не берет трубку. Я думаю, что после всех развлечений усталые и довольные они придут вместе с кавалером - вот тебе и вся интрига.
Небольшая пауза.
АЛЛА. Что-то здесь не так, я чувствую... Последнее время она с кем-то встречается, ходит затуманенная, но ведь меня не обманешь – это не любовь. У нее в глазах радости нет.
ГЛЕБ. Да все придет! Пусть чаще общается с мужиками - радость появится.
АЛЛА. Пошляк! Ну, что ты за пошляк! (Смеется.)
ГЛЕБ. Я не прав?
АЛЛА. Уйди, Глеба, потом…
ГЛЕБ. Эти потом мне надоели!…
АЛЛА. У тебя скоро футбол начнется…
ГЛЕБ. Змея! Вот теперь я вижу, в кого твоя дочь!
Небольшая пауза.
Сегодня целый день тебя вспоминал…
АЛЛА. Не ври!
ГЛЕБ. Клянусь! Брал интервью у одного демократического деятеля…
АЛЛА. Либерально-демократического?
ГЛЕБ. Нет, не либерального, просто демократического. Да это все равно, они там из одной шинели... А он мне про увеличение расходов на культуру. Выборы, понимаешь ли! Я ему твои слова: «Там же воруют! Вы разве не знаете, что любой советский народный артист, который кричит «дайте денег на культуру!», имеет в виду в первую очередь себя! Может, наоборот - заботясь о культуре, не давать ему ничего и послать подальше?» Бесполезно!
АЛЛА. Ты с ними споришь?
ГЛЕБ. Нет, конечно. Так получилось, муха укусила. Он же думать не приучен, может только излагать платформу с грехом пополам. Его копни, там одни общие места. Редкостный болван! Приходится брать интервью, не задавая вопросов. (Берет газету.) Так... Когда у нас футбол?…
АЛЛА подходит к телефону и набирает номер.
АЛЛА. Молчок. Непонятно. (Кладет трубку.) Машка объявится, вместе поедим, хорошо?
ГЛЕБ кивает.
Пауза.
Ты знаешь, эта ее работа…
ГЛЕБ. Что опять?
АЛЛА. Конечно, и современная, и престижная. Маша к ней так стремилась!…
ГЛЕБ. Больше не нравится?
АЛЛА. Нет, что ты, она ходит с большим удовольствием…
ГЛЕБ. Ну?
АЛЛА. Понимаешь, я замечаю, она становится… как бы это поточней сказать?… все грубее, циничнее.
ГЛЕБ. Может, это хорошо, если человек учится смотреть на вещи трезво?
АЛЛА. Глеб, цинизм и трезвость не одно и то же.
ГЛЕБ. По мне, чем циничней она будет думать о жизни, тем ближе окажется к истине.
АЛЛА. Не говори ей этого, пожалуйста.
ГЛЕБ. Как знаешь. Только ты зря стараешься ее от всего оградить. Это и невозможно.
АЛЛА. Мне хочется, чтобы она добрее смотрела на мир.
ГЛЕБ. Боюсь, ты сильно заблуждаешься. Еще чуть-чуть, и рядом с ней мы окажемся замшелыми романтиками.
АЛЛА. Ты серьезно?
ГЛЕБ. Увидишь!
АЛЛА. Ужас!… Ты не мог бы поговорить с Феликсом?
ГЛЕБ. О чем?
АЛЛА. Узнать, вдруг эта работа не для нее.
ГЛЕБ. Почему ты так решила?
АЛЛА. Звонила ей сегодня, но она не могла долго разговаривать, была занята. Сказала, что думает о гомосексуалистах.
ГЛЕБ. Думает в смысле мечтает?
АЛЛА. Сейчас задушу тебя с твоими шутками!…
ГЛЕБ. И что это все-таки значит?
АЛЛА. Не знаю. Придет, спросим.
ГЛЕБ. Алла, если ты помнишь, я мог устроить ее куда угодно. Но она захотела именно к Феликсу, даже настаивала.
АЛЛА. Я так и не понимаю почему.
ГЛЕБ. Модно. Наслышалась.
АЛЛА. Может, он переведет ее на другую должность?
ГЛЕБ. Она там всего ничего!
АЛЛА. Тоже верно.
СЦЕНА ВТОРАЯ.
ГЛЕБ, МАША
МАША. Где мама?
ГЛЕБ. Ба! Какие важные люди! Маруся, ты теперь не здороваешься?
МАША. Я тебя тысячу раз просила называть меня Машей.
ГЛЕБ. Машей! (Напевает.) «Мурка, ты мой миленочек! Мурка!…» Котенок, куда ж ты бежишь? Никто твою маму не украл, где-то здесь. Садись!
МАША. Потом.
ГЛЕБ. Вылитая мать! Ну, посиди, поговори со мной!…
МАША. Мне некогда, Глеб!
ГЛЕБ. Умница!… Рассказала бы какие новости.
МАША. Как ты еще не опух от новостей?… Самая обнадеживающая, но недостоверная новость - правительство готовится к зиме.
ГЛЕБ. Так... Еще.
МАША. Еще Путин написал письмо мальчику из Риги.
ГЛЕБ. Отлично!
МАША. Ничего не отлично. Тех, кто втягивает детей в политику, надо привлекать по уголовной статье. Ты не находишь? Как педофилов.
Небольшая пауза.
ГЛЕБ. Путин не сам пишет. На то есть специально обученные люди.
МАША. Если действует преступная группа, срок надо увеличить.
ГЛЕБ. Кого ты имеешь в виду?
МАША. Тебя тоже.
ГЛЕБ. Я тут ни при чем.
МАША. Но ты эту заразу разносишь. Я читала.
ГЛЕБ. Это твой начальник придумал?
МАША. Окстись, Глеб, Боже упаси! Это витает в воздухе.
ГЛЕБ. Надо бы вообще разобраться, чем вы там на работе занимаетесь.
МАША. Ты же знаешь. Придумываем пиар-кампании.
ГЛЕБ. Даже ты?
МАША. Я учусь.
ГЛЕБ. Мило!
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
АЛЛА, МАША, ГЛЕБ
АЛЛА. Машка, ну, наконец-то! Что за сумки в коридоре? Что ты принесла?… Почему ты не берешь трубку?… Что ты молчишь?
МАША. Жду, когда ты закончишь свои вопросы.
АЛЛА. Маша! Мы можем хоть один вечер обойтись без споров?… Ты одна?
МАША. А с кем я должна быть?
АЛЛА. Маша!… Что там в сумках?
МАША. Китайская еда.
АЛЛА. Не поняла. Зачем?
МАША. Кушать.
АЛЛА. Я же тебя просила! По-человечески объяснить - это выше твоего достоинства!
МАША. Извини. В сумках еда из китайского ресторана. Мы поставим ее на стол, когда придет гость.
Небольшая пауза.
ГЛЕБ. Постой!… Что это значит?
АЛЛА. Я не знаю.
ГЛЕБ. Маша, что ты задумала?… Алла, ты что-то от меня скрываешь?
АЛЛА. Глеб, кто-то из вас должен быть умнее! Ты старше, ты мужчина, прояви благоразумие! Что я могу от тебя скрывать? Зачем?
ГЛЕБ. Китайская еда!… Кажется, я понимаю... Ты позвала к нам Феликса?
МАША. Ну, да.
ГЛЕБ. Что это вдруг? Кто тебе позволил приглашать гостей в чужой дом?
МАША. Я не сомневалась, ты будешь рад.
ГЛЕБ. Я не только не рад, но категорически против!
МАША. Жаль. Ну, извини, я не знала.
ГЛЕБ. Что за черт!
ГЛЕБ выходит.
АЛЛА. Ты позвала своего начальника? Зачем?
МАША. Так надо.
Входит ГЛЕБ. У него в руках женская сумка.
ГЛЕБ. На! (Дает сумку Маше.) Бери телефон, говори Феликсу, что визит отменяется.
МАША. Не буду! Как я могу? Сам звони, если хочешь, он же твой приятель!
ГЛЕБ. Я с ним завтра увижусь.
МАША. А сегодня ты занят? Ты уходишь?
ГЛЕБ. Маша, что мы обсуждаем!
МАША. Вижу теперь, как ты относишься к дружбе! Лицемер!
ГЛЕБ. Прекрати паясничать!… Если он тебе на работе не надоел, зови его к себе. А в этом доме хозяин я!
МАША. Маму ты за человека не держишь!
АЛЛА. Глеб, но она уже позвала.
ГЛЕБ. У меня футбол!
МАША. Важный принципиальный матч, который пропустить невозможно. Аргентина – Ямайка!
ГЛЕБ. Идиотизм! Сумасшедший дом!
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.
АЛЛА, ГЛЕБ
ГЛЕБ. Как тебе это нравится! Накупить китайской снеди и пригласить Феликса!
АЛЛА. Честно говоря, я не понимаю, чего это ты так разошелся. Мы как раз хотели с ним поговорить, узнать что и как.
ГЛЕБ. Зачем она его позвала?
АЛЛА. Ну, спроси. Что тут странного? Он никогда у нас не был, Маша в курсе, что вы знакомы много лет. Почему ты ищешь в этом какой-то подвох?
ГЛЕБ. Потому что о гостях можно сказать заранее, а не устраивать визиты исподтишка.
АЛЛА. Что он такое, что ты не хочешь его принимать?
ГЛЕБ. Алла, ну, я тебя умоляю, скользкий вертлявый интриган. В прошлом историк-китаист. Что ни слово, то думай, что бы это могло значить. С ним общаться, как по Гоголю – надо сперва гороха наесться... Холостяк!
АЛЛА. Сколько ему лет?
ГЛЕБ. Нашего возраста, сорок плюс-минус что-нибудь.
СЦЕНА ПЯТАЯ.
АЛЛА, МАША, ГЛЕБ
МАША. Сегодня, мама, у меня на работе был чудесный день... Да, видела твоего приятеля, тебе привет.
АЛЛА. Кого?
МАША. Забыла фамилию. Помнишь, который на один спектакль написал две разные рецензии - хвалебную и разгромную, а когда его поймали, отбивался, мол, что ему твердить одно и то же, он не попугай!
АЛЛА. Надо же! Он был у вас в агентстве?
МАША. Ага, по делам. Только в этот раз они с Феликсом не сошлись.
АЛЛА. Удивительно! Такой прекрасный специалист…
МАША. Обнаглел окончательно, дорого берет. Феликс бедный уже просто измучился... Ты только не удивляйся, мама - я порекомендовала ему тебя.
АЛЛА. Что?… Прости, куда?
МАША. На дело.
ГЛЕБ. «Раз пошли на дело я и Рабинович…»
МАША. А тебе чего, трудно?
АЛЛА. Да о чем речь?
МАША. Я не знаю.
ГЛЕБ. «Рабинович выпить захотел…» (Смеется.)
Небольшая пауза.
АЛЛА. Маша, ей-Богу, от тебя с ума сойдешь!
ГЛЕБ. Вероятно, Феликс и Маша полагают, что ты и твой коллега, который не попугай – два сапога пара.
АЛЛА. Дождешься, сейчас кину чем-нибудь!
ГЛЕБ. Извини, наврал: они убеждены, что среди вас… все не пернатые! (Громко смеется.)
МАША. У тебя когда футбол?
ГЛЕБ. Скоро.
МАША. Марадона играет?
ГЛЕБ. Люблю! (Глеб пытается поцеловать Машу в затылок, но та уворачивается.)
МАША. Понимаешь, мама, так получилось. Вышел грустный Феликс, слово за слово, и тут я подумала о тебе. Почему нет? Нашла твою последнюю рецензию, показала, ему понравилось.
ГЛЕБ. Что ты там написала?
АЛЛА. Ничего особенного – хороший спектакль, интересная история.
МАША. Феликс видел, говорит - бред сивой кобылы.
АЛЛА. Как?
ГЛЕБ. Ничего не понимаю, что же понравилось?
МАША. То и понравилось, что спектакль, вроде, дрянь, а почитаешь – приятно.
АЛЛА. Он что для тебя, истина в последней инстанции?
МАША. Нет. Но у нас еще один парень видел. А Феликс…
АЛЛА. Это уже невыносимо – Феликс, Феликс, Феликс! Феликс то, и Феликс это! А ты не допускаешь, что могут быть разные мнения, разные взгляды?
МАША. На дрянь?
АЛЛА. Я смотрю, твой Феликс разбирается абсолютно во всем! И тебя тому же учит!
МАША. Мама, ты не волнуйся!…
АЛЛА. Маша, давай я тебе объясню раз и навсегда!… Обругать спектакль, назвать дрянью - это дело простое, нехитрое, много ума не надо. Я сама этим часто грешила в молодости. После института я распределилась в журнал и по долгу службы читала и рецензировала пьесы. Ох, авторам от меня доставалось! «Это говно, и это тоже говно, и вообще вы ничего, кроме говна, писать не умеете!…» Но так же нельзя, верно? Люди о чем-то думают, пишут, стараются… Постепенно я стала даже в неудачных пьесах искать что-то хорошее, за что человека можно похвалить. И вот однажды, помню, меня вызвал мой начальник и говорит: «Ну, Аллочка, наконец-то, вы взрослеете, научились разбираться в оттенках говна!»
МАША. Прости, я не поняла - это комплимент?
Небольшая пауза.
АЛЛА. Работа, которую вы мне хотите предложить, связана с гомосексуалистами?
МАША. О чем ты?… А-а-а… (Смеется.) Нет, мама, что ты! Это у нас сегодня были тренинги. Участвовало все агентство. Я отличилась.
АЛЛА. Расскажи.
МАША. Представь ситуацию: «Московский комсомолец» публикует статью - какой-то старичок, коренной ветеран и пристяжной москвич, горячо поддерживает нашего дорогого мэра. Заодно жалуется, что вот, мол, какие поганые времена настали, невозможно пойти с внуком на эстрадный концерт.
АЛЛА. Почему?
МАША. Стыдно. На сцене одни пидарасы.
АЛЛА. Так и пишет?
МАША. Ага. Он его с Хрущевым перепутал.
АЛЛА. Неужели, правда?
МАША. Да какая разница! Что, такого не может быть?
ГЛЕБ. Это верно, здесь может быть все, что угодно.
МАША. Ну, вот, на эту тему нужно было написать статью. Я сочинила репортаж из детской колонии. Главная героиня – жестоко обманутая девочка четырнадцати лет. Она убила солиста известной поп-группы, когда узнала, что тот голубой.
АЛЛА. И это правда?
МАША. Мама, да какое это имеет значение! Как ты не понимаешь! Это же пиар-кампания! Выдумка, игра!
АЛЛА. Извини. Ну, и?…
МАША. Репортаж называется «Ласковая Майя». Заканчивается полным оправданием героини. Феликс очень хвалил.
Небольшая пауза.
АЛЛА. Мы сами творим мир, в котором живем... Значит, Феликс придет уговаривать меня с вами сотрудничать... Не знаю, Маша, не могу тебе ничего сказать.
МАША. Почему?
АЛЛА. Боюсь, не справлюсь, у меня старомодные представления о жизни.
МАША. Мама, но для меня это очень важно!
АЛЛА. Поясни.
МАША. Начинается новый театральный проект, Феликс ищет менеджера... Нет, это не ты, это я или кто-то из наших. И если ты согласишься помогать, мои шансы сильно возрастут.
АЛЛА. Хорошо, но ты даже не можешь толком сказать, что предстоит делать. Фантазировать о голубых я точно не стану.
МАША. Мама, тебе не придется! Феликс все объяснит!… Ну, что я сейчас? Прихожу, читаю газеты, вырезаю статьи и наклеиваю их на бумажку. Лажу в интернете. Ксерю всем подряд, говорю «Аллё!» по телефону. А тут такой шанс!… Я же хочу расти, занять новую позицию!
ГЛЕБ. Звучит, как принять позу.
МАША. Так! У тебя начинается!… Сходил бы в туалет, пока там гимны двух стран!
ГЛЕБ. Разумно.
СЦЕНА ШЕСТАЯ.
АЛЛА, МАША
АЛЛА. Маша, что-нибудь случилось?
МАША. Ничего.
АЛЛА. Мне очень трудно все время находиться между вами.
МАША. А ты сделай выбор. Я тебе помогу.
АЛЛА. Зачем тебе нужно всегда перечить? Сколько это будет продолжаться? Я понимаю, тебе сложно было принять Глеба в шестнадцать лет. Но сейчас!
МАША. Не волнуйся, я выросла.
АЛЛА. Как ты разговариваешь! Я думала, ваши препирательства остались в прошлом, и вот на тебе, все заново!… Зачем ты Глебу хамишь? Извини, но иногда мне даже кажется, ты стремишься нас рассорить... А говоришь - выросла. Непохоже...
МАША подходит к двери и плотно ее прикрывает.
МАША. Давно хочу рассказать тебе одно видение. Оно преследует меня, мама... Это было незадолго до папиной смерти. Под утро мне не спалось… я вообще тогда спала плохо… все эти статьи в газетах, грязь… приходишь в школу, а там, хорошо хоть, никто в тебя пальцем не тычет, но так смотрят, будто ты дочь главного ворюги в стране... В общем, не спалось. Встала, пошла бродить по квартире. Вижу, дверь в вашу спальню приоткрыта…
АЛЛА. Продолжай!
МАША. Папа лежал на спине… а ты рядом с ним на боку... Обняла его и уткнулась носом в подмышку... Оба счастливые-счастливые!…
АЛЛА. Что с тобой, Маша?
МАША. Ничего. Отойди!…
АЛЛА. Ты куда?
МАША. Домой.
АЛЛА. А Феликс?
МАША. Придет, позовешь.
АЛЛА. Останься.
МАША. Не могу... Я не одна.
АЛЛА. То есть?
МАША. У меня там друг.
АЛЛА. Как?… Маша, почему ты от меня все скрываешь? Что с тобой происходит?… Ну, пригласи его к нам.
МАША. Не получится.
АЛЛА. Почему?
МАША. Он лежит.
АЛЛА. Плохо себя чувствует?
МАША. Нет, лежит голый. Привязан к кровати.
АЛЛА. Маша!
МАША. Что, мама?… Ты не веришь?
АЛЛА. Я надеюсь, это… очередная твоя игра… ты так странно шутишь…
МАША. Твои надежды неоправданны. Я не шучу.
АЛЛА. И кто он тогда такой?
МАША. Клиент.
АЛЛА. Кто?
МАША. Ты действительно не расслышала?
АЛЛА. Маша, пожалей меня!
МАША. Пять лет назад, когда папа еще был жив, он работал у нас в агентстве. Сейчас в компании, которая наш клиент. Я его так называю. Успокоилась?… Знаешь, эта папина штука между ног была приличных размеров! Сколько смотрю, подобного не встречаю. У Глеба точно меньше… Зачем же ты тогда за него вышла?… Ты не можешь без мужиков? Меня отселить, чтоб не мешалась, и моментально выскочить за Глеба! Да, мама?… Что же ты молчишь? Проглотила все свои вопросы?… А хочешь, пойдем со мной, посмотришь на клиента. Здоровый бугаина, Глеб рядом с ним дохляк! Поучишь меня, покажешь класс! Ты же любишь меня учить! Да, мама?…
СЦЕНА СЕДЬМАЯ.
АЛЛА, ФЕЛИКС
ФЕЛИКС. И где хозяин?
АЛЛА. Извините, Феликс, я послала его в магазин за мелочами.
ФЕЛИКС. Послали хозяина? Ха!… Не удивляйтесь, Алла, люблю поиграть словечками, это мой конек. Недавно увидел объявление - ищут человека на «ненормативный рабочий день». Как вам?… Вы простите, что я так поздно, у меня тоже день - ненормативный! (Смеется.)
АЛЛА. Ничего, мы рады.
ФЕЛИКС. Да, Глеб - большой любитель на сюрпризы. Так долго вас скрывать. Вы чем-то заслужили?
АЛЛА. Надеюсь, нет.
ФЕЛИКС. Ну, партизан! Мы с ним знакомы тысячу лет. И вдруг он говорит – возьми на работу дочь. Представляете? Я был просто ошарашен. У Глеба дочь! Откуда, что? Теперь вот выясняется, у него не только дочь, но и прекрасная жена. Надеюсь, с вами он более откровенен?
АЛЛА. Что это значит?
ФЕЛИКС. Ничего, это я шучу! (Смеется).
Небольшая пауза.
А Маша похожа на вас, от Глеба шиш. Умом, разве что!… Подает большие надежды, сегодня так просто поразила. Она, кстати, сказала, что вы были бы не прочь подработать.
АЛЛА. Она так сказала?
ФЕЛИКС. Ну, да. Неправда?
АЛЛА. Нет, нет, Феликс! Она говорила, просто я не очень поняла в чем дело.
ФЕЛИКС. Ну, что ж, отлично! Пока никого нет, давайте объясню. У нас появились клиенты, которые производят большую группу товаров под одним названием. Продукты, самые разные, но название, брэнд, как мы говорим, один. Речь идет о продвижении этого брэнда.
АЛЛА. Я не разбираюсь, к сожалению.
ФЕЛИКС. Что в нашем деле хорошо, Алла, так это то, что никто не разбирается! (Достает из портфеля бутылку водки.) Это вам.
АЛЛА. Мне?
ФЕЛИКС (смеется). Вам, вам!… Да вы взгляните на название!
АЛЛА. Водка «Дядя Ваня».
ФЕЛИКС. Это же по вашей части?
АЛЛА. Феликс, я театровед…
ФЕЛИКС. Подумайте, что может быть почетней для человека вашей профессии, чем двигать в массы «Дядю Ваню»! А?… Вы не волнуйтесь, ничего не придется делать с нуля, мы уже сами многое придумали.
АЛЛА. Например?
ФЕЛИКС. Идей хороших много. Вот одна: договориться, чтобы во мхатовском спектакле персонажи пили только эту водку. Какая им разница, правильно? Я уже разговаривал в администрации, они в принципе не против.
АЛЛА. Да?… И что вы тогда хотите от меня?
ФЕЛИКС. Понимаете, есть неплохие куски, отдельные фрагменты, но… я убедился, надо привлечь человека, знающего театр.
АЛЛА. Зачем?
ФЕЛИКС. Театральный человек поможет создать нужный образ, построит правильную легенду… Кроме того, я хочу сделать серию газетных публикаций, объединить кампанию единым замыслом...
АЛЛА. Да, понятно.
ФЕЛИКС. Возьметесь?
АЛЛА. Писать?… И о чем статьи?
ФЕЛИКС. Ну, тут вам и карты в руки. Кто у нас специалист?
АЛЛА. А все-таки?
ФЕЛИКС. Допустим, что водка создана по рецепту, который найден случайно в одном из ранних вариантов пьесы…
АЛЛА. Как?
ФЕЛИКС. Нет? Что, какой-нибудь реальный дядя Ваня не мог варганить самогон, сидя у себя на даче?… Ну, хорошо, тогда пусть это будет любимой водкой Чехова.
АЛЛА. Вы серьезно?
ФЕЛИКС. Алла, я очень серьезный человек.
АЛЛА. Феликс, я боюсь, у меня не получится…
ФЕЛИКС. Почему?
АЛЛА. Понимаете, «Дядя Ваня» - пьеса о том, как пропала жизнь…
ФЕЛИКС. Вижу, вы не хотите.
АЛЛА. Вдруг кто-то отравится?
ФЕЛИКС. Алла, бросьте, там новейшая технология. Жаль... А мне хотелось привлечь Машу. Ну, вы подумайте…
СЦЕНА ВОСЬМАЯ.
ГЛЕБ, ФЕЛИКС, АЛЛА
ГЛЕБ. Привет!
ФЕЛИКС. Здорово!
АЛЛА. Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом!
ГЛЕБ. Какими судьбами?
ФЕЛИКС. Мечтаю соблазнить твою жену.
ГЛЕБ. «Если это Витька или даже Слава, супротив товарищей не буду возражать…»
АЛЛА выходит.
Удалось?
ФЕЛИКС. Пока нет.
Небольшая пауза.
Стареешь, Глеб!
ГЛЕБ. Что такое?
ФЕЛИКС. Да жалуются на тебя.
ГЛЕБ. Не понял?
ФЕЛИКС. Ты сегодня трудился, я слышал…
ГЛЕБ. Ах, вот ты о чем! Было дело.
ФЕЛИКС. Как же так: просил тебя взять интервью у важного человека, будущего депутата, а ты мало, что с ним споришь, так еще внушаешь мысли, которые поссорят его с электоратом!
ГЛЕБ. Ну, ты его успокоил? Сказал, что я и помирю?
ФЕЛИКС. У него профессия раздувать щеки, быть большим начальником, а ты… (Смеется.) Когда выйдет?
ГЛЕБ. Завтра.
ФЕЛИКС (достает конверт, протягивает Глебу). Так уж и быть, на! Конечно, из тебя следует вычесть за споры, но в день знакомства с семьей…
ГЛЕБ (пересчитывает деньги, прячет конверт). Трепло!
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ.
АЛЛА, МАША, ГЛЕБ, ФЕЛИКС
ГЛЕБ. Аллусь, Феликс мой давний товарищ, мы с ним вместе чего только не съели, а ты, оказывается, не хочешь ему помочь!
ФЕЛИКС. Мне показалось, Алла питает недоверие к нашему делу.
АЛЛА. Нет, Феликс…
ФЕЛИКС. Зря вы так. Делаем кого угодно, хоть певцов, хоть балерин.
АЛЛА. Но я же не могу распространять слухи, что…
ФЕЛИКС. Слухи? (Смеется.) О, спасибо, что напомнили! (Глебу.) Я давно хотел тебе одну смешную байку рассказать. Про слухи, но из вражеского опыта. Умрешь!… Помнишь, конечно, пару лет назад была эта шумная американская история про Клинтона и пани Монику, с пятнами на платье? Да?… Ну, вот, в самый разгар этой комедии приезжает из Нью-Йорка Марик. Ты помнишь Марика?
ГЛЕБ. Нет.
ФЕЛИКС. Да, ладно, ты не можешь его не помнить. (Алле.) Это у меня был сотрудник, он уехал в Америку.
АЛЛА. На работу?
ФЕЛИКС. Нет, навсегда свалил. Жаль, очень способный и забавный парень. О нем отдельно... Ну, вот, сидим мы с Мариком, смотрим телевизор, а там по всем каналам падший Клинтон - в крайней своей низости и полном разложении, президент фашистской страны, где сплошь угарный секс и ничего душевного…
ГЛЕБ. Угомонись!
ФЕЛИКС. И вдруг Марик говорит: «Ты знаешь, в чем причина? Ну, подоплека всех этих событий?» «Нет, конечно, откуда мне знать». «Дело в том, - на полном серьезе продолжает Марик, - что Хиллари – лесбиянка»!
Небольшая пауза.
АЛЛА. Боже мой, неужели, правда?
ФЕЛИКС (смеется). В этом и фокус! Кто может знать, кроме нее самой?… «Марик, - спрашиваю, - с чего ты взял?» «У нас все так говорят!» А он по-английски не читает, мог только от кого-то услыхать. Понимаешь?
ГЛЕБ. Пока нет.
ФЕЛИКС. Ну, как, Глеб!… Смотри: в ситуации этого скандала рейтинг Клинтона падает, правильно?… соответственно, их пиарщикам надо что-то сделать, чтобы его поддержать. Они запускают слух, мол, Хиллари, конечно, жена, но лесбиянка… вон, даже до Марика, не говорящего по-английски, доходит… и для быдла это становится простым и понятным объяснением, почему Клинтон трахает всех подряд направо и налево. А! Как тебе!… Вместо осуждения толпа тут же начинает ему сочувствовать – ах, он бедненький!… рейтинг растет – что и надо!… он спокойно доживает до конца президентства.
ГЛЕБ. Да, здорово.
ФЕЛИКС. Свободная страна, совсем другое дело! А здесь? Попробуй-ка запустить нечто подобное про Путина, или почему он вдруг стал президентом - да у тебя моментально все яйца оторвут! Извините, Алла.
Небольшая пауза.
МАША. А что этот твой Марик?
ФЕЛИКС. Марик? Да ему чего! Он такой верткий, везде устроится. Очень деловой.
АЛЛА. Что это, по-вашему?
ФЕЛИКС. Деловой? Спасибо, как говорится, за хороший вопрос... Он умеет торговаться с проститутками! (Смеется.)
МАША (Глебу). А ты умеешь?
ФЕЛИКС. О! Еще с Мариком связана одна чудесная история... Вот, надо записывать, ей-Богу, ведь пропадет, и никто потом не поверит!… Он приехал в Америку, а у него с собой черной икры больше, чем таможня пропускает. Конечно, его завернули, часть икры надо сдать. Так что ты думаешь? Он открыл все лишние банки, достал ложку и на глазах изумленных америкосов стал это демонстративно жрать – мол, не пропускаете, сволочи, так и вам не достанется! А?… Как тебе? (Громко смеется.)
МАША. Марик, Марик... Марик – это тот, кто вел кампанию против Новицкого?
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ.
ГЛЕБ, ФЕЛИКС
ГЛЕБ. Что за черт прислал тебя идиота!
ФЕЛИКС. Маша пригласила.
ГЛЕБ. Что ты несешь ахинею?… Кто тебя тянет за язык?…
ФЕЛИКС. Не понял?
ГЛЕБ. Как Машкина фамилия?
ФЕЛИКС. Новицкая.
ГЛЕБ. Ну? Теперь-то ты понял?
ФЕЛИКС. Ох, Маша!…
ГЛЕБ. Как же я, болван, сразу не сообразил!… (Еле сдерживаясь от злости.) Слушай, ты, старый пидар!…
ФЕЛИКС. Как всегда, ты прав наполовину.
ГЛЕБ. Ты продолжишь острить где-нибудь в другом месте! Сейчас ты возьмешь свой портфель и свалишь отсюда! Понял?
ФЕЛИКС. Не все.
ГЛЕБ. Что еще тебе объяснить, скотина? (Хватает Феликса, борются.)
СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ.
АЛЛА, МАША, ГЛЕБ, ФЕЛИКС
АЛЛА. Глеб, что случилось?
МАША. Вы целуетесь?
ГЛЕБ (отходит от Феликса, Маше.). Похоже, ты сегодня в ударе, способна дров наломать на жизнь вперед…
Пауза.
МАША. Феликс, прости меня.
ФЕЛИКС. Ну, Маша!…
МАША. У нас в семье так получилось, что мне мама не поверит... Я правду знаю. Но она нужна маме.
ФЕЛИКС. Ты уверена?
МАША. Конечно. Как может быть иначе?… Скажи: мы, то есть агентство, вели кампанию против моего папы. Так?
ФЕЛИКС. Ай, Маша!…
МАША. Так. Теперь: Феликс, я прошу тебя, умоляю, обещаю за бесплатно целый год вырезать статейки из газет, выполнять любые твои поручения! Только скажи, мне очень важно это услышать: Глеб участвовал в той кампании?
ГЛЕБ. Алла, это смешно…
МАША. Феликс, пожалуйста, я же и так все знаю... у меня там клиент... Мама должна услышать это от тебя. Она думает, что я вру, что я просто хочу разрушить ее брак…
ГЛЕБ. Хватит этот цирк!
МАША. Скажи тогда сам.
ГЛЕБ. Кампания велась во многих газетах, в том числе и у нас. Всё?
МАША. Нет, не всё. Обычно мы платим за статьи. Скажи, Феликс: брал Глеб деньги за пасквили на папу?
Пауза.
АЛЛА (тихо). Это правда, Глеб?
ГЛЕБ. Послушай, Алла…
АЛЛА. Ответь, это правда?… Посмотри на меня, Глеб!… Правда?
ГЛЕБ. Алла, поверь мне…
АЛЛА. Ты брал деньги?
ГЛЕБ. Моя роль гораздо скромней…
АЛЛА. Ты обливал Мишу грязью…
ГЛЕБ. Ну, конечно, кто тут самый главный злодей!
АЛЛА. Уму непостижимо!… а потом брал за это деньги?
ГЛЕБ. Может, ты еще скажешь, что я его и убил?
АЛЛА. А он был убит?
ГЛЕБ. О, Господи!
АЛЛА выходит.
(Кричит.) Дура!… Как можно быть такой беспросветной дурой!… Как ты себе все представляешь? Ты думаешь, вот пропечатали что-то в газете, и затем пошли неприятности? Да?… Почему ты элементарных вещей не понимаешь - Миша потерял свой бизнес задолго до всех статей!… Это же Россия! Зазеркалье! Как всегда, особый путь – капитализм без частной собственности! Смена собственника путем не купли-продажи, а в результате ближайшей гэбэшной ротации, смены крыши, по-простому!… Сегодня ты живешь как бизнесмен в законе, а завтра плаваешь как говно…
ФЕЛИКС. В Лондоне.
ГЛЕБ. Кого в этой стране вообще волнует, что пишут в газетах! Попроси Феликса, он тебе состряпает на любую тему и где угодно разместит!… Или ты этого не знаешь? Или это для тебя новость?…
Входит АЛЛА.
Когда Феликс пришел ко мне, вот он не даст соврать, уже давно было понятно, что все, конец, Мишин бизнес отберут. Разве я мог что-то изменить?… По-твоему, надо было сказать: «Нет-нет! Никогда! Отдайте эти деньги кому-нибудь другому, а я не возьму, мне неприятно!» Да? Может, бросить работу в знак протеста?… Ну, хватит! Я не понимаю, кого ты из себя мнишь? Мы тут, понимаешь ли, все мерзавцы, а она - сама чистота! О политике писать – плохо, а льстить всяким бездарям, что они создают «интересные истории» - это нормально!
АЛЛА. Я поняла, что такое «черный пиар».
Небольшая пауза.
Считать нас порядочными людьми. Выдавать эту страну за место, пригодное для жизни.
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ.
АЛЛА, МАША
АЛЛА. Ты хотела этого?
МАША. Я хочу правды.
АЛЛА. Что это для тебя – у кого какой длины?
Небольшая пауза.
Через неделю после похорон ко мне пришли Мишины коллеги и отобрали все его предприятия. Они сказали: «Какая у вас хорошенькая девочка!»… Деньги, которые оставались, я боялась хранить дома и положила в банк. Было это, как ты помнишь, в девяносто восьмом, в начале августа… в конце августа деньги пропали, получить их стало невозможно. Вышла за Глеба... Какая правда тебя интересует еще?
МАША. Папа был убит?
АЛЛА. Прошу тебя, никогда этого не говори. Слышишь? Никогда! (Настойчиво.) Он умер от сердечного приступа. Нырнул в бассейн и не вынырнул – остановилось сердце.
Пауза.
У меня тушь потекла... Помоги.
АЛЛА и МАША накрывают на стол.
Ставят китайскую еду, водку «Дядя Ваня».
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ.
АЛЛА, ГЛЕБ, ФЕЛИКС, потом МАША
ФЕЛИКС. Ух, что это?
АЛЛА. Не знаю, нечто китайское. Маша принесла специально для вас.
ФЕЛИКС. Алла, какая у вас способная девочка!
ГЛЕБ. Ты бы поговорила со своей дочерью. Постоянно устраивает дурдом! Сказала, что пошла кого-то отвязывать.
ФЕЛИКС. Как? Любопытно!… Ты не замечаешь, Глеб, тенденции простые русские слова употреблять исключительно в уголовном смысле? Авторитет. Опустить. Просто так опустить штаны уже невозможно, обязательно заподозрят в чем-то мерзком. Отвязывать! Интересно, что она будет делать с тем, кого собирается «отвязывать»?
ГЛЕБ (подходит к Алле сзади, обнимает ее). Алка, котик, я тебя люблю.
АЛЛА. Потом, Глеб. Или ты хочешь при Феликсе?
Все садятся за стол. Накладывают на тарелки еду,
открывают и разливают по рюмкам водку.
ФЕЛИКС. Когда-то в юности я читал замечательную книжку, предопределившую весь мой жизненный путь…
ГЛЕБ. Биографию Дзержинского.
АЛЛА. Наверное, о Китае.
ФЕЛИКС. Почти угадали - о Японии.
АЛЛА. Ничего не понимаю, вы же китаист?
ГЛЕБ. Кого ты слушаешь!
ФЕЛИКС. Предлагаю тост – за любовь!
АЛЛА. Согласна!
Все выпивают, закусывают.
ФЕЛИКС. Книжка о Японии, но там было немного о Китае, о китайской кухне, в частности. Японцы – тупицы, простаки, поотбирать у них все острова!… любят только натуральное, им важен естественный вкус. Яркое выражение этой философии - суши, сырая рыба. А вот китайцы!… Китайцы стремятся из любых продуктов приготовить… в общем, состряпать такое блюдо, чтоб вы вообще не понимали из чего оно сделано и что вам подают. (Ест.) Очень вкусно! (Смеется.)
Входит МАША.
ГЛЕБ. Мария Михайловна, у тебя есть новости?
МАША. По всем каналам одно и то же - Абрамович купил «Челси».
АЛЛА Что купил?
ФЕЛИКС. Челси. Дочь президента Клинтона.
Ужин продолжается.
КОНЕЦ.